Kitobni o'qish: «Queen. Полный путеводитель по песням и альбомам», sahifa 2

NB: Существует два редких издания первого альбома Queen. В 1974 году «Elektra Records» выпустила квадрофоническую версию пластинки. Кроме того, предварительные копии дебютного лонгплея, с еще незавершенным дизайном конверта, раздавались EMI на съезде торговых работников в начале 1973 года.

Queen II

EMI EMA 767

Дебютный альбом Queen обернулся коммерческой неудачей, и в некотором роде это обстоятельство послужило для группы призывом очнуться от грез и протереть глаза. Хотя Queen были твердо уверены в собственном таланте (более того, они полностью сознавали свое превосходство), пластинка не сумела завладеть воображением покупателей. Для провала имелись свои причины: альбом оказался чересчур сложным, чтобы его по достоинству оценили дети, восторженно следившие за восходом звезд вроде Гари Глиттера, Sweet и Марка Болана. Кроме того, слушатели постарше и поопытнее с недоверием встретили неожиданную смесь рафинированного софт-рока с лихим электрическим угаром. Свою роль сыграла и мощная конкуренция: почти одновременно с «Queen» на прилавках оказались «Houses Of The Holy» Led Zeppelin, «Quadrophenia» The Who и «For Your Pleasure» Roxy Music.

Если Queen собирались всерьез состязаться со столь сильными противниками, логичнее всего было бы сосредоточиться на сочинении нескольких хит-синглов. Вместо этого – с упрямством, достойным лучшего применения, – группа сомкнула ряды и записала наиболее самонадеянную пластинку во всей дискографии. За неимением другого предмета для восхищения, следует воспеть хотя бы эту их наглость.

Работа над диском, который получит название «Queen II», началась в августе 1973 года. Группа экспериментировала с новым материалом на нескольких репетиционных базах, включая краткий визит в «Shepperton Studios», где снимались видеоролики на песни «Liar» и «Keep Yourself Alive». И когда Queen уже были готовы вернуться в студийный лабиринт «Trident» и приступить к записи, они выставили своим боссам решительное требование: никаких больше ночных смен. Если вы хотите, чтобы мы завоевали свое место в свете прожекторов, обращайтесь с нами соответственно. «О да, – вспоминал Брайан Мэй, – приступая ко второму альбому, мы настояли на нормальном студийном расписании… и получили то, чего хотели». Уступив решительно настроенной группе, братья Шеффилды вручили ей ключи от «Trident» – и на сей раз речь шла о работе в дневные часы.

Для Queen этот шанс разгуляться в обитой бархатом 24-дорожечной студии стал дьявольским искушением. «Оказавшись в „Trident“, мы просто сорвались с поводка, слетели с катушек, – описывает этот момент Мэй. – Это было словно во сне. Мне всегда хотелось поиграть со своими гитарными гармониями, оркестровыми вставочками и фрагментами, всей этой вокальной пиротехникой. И наконец у нас появился шанс». Джон Дикон вторит ему слово в слово: «Мы были настолько увлечены процессом записи „Queen II“, что не желали слышать о простых решениях».

Вновь воспользовавшись услугами Роя Томаса Бейкера за звукорежиссерским пультом (и опять же угодив в сопродюсеры собственного альбома), без малого за два месяца группа довела себя до полного изнеможения. «Они твердо вознамерились превратить „Queen II“ в несъедобный винегрет, – позднее рассуждал Бейкер. – Их распирали все новые и новые идеи, черная и белая стороны, вся эта магия. У Фредди был девиз: „Мечтаешь провернуть что-нибудь этакое? Тащи сюда, обязательно вставим“».

Ну еще бы, магия. Если Queen успели лишь ковырнуть мистическую тему в «My Fairy King» и «The Night Comes Down», то тексты второго альбома положительно наводнены причудливыми цветастыми персонажами – от монархов, правящих силами ночи, до огров, странников в лохмотьях и других странных порождений человеческой фантазии. Фредди Меркьюри позднее объявил, что песни группы следует воспринимать как «одноразовые бритвенные лезвия… использовал однажды – и выбросил». Впрочем, явная зацикленность «Queen II» на «мире по другую сторону зеркал» свидетельствует либо об одержимости сверхъестественным, либо – и это куда вероятнее – о том, что в собрании кого-то из участников группы имелись несколько альбомов Yes и Genesis…

К январю 1974 года запись альбома была завершена, и группа бросила все силы на изобретение подходящего по величию дизайна конверта. Человеком, которому был поручен этот важный заказ, оказался фотограф Мик Рок, сам восходящая звезда на фоне сделавших ему имя снимков Лу Рида и Дэвида Боуи с уклоном в андрогинность. «Я предложил в качестве идеи фотографию Марлен Дитрих, – вспоминал Рок, – замечательная работа… Впервые в жизни меня вдохновил чужой кадр. И Фредди немедленно ухватился за идею сыграть Марлен». Получившаяся в результате обложка – силуэты четырех голов участников Queen на угольно-черном фоне – впоследствии стала визитной карточкой группы и в 1975 году была воссоздана для съемок новаторского клипа «Bohemian Rhapsody».

Когда вопрос с конвертом был благополучно решен, оставалось только придумать альбому имя. Обсуждалось несколько вариантов (включая «The White And The Black»), но группа вновь последовала примеру Led Zeppelin и остановилась на неброском «Queen II». Не все были довольны таким исходом дела. «Я возненавидел название второго альбома, – морщился Роджер Тейлор. – Ну никакого воображения».

Пусть так, но благодаря заметному британскому туру в поддержку Mott The Hoople и угодившему в «Топ-10» синглу с помпезной, но безупречной «Seven Seas Of Rhye», Queen почувствовали себя на коне. Появившись на прилавках 8 марта 1974 года, альбом карабкался в чартах все выше и выше, пока не остановился наконец на 5-й позиции. Джон Дикон (теперь его имя отпечатали правильно) воспринял успех «Queen II» как реабилитацию: «Мне очень хотелось, чтобы „Queen II“ попал в чарты. Это было вдвойне важно, потому что дебют спросом не пользовался. Всегда приятно, когда твою работу высоко оценивают… к тому же, путь наверх увлекателен сам по себе».

Даже те из критиков, кто встретил новую работу Queen с недоверием, теперь позволили себе поддержать группу. «„Seven Seas Of Rhye“ позволил Queen выказать мощь и убежденность, – рассуждал «NME». – [Здесь присутствуют] все те качества, которые делают группу выдающейся». У «Melody Maker», впрочем, остались иные впечатления: «Группа попросту лезет из кожи вон, но в результате не слышно ни глубины звука, ни настоящих чувств». «Sounds» принял на себя роль рефери в этом споре и засчитал Queen техническую победу по набранным очкам: «В этом альбоме запечатлено все лучшее, на что группа способна».

Сегодня, с выгодной позиции прошедших лет, «Queen II» выглядит одной из сильнейших работ группы. Разумеется, альбом – продукт безоглядной отсебятины, что не прибавило ему веса в глазах современников, да к тому же он совершенно напрасно стремился перейти роковую грань определения «концептуальный альбом». Благо что толком не перешел. Но и три десятка лет спустя его можно слушать с удовольствием – из-за явной силы композиций, помноженной на дотошное внимание к деталям аранжировки и исполнения. Кроме того, «Queen II» остается «культовым» любимчиком среди подлинных фэнов группы – и в особенности тех, кто привязался к Queen еще на раннем этапе ее карьеры. Их притягивает эпический размах альбома и его чуточку неровные тексты, полные загадок и мистицизма. Есть у альбома сторонники и среди самих участников группы. «Знаете, я просто обожаю „Queen II“, – признается Брайан Мэй. – Мне кажется, это до сих пор мой самый любимый альбом».

PROCESSION

Итак, «белая сторона» альбома начинается короткой инструментальной композицией, сочиненной Мэем: название идеально подходит к плавному, практически царственному вступлению. Каждый мотив, каждая гармония – и контргармония – исполнены на гитаре, хотя в этом треке легко может послышаться присутствие духовой и струнной секций. Чтобы воспроизвести сладкозвучные, подобные скрипичным, тона, Брайан отказался от услуг своего верного усилителя «Vox AC30» и записал все части при помощи маленького одноваттного устройства, принадлежавшего Джону Дикону. «Этот усилок, наш „Дики“, был просто великолепен, – говорил Мэй спустя годы. – Он не раз выручал меня».

FATHERTO SON

Основная мелодическая линия «Procession» крепнет, чтобы лечь в основу следующей поэмы – со средним темпом, нарочито звучным вокалом и ухающей перкуссией. И действительно, с каждой новой строфой горькие воспоминания о жестяном звучании «Queen» понемногу улетучиваются, чтобы уже не возвращаться. Опираясь на значительно выросший бюджет и заручившись неослабевающим вниманием Роя Томаса Бейкера, группа стала звучать мощно и изысканно, как и подобает рок-группе на взлете.

Помимо уже сказанного, «Father To Son» в основном демонстрирует таланты Брайана Мэя как сочинителя и гитариста. На протяжении всего сюжета о странных письмах, содержащих тайные истины и передающихся из поколения в поколение, Мэй разворачивает свой шестиструнный театр – сначала поддавшись искушению продемонстрировать любимые гармонии, а ближе к концу песни с успехом примеряя на себя роль Джими Хендрикса. «Для меня „Father To Son“ был претворением в жизнь давних амбиций, – признавался Мэй позже. – Сразу, едва начинает звучать песня… все превращается в оркестровку для шести партий. Это было по-настоящему здорово, потому что мне еще никогда не позволяли проводить в студии достаточно времени, чтобы выстроить что-нибудь этакое».

WHITE QUEEN (AS IT BEGAN)

Пока Queen постепенно расправляли плечи и завоевывали статус, их нередко обвиняли в отсутствии эмоциональной глубины. Подход группы к собственной музыке казался подобным критикам скорее научным, чем духовным. К счастью, «White Queen», живописующая естественное чувство горечи от потерянной любви, подобным нападкам не подвергалась. Легенда гласит, что Брайан сходил с ума по однокласснице, но так и не набрался мужества заговорить с ней. Позднее, прочитав роман Роберта Грейвса под названием «Белая богиня», он обнаружил немало общего между переживаниями литературных персонажей и собственными ощущениями. Во всяком случае, попытка Мэя исцелить разбитое сердце при помощи музыки лишний раз подтверждает правоту Сократа, изрекшего: «Покажите мне человека, потерявшего женщину, и я покажу вам философа…»

Как бы там ни было, Меркьюри оказался великолепным интерпретатором подростковых горестей Мэя: его голос несет настоящие эмоции на фоне слишком шумных гитар. «Для меня „White Queen“ значит массу переживаний, – рассказывал Мэй. – Хотя она так и не стала хитом, я бы хотел, чтобы обо мне помнили по таким вот песням».

SOME DAY ONEDAY

Очевидно, Брайан Мэй готовился к записи «Queen II» не покладая рук: эта песня – еще один пример его творчества. Печальная мелодия, которую выводит голос самого сочинителя, «Some Day…» могла бы даже рассматриваться как лирическое продолжение «White Queen», если, конечно, герой песни добился бы расположения своей девушки. Под мягкий перебор акустических струн Мэй описывает идеальные отношения, которым вскоре явно предстоит выдержать проверку на прочность: «Тебя ждет замок, сокрытый во тумане, ты королевой станешь… Лишь серая мгла вокруг, но когда-нибудь, однажды…»

THE LOSER IN THE END

«Полагаю, от всех прочих групп нас отличали, в первую очередь, наши гармонии и гитара Брайана. Ах да, и еще Роджер здорово колотил по ударным…» – делился размышлениями Джон Дикон.

Если кому-то нужны доказательства, что Роджер Тейлор умел преподать настоящий урок своей установке, не стоит ходить далеко: «The Loser In The End» отличный пример. Барабанные перепонки просто гудят от громогласных упражнений Тейлора с палочками, хотя «The Loser…» – не что иное, как старательно выполненная звуковая копия «момента славы» Джона Бонэма, ударника все тех же Led Zeppelin. В те времена подобное сравнение привело бы Тейлора в восторг. «Лучший ударник? Да чего тут думать! – говаривал он. – Джон Бонэм лучше всех прочих, это же очевидно».

Действительно, прочность хребта «The Loser In The End» – именно в стенобитном орудии под управлением Роджера; оно перевешивает два аккорда мелодии простой мощью музыкального насилия. И это, наверное, к лучшему: в конце концов, именно Роджер и сочинил всю композицию. «Поначалу я увлекся сочинением песен в качестве хобби, – со свойственной ему откровенностью рассказывал Тейлор. – Меня нельзя назвать профессионалом этого дела… Хотя и меня порой посещает муза. Но я ведь не Пол Маккартни – ну, сами знаете, проснулся и сочинил песню еще до завтрака…» Пусть так, но грубое обаяние музыки и приземленный текст «The Loser In The End» несут в себе долгожданный отдых от всех этих эльфов, нимф, огров, неясностей и нерешенностей, заполонивших другие треки.

OGRE BATTLE

Кстати, об ограх…

Первая композиция Фредди Меркьюри на диске, «Ogre Battle» немедленно перехватывает у предыдущей песни инициативу, чтобы поспорить за звание самой тяжелой (в музыкальном плане) дорожки на всем альбоме. Фактически ее можно считать самой тяжелой среди всех песен группы; того же мнения придерживается бывший гитарист Extreme и преданный фэн Queen Нуно Беттенкорт: «„Orge Battle“ такая… тяжелая. И не только в смысле хеви-метал… Она просто… ну, тяжелая». Брайан Мэй ему вторит: «Когда Фредди написал „Ogre Battle“, у нее был вполне традиционный хеви-металический гитарный рифф. Но когда он брал в руки гитару, в нем появлялась эта потрясающая неистовая энергетика… Словно на гитаре играл какой-то нервный, мятущийся зверь… И вечно в неожиданной тональности!»

Официально открывавшая «черную сторону» альбома, «Ogre Battle» уже успела занять прочное место в тогдашнем концертном репертуаре группы, хотя аранжировка студийной версии подверглась логичным изменениям, чтобы вобрать в себя различные студийные «игрушки» «Trident». Это заметно уже сразу после начала песни: вокал и инструменты крепнут на фоне лавины пущенных вспять звуковых эффектов. «Да, на этой дорожке полным-полно развернутых гитарных кусков, – согласно кивает Брайан Мэй. – Этого было очень просто добиться на старых магнитофонах, стоило перевернуть бобину. Я говорил Рою: „Запиши-ка мне эту партию на кассету, я вернусь домой и разучу ее задом наперед“. И на следующий день я играл ее как надо».

По мере того, как разворачивается «Ogre Battle», слушателя все дальше увлекает поток чертовски живого воображения Меркьюри. Мы становимся свидетелями турнира монстров, и руки «невероятного размера» вершат жуткое насилие, направляемые «великим Оком». Сопровождающая действо музыка помечает точное время нанесения зубодробительных ударов (обычно при помощи нескольких лихорадочных риффов гитары), пока «великая битва» не приходит к финалу. Сверхэнергичная и тяжелая, как вековой дуб, «Ogre Battle» не предназначена для слабых духом.

THE FAIRY FELLER’S MASTER-STROKE

Художник викторианской эпохи Ричард Дадд имеет к этой песне самое непосредственное отношение. Талант Дадда, родившегося в 1817 году в семье аптекаря из Четхема, раскрылся в должной мере уже в отрочестве, когда он начал мастерски вырисовывать миниатюрные сценки. К 1837 году он уже обучался в Королевской академии в Лондоне, где преподаватели наперебой превозносили юного художника как одного из лучших мастеров своего поколения. Еще несколько важных заказов спустя Дадд обрел подлинную известность. К сожалению, печальную.

В 1843 году, когда молодой художник вернулся из поездки по Европе и Ближнему Востоку, всем стало совершенно ясно, что Ричард Дадд тронулся умом. Капризный, подверженный приступам паники, художник считал, что его преследуют демоны, намеренные сломить его волю и подчинить ее египетскому богу Озирису. Вдобавок художник вел себя все агрессивнее – и в итоге заколол собственного отца, которого посчитал «дьяволом в чужом обличье».

За этим последовало водворение Дадда в казенный приют, Бетлемскую больницу (ныне известную как Бедлам). Спустя годы Дадда перевели в только что выстроенный Бродмур, где он умер от чахотки в 1886 году. В общем, печальная судьба с трагическим финалом.

И все же, как бы он ни страдал, Ричард Дадд даже в стенах Бедлама не переставал писать картины. По правде говоря, многие арт-критики считают, что лучшие произведения Дадда созданы как раз в годы заключения – и в особенности одно полотно с настолько глубокой текстурой и с таким буйным микрокосмом деталировки, что при первом взгляде на него многие принимают картину за тканый гобелен. Речь идет о картине под названием «Мастерский замах сказочного дровосека», где крошечный мужичок с топором собирается расколоть большой каштан, из скорлупы которого затем сделают паланкин для славной королевы Маб. Полный причудливых, искаженных фигур, прячущихся за листьями, цветами и прочей растительностью, «Мастерский замах…» демонстрирует блистательный крах замутненного, но тем не менее гениального ума.

Увидев жутковатое творение Дадда в лондонской галерее Тэйт, Фредди Меркьюри был настолько им заворожен, что почувствовал необходимость срочно превратить шедевр изобразительного искусства в песню. «Фредди даже специально повел меня взглянуть на полотно, – вспоминал Рой Томас Бейкер. – Думаю, оно вполне вписывалось во все эти магические штуки, которыми тогда занимались Queen».

Как и только что отшумевшая «Ogre Battle», «The Fairy Feller’s Master-Stroke» предлагает слушателю стремительное путешествие по «внутреннему взору Меркурия». Музыкальная интерпретация работы Дадда кишит «герольдами на стрекозах», умудренными в неясных искусствах «наставниками юных» и веселыми «кутежниками» всех мастей – в то время как общим хаосом заправляет королева Маб собственной персоной. По-своему наивный и даже отчасти забавный тескт сочиненной Фредди песни чертовски точно отражает безумие картины, он великолепен – как и полностью соответствующая его размаху аранжировка: клавесины, гитары, колокольчики и тарелки разлетаются одновременно во всех направлениях, и все же, преданные своей цели, возвращаются назад, когда мелодия уже грозит затухнуть без их поддержки.

Прихотливые капризы и поразительная смелость «…Master-Stroke» как в зеркале отражают величие и безрассудство всего «Queen II».

NEVERMORE

Первая в цепочке сочиненных Меркьюри трогательных баллад, посвященных «непостоянству сердца», «Nevermore» исчезает, практически едва успев появиться. И все же мелодия и вокал остаются в памяти, голос Фредди удерживается на плаву с помощью протяжного фортепианного рефрена – а затем на помощь приходят и остальные участники Queen, предлагающие свою эмоциональную поддержку фразой «Зачем ты оставляешь меня, зачем обманываешь меня?». Для Меркьюри подобные раздумья были вполне естественны. «О, большинство сочиненных мною песен посвящены боли и мучениям, – признал он однажды. – Но в то же время все они не слишком серьезны, как бы понарошку. Когда я пишу новую песню, я не очень представляю себе, о чем она. Песни просто скапливаются внутри… И когда они прорываются наружу, их смысл не сразу доходит до меня».

THE MARCH OF THE BLACK QUEEN

Если Брайан Мэй подчинил себе «белую сторону» альбома, Фредди Меркьюри в той же степени ответственен за его темную изнанку – обстоятельство, которое лишний раз подчеркивает эта угрюмая композиция, посвященная «низкой, мерзкой и вульгарной» повелительнице «всея Тьмы». И то верно: в то время как дама, вдохновившая Мэя, бросает печальные взгляды, «изведав горести сполна», муза Меркьюри, похоже, предпочитает танцевать «в объятьях дьявола» и развлекаться, нанося татуировку на «все пирожки». Что бы сие не значило.

Для более проницательных критиков, однако, озорное упоминание о Черном монархе как о «королеве ночи» и «повелительнице тьмы» стало явным признаком нетвердости сексуальных предпочтений автора песни. Фредди мастерски парировал выпад. «Обожаю, когда кто-то старается найти тайный смысл в моих песнях! – признался он корреспонденту „NME“. – На самом деле это просто коротенькие сказки…»

Полет фантазии или прямое заявление о постельных вкусах, «The March Of The Black Queen» стала очередной мелодией Меркьюри, обозначившей новую ступень на пути к будущим свершениям, – среди прочего, на исходе шестой минуты, звучит нисходящий пассаж фортепиано, отчасти напоминающий тему, использованную в «Bohemian Rapsody». Легко вплывая в общий микс, он вскоре растворяется в россыпи нежных гитарных нот.

FUNNY HOW LOVE IS

Если «The March Of The Black Queen» представляет собой ту грань сочинительского таланта Фредди, которую в будущем станут тщательно исследовать и порой превозносить до небес, «Funny How Love Is» служит напоминанием о его неудачах. Гитарные переборы в духе Леннона, режущие слух скачки тональности и местами поистине ужасающий текст. Ну-ка, как вам это: «Забавно, как раскололась любовь Адама и Евы…»? Главное преимущество «Funny…» – в том, что она короткая.

SEVEN SEASOF RHYE

История о том, как «Seven Seas Of Rhye» со временем оказался в верхних строчках британского синглового чарта, – это рассказ о настоящем маленьком чуде, подготовленном счастливым стечением обстоятельств и попросту улыбнувшейся Queen удачей. Штатный «проталкиватель» EMI Ронни Фоулер начал раздавать копии «Seven Seas…» каждому встречному-поперечному уже за несколько недель до предполагаемой даты выхода сингла в свет в марте 1974 года. Реакция оказалась смешанной. «Слишком много эмоций», – посчитал некий диджей, в то время как обозреватель «Sounds» назвал пластинку «вялой и перепродюсированной».

К счастью, вся эта критика пропала втуне благодаря удачному для группы шансу: Дэвид Боуи отказался выступить в телепрограмме «Top Of The Pops» с песней «Rebel Rebel» – всего за день до назначенных съемок. Ухватившись за эту возможность, Фоулер зарезервировал время Боуи для своих новых подопечных, одновременно застолбив студийное время (руководство «TOTP» настаивало, чтобы артисты делали эксклюзивные версии своих композиций для программы). В результате уже 21 февраля 1974 года песню Queen услышали в нескольких миллионах домов.