Kitobni o'qish: «С друзьями – по Санкт-Петербургу. Невский проспект», sahifa 5
Филины на доме 72 
В 1910-е, в квартире на последнем этаже поселился фотограф-портретист Моисей Соломонович Наппельбаум.
Из книги «Такая удивительная Лиговка» Векслер А.Ф., Крашенинникова Т.Я
«M.C. Наппельбаум открыл ателье в доме N 72 по Невскому проспекту. Здесь создавались лучшие его работы и начался период творческой зрелости фотографа. В большой квартире, снятой фотографом на шестом этаже, было девять комнат, из которых три занимала студия, включавшая большой, размером в 80 квадратных метров, павильон со стеклянной стеной, выходящей на север, и с частично застекленным потолком. Кроме того, в рабочие помещения входила также приемная и гостиная: Наппельбаум всегда стремился к тому, чтобы его клиенты чувствовали себя свободно, будто они пришли в гости к своему старому доброму знакомому. Эта квартира осталась за фотохудожником и после 1918 г.
Дочери Ида и Фредерика, увлекавшиеся поэзией, устраивали в 1920-х гг. известные в Петрограде литературные «понедельники», которые посещали А. Ахматова, М. Зощенко, Ю. Тынянов, Е. Шварц, О. Мандельштам, В. Ходасевич, Н. Гумилев и др. На «понедельниках» гостей угощали чаем с пирожными и бутербродами (по тем временам это считалось роскошью)…
Наппельбаум сделал в своем ателье известные снимки Н. Гумилева (1921 г.), С. Есенина (1924 г.) и др....Облик Наппельбаума запечатлел в своем очерке «Салон Наппельбаумов» Николай Чуковский».
Еще в 1918 году Наппельбаум выполнил фотопортреты Ленина, Сталина, Дзержинского и в 1920—1930 годы продолжил фотографирование выдающихся людей страны: артистов, писателей, художников и учёных. Всего более четырехсот уникальных портретов, каждый из которых – настоящее произведение искусства.
Одна из трех дочерей Моисея Наппельбаума – Ида – унаследовала от отца искру таланта, причем немалую. В его отсутствие именно она выполняла все заказы на фотографирование, а еще писала стихи, рисовала. В 1951 году двое ленинградских писателей, «друзья семьи» донесли, что видели на стене в доме Наппельбаум портрет Николая Гумилева. «Мы вас недобрали в 37-м», – откровенно признался следователь. В 1954 году, после смерти Сталина, Ида Моисеевна была освобождена и полностью реабилитирована.
В 1917 году в доме начала работу редакция газеты партии эсеров «Дело народа», в которой печатался Сергей Есенин. Здесь он познакомился с секретарем – машинисткой редакции Зинаидой Райх, которая стала его женой.
«Чухонский» модерн мирно соседствует с трехэтажным особняком в стиле классицизм, построенным в 1830 году архитектором Доменико Квадри для генерала от артиллерии Ивана Онуфриевича Сухозанета – героя войн с Наполеоном (портрет генерала кисти Джорджа Доу находится в Военной галерее Эрмитажа).
В советское время здесь размещался Дом журналиста – неформальный центр общения творческой интеллигенции.
Завершает эту сторону Невского дом 68, возведённый в формах «сталинского ампира» на месте разрушенного во время войны. Архитекторы Борис Николаевич Журавлев и Игорь Иванович Фомин украсили здание скульптурной парой рабочего и колхозницы (существует легенда, что скульптуры имеют портретное сходство – это архитектор Борис Журавлев и его жена Нина Браташина, которая на фронте, будучи санитаркой, вынесла раненного Бориса с поля боя).
До 1993 года в здании находился исполком Куйбышевского района.
В 2011 году дом был снесен и выстроен заново.
Мы добрались до Фонтанки, по берегам которой ещё при Петре I были заложены первые загородные усадьбы. На противоположной стороне Невского, участок, имеющий сегодня номер 41, за первые сто лет существования Петербурга несколько раз менял хозяев, пока не оказался в руках княгини Анны Григорьевны Белосельской, для которой архитектор Фёдор Иванович Демерцов в 1800 году возвел большой особняк.
Дворец Белосельских-Белозерских
В 1847-1848 годах архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер превратил особняк в импозантный дворец и создал выдающийся образец «второго барокко» (Штакеншнейдера называли «преемником изящного вкуса и искусства графа Растрелли»).
Полукруглые фронтоны, пышные наличники, овальные окна, полуфигуры атлантов, поддерживающие трехчетвертные колонны, изящные ажурные решетки балконов придавали зданию монументальность и утонченность.
Скульптурное убранство выполнил Давид Иванович Иенсен. Оформление дома произвело такое сильное впечатление на общество, что в последующем многие заказчики, не считаясь с расходами, требовали атлантов и кариатид.
Хозяйка дворца, княгиня Елена Павловна Белосельская-Белозерская, устраивала приёмы, балы и концерты, на которых выступали Ференц Лист и Антон Рубинштейн.
В 1884 году новым владельцем стал великий князь Сергей Александрович, сын Александра II, назначенный в 1891 году московским генерал-губернатором. После гибели Сергея Александровича дворец перешел племяннику и воспитаннику, великому князю Дмитрию Павловичу, который был участником убийства Григория Распутина и отбывал здесь домашний арест.
Во время Первой мировой войны пять самых больших дворцовых залов были отведены для Англо-Русского госпиталя, организованного по инициативе и на деньги Короля Георга V и Королевы Марии.
В советское время, с 1919 года, в здании работали районные комитеты партии и комсомола, сегодня – помещения арендуют различные организации.
Соседний участок 43 с некогда двухэтажным строением, обычным для начала XIX века, в 1829 году принадлежал Шарлю Дидло, а в 1899 году великий князь Сергей Александрович присовокупил его к дворцу.
Шарль Дидло – придворный танцовщик и балетмейстер, реформатор классического танца. Он изобрёл и внедрил обтягивающие брюки телесного цвета – «трико», что было необычайной смелостью («трико» сшил парижский чулочный мастер по фамилии Трико), газовую тунику и пуанты, создал мимическую драму, ввёл не условные, а исторические костюмы. Актёр Пётр Каратыгин описывал балетмейстера так: «он был в беспрерывном движении – точно в его жилах была ртуть вместо крови. Голова его была беспрерывно занята сочинением или какого-нибудь па, или сюжетом нового балета, и потому его подвижное лицо беспрерывно изменялось и всю его фигуру как-то подёргивало, ноги его были необыкновенно выворотны, одну из них он беспрестанно то поднимал, то отбрасывал в сторону. Это он делал, даже ходя по улице. Кто видел его в первый раз, мог принять его за помешанного, до того все его движения были странны и угловаты».
Имя Дидло навсегда осталось в русском балете, который он вывел на небывалый доселе высокий уровень.
По его распоряжению дом был надстроен до пяти этажей и стал использоваться в качестве доходного. Фасады, в тон дворцу, были оформлены в стиле эклектики с элементами барокко.
В начале XX века некий итальянский предприниматель открыл здесь дешевый ресторан-бар «Квисисана», который успехом не пользовался. Газеты писали о заведении «с тухлыми котлетами на маргарине, разбитым пианино и жидким кофе».
В советское время в здании долгое время работал рыбный (затем – продуктовый) магазин.
Дома 45 и 43
За улицей Рубинштейна (бывшей Троицкой – по подворью Троице-Сергиева монастыря, располагавшегося неподалёку), на участке дома 45, первое трехэтажное строение появилось в начале XIX века. В 1858 году в нем открылось Мариинское женское училище «для приходящих девиц» не пансионного, то есть не закрытого типа. Организатором и начальником училища был педагог Николай Алексеевич Вышнеградский (старший брат Ивана Алексеевича, министра финансов в 1887-1892 годах), попечителем – принц Петр Георгиевич Ольденбургский. Это учебное заведение, ставшее позже гимназией, положило начало всесословному женскому образованию в России.
В 1875-1877 годах архитектор Андрей Леонтьевич Гун перестроил здание для действительного статского советника Ивана Ильича Ростовцева: увеличил число этажей до пяти, ввёл мотивы французского ренессанса и барокко. Журнал «Зодчий» в 1875 году отмечал, что дом «отличается своеобразностью фасада вообще, хорошими пропорциями частей и изящностью деталей. Особенно хороши балконы».
В начале XX века дом принадлежал Дмитрию Ивановичу Филиппову, владельцу сети петербургских и московских булочных. Здесь в обновлённых интерьерах, которые преобразил архитектор Лев Александрович Ильин, он открыл кондитерскую-кофейню. По легенде сайки, калачи и хлеб пеклись в Москве и замороженными ежедневно доставлялись по железной дороге в столицу – якобы тесто можно было замешивать только на московской воде.
В 1950-е открылось первое в городе кафе-автомат (народное название «американка» или «пулемет»), но вскоре оборудование вышло из строя, и кафе превратилось в обычную столовку – «гастритник».
Мемориальная доска посвящена трагической гибели в 1997 году вице-губернатора Михаила Маневича.
Участок 47, выходящий углом на Владимирский проспект, в 1874 году приобрёл коммерции советник Константин Павлович Палкин, принадлежащий к династии трактирщиков, открывшей своё первое заведение ещё в 1785 году. Архитектор Андрей Карлович Кейзер расширил и надстроил существовавшее строение до четырех этажей, соорудив во дворе отдельный корпус ресторана с зимним садом. Здесь в 1885 году пышно отмечали 100-летие фирмы Палкиных.
Знаменитый ресторан привлекал состоятельных петербуржцев, постоянными посетителями были Ф. М. Достоевский, П. И. Чайковский, А. П. Чехов, А. И. Куприн, А. А. Блок, И. А. Бунин.
В. И. Ленин проводил здесь конспиративные заседания редакции большевистской газеты «Новая жизнь».
В советское время, в 1924 году, помещение ресторана приспособили под кинотеатр «Титан». Здесь состоялась премьера знаменитого фильма «Чапаев».
Исполнитель роли легендарного комдива, артист Борис Бабочкин, на страницах журнала «В театре и в кино» в 1964 году вспоминал:
«Пятого ноября 1934 года у входа в «Титан» появился небрежно написанный от руки плакат: «Сегодня новый звуковой фильм «Чапаев» В главных ролях: В. Мясникова и Н. Симонов. Режиссеры – Васильевы». Я смотрел на него со сложным чувством. Не испытывал досады, что я – исполнитель главной роли – не был упомянут. Не были упомянуты и другие. Фамилиями Мясниковой и Симонова, популярных в то время киноактеров, киноадминистраторы пытались пробудить в публике хоть какой-нибудь интерес к фильму. В сочетании их имен есть намек на возможность романтической истории, которая будет показана на фоне Гражданской войны. Сама тема-то была жевана-пережевана в фильмах последних лет и казалась исчерпанной.
… Через много лет я встречаю одного зрителя, бывшего военного. Он сознается, что не может вспоминать о картине хладнокровно. Почему? Около кинотеатра в толпе ему тогда сломали ногу, такая была давка…
Пересечем Литейный проспект и продолжим прогулку по
Невскому. Прежде всего обратим внимание на угловой дом 49, в котором более ста лет располагалась гостиница «Москва». Ещё в середине XIX века купцы Ротины приобрели существовавшее на тот момент четырёхэтажное строение, в котором открыли гостиницу с рестораном. Шли годы, менялись хозяева, но гостиница продолжала функционировать.
В 1881 году для нового владельца, купца Абрама Михайловича Ушакова, архитектор Павел Юльевич Сюзор перестроил здание в стиле зрелой эклектики (позже граф Сюзор перестроит ещё один дом Ушакова на Невском 54). Кстати, проект фасада этого дома, как, впрочем, и любого нового строения на Невском, утверждал государь-император.
Скульптуры кариатид верхнего этажа выполнил Давид Иванович Иенсен.
Гостиница «Москва»
В разные времена в этом доме проживало много известных людей. Михаил Иванович Глинка здесь написал «Лирический альбом», а на музыкальные «пятницы» к нему приходили композитор и музыкальный критик Александр Николаевич Серов, близкий друг Василий Павлович Энгельгардт, директор Русского музыкального общества, автор устава первой консерватории в России, публицист Дмитрий Васильевич Стасов, композитор Франц Шуберт.
Учёный-астроном с мировым именем, Василий Павлович Энгельгардт, вошел в историю и как пропагандист музыки Глинки. Он издал партитуры «Жизнь за царя», «Руслан и Людмила» и другие произведения, передал своё собрание рукописей Глинки Публичной библиотеке.
После смерти композитора, произошедшей в Берлине, Энгельгардт организовал перенесение праха Михаила Ивановича на родину, на кладбище Александро-Невской Лавры.
В конце 1840-го начале 1841 года в доме жил начинающий поэт Николай Алексеевич Некрасов.
В гостинице «Москва» останавливались Василий Суриков, Антон Чехов и многие другие.
В советское время, в нижнем этаже было открыто кафе, не имевшее никакого официального названия. Среди посетителей оно стало называться «Подмосковье», а когда стены разрисовали огромными петухами – появилось название «Петушки».
В 1960-е годы кафе стало местом встреч ленинградских неформалов: рок-музыканты, художники-абстракционисты, хиппи, одним словом – андеграунд. Там можно было выпить настоящий эспрессо, приготовленный в заграничной кофе-машине. Кофе был неким символом свободы, знаком причастности к этому самому андеграунду. Курить запрещалось, но на это никто не обращал внимания. Существует легенда о том, как во время очередного рейда кто-то из милиционеров крикнул: «Что вы тут курите, безобразие, какой-то Сайгон устроили» (в то время шла война во Вьетнаме и по телевизору часто показывали, как американцы бомбят города Сайгон, Ханой). Так и прилипло.
Помимо эстетствующей публики в кафе собирались фарцовщики и торговцы наркотиками, но закрывать Сайгон власти не спешили, резонно полагая, что пусть лучше все «антисоветчики» собираются в одном месте.
Исчез Сайгон, так же, как и весь советский андеграунд, практически одновременно с СССР, и все попытки возродить его в том или ином виде заканчивались ничем.
В 1999-2001 годах здание было реконструировано для пятизвёздочного отеля «Рэдиссон».
Пройдём мимо невзрачного дома 51, отметив, на ходу, что в 1855-1856 годах здесь жил Иван Александрович Гончаров, который в письмах этого времени характеризует квартиру как «дрянную», с «отвратительной лестницей». Иван Александрович поселился здесь после возвращения из Японии, где он находился в составе экспедиции под командованием вице-адмирала Евфимия Васильевича Путятина. В доме на Невском он работал над романом «Обломов» и путевыми очерками, вышедшими под названием «Фрегат «Паллада».
Дом 53 более выразительный по архитектуре, но мы его также минуем и остановимся напротив дома 55, который в 1892 году построил архитектор Александр Васильевич Иванов. Сюда из дома Бенардаки-Юсупова (Невский, 86) переехало Петербургское шахматное собрание и в 1909 году здесь проходили турниры памяти скончавшегося годом раньше Михаила Чигорина. Победы одержали Эммануил Ласкер, Акиба Рубинштейн и совсем ещё юный (17 лет) Александр Алехин.
Акиба Кивелевич Рубинштейн – польский шахматист, гроссмейстер, один из величайших шахматных стратегов всех времён, некоронованный шахматный король. Его матч за звание чемпиона мира с Эммануилом Ласкером не состоялся из-за начавшейся Первой Мировой войны и отсутствия денег.
Дома 55 и 53
В 1913 году сотрудник кубинского консульства Хосе Рауль Капабланка, ещё не чемпион, но уже шахматист с мировым именем, дал в этом здании сеанс одновременной игры. Это событие осталось в истории благодаря фотографии Карла Буллы.
Следующий дом 57 выглядит гигантом рядом с соседями. Лицевая сторона здания представляет собой плоский экран, но с боков виден его тяжелый массив, возвышающийся брандмауэрами над прилегающими четырехэтажными домами. Существовавший с 1862 года доходный дом в 1913-1914 годах был перестроен по проекту архитектора Виктора Николаевича Боброва. Здание выросло на два этажа плюс мансарда, позднее превращенная в седьмой этаж. Неоклассический фасад был украшен тонким, как бы нарисованным, рустом, вазонами, венками и гирляндами.
«Невский палас»
В здании жили служащие Ремесленного училища имени цесаревича Николая Александровича, здесь же находились меблированные комнаты, различные представительства, кинематограф «Ампир» и магазин автомобилей «Бенц и К°».
В советский период меблированные комнаты были преобразованы в гостиницу «Гермес», переименованную в 1958 году в «Балтийскую», а в постсоветское время – в «Невский Палас». В начале 1990-х – здание было полностью снесено (осталась только фасадная стена). Все внутриквартальное пространство было кардинально перестроено – теперь сквозная галерея соединяет Невский проспект со Стремянной улицей. С 2001 года отель принадлежит мальтийской компании «Коринтия».
Реконструкция «Невского Паласа» оказалось гибельной для прилежащих зданий – дома 55 и 59 пришли в аварийное состояние, их пришлось снести и выстроить заново с воссозданием лицевого фасада.
Интересная деталь: дом 59, помимо рустовки, лепных деталей и разных типов наличников, украшают тринадцать неповторяющихся бюстов.
Дома 61 и 59
Соседнее четырехэтажное здание (Невский, 61) было построено архитектором Александром Христофоровичем Пелем в 1849 году и с тех пор не подвергалось значительным переделкам. Несколько монотонный и суховатый фасад здания с незначительным количеством декоративных деталей вполне соответствует периоду ранней эклектики.
А вот дом 63, перестроенный в 1878 году архитектором Павлом Юльевичем Сюзором, насыщенный лепным убранством, демонстрирует уже пышную, зрелую эклектику. Мезонин с куполом, декорированный фигурками путти, должен был, видимо, вызывать ассоциации с памятниками парижской архитектуры XVII-XVIII веков. Здесь в конце 1870-х жил писатель Николай Лесков. В то время он публиковал цикл новелл «Мелочи архиерейской жизни».
Дом 63
Шестиэтажный дом 65 был построен в 1902-1904 годах по проекту архитектора Леонида Ленидовича Фуфаевского для турецкоподданного, банкира Генриха Генриховича Блокка.
Дом 65
У банкирского дома «Генрих Блокк» была поистине колоссальная слава в России. Репортер одного из популярных в начале ХХ века иллюстрированных журналов вспоминал: «Кто из петербуржцев того времени не помнит синих дощечек с белой надписью на них – “Генрих Блокк”». Больше ничего, ни слова. Но эти синие дощечки с белыми надоевшими буквами лезли в глаза вам всюду, везде, в любой час дня и ночи, в любое время года. На спинках садовых скамеек, на заборах строящихся домов, на буфетных стойках, на пепельницах, на вокзалах, на театральных занавесах, на столиках кафе, на страницах газет, на деревьях дачных садов…» Однако ловкий финансист прогорел и в 1906 году повесился в своем кабинете.
Нижние три этажа раскрыты широкими окнами-витринами торговых и конторских помещений, верхние этажи с мансардой отличаются броским и пышным оформлением. Особенно выделяется завершение средней части, включающее эркер, балконы и аттик, крупные волюты и женские статуи, затейливый металлический декор.
Дом 67
Первое трехэтажное строение с флигелями на месте дома 67 появляется в 1842 году по проекту архитектора Романа Ивановича Кузьмина. Спустя сорок лет число этажей довели до пяти, а в 1915-1916 годах крупный домовладелец, Николай Васильевич Чайковский, решил все капитально перестроить, для чего привлёк трех архитекторов: Ивана Петровича Володихина, Василия Ивановича Шене и Александра Александровича Максимова. В результате совместной работы получился дом, который является оригинальным примером позднего рационального модерна. Внизу проходит мощная двухэтажная аркада с торговыми помещениями, на которой базируется жилая часть. Центральный плавно-выгнутый эркер прорезан узкими щелевидными проемами, остальные окна сгруппированы по три между широкими лопатками, объединяющими третий-пятый этажи.
В объём здания был встроен кинематограф «Сатурн», известный нескольким поколениям ленинградцев как «Художественный».
На углу с улицей Марата находится здание (Невский, 71), в которое встроен выход из станции метро «Маяковская».
Четырёхэтажный доходный дом, обычный для рядовой застройки, в 1848 году возвел архитектор Павел Андреевич Чепыжников.
Дом 71
С 1864 года здесь жил и в 1890 году умер писатель Григорий Петрович Данилевский. Здесь им написаны исторические романы: «Мирович», «Княжна Тараканова», «Сожжённая Москва». Мемориальная доска писателю была установлена ещё в 1911 году.
В конце XIX века домом владел купец 1-й гильдии Василий Андреевич Лапшин, первым в России наладивший изготовление безопасных «шведских» спичек .
Спичечное производство во второй половине XIX века было экономически очень выгодным. Особенно стремительно оно стало развиваться после 1868 года, когда в России из костей сельскохозяйственных животных было налажено производство фосфора, до этого завозимого из Англии.
Василий Андреевич Лапшин, бывший крестьянин Тверской губернии, в 1877 году основал свою первую фабрику, на которой спички делали вручную, а уже через два года – новую фабрику, оснащённую машинами. Практически каждый последующий год количество фабрик увеличивалось и к 1900-му году можно было смело говорить о спичечной Империи Лапшина. Успехи Василия Андреевича были отмечены золотыми и серебряными медалями на выставках в Москве (1882г), Амстердаме (1883г), Атнверпене (1885г), Нижнем Новгороде (1896г), Чикаго (1893г), Париже (1900г). Получив международное признание, Лапшин стал поставлять спички не только в различные регионы России, но и в страны Европы, Азии и даже Америки.
Спички Лапшина неоднократно упомянуты в стихах и прозе. «Конфеты были Ландрина, а спички были Лапшина» вспоминает старичок из стихотворения Самуила Маршака «Быль-небылица».
В пьесе Николая Погодина «Кремлевские куранты» бывший инженер Забелин у Иверских ворот в Москве монотонно произносит: «спички серные, довоенные, безопасные, фабрики Лапшина».
В 1923 году поэт Николай Агнивцев написал стихотворение, ставшее гимном всей русской эмиграции:
«Как вздрогнул мозг!
Как сердце сжалось!
Весь день без слов!
Вся ночь без сна!
Сегодня в руки мне попалась
Коробка спичек Лапшина…
Ах, сердце – раб былых привычек!
И перед ним виденьем, вдруг
Из маленькой коробки спичек
Встал весь гигантский Петербург…»
Во время строительства метро здание пришлось полностью разобрать и затем отстроить заново. Бывший доходный дом превратился в крупнейший на то время многоэтажный ресторан «Невский».
Пассажиров метро в вестибюле встречает барельефный портрет Владимира Маяковского – во весь рост, с широко расставленными ногами. В те времена, когда не было мобильных телефонов, между ногами Маяковского было удобно назначать место встречи.
Пересечем улицу Марата (в прошлом – Николаевскую, а изначально – Грязную), пройдём мимо углового и следующего дома и остановимся в створе Пушкинской улицы.
До середины 1870-х никакой улицы здесь не было – вдоль Невского стояли трёхэтажные дома, за которыми тянулись огороды. В 1874 году образовалась кампания – «Мальцев и Ко», которая в течение трёх лет возвела на месте бывших огородов двадцать домов. Новую улицу сначала так и назвали – Новой, затем Компанейской, а в 1881 году, по указу Александра III, переименовали в Пушкинскую. Это была первая улица в России, названная в честь великого поэта.
В начале Пушкинской обращают на себя внимание два симметричных угловых дома-близнеца под номерами 77 и 79 по Невскому проспекту, созданные по проекту архитектора Павла Юльевича Сюзора.
Фасады украшают настенные и угловые эркеры, руст, рельеф которого постепенно облегчается снизу вверх, разнообразные наличники, обильная лепка, небольшие аттики и лучковые фронтоны.
В 1876 году во дворе дома 77 были открыты Мальцевские бани, считавшиеся самыми знаменитыми в Петербурге (закрылись и были снесены в 1960-е).
Бани называли также Невскими, Ново-Невскими, Пушкинскими. Журнал «Всемирная иллюстрация» в 1877 году писал: «.. пол в бане был асфальтовый, стены обиты на два аршина от пола корабельной обшивкой, выкрашенной белой краской, бассейн глубиной 5 аршин, мыльню украшали мраморные ванны».
Бани работали и во время Блокады, давая хоть какое-то тепло в близлежащие дома.
Дома 79 и 77
В середине 1890-х в доме проживал Василий Васильевич Андреев – балалаечник-виртуоз, организатор и руководитель первого оркестра русских народных инструментов, а также – один из лидеров меньшевиков, публицист Юлий Осипович Мартов (настоящая фамилия Цедербаум), у которого в феврале 1897 года проходило совещание «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
В советское время, с 1929-го по 1958-й годы, в доме 77 жил великий баскетбольный тренер, почётный гражданин нашего города Владимир Петрович Кондрашин, приведший нашу команду к победе на Олимпийских играх 1972 года.
«Игроки и друзья называли его «Батюшка» или «Петрович», а в прессе он получил звание «Победитель непобедимых».
В 1965 году 35-летний Владимир Кондрашин, будучи ведущим игроком ленинградского «Спартака», завершил карьеру спортсмена и через два года был назначен главным тренером команды. На этой работе он оставался последующие 30 лет.
Ещё в конце 1950-х, подрабатывая детским тренером в ДЮСШ, «Петрович», обладая невероятным чутьем, собирал талантливых ребят по всему городу и области (а позднее и по всей стране), сам объезжая школы. Так он наткнулся на 10-летнего Сашу Белова, будущего героя Олимпиады 1972 года. Кондрашин стал для Александра не только первым и единственным тренером, но и вторым отцом.
За три сезона с 1968 по 1970 год «Спартак» из средней команды вышел на четвёртое, третье и второе место в Высшей лиге СССР. И только в 1975 году баскетболисты Кондрашина стали, наконец, чемпионами Советского Союза, выиграв финальный матч у непобедимого ЦСКА, возглавляемого легендарным Александром Гомельским. Дважды «Спартак» становился обладателем европейского Кубка обладателей Кубков.
С 1970 по 1976 годы Владимир Кондрашин являлся главным тренером сборной СССР. Золото на Олимпиаде 1972 года в Мюнхене, где в финальном матче с командой США за три секунды до окончания встречи победный бросок Александра Белова вывел нашу сборную вперёд – безусловно главное достижение команды.
Но кроме того, за это время, советская сборная выиграла золотые и серебряные медали Универсиады, золотые и серебряные медали чемпионата Европы, золотые медали чемпионата мира 1974 года.
Не имея специального образования Кондрашин был тренером «от бога». Только в 1976 году, в возрасте 47 лет, он все-таки закончил Институт имени Лесгафта (то есть уже после того, как под его началом «Спартак» стал чемпионом страны, а сборная завоевала «золото» на Олимпиаде).
Ещё интересный факт. Занимая столь высокие должности, Владимир Петрович никогда не был членом КПСС. На вопрос «почему?» – отвечал: «а зачем?».
Владимир Кондрашин включён в Зал славы Международной федерации баскетбола (ФИБА).
Чем дальше мы отходим от Адмиралтейства, тем застройка Невского все более превращается в «архитектурный фон», а истории зданий, к сожалению, все менее насыщены яркими эпизодами, которыми хотелось бы поделиться.
Впереди – площадь Восстания (ранее Знаменская), в центре которой возвышается обелиск, торжественно открытый 9-го мая 1985 года в честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне.
Сквер на площади имеет свою историю. В 1909 году при большом стечении народа в присутствии августейших особ был открыт памятник Александру III. Он посвящался не совсем императору, а «Державному основателю Великого Сибирского пути», то есть Транссибирской магистрали, начинавшейся от Николаевского вокзала. Скульптор Паоло Трубецкой посвятил этой работе восемь лет. Постамент из валаамского красного гранита, более трех метров высотой, был сооружён по проекту московского архитектора Федора Осиповича Шехтеля. Весь монумент обошелся казне в 1 200 000 рублей.
Площадь Восстания
Памятник вызывал ощущение тупой давящей силы. Одни возмущалась что он порочит честь царствующего дома, другие восхищались смелой сатирой, а народ сложил четверостишие-частушку: «На площади комод, на комоде – бегемот, на бегемоте – обормот, на обормоте – шапка».
В 1937 году памятник переместили во внутренний двор Русского музея и только в 1994 году он вернулся в город и занял место броневика перед Мраморным дворцом.
В 1952 году на месте снятого памятника разбили клумбы, а посередине установили закладной камень для будущего памятника В.И. Ленину, но по неизвестным причинам эти планы не осуществились.
На месте наземного павильона станции метро «Площадь Восстания» (первая линия Ленинградского метрополитена была открыта 5 ноября 1955 года) когда-то стояла церковь Во имя Входа Господня в Иерусалим, известная в народе как Знаменская. Это название храм приобрёл от одного из своих приделов – Знамения Пресвятой Богородицы.
Станция метро «Площадь Восстания»
Первая деревянная церковь была построена в 1765-1767 годах по повелению императрицы Елизаветы Петровны, а в 1794-1804 годах – перестроена в камне по проекту архитектора Федора Ивановича Демерцова. Позднее появилась чугунная ограда с двумя часовнями по углам. Более века церковь служила архитектурной доминантой площади.
По одной из легенд, в этой церкви венчался всемирно известный учёный Иван Петрович Павлов, который был глубоко верующим человеком и часто здесь бывал. Сразу после его смерти в 1936 году храм был снесён.
В 1845 году, в связи с решением о расположении неподалеку конечной станции железной дороги Петербург – Москва, был разработан и высочайше утверждён план застройки Знаменской площади.
В соответствии с планом в 1847 году началось сооружение Николаевского (ныне Московского) вокзала по проекту архитектора Константина Андреевича Тона при участии Рудольфа Андреевича Желязевича в стиле ренессанс с использованием мотивов ратушей западноевропейских городов. С его открытием в 1851 году Знаменская площадь стала главными «воротами» в Петербург.
