Kitobni o'qish: «Наперегонки с темнотой», sahifa 19

– Я не хочу подниматься, Джон. Не хочу распускать сопли при Терри. Ты ей скажи, а я посижу в том баре.

Указав на бар, что располагался на углу соседнего здания, он немедля направился к нему, в то время как я стоял с открытым от изумления ртом. Провожая взглядом его сгорбленную фигуру, я гадал, дошел ли до него смысл моего высказывания и услышал ли он из него хоть слово.

– Дай мне минут тридцать, – крикнул я ему вслед.

Он никак не отреагировал, лишь продолжил медленное движение к намеченной цели. Простояв на улице еще с полминуты, я вошел в подъезд. Внутри него стояла гулкая тишина. Задрав голову кверху, я заглянул в прореху межлестничного пролета, шумно вздохнул и принялся взбираться на последний этаж.

Преодолевая один лестничный марш за другим, я мысленно проигрывал в голове предстоящий разговор с дочерью и незаметно для себя замедлял шаг. Проснувшись и обнаружив, что меня нет дома, она звонила, но в той короткой беседе я ничем не выдал произошедшего. Лучше мне быть рядом, когда она узнает, что стало с Айлин.

Войдя в квартиру, я прислушался. Из гостиной раздавались раздражающе радостные голоса персонажей какого-то мультфильма. Терри вместе с Лорой смотрели телевизор и потому не слышали, как я вошел. Мне это было на руку – торопить неизбежное ничуть не хотелось. Напротив, этот роковой момент я предпочел бы отодвинуть на как можно больший срок.

Тайком пробравшись в кухню, я включил кофейную машину, рассчитывая, что чашка крепкого кофе поможет мне собраться с духом и выдержать предстоящее испытание. Но Терри все же заметила, что я вернулся.

– Папа? Ты уже дома? – услышал я за своей спиной.

Должно быть, мой вид чересчур красочно передавал мое внутреннее состояние, потому что когда я обернулся, лицо ее вытянулось от удивления. Обескураженно она спросила:

– Что-то случилось?

– Детка… – Подбирая подходящие слова, я застыл с дымящейся кружкой в руке. От моего молчания глаза ее все больше расширялись и наполнялись тревогой. – Терри, Айлин больше нет, – наконец выговорил я самое страшное.

Она пару раз моргнула и непонимающе уставилась на меня, а я догадался, что до нее не дошел смысл сказанного. В дверях появилась Лора и тоже замерла в замешательстве. Теперь они обе неотрывно смотрели на меня с выражением немого вопроса в глазах.

– Пап, ты что, копал землю? Ты весь грязный! У тебя даже волосы в грязи.

Терри как-то нервно рассмеялась. Опустив голову вниз, я увидел, что все джинсы у меня выпачканы в засохших грязевых разводах. Надо же, а ведь я этого даже не заметил.

– Мистер Уилсон, – несмело позвала Лора, – у вас что-то произошло?

Не обращая на нее внимания, я вновь обратился к дочери:

– Детка, ты слышала, что я сказал? – Отставив кружку, я подошел ближе, опустился на уровень ее лица и взял за руки повыше локтей. – Айлин… Она заразилась.

Глаза ее еще сильнее расширились, но в них по-прежнему светилось непонимание. Я услышал, как сверху Лора протяжно охнула и судорожно втянула ртом воздух. Терри перевела на нее взгляд, затем снова посмотрела на меня и, улыбнувшись, весело прощебетала:

– Что ты такое говоришь, пап? Как Айлин может заразиться?

– Терри, мы должны собираться. Нужно уезжать, – крепче сжав ее плечи, с напором произнес я.

– Уезжать? Сейчас? – Теперь она выглядела растерянной. Несколько мгновений она внимательно вглядывалась мне в глаза, как вдруг рот ее широко раскрылся, а по щекам покатились крупные слезы. – Папа, где Айлин?

Похоже, она наконец поняла. Встав, я притянул ее к себе и тотчас во весь голос она зарыдала. Лора все еще стояла в дверях, крепко прижимала ладонь к лицу и была белее хлопкового волокна.

– Это правда? Они уже добрались сюда? – приглушенным полушепотом спросила она.

В ответ я рассеянно кивнул. Замерев с остановившимся взглядом, она что-то лихорадочно обдумывала.

– А где же мистер Холдер? С ним все в порядке?

– Он внизу, ждет нас в баре.

– Но вы ведь не можете так уехать! Как он? Почему вы не позвали его сюда?

– Плохо. Я не уверен, что он в состоянии сесть за руль.

Терри в моих объятиях продолжала душераздирающе рыдать.

– Как это случилось? – Немного придя в себя, Лора быстро прошла к раковине, наполнила стакан водой и почти залпом выпила. Затем наполнила заново и подойдя к нам, мягко обратилась к Терри: – Попей, милая. Станет легче.

Но Терри ничего не слышала. Все так же рыдая, она цеплялась за мою одежду и вжималась мокрым от слез лицом в мой живот. Я гладил ее по волосам в надежде, что вскоре она успокоится и мы сможем начать собираться. Пока мы так стояли, я тихонько пересказал Лоре события прошедшей ночи, умолчав об особо жутких подробностях, а потом настойчиво добавил:

– Лора, вы должны уехать как можно скорее. Позвоните сестре. Поезжайте в лагерь сегодня или, на крайний случай, завтра. Когда начнется эвакуация, здесь будет хаос и беспорядки. Мы все это видели два месяца назад и, поверьте, я знаю, о чем говорю.

Выслушав меня, она присела на корточки и тихим, успокаивающим голосом принялась приговаривать:

– Тише, тише, милая. Выпей воды. Вот, выпей… Тебе правда станет легче. Ну же, теперь уже ничего не поделаешь…

Как ни странно, это помогло. Терри постепенно начала затихать. Отпустив меня, она сделала большой глоток воды, а после обняла Лору за шею. Рыдания ее почти прекратились, но из груди продолжали раздаваться сдавленные всхлипы.

Испытав огромное облегчение, я оставил их и прошел в ванную комнату. Там открыл на всю мощность кран и зачерпнул полные ладони ледяной воды. Умываясь, я с силой тер лицо и шею, зачерпывал воду вновь, и вновь плескал на себя, а в какой-то момент засунул голову под хлещущую из крана ледяную струю и простоял так до тех пор, пока желание разразиться диким криком во мне не ослабло.

Распрямившись, я посмотрел на себя в зеркало. Из его отражения на меня глядел незнакомый мужчина с короткой темной бородой и такими же темными волосами. От воды они намокли и повисли на лоб влажными спутанными прядями. В глазах мужчины притаилось холодное ожесточение, а сжатые губы придавали худому лицу суровое выражение, которого в нем не было прежде. Я не узнал себя.

Впившись взглядом в глаза этого чужого человека, я пытался убедить его, что он со всем справится. Справится. Нужно лишь еще немного переждать и все закончится. Нельзя раскисать, нельзя поддаваться слабости, нельзя позволять скорби взять над собой верх.

Схватив первое подвернувшееся полотенце, я с неистовством вытерся, еще раз взглянул на свое отражение и поспешно направился в нашу с Терри комнату. Стянув грязную одежду, быстро переоделся, после чего принялся собирать вещи, как попало закидывая их в большой походный рюкзак. Я был готов к внезапному отъезду, поэтому в квартире оставался только необходимый минимум.

Позже я позвонил Робу, но тот не взял трубку. Беспорядочно кружа по комнате я с упорством звонил ему снова и снова, пока он не ответил на мой четвертый звонок. Услышав его неразборчивую речь, я сразу сообразил, что он мертвецки пьян.

Со времени нашего расставания прошло от силы минут тридцать и оставалось лишь гадать, когда он успел так надраться. Впрочем, по собственному опыту я прекрасно знал – если задаться целью, хватит и нескольких минут. В прошлом я и сам не раз прибегал к подобному способу, так что даже не мог на него как следует разозлиться, но самое паршивое заключалось в том, что теперь об отъезде не стоило и думать.

Единственным выходом представлялось загрузить его в машину и увезти, пока он не опомнился, но очевидно, что протрезвев, Роб не простит мне этот поступок. Стараясь взять себя в руки, я подумал о плюсах. Возможно, всем нам требуется эта отсрочка и, наверное, даже к лучшему, если мы тронемся в путь завтра.

Терри вместе с Лорой по-прежнему была в кухне. Рыдать она перестала, но теперь сидела, вперив в окно неподвижный взгляд. И вся она не шевелилась, будто опасалась, что любое неосторожное движение разрушит то хрупкое равновесие, которого с большим трудом ей удалось достичь.

Войдя к ним, я рассказал Лоре, что Роб вдребезги пьян, а мне предстоит вытаскивать его из бара. Она сразу же предложила привести его в квартиру, на что я без промедления согласился. Взглянув напоследок на недвижно сидящую Терри, я попробовал отыскать в себе слова утешения, однако так и не отыскав их, направился к выходу.

Кубарем слетев с лестницы, я вышел на улицу, где обнаружил, что пикапа Роба нет на том месте, где меньше часа назад он его оставил. Думая, что это может означать, быстрым шагом я направился к бару, но там натолкнулся лишь на закрытую дверь. На ней висела вывеска с информацией, что бар работает с двенадцати дня. Сейчас было одиннадцать.

– Вот дерьмо! И где теперь его искать? – вырвалось у меня.

Опять набрав его номер, но так и не дождавшись ответа, я сел в машину с намерением обыскать все открытые заведения в городе. Я надеялся, что в каком-нибудь из них отыщу Роба, вот только бы он не надумал натворить глупостей. Состояние, испытываемое после смерти близкого человека, а также мысли, посещающие голову в самые первые дни, мне были также хорошо известны.

Я разыскал его спустя пятнадцать минут в нескольких кварталах от дома. Пикап был припаркован прямо у дверей пустого в это время дня бара, а сам он сидел, склонившись над столиком в углу. Стискивая в пальцах стакан, пьяным немигающим взглядом Роб смотрел на почти пустую бутылку водки.

Я молча сел напротив него. Долгое время мы просидели без движения, но потом он поднял голову и заплетающимся языком произнес:

– Д-джон… ты все п-правильно с-сказал… Это я в-виноват… Я д-должен был у-ув-везти ее…

Я не знал, что ответить. Было чертовски страшно видеть его в таком состоянии, но черт возьми, как же чудовищно глупо все вышло! Не останься они из-за гребаного ублюдка Тодда еще на два дня, Айлин действительно была бы жива. Конечно, я не сказал этого вслух.

Все же ужасно, что нельзя предугадать, как повернутся события и еще ужасней осознавать, что ты мог их предотвратить, но ничего для этого не сделал. И больше ничего не можешь сделать – все уже случилось. К сожалению, невозможно отмотать жизнь на пару кадров назад и исправить допущенную оплошность. Всего лишь маленькую оплошность.

Впервые за долгое время я почувствовал, что хочу выпить. Воображение мгновенно нарисовало картину, в которой я подношу стакан с виски к губам, делаю восхитительно-обжигающий глоток, ощущаю, как оно спускается по пищеводу, достигает желудка, медленно разгоняет по венам застывшую кровь и, наконец, теплой спасительной волной поднимается в голову. Я четко представил, насколько мне станет легче после этого маленького глотка, но тотчас отогнал от себя эту мысль.

На самом деле мне потребовалось куда большее усилие над собой, чем могло бы показаться со стороны. Судорожно сглотнув, я потянулся в карман за сигаретами.

– Роб, ты ни в чем не виноват. Я сглупил, сказав тебе ту чушь. Прости, сам не понимаю, что на меня нашло. А вот от того, что ты будешь корить себя, легче не станет. – Ища слова поддержки, я помолчал, но потом горько добавил: – По правде говоря, ни от чего легче не станет. Эта боль надолго и уйдет она только со временем. Время единственное, что сможет помочь.

Я мог бы солгать, что завтра, через неделю или через месяц ему полегчает, но не хотел врать, заранее зная, через что ему предстоит пройти. Ему не полегчает ни через месяц, ни через год и даже спустя десять лет эта боль будет очень сильной. Она притупится со временем, но останется с ним навсегда. С этим невозможно смириться.

– Допивай свою водку и пойдем, – мягко, как ребенку сказал я. – Тебе надо поспать.

– У м-меня ничего н-не осталось… Айлин б-больше нет… д-дома т-тоже н-нет… У м-меня отобрали в-все, а я с-слишком стар, ч-чтобы жить д-дальше…

– Я у тебя есть, Роб. И Терри. Мы есть друг у друга, – четко, с нажимом на каждый слог выговорил я. – Пойдем. Тебе нужно выспаться, завтра рано утром выдвигаемся в путь.

Он послушно поднес стакан ко рту, одним махом выпил содержимое, затем с силой опустил его на стол. Стакан громко звякнул о деревянную крышку стола, а Роб в ту же секунду пьяно икнул. Расплатившись с барменом, я взял его под руки и повел к выходу.

Спустя семь часов я, Терри и Лора сидели перед телевизором в гостиной, пока Роб спал в нашей комнате. С той минуты, как я с трудом втащил его в квартиру, он ни разу не просыпался.

По местному телеканалу шли новости. В них говорили, что за ночь в округе пропало четверо человек, вследствие чего все уже поняли – ужас, творившийся в сотнях километрах к северу, добрался и сюда. Эвакуацию еще не объявили, но жителей призвали после наступления темноты не выходить из домов и по возможности готовиться к отбытию в лагерь для беженцев. Мы не успели уехать до начала паники. Что ж, теперь придется опять двигаться с черепашьей скоростью и стоять в пробках на каждом блокпосту.

Периодически я выходил на балкон, чтобы выкурить сигарету и глядел на притихший в вечернем сумраке город. Его рассеивал только свет уличных фонарей и мерцающие неоном рекламные вывески. Дом Лоры находится почти в самом центре и обычно улицы здесь наполнены жизнью, но сегодня под окнами не наблюдалось ни души.

Выезжать я задумал на рассвете. Было неизвестно, как поведет себя Роб, но я определенно решил, что запихну его в свою машину и если будет нужно, повезу на восток даже против воли. Южный лагерь является лишь временной отсрочкой – отсюда до него четыреста пятьдесят километров, что для зараженных тварей означает всего пару недель пути.

Днем заезжал Харрис. Его настроение по поводу происходящего было таким же воинственным и вместе с тем скептическим. Поговорив с ним, я пришел к выводу, что от растерянности он просто сдался и не знает, что предпринять. Намерения сидеть в городе до последнего он так и не изменил.

Вместе с Льюисом и Райтом он обустроил убежище в подвале своего дома и ночами планировал его охранять, а днем жить обычной жизнью. Я сделал еще пару попыток убедить его в необходимости отъезда, но так и не достиг результата.

Когда Терри уснула, Лора предложила перенести ее к ней в комнату. Я тоже намеревался отправиться в постель и был уже на пути в спальню, но внезапно она остановила меня вопросом:

– Мистер Уилсон, мы можем поговорить?

– Конечно, Лора. В чем дело?

– Можно я поеду с вами? – выпалила она и тотчас отчаянно смутилась от собственной смелости.

Судя по всему, прежде чем обратиться ко мне, она потратила немало времени, чтобы как следует ей запастись. На лице у нее проглядывало сильное волнение, щеки порозовели, а глаза смотрели куда угодно, только не на меня.

Прозвучавшая просьба меня удивила, поэтому с недоумением я переспросил:

– С нами? Но ваша сестра и племянники остаются здесь. Вам следует убедить ее и Харриса уезжать.

– Вы же слышали его, – тихо пролепетала она. – И потом, даже если они решатся уехать, то в лагерь. Я не вижу в этом смысла, он слишком близко.

– Здесь вы правы, но на первое время можно уехать хотя бы туда. Там есть военные, они позаботятся о вас и если инфекция докатится в те края, вас эвакуируют дальше.

– Да, но ведь вы сразу едете дальше. – В волнении Лора заломила кисти рук и наконец взглянула мне в лицо. – Я не буду мешать вам, мистер Уилсон. У меня есть кое-какие сбережения, к тому же вам потребуется помощь с Терри и мистером Холдером. Вам ведь не справиться в одиночку, а я могу вести машину, когда нужно…

– Лора… – прервал я, – дело вовсе не в этом. Мне казалось, вам будет лучше с семьей, но раз вы считаете, что ехать с нами для вас правильнее, конечно, я не против. В машине найдется место, да и Терри вашей компании будет рада.

– Спасибо, мистер Уилсон. Я встану в шесть утра и быстро соберу свои вещи. Обещаю, я вас не задержу…

– Хватит, Лора. Оставьте. Доброй ночи.

Пресекая ее дальнейшие пылкие благодарности, я поспешил уйти к себе, лег на раскладушку и уставился в подсвеченный уличными огнями потолок. Роб до сих пор спал. Его дыхание было неровным, периодически он стонал и ворочался во сне, а я прислушивался к нему и думал обо всем, что сегодня случилось.

Вспоминая различные моменты из жизни, я думал об Айлин и не мог представить, что ее больше нет. Думал о Робе и о том, как он справится со свалившимся на него горем. И думал о Терри. За весь сегодняшний день она произнесла только несколько фраз и мне очень хотелось верить, что молчание ее не затянется слишком надолго.

Пожалуй, Лора права – я не представлял, как справлюсь со всем в одиночку и, наверное, хорошо, что она решила ехать с нами. Возможно, при ее участии и Терри, и Роб быстрее придут в себя.

Глава 33

Мы были в пути уже больше суток. Неожиданно для меня Роб сдался и полностью согласился на все мои предложения – оставив пикап под домом Лоры Прайс, он взял с собой лишь самое необходимое и безропотно пересел ко мне в машину. По поводу поездки на восток он тоже не сопротивлялся, только махнул рукой, предоставив мне самому решать, куда ехать.

Атмосфера в машине держалась гнетущая – большей частью мы молчали, а если и начинали вести вялый диалог, то сами не сознавая того, говорили полушепотом. Собственно, всем нам было не до разговоров – Терри по-прежнему предпочитала безмолвствовать, а Роб не отрывал от окна мрачного взгляда. Не уверен, что он видел там хоть что-нибудь, но вид при этом имел крайне сосредоточенный. Одна только Лора время от времени делала тщетные попытки разрядить тягостную обстановку, но выглядело это несколько наивно, если не сказать неуклюже.

Весь вчерашний день я провел за рулем и оставил позади около семисот километров пути. В эту пору световой день длится порядка десяти часов, так что с поправками на ночевки, остановки и блокпосты, в среднем ежедневно мы будем покрывать приблизительно такое же расстояние. По моим подсчетам, вся поездка должна занять у нас не больше пяти суток.

Эвакуация в южных округах еще не началась, однако некоторая часть населения уже потянулась в сторону военных убежищ. Машин на дорогах нам попадалось немало, но в целом движение было свободным. В настоящую пробку мы угодили пока лишь раз, когда вчера вечером покидали один округ и въезжали в другой.

На блокпосту полиция проверяла документы, досматривала людей и машины, но, к моей радости, вела себя вполне корректно. Того безумия, с каким мы столкнулись при бегстве из дома, больше не наблюдалось. Медиков в оранжевых костюмах тоже нигде не было видно.

Тем временем в городах, что вчера и сегодня утром мы оставляли за спиной, основная масса людей продолжала жить обычной жизнью. Все они не желали замечать происходящего и, подобно Харрису, отказывались признавать нависшую над ними смертельную угрозу. Они будто нарочно зарывали головы в песок, прячась за скепсисом и красивыми лозунгами о защите своей земли, но, несомненно, каждый из них испытывал растерянность и страх.

Проезжая по улицам таких городов, я разглядывал случайных прохожих и не мог отделаться от мысли, что большая их часть обречена. Конечно, кто-то сможет спастись, но уцелеть удастся далеко не всем. Многие из этих людей вскоре превратятся в инфицированных тварей, а затем будут бродить в потемках, выискивая для себя следующих жертв.

До полудня мы продвигались вдоль государственной границы в восточном направлении, а после дорога повела нас на север. Нам предстояло ненадолго заехать вглубь страны, чтобы потом повернуть к побережью. Эта местность пролегает далеко от нашего с Робом и Терри родного округа, но в соседнем с ним эпидемия господствовала уже в полную силу, а потому и здесь было неспокойно. Как только мы въехали на его территорию, сразу это ощутили.

Если в южных регионах жизнь еще хоть как-то продолжалась, то с продвижением вверх картина сильно изменилась. Крупные города пока слабо шумели, в маленьких же поселках было пустынно. Многие дома стояли с заколоченными окнами или вовсе казались покинутыми. На улицах скопился мусор, малочисленные люди ходили, как безликие серые тени, магазины и заправки не работали, либо были подчистую разграблены.

Грязными бетонными коробками они громоздились над землей, зияя темными провалами выбитых окон и выдранных с корнем дверей. Всюду валялись обломки искореженного металла, битое стекло, обгоревшие до черноты остовы машин. Всплеск мародерства прокатился и по этим краям.

К пяти часам вечера мы миновали очередной, практически полностью покинутый жителями городок. В нем мне повстречалось всего два отеля, но оба они оказались закрыты. На протяжении последних двухсот километров так было везде и это немало меня беспокоило. Я понимал, что совсем скоро холодный дневной свет окончательно угаснет и тогда все вокруг нас погрузится во тьму.

Ехать сквозь нее я не желал. Неизвестно, как в здешних местах обстоят дела с зараженными, а идти на риск мне не хотелось.

– Роб, похоже, сегодня придется искать другой ночлег, – привлекая его внимание, сказал я. – За последние три часа я не встретил ни одного открытого отеля.

Прошедшую ночь мы провели в придорожной гостинице, в целях безопасности сняв один большой номер на четверых. Я отсыпался, а Роб до утра просидел в кресле перед телевизором. Скорее всего, он не придавал значения тому, что смотрит, потому как открыв глаза, я увидел его пялящимся в экран, где идет глупый мультфильм для совсем маленьких детей. Подобное не смотрит уже даже Терри.

– Что? – посмотрев на меня так, будто видит впервые, безучастно переспросил он.

– Я говорю, все отели закрыты. Не знаю, где будем ночевать.

Повернув голову вправо, он принялся разглядывать, что происходит за окнами машины, однако по его виду я догадался – происходящее там его мало интересует.

– Можно найти пустой дом, – ответил он наконец.

– Предлагаешь вломиться в чье-нибудь жилище? – со слабой улыбкой сострил я, но едва натолкнувшись на его пустой взгляд, понял, что плевать он хотел на мое остроумие. Стерев улыбку с лица, уже серьезно я добавил: – Тогда постарайся поспать, потому что ночью тебе снова придется дежурить.

– Хорошо, – с той же безучастностью проронил он.

С момента отъезда Роб почти не спал и со всем соглашался. Проснувшись вчера на рассвете, он долго сидел, обхватив руками голову и, не шевелясь, смотрел в одну точку. Мне пришлось звать его трижды, прежде чем он встал, чтобы начать одеваться. Это коматозное состояние сохранялось у него и сегодня – казалось, он настолько ушел в себя, что не замечает ничего вокруг.

Подобное поведение было так не похоже на Роба, которого я знал, что тревога за его состояние одолевала меня все сильнее. Иногда я пробовал отвлечь его от горестных мыслей, но все мои попытки завязать беседу разбивались об его односложные ответы или вовсе нежелание говорить. Со смертью Айлин он утратил какой-либо смысл двигаться вперед, бороться, сопротивляться и даже просто жить.

Понимая, что он испытывает, я готов был отдать что угодно, лишь бы облегчить его горе. Если бы я только мог вернуть ему Айлин, я бы не задумываясь это сделал, но все, что мне оставалось – ждать. В надежде, что время поможет, я оставил его в покое, но начинал опасаться, что он может так и не прийти в себя. Сильнее всего я боялся проснуться однажды от звука выстрела и найти его мертвым.

Ночлег мы отыскали в крохотном поселении неподалеку от главной дороги. Заехав в него за полчаса до наступления темноты, мы обнаружили, что вокруг нет ни души, а двери всех домов заперты на замок. Вламываться мы не решились, а потому обосновались в небольшой баптистской церкви. Это высокое, вытянутое в длину здание из красного кирпича оказалось единственным, что беспрепятственно впустило нас внутрь. Подперев дверь тяжелой дубовой скамьей, мы побросали на пол спальные мешки, зажгли фонарь и поужинали мясными консервами.

В церкви было пустынно и холодно – кроме широкого помоста с трибуной и лавок для прихожан, другой мебели здесь не нашлось. Под потолком гуляло гулкое эхо. Отражаясь от высоких стен, оно многократно усиливало любой звук, будь то шарканье ног, стук ложки о консервную банку или редкое перешептывание Лоры и Терри.

Когда с ужином было покончено, мы вчетвером сбились в тесный кружок и долгое время просидели в гробовом молчании. Спать было слишком рано, поэтому каждый из нас погрузился в свои безрадостные размышления. Я выстраивал в голове предстоящий на завтра маршрут и гадал, что ждет нас в конце этого длинного путешествия, а изредка уходил в другой конец здания, чтобы выкурить сигарету.

Вины я не испытывал. Я отдавал себе отчет, что для кого-то этот дом является храмом божьим, но, откровенно говоря, мне было до лампочки. Бог, если он и существовал, давно покинул людей и теперь, точно безумный маньяк, забавляется, наблюдая за тем, как они барахтаются в срежиссированным им же самим кошмарном сценарии.

Когда в девять вечера сон все-таки начал валить меня с ног, я стянул с себя куртку и забрался в спальный мешок. Терри и Лора, как казалось, уже спали, а Роб сидел в скрюченной позе с подтянутыми к торсу коленями. Не производя никаких движений, он провел в этой позе последние два часа.

– Роб, ты справишься? – укладываясь поудобнее, тихо спросил я. – Если начнешь засыпать, разбуди. Я сменю.

Он не проронил ни слова и даже не пошевелился. Не дождавшись ответа, я лег, но тотчас услышал его шипящий от злобы шепот:

– Хватит разговаривать со мной, как со слабоумным. Я лишился жены, а не рассудка.

– Роб, ты чего? – опешил я.

– Ничего! Ты думаешь, я ни на что не годен, раз позволил ей умереть, так? Думаешь, раз не смог ее защитить, значит теперь мне нельзя доверять?

Его шепот эхом разносился по зданию, придавая зловещую окраску каждой произносимой фразе. От удивления я сел и разглядел, что Терри и Лора тоже приподнялись со своих мест и теперь с опаской вслушиваются в наш разговор. Сдержанным, как можно более убедительным и мягким тоном я проговорил:

– Перестань, Роб. Ты знаешь, что я не думаю ни о чем подобном. Я беспокоюсь за тебя, это правда и прекрасно понимаю, что ты чувствуешь…

– Ни хера ты не понимаешь! – повысил он голос.

– Роб, я тоже потерял жену. Я знаю, что это такое…

Ответом мне стал его издевательский хохот, усиленный все тем же пресловутым эхом. Уносясь к высокому потолку, оно билось о стены, кружилось над нашими головами, мучительно резало слух. Роб уже замолчал, а оно все продолжало разноситься под церковными сводами.

– Ты понятия не имеешь, что значит потерять жену, – произнес он под его отзвуки. – Я любил Айлин, а тебе хватило каких-то двух жалких лет, чтобы забыть про Анну и побежать за первой же сучкой…

– Хватит! – резко, будто наотмашь ударив, вскричал я. – Замолчи, мать твою!

– Уже замолчал.

Он с презрением усмехнулся и действительно смолк. Не двигаясь с места, я несколько минут просидел в оцепенении, а потом откинулся на спину и устремил глаза в неразличимый в темноте потолок.

Внутри все клокотало от обиды и гнева. Раскаленными прутьями они впивались мне в ребра, сдавливали горло удушьем, пронзали мозг лютой злобой. Хотелось подняться и долго, со всех ног куда-то бежать. В эту ночь я почти не спал.

К утру в церкви стало совсем холодно, отчего все мы проснулись еще до рассвета. Из-за бессонной ночи я чувствовал себя таким разбитым, словно меня вышвырнули с пятидесятого этажа, а потом отодрали от асфальта и заставили вновь куда-то идти. Злость на Роба прошла. Да и не имела она смысла – глупо злиться на человека, испытывающего скорбь от потери жены.

Думаю, Роб и сам понимал, что наговорил лишнего, поскольку вид у него сделался еще хуже. Его будто придавило тяжелой гранитной плитой, настолько он стал ссутулен и молчалив. Никому из нас он не сказал ни слова.

Третий день нашего путешествия прошел без происшествий. Мы передвигались практически в полной тишине, зато проделали длинный путь и заночевали в одном из отелей крупного города. Там было тепло, безопасно и многолюдно, так что эта передышка позволила всем нам немного расслабиться и восстановить силы. Едва прикончив свой ужин, я завалился в кровать и крепко проспал до самого утра.

К концу следующего вечера мы подобрались почти к самому пункту назначения. До него оставалось каких-то триста семьдесят километров, но наступление темноты вынудило нас сделать передышку. Снова мы остановились в маленьком, подчистую покинутом жителями городке, однако помня о ледяном холоде, стоящем в баптистской церкви, на этот раз не постеснялись вломиться в чей-то брошенный дом.

Близилась середина декабря и дни становились короче, а ночи, напротив, все продолжительнее и все темнее. Помимо того, в этих краях было ощутимо холодней. В ночное время воздух охлаждался до минусовых температур, а выпавшие за день осадки по утрам покрывались тонким слоем прозрачного льда.

За время отсутствия хозяев приютивший нас дом успел потерять тепло обитаемого жилища и буквально дышал промозглой пустотой. Чтобы согреться, мы по максимуму натянули на себя теплую одежду, а в какой-то момент даже с сожалением вспомнили церковь. Теперь она не представлялась нам такой уж скверной.

Укрывшись одеялом, Терри спала, а я неподвижно стоял в центре комнаты и обдумывал завтрашний день. Если повезет, уже до полудня мы доберемся к лагерю. Я был рад окончанию этого долгого и трудного пути, но одно меня беспокоило – чем ближе мы подъезжали, тем больше машин с нервными, перепуганными людьми встречалось нам на дорогах. Мы ни с кем не вступали в контакт, потому как не все одинаково мирно реагировали на происходящее. Кругом возникали стычки, потасовки, кражи, а иногда и убийства.

– Мистер Уилсон, – протягивая кружку с горячим чаем, шепотом позвала меня Лора, – вы считаете, нам удастся попасть в лагерь? На дорогах столько людей, что мне начинает казаться, будто сюда съехались жители со всей страны.

Рассеянно поморгав, я вышел из задумчивости и взял кружку из ее рук.

– Очень на это надеюсь, Лора. Вы же слышали, как вчера по радио объявили, что построили еще одно убежище на несколько тысяч мест. Там их уже пять, так что уверен, где-то нам точно удастся пристроиться.

– А там будет интернет? – сонным голосом поинтересовалась Терри.

Я думал она давно спит, но, вероятно, она прислушивалась к нашей беседе. Вопрос об интернете ее волновал особенно остро – за прошедшие четыре дня он постоянно работал с перебоями. Как сообщили в новостях, что-то случилось с вышками сотовой связи и пока было неясно, когда поломки устранят.

Терри ужасно психовала, потому что лишилась возможности вести переписку с подругой, играть в игры и смотреть видеоролики. Во время дороги это было ее единственным развлечением.

– Не знаю, детка. Думаю, скоро должны починить, – кое-как выдавив улыбку, пообещал я. – Не могут же нас оставить без связи.