Kitobni o'qish: «Се ля ви»

На двери висела табличка «Закрыто», до открытия магазина оставалось еще 40 минут. Холодный ноябрьский ветер пронизывал меня, как острый наконечник рапиры, но меня грела мысль, что скоро я стану обладателем новой пластинки Led Zeppelin. Черт побери, я стану одним из первых, кто услышит это!

8:20 утра – пик, когда подземные артерии города забиты до предела, готовые вот-вот разорваться. Я с нетерпением жду этой минуты, когда бесконечный поток останется без привычных границ и вырвется в центр Лондона, но, думаю, все как было, так и останется прежним: люди идут на работу, возвращаются домой и неосознанно празднуют окончание недели вечеринкой, депрессией или традиционным избиением жены. Грустно, но что поделать? «Се ля ви» – излюбленный ярлык среднего класса.

У недавно открывшегося магазина грампластинок образовалась небольшая толпа таких же фанатов хорошей музыки, как и я. Мы не знали друг друга, но нас объединяло одно – страсть к искусству. Да что вообще еще может быть в жизни такого, что могло бы взбурлить кровь и заставить броситься на баррикады двадцатитрехлетнего парня? Уж точно не проклятый завод, где каждый звук кажется врагом, а лишний час сверх нормы – адским пламенем, причиняющий страшные муки, но, в итоге, оставляющий меня в живых. Хоть за это я был благодарен этой дыре, за ощущение, что я все еще жив, могу что-то исправить и вырваться из нищеты Восточного Лондона.

Мой папаша бросил мою мать, когда мне было четыре, а сестре – семь лет. Выпивка и молоденькая шлюшка из Сохо сделали из него марионетку, но сейчас мне кажется, что он всегда был мямлей. Слава Богу, характер мне достался от мамы. С тех пор я видел его всего один раз. В этот день Джулии, моей сестре, исполнилось ровно 18 лет. Мама работала на двух работах, чтобы наскрести хоть какие-то крохи, чтобы мы с сестрой были сыты и обуты, хотя с последним был явный дефицит.