Нюргун Боотур Стремительный

ПЕСНЬ ААН АЛАХЧЫН

 
Видишь меня? Слышишь меня?
Видишь горе мое,
Мой ярый гнев,
Отец мой Юрюнг Аар Тойон,
Отец живого всего,
Отец сотворенных тобой
Добросердечных людей
Солнечного рода айыы
С поводьями звонкими за спиной,
Натянутыми твоею рукой!
 
 
Подними три раза над головой
Высокую мягкую шапку свою
Из трех дорогих соболей,
Трижды голову обнажи,
Солнечные уши свои
Трижды открой предо мной,
Прислушайся к речи моей,
Слова не пророни!
 
 
Стужей подуло из Нижнего мира,
Вихрь налетел из Верхнего мира…
В Среднем мире, на щедрой земле,
Где по́ небу солнце идет высоко,
Где простор зеленеет травой,
Где леса шелестят листвой,
Где вы – владыки айыы —
На вершине минувших лет,
На хребте стародавних лет
Поселили первых людей,
Опустили их с высоты,
Повеление дали им,
Чтобы избранные тобой
Саха Саарын Тойон
И Сабыйа Баай Хотун
Породили девятерых сыновей,
Породили десятерых дочерей,
Дали жизнь двадцати родам,
Дали жизнь тридцати пяти племенам,
Заселили потомством своим
Средний мир,
Завещанный им.
Нерушимое счастье тобой
Было обещано им!
 
 
Но из темных, подземных бездн
Адьараи на́ землю поднялись;
Из Верхнего мира
С бурных небес
Неистово начали налетать
Воинственные племена…
И теперь погляди, отец,
Что творится здесь на земле:
Дети племен уранхай-саха,
Ходящие на двух ногах,
Глядящие прямо перед собой,
Наполовину истреблены…
Их дома изобильные разорены,
Перевелся их тучный скот;
Опора крепкая жизни их
Рухнула!
Негде укрыться им,
Не на что надеяться им!
 
 
Чтоб от обид народ защитить,
Чтоб от гибели оградить
Добросердечных детей
Улуса айыы-аймага
С отзывчивою душой,
С поводьями за спиной,
Надо вам средь небесных богатырей
Лучшего избрать поскорей
И в Средний мир отпустить,
Чтобы он хозяином стал на земле,
Чтобы он жилье основал
На равнине Кыладыкы,
Где раздолье, где необъятный простор,
Где долины без края цветут,
Где широкие зеленеют луга,
Где россыпью красной горит
Драгоценный камень-сата…
 
 
Пошлите могучего богатыря,
Которому равного нет!
Пошлите великого богатыря,
Чтобы мог он дорогу закрыть
Дующим сверху ветрам́ ледяным,
Чтобы мог он пути запереть
Стуже, веющей из-под земли!
Нужен на земле богатырь,
У которого не проливалась бы кровь,
Не рушился бы могучий костяк,
Чтобы он дыханием вечным дышал,
Чтобы он бессмертной душой обладал.
Вот такого богатыря
Прикажи, отец,
Поскорей найти
И не медля в Средний мир отпусти!
 
 
Если вы, могучие, предрекли
Долгую широкую жизнь
Ходящим на двух ногах,
У кого лицо впереди,
Потомкам рода айыы,
О, имеющие великую власть,
Добрые сердцем владыки небес,
Внемлите моим словам,
Пошлите на́ землю поскорей
Крепкую защиту свою,
Долговечную силу свою!
Обращаюсь к вам с горячей мольбой,
Кланяюсь низко вам,
Поклоняюсь трем
Вашим темным теням! —
Так молила владык айыы,
Говорила Аан Алахчын.
 

* * *

 
Высокий белый
Небесный свод
Всколыхнулся в зените своем,
Изначальная мать-земля,
Как в деревянной чаше вода,
Дрогнула,
Заколебалась вдруг…
Громкое слово
Аан Алахчын
Полетело ввысь,
Потрясло,
Всколебало воздух
Над всей землей.
Туча темная наплыла,
Стало сумрачно,
Пала широкая тень…
 
 
Рассекаемая могучей мольбой
Матери Аан Алахчын,
Зашумела воздушная высь,
Загудел, заклубился вихрь,
Захрустел, зазвенел
Летящий песок…
Не успел бы ты сказать:
«Аарт-татай!»,
Треснул оглушительный гром,
Молнии, трепеща,
Посыпались с высоты;
В треске и свисте
Железных крыл,
В блеске пляшущих красных огней,
С клекотом гневным,
С воем илбис
К темному небу взмыл.
 
 
А те – блистающие в высоте,
Обитающие на хребте
Трехъярусных белых небес,
Судьбами трех великих миров
Правящие по воле своей,
Встревожились, собрались,
Разговор такой повели:
– Из пределов Среднего мира,
С обитаемой беспокойной земли,
Где свил гнездо
Кровавый раздор,
Кто-то с воем и клекотом
К нам летит,
Хочет мир небес возмутить;
Там беда, как видно, стряслась,
Только нам теперь не до них! —
 
 
Взяли огромный железный шест,
С тремя наконечниками острогу
И закрыли со скрежетом
Огненный вход
На белое небо —
Обитель владык
Великого рода айыы,
Дали стражам небесным
Грозный наказ:
– Пусть-ка сунется кто-нибудь —
Двиньте по глупой башке острогой,
Чтобы дерзкий незваный гость
На́ землю кувырком полетел!
 
 
На высоком, белом небесном хребте,
На раздолье безбрежном его,
На беспредельном просторе его,
На трехъярусном своде,
Где облака
Гуще белого каймака,
Могущественные стражу несли —
Славные в сонме айыы,
Державные богатыри,
До которых на крыльях не долетишь,
До которых на брюхе не доползешь.
 
 
Готовы на бой всегда,
Готовы любой удар отразить,
Заслоняли спинами солнце они.
Словно горы, мускулы их
Перекатывались на широких плечах.
Сокрушительны силой своей,
Ослепительны видом своим,
Смерти не знали они,
Никто их не мог победить,
Ярмо им на шеи надеть.
Трое было их – богатырей,
Трое стражей белых небес.
 
 
Если спросишь их имена —
Громкие на все времена,
Какая им сила дана,
Какая власть им дана,
То вот кто были они:
Первый, самый могучий из трех,
Схожий с заоблачною горой,
Чье дыханье – густая мгла,
Чей каждый выдох —
Белый туман
С огромное облако величиной,
Был исполин Буксаат Хара.
А второй —
Бесстрашный боец,
Бесконечно коварный
Ловкий хитрец —
Был Ала Дьаргыстай-богатырь.
Третий был
Прекрасный собой,
Беспредельно добрый душой,
С белым юношеским лицом,
Блистающим красотой —
Кюн Эрбийэ-богатырь.
 
 
Первый средь них,
Сильнейший средь них,
Чей выдох – белый туман
С облако величиной,
Богатырь Буксаат Хара
Неподвижно на месте сидел,
Нерасторжимо соединив
Опорные три кольца,
На которых держится мир,
Руки могучие в кольца продев,
Не размыкая рук никогда;
Левым красным глазом своим,
Мерцающим, как звезда
В осенние холода,
За небесами он наблюдал,
Огненным правым глазом своим
Пристально вниз глядел.
Так он всегда неподвижно сидел,
Три кольца небесных держал.
А страшился он одного:
Если бы в руках у него
Хоть одно покачнулось кольцо,
Дрогнул бы трехъярусный небосвод.
Всколыхнулись бы девять
Белых небес.
Если бы в руках у него
Повернулось огненное кольцо,
На котором держится вся земля,
То обитаемый Средний мир
Всем бескрайним простором своим,
Всей непомерною толщей своей
Поставленный на воде,
Закачался бы, как лохань,
Затопили б его края
Воды мертвые довременного моря…
Изобилье и счастье земли
Смыты были бы,
Сметены
Яростью ледяной волны;
В страшном Нижнем мире тогда
Заклятые в древние времена
Засовы Алып-Чарай
Отодвинуться вдруг могли
И открыть глубины
Удушливых недр,
Бездонных подземных недр…
Наступила бы гибель земли,
Распался бы,
Разрушился мир
 
 
Этому богатырю,
Что держит опоры трех миров,
Раз в три года
Белую пищу несли,
Гущу небесного молока.
Как бездонный провал,
Как ущелье в горах,
Он широкий рот открывал,
И прямо в открытый рот,
В глубокий отверстый зев
Опрокидывали ему
Белой сладкой пищи котел;
Это малое проглатывал он
Огромным одним глотком…
Нет на свете лучше богатыря!
Румянцем густым цветет
Лица его смуглота;
Как из стали кованы —
Мышцы его
Усталости не испытали вовек;
Огромный,
Как горный кряж,
Опора вселенной – он.
 
 
А второй из богатырей —
Ловкий боец,
Коварный хитрец,
Удалой Ала Дьаргыстай;
Мясом грузным он не оброс,
От жира не лоснится он,
Кости неломкие у него,
Тело железное у него,
Не боится он ничего.
 
 
Воскликнув:
– Ну что ж!
Такова
Предначертанная Одун Хааном судьба! —
Этот стремительный богатырь,
Ухватив свой грузный железный шест —
С тремя наконечниками острогу —
Уже размахнулся оружьем своим,
Чтобы ударить прямо в кадык
Того, кто дерзко снизу хотел
Проникнуть в Верхний мир.
Так он прежде на землю
Сбрасывал всех
Рвавшихся на небеса…
В этом служба его была,
За это хвалу воздавали ему
В трех мирах,
На трех языках;
Он хранил нерушимый строй,
Установленный в начале времен.
В сверкающем доспехе своем
Был он схож с боевым копьем
О восьми лезвиях,
О трех остриях —
Так о нем предания говорят…
 
 
Третий из богатырей —
Белого неба гонец.
О чем бы ни попросили его,
За чем бы ни посылали его,
Дух не успеешь перевести,
А он, как молния, улетев, —
Уже воротился, гремя, как гром;
Все узнал, все увидел,
Принес ответ…
Смеется он,
Будто сено горит,
Хохочет он,
Будто гром гремит;
Когда, как молния, он летит —
Не видно тени его,
Вот какой он,
Кюн Эрбийэ-молодец —
Гонец небесных айыы.
Могучий голос его, как гром,
Раскатывается в высоте;
Словом одним богатырь
Злобного угомонит;
Так остер его разговор,
Что заслушиваются его.
В трех небесных рядах
На кумысных пирах
Он на главном месте сидит…
 
 
Копье занесенное увидав
У небесного стража в руках,
Он – смеясь,
Как сухое сено, горя,
Хохоча, как гром, грохоча,
В молнию превратясь,
Вниз полетел, как стрела,
И мгновенно кверху взвился,
Ослепительно ярко блеснув,
И прославленному богатырю
Ала Дьаргыстаю сказал:
– Открой скорее
Огненный вход!
Летит сюда крылатой стрелой
Голос Аан Алахчын самой,
Дух ее челюсти и языка! —
 
 
Только молвить успел он эти слова,
Могучий Ала Дьаргыстай
В сторону быстро отвел
Трехзубую свою острогу,
Восьмилезвийный свой
Железный шест,
Что был заколдован и заговорен
Чарами восьмидесяти восьми
Пролетающих облаков,
Девяносто и девятью
Коварствами бога битв;
Подержал на весу свою острогу,
Приоткрыл на мгновенье огненный вход
На торжествующую высоту
Трехъярусных белых небес.
 
 
Из пределов широкой земли,
Окруженной хребтами гор,
Рассекая воздух звонкой стрелой,
На небо, сверкая, взлетел
Голос Аан Алахчын,
Дух ее челюсти и языка;
И в кукушку малую превратясь,
Крылышками блестя,
Покружился над кровлею золотой
Обширно прекрасного дома-дворца,
Где обитает Юрюнг Аар Тойон,
Неба хозяин седой,
В высокой шапке из трех соболей,
Чье дыханье – нежный зной,
Попирающий ногой облака
Гуще белого каймака.
Над золотым небесным жильем
Простирая широкую сень,
Восьмиветвистое дерево там
Густолиственное росло;
Кукушка села на ветке его,
Радужным опереньем блестя,
Открывая граненый клюв,
Звонким щелкая языком,
Выпуская громкую речь;
Будто снежинки в бурю, слова
Вылетали из клюва ее.
 
 
Здесь, на вершине белых небес,
Величавое солнце светит всегда,
Вечный день сиянием напоен,
Вечер не приходит сюда;
На прекрасных густых деревах
Не облетает листва никогда,
На зеленых небесных лугах
Не увядает трава;
Заморозков не бывает здесь,
Никогда не падает снег,
Вечная, молодая весна,
Благоухая, цветет.
 
 
Здесь, на широком хребте
Трехъярусных белых небес,
В огромном веселом доме своем,
В летней, золотой урасе,
Возле трех молочных озер,
Сладостным, теплым дыханьем дыша,
Восседает белый, седой
Старец Юрюнг Аар Тойон.
Он высокую шапку из трех соболей
Приподнял, уши открыл,
Услышал кукушку —
Проведал все.
Неторопливо потом
Голосом тихим, спокойным своим
Молвил такие слова.
 

ЮРЮНГ ААР ТОЙОН

 
Дьэ-бо-о!
Дьэ-бо-о!
Я давно отсюда гляжу
На подножье высоких небес,
Потонувшее в дыхании бед,
В ледяном дыхании бурь…
Я давно отсюда сверху гляжу
На обитаемый Средний мир,
На окруженный горами простор
Восьмикрайней,
Восьмиободной земли,
Необозримой, прекрасной земли, —
Давно ли она
Богато цвела!
А потом превратилась она
В поле раздора,
Лютой вражды…
Видел я, как отчаянные удальцы —
Небесные абаасы
Растоптали поверхность ее…
Видел я, как воинственные пришельцы —
Исполины подземных бездн,
В неуемном своем озорстве,
Истребили, пожрали, сожгли
Изобилье средней земли…
 
 
Великий Улуу Суорун Тойон
Спит теперь, говорят,
Непробудным сном.
Только если копьем
Ему бок пронзить,
Лишь тогда, говорят, всполошась,
Хлопая по бедрам себя,
Рассерженный, просыпается он,
А его многочисленные племена,
Бесчисленные потомки его
Растоптали подошвами торбасо́в
Предопределенье верховных владык,
Решение огненного суда,
Веление великой судьбы…
 
 
В трех мирах проклинаемые племена,
Которые расплодил
Родившийся в облезлой дохе,
С железною острогой,
Старый, страшный Арсан Дуолай,
Вылезли из своих пропастей
И растоптали, глумясь,
Великую, древнюю клятву свою.
На средней земле,
Где солнце встает по утрам,
Где редеют леса,
Убывает вода,
Люди кроткие уранхай-саха,
Одолеваемые бедой,
Раздорами и нуждой,
Скудно, трудно теперь живут
У гибели на краю…
Порожденные в нашей семье,
Посланные жить на земле,
Чтобы корнем рода людского стать,
Саха Саарын Тойон
И Сабыйа Баай Хотун
Много вынесли горьких обид
От подземных абаасы,
Потерпели великий урон
От верхних абаасы…
Разрушен их изобильный дом,
Потушен священный огонь в очаге,
Похищены дети их,
Нищими стали они,
В бедствиях, в муках живут.
 
 
В обитающей с начала времен
На вершине белых небес
Светлой семье айыы,
От бессмертной нашей крови рожден,
Владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур,
Как предначертала ему судьба,
Будет он
На средней земле поселен.
Племенам уранхай-саха
Будет защитой он.
 
 
Когда еще младенцем он был,
Этого богатыря,
Которому равных по силе нет,
Мы решили до времени сохранить,
Усыпив его властью чар
Шаманки Айыы Умсуур,
Вечно юной старшей его сестры,
Врачевательницы девяти небес,
Заклинательницы восьми небес.
 
 
Этот юноша-богатырь
Непробудно спит на нижнем краю
Западных желтых отлогих небес.
Там закаты сквозь хмурые облака
Озаряют красным светом своим
Вершину железной горы.
На той вершине крутой,
Усыпленная колдовством,
Потаенная – вкушает покой
Душа материнская богатыря;
Силою восьмидесяти восьми
Заклятий оплетена,
Спокойно до времени спит
Душа отцовская богатыря…
Этого исполина айыы,
Который в долгом сне вырастал,
Который во сне набирался сил,
Надо немедленно разбудить!
И пока я воздух вдохну,
И пока его выдохну, не спеша,
Надо этого богатыря
На землю опустить —
В Средний обитаемый мир,
Где раздор идет и война.
Передайте ему веленье судьбы,
Что должен он защитником стать
Племен айыы-аймага,
Людей с отзывчивою душой,
С поводьями звонкими за спиной!
Да будет заступником он
Солнечного рода айыы,
Поселенного на земле!
Пусть на долгие времена
Останется он на земле,
Пусть продлит он жизнь племенам
Подвластных нам уранхай-саха!
Побыстрей посылайте за ним…
 
 
Нерушима будет его судьба,
Его имя будет греметь,
Как угроза, в мире подземной тьмы;
В Среднем мире прославится имя его,
В Верхнем мире,
На склоне бурных небес,
Будет имя его блистать,
Победоносно, как грозный меч.
Великой будет его судьба,
Счастливой будет долгая жизнь!
Так волю свою изъявили мы.
Эта наша воля
Давным-давно
На каменном восьмигранном столбе
Письменами запечатлена,
Там записана кровью она.
 
 
На просторах праматери Кыладыкы,
Где, пронзительно воя,
Летает илбис,
Где, рассыпаясь красным огнем,
Пылает камень-сата,
На воинственных просторах земли,
Не обретших до сей поры
Хозяина сильного своего,
На просторе белом земли,
Которой счастье еще не пришло,
Постройте ему изобильный дом,
Разведите священный огонь,
Опустите на землю его
Вместе с младшей его сестрой,
Красавицей Айталыын Куо,
У которой косы длиной
В восемь маховых саженей —
Пусть хозяйкою в доме будет она.
Этого богатыря-молодца
Поселяйте немедленно там! —
Так сказал
Носящий на голове
Высокую шапку из трех соболей
Владыка неба Юрюнг Аар Тойон,
Так защиту назначил он
Племенам айыы-аймага,
Людям с отзывчивой душой,
С поводьями солнечными за спиной.
 

* * *

 
Слово скажешь,
Словно дохнешь,
Не успеешь дух перевесть,
Не успеет вернуться к тебе
Эхо голоса твоего,
«Ээх!» ответит он
И далеко улетит,
И вернется тут же назад,
Пропадет и вернется —
Тут, как тут.
 
 
Неуловим на лету
Не имеющий тени
Быстрый гонец —
Вестник небесного Дьэсегея,
Сверкающий кольчугой своей,
Летающий молний быстрей
Кюн Эрбийэ-богатырь.
 
 
Он летел,
Оставляя огненный след,
Вихрь гудел за ним…
Он летел
Падучей звездой,
Только воздух свистел за ним.
Он летел стрелой
За предел
Западных желтых небес,
К нижнему крутосклону
Нависающих над бездной небес.
Он летел в высоте —
Только гром гремел…
Синий огонь
За ним полыхал,
Белый огонь
Вослед бушевал,
Красные искры
Роем вились,
Зарево вспыхивало в облаках…
 
 
Во мгновенье ока
Он пересек
Огромный небесный свод,
Стукнулся серебром копыт
В звонкое железо ворот,
На высокой горе,
На широком дворе
Блеснул, полыхнул огнем;
Повеленье веющего добром,
Юрюнг Аар Тойона —
Владыки небес
Голосом звучным пересказал,
Как жеребенок, звонко проржал,
Передал, слова не пропустив,
Радостно-горячо
Защитнице девяти
Чистейших белых небес,
Заклинательнице восьми
Нерушимо святых небес
Удаганке Айыы Умсуур,
Волю Юрюнг Аар Тойона
Слово в слово ей повторил.
 
 
Находящая брод
В напасти любой,
Выводящая из любой беды,
Приносящая мыслью добро,
Защитница девяти небес
Шаманка Айыы Умсуур,
Вечно юной блистающая красотой,
Из чертогов своих золотых,
Из покоев просторных своих
Вышла на белый мощеный двор,
В белоснежной одежде своей
Красуясь, как птица-стерх;
Как золотой червонец, звеня,
Темными играя глазами,
Белыми сверкая зубами,
Алыми улыбаясь губами,
Заговорила она…
 

АЙЫЫ УМСУУР

 
Глядите! Внемлите!
Видите вы?
Слышите вы?..
Владеющего Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Нюргун Боотура-богатыря
От чародейных пут
Разрешите!
Колдовские колодки на нем
Расколите!
Развяжите!
Освободите!
 
 
Если таким, как он есть,
Мы отпустим на землю его,
К Верхнему миру он
Может копьем взлететь,
Может Нижний мир
Острогой пронзить…
Девять белых небес тогда
Расплещутся, как вода
В посуде берестяной,
Страшный Нижний подземный мир
Опрокинется, как лохань,
Обуянный раздорами Средний мир
Расколется по середине своей,
И пойдет бесконечная
Распря тогда,
Безысходная
Будет беда…
 
 
Когда народился он —
Младший мой брат Нюргун,
Дрогнуло небо во всю свою ширь.
Загремел, всколебался подземный мир,
Потрясся Средний мир,
Треснул всей твердыней своей,
Трещинами пошел…
А когда он в силу войдет,
Когда бедра и руки его
Дюжими мускулами обрастут —
Как начнет он силой играть,
Как пойдет летать
До счастливых высот
Стремительно бурных небес,
Как пойдет он копьем разить
Адьараев свирепый род,
Если он —
Богатырь-исполин —
Равного себе не найдет
И по великой силе своей
Ошибку в чем-нибудь совершит, —
Вершители судеб земных
За промах,
За всякий огрех
Пусть его не винят потом! —
Так взволнованно говорила она,
Так владык айыы
Просила она —
Заклинательница девяти небес,
Шаманка Айыы Умсуур.
 
 
Такое заклятье произнеся,
К каменной клети глухой,
Стоявшей посередине двора,
Как огромный черный курган,
Быстро она подошла,
Живо толкнула
Железную дверь;
Блестящая гладкая дверь,
Гулко заскрежетав,
Звонко захохотав,
«Прочь отойдите все!» —
Пропела на ржавых петлях
И распахнулась во весь проем…
 
 
Как необъезженный дикий конь,
Между трясущихся черных столбов,
Волшебных железных столбов,
Бьющийся на цепях,
С колодками на ногах,
Задыхаясь в аркане волосяном,
Не знавший детских забав,
Не видавший солнца вовек,
Выраставший в рабстве, во тьме,
Напряженный в гневе всегда,
Омраченный черною думой всегда,
С недобрым нравом крутым,
Лежащий в путах ничком,
Охваченный заколдованным сном,
Бредящий войной и копьем,
Предназначенный
Защитником стать
Добросердечных племен айыы
С поводьями за спиной,
Призванный избавителем стать
Солнцерожденных людей
С отзывчивою душой,
Выраставший великим богатырем
Подросток отчаянный, удалой,
Путы рвал порой на себе,
Вскакивал и кричал:
– Аарт-татай!
Адьараи вышли из-под земли,
Уничтожают, теснят,
Истребляют народ айыы…
Алаата, друзья!
Да неужто я
От колодок не освобожусь,
Из темницы не выйду своей,
С адьараями не повстречаюсь в бою,
Навзничь не повалю
Исполинов абаасы,
Топчущих человеческий род?
Неужто не заарканю их,
Не взнуздаю железной уздой,
Не заставлю их каяться и вопить
Да пощады себе молить? —
Но только, бывало, Нюргун
Путы свои разрывал,
В той клети опорный столб колдовской,
Словно бык свирепый, мыча,
Еще туже стягивал на богатыре
Огневой неразрывный аркан…
 
 
Защитница девяти
Блестящих, светлых небес,
Заклинательница восьми
Гремящих белых небес,
Шаманка Айыы Умсуур
Сзади к богатырю подошла,
Колдовские путы на теле его
О тридцати девяти узлах
Мгновенно разорвала
И в сторону отскочила сама.
 
 
Юноша-богатырь удалой
Об землю грянулся головой,
Перевернулся и сел,
Крикнул: – Ага, друзья!
Наконец-то расстался я
С веревкою огневой,
С колодкою колдовской!
Наконец-то я опущусь
На извечную землю-мать,
Копьем туда полечу,
Рогатиной буду
Врага поражать!
 
 
Нижний страшный мир,
Словно воду в ковше, расплещу,
Своды каменные сокрушу,
По провалам пропасти Чёркёчёх
Кровавые реки пущу,
Ох, как весело будет мне!
Словно воду в плетенке берестяной,
Расплещу
Торжествующую высоту
Бурно-ненасытных небес,
Грозовой обители абаасы!
Подымусь по блестящей гладкой горе,
Ворвусь в отверстую пасть
Завихряющихся южных небес,
До самого верха промчусь напролом,
Потрясу восьмиярусный свод
Восьмизубою острогой…
Вот будет потеха,
Вот будет беда! —
Так сказал он,
Захохотал,
На четвереньки встал,
Выкатился из дверей кувырком,
Высвободился из колодок и пут
И на широком белом дворе
Прыгать, скакать принялся.
 
 
Каменная темничная клеть
Растрескалась,
Рухнула, грохоча,
Железная заколебалась гора;
И впрямь началась беда.
 
 
Тут старшая Нюргуна сестра,
Стоявшая за спиною его,
Наблюдавшая зорко за ним,
Крикнула: – Слава!
Уруй-айхал! —
Закинула далеко
Сверкающий камень-сата,
Темную грузную тучу с грозой
К себе притянула она…
 
 
Гром оглушительно загремел,
Огромный вихрь загудел,
Молнии засверкали кругом…
Вечной блистающая красотой,
Могучая,
Славная в трех мирах,
Защитница девяти небес,
Заклинательница восьми небес,
Айыы Умсуур Удаган
Огненный метнула аркан,
Запетлила, с ног повалила,
В миг единый скрутила
Разыгравшегося молодца
И, на черную тучу бросив его,
Заставив тучу обнять,
Не дав ему глаз раскрыть,
Крепко его держа,
На туче тяжелой той
С ним сама устремилась вниз
В Средний обитаемый мир,
В гнездо раздора и зла.
 
 
Светлого Дьэсегея гонец,
В серебряной блестящей броне
Крылатый Кюн Эрбийэ,
Тень свою обгоняющий на лету,
Видел сам,
Как Айыы Умсуур
Брата младшего своего,
Бедняжку-богатыря
На облаке грозовом
В обитаемый мир унесла
И с ним сама уплыла.
Крылатый Кюн Эрбийэ
По тучам
Падучей звездой
Стремительно полетел,
Очутился мгновенно он
На вершине белых небес.
 
 
Как приказано было ему,
Он Айынга Сиэр Тойону сказал,
Подал весть Небесной Хотун:
– Как Одун Хаан приказал,
Как Чынгыс Хаан повелел,
Владеющий Вороным конем,
Стоя рожденным
На грани небес,
Стремительный Нюргун Боотур,
Предназначенный
Защитником стать
Солнцерожденных племен айыы,
Жить отправился, наконец,
В необжитый,
Безлюдный простор
Долины-праматери Кыладыкы,
Где играет красным огнем
Драгоценный камень-сата.
Там он дом устроит себе,
Зажжет в очаге
Священный огонь…
 
 
Великий, чье имя нельзя
Впустую произносить,
Отец, покровитель всех
Многострадальных детей айыы,
Дышащий благодатным теплом,
Носящий шапку из трех соболей,
Древний Юрюнг Аар Тойон
Велел, чтоб немедля вы
Отправили в Средний мир
Младшую Нюргуна сестру,
Красавицу Айталыын Куо
С волнистой черной косой
В восемь маховых саженей,
Чтобы дом Нюргуна она вела,
Чтоб хозяйкою в доме была! —
Так вот, быстро и горячо,
Громко, отчетливо произнес
Слово свое
Кюн Эрбийэ,
Удалой небесный гонец.