Kitobni o'qish: «Хакер и коллекционер»

ГЛАВА 1

Клиент застал меня буквально в дверях. Я всегда довольно долго верчусь у выхода, покидая дом: замок у меня довольно хитрый, и даже мне приходится тратить время, чтобы открыть дверь. С одной стороны это неудобно: нельзя будет быстро выбежать из квартиры, например, в случае пожара или неожиданного визита грабителей. Зато этим самым грабителям, даже весьма опытным и умелым, придется долго возиться в подъезде, ковыряясь над замком. И тогда любая даже не самая бдительная бабуля, коих в старой «хрущобе» на Майской улице, где обитаю я и Приятель, проживает изрядное количество, заподозрит неладное: а чегой-то, мол, этот субъект, так долго не может дверь открыть? Неужто ключики потерял?

Ай-яй-яй! Ну, ничего, может, с милицией скорее сыщутся. И буквально через три минуты (опорный пункт приютился буквально через дорогу) бедолагу возьмут под белы рученьки и отправят на большой канареечной машине к гражданину следователю в кабинет. Транзитом через «обезъянник», конечно.

Если честно, то я даже сперва испугался. В подъезде опять выкрутили лампочку (поймаю – руки оторву!), и в темноте даже сквозь «рыбий глаз» трудно было различить, кто позвонил в дверь: клиент или киллер. Даже Приятель не дал бы мне точный совет в эту минуту. Наверняка просто выложил бы статистику: столько-то процентов, что клиент, а столько-то – что киллер. Открывать или не открывать – вот в чем вопрос.

Вообще-то, лучше бы он позвонил по телефону. Во-первых, не так страшно: ведь пулю в глаз не получишь. А во-вторых, я мог бы прекрасно уловить суть дела и по телефону. Теперь я, конечно, никуда не пойду, хотя дело было безотлагательной важности. Многочисленные уголовные дела, непохожие друг на друга, заполонили весь винт и тормозили работу моего электронного напарника, точнее Приятеля. Программа, которую я написал несколько лет назад еще для секретных заданий Конторы Глубокого Бурения (Хотя, какие еще, кроме секретных, могут быть задания у сотрудников КГБ? Ну, разве что, сверхсекретные.), безусловно, сильно помогала мне в работе, однако в последнее время ей перестало хватать опыта, и мне пришлось проинформировать ее о самых свежих и довольно небанальных уголовных делах. Одиннадцать томов дела банды Щербатого едва уместились на двадцати гигах жесткого пространства. Оставалось еще «метров» пять, но это был НЗ.

Процессор тоже хотелось обновить по последнему слову, ОЗУ сделать побольше, короче, проапгрейдить все, на что хватило бы денег.

– Кто там? – задал я банальный, но необходимый в таких случаях вопрос. Интересно, поверил бы я, если бы он с представился водопроводчиком?

– Моя фамилия Кузнецов… – ах, вот так, значит. Что ж, будем знакомы. – М-м-м, мне нужен Мареев, Мареев Валерий Борисович.

«Пистолет достать, что ли?» – подумал я, не спеша открывать. – "Черт, теперь ведь он не даст мне выйти. Ну, не полезу же я, солидный человек, частный сыщик, через окно.

Что подумают обо мне окружающие?" – А зачем он вам? – поинтересовался я. – Вообще-то, предупреждать надо. Звонком по телефону.

– Из-звините, забыл, – замялся человек, представившийся Кузнецовым. – Так он дома или нет? У меня к нему срочное дело.

– Сейчас, – ответил я и все-таки сгонял на кухню за своим «макаровым». Разрешение лежало здесь же, в банке для гороха.

Так, а если там менты? Повалят, скрутят, доставят в отделение и доказывай, что ты не верблюд. А так, разрешение есть, все нормально…

Кузнецов был не один. Честно говоря, я даже немного успокоился, увидев за его спиной двоих, как водится, шкафообразных квадратномордых детин, поняв, что это не киллеры, а просто братки со своим «папой». Следовательно, я пока что в безопасности.

– Семен Борисович Кузнецов, – клиент, а, как оказалось, это был именно он, протянул мне широкую сухую ладонь с мягкой смуглой кожей и ровными ухоженными ногтями. – Валерий Борисович, разрешите сразу к делу: у меня мало времени.

Жаль, что не дали продемонстрировать гостеприимство. Даже для таких внезапных гостей у меня заготовлена на кухне банка кофе и крепкий ароматный чай с лимоном, а также пара-тройка тортиков известной московской кондитерской фабрики в холодильнике. Впрочем, Семен Борисович все увидел собственными глазами, поскольку кухня служила мне еще и приемной. Уютно, знаете ли, по-домашнему. Клиента это расслабляет, располагает к открытой, честной беседе. А это в моей работе едва ли не самое главное.

«Братки» заполонили кухню своими могучими телами, и стало довольно тесно. Впрочем, Кузнецов сразу все понял и быстренько отправил их долой.

– Ступайте, лучше во дворе покараульте, – посоветовал он.

– Как только что подозрительное – сразу доложите мне.

И он достал из внутреннего кармана дорогого черного пиджака мобильник и положил его на стол. Не откладывая в долгий ящик, гость перешел к делу:

– У меня произошло несчастье, Валерий Борисович… В моей квартире произошло ограбление… Убита домработница, – с дрожью в голосе поведал Кузнецов. – Сегодня утром я вернулся из служебной командировки, и вот…

Было видно, как сильно волнуется этот решительный, волевой человек. Положив сцепленные в замок руки на стол, что у психологов означает закрытость, он несколько раз поднимал их к голове, чтобы прикрыть рот и потереться о них подбородком.

Да, видать, не каждый день ему приходится вот так близко иметь дело с убийством.

– Не волнуйтесь, Семен Борисович, – силясь улыбнуться, попытался я успокоить клиента. Достав из шкафчика поллитровую бутылочку, я решительно налил граммов сорок в маленькую рюмочку. – Успокойтесь. Выпейте, это расслабляет.

Мне кажется, ваши сегодняшние дела не будут иметь успех.

Отложите их лучше на завтра, а сейчас попробуйте собраться и все описать максимально подробно и точно. Правдивая и полная информация лишь ускорит расследование. Это выгодно и вам, и мне, не правда ли?

Кузнецов нервно кивнул. Затем встал, молча махнул рюмку и, закурив «Мальборо», стал ходить из угла в угол. Впрочем,

«ходить» – это громко сказано: где это у меня расходишься на восьми метрах?

– Начнем с начала, – вздохнув, сказал Семен Борисович. – Сегодня утром я возвращаюсь из Франкфурта, захожу в квартиру и вижу… труп. Клавдия Ковальчук, двадцать три года… Моя домработница. Я, конечно, побоялся ее трогать, сразу вызвал милицию и «скорую помощь». Они приехали, сразу стало полно народа в квартире, фотографировали, фотографировали… Валерий Борисович, мне неприятно об этом вспоминать.

– Да, вы правы, это лишнее, – согласился я. К чему мне его эмоции? Как говорится, слезами горю не поможешь. – Скажите пожалуйста, вот вы говорили «ограбление», а не «убийство».

Выходит, у вас что-то пропало?

– Вот именно поэтому я у вам и пришел, – Кузнецов даже понизил голос. – От милиции я кое-что утаил. Ну, убийство произошло, и это никуда не скроешь. Еще сказал, что деньги украли. Менты как раз этим и займутся. А вот вас я хотел бы попросить расследовать только ограбление. Меня даже больше интересует не сам грабитель…

– Грабитель? – насторожился я. – Вы сказали «грабитель».

Не «грабители», не «грабительница», не «грабительницы», а именно «грабитель».

– Ну да, грабитель, – подтвердил Семен Борисович, не чувствуя подвох.

– А откуда вы знаете, что это был мужчина, который действовал в одиночку? – спросил я на всякий случай и стал ждать реакцию.

– Ну, я не знаю, я просто так сказал, обобщенно, так сказать, – Кузнецов стал заговариваться. Что ж, теперь он наверняка побоится скрывать от меня что-либо.

– Хорошо, продолжайте.

– Я очень прошу вас найти пропажу.

Он так легко произнес это: «пропажу», словно речь шла о какой-нибудь ерунде вроде книжки или ключей от квартиры. старался успокоиться, наверно. Тем не менее создавалось ощущение, будто он тянул до последнего, не произнося вслух, что конкретно пропало.

Но когда я услышал, из-за чего весь сыр-бор, то чуть не сполз со стула. Честно говоря, я даже сперва подумал, что сплю и клиент пришел со своим заказом во сне, настолько неправдоподобно звучал рассказ Кузнецова. Чтобы в нашем городе существовали такие вещи, да еще смели бы пропадать…

Я сразу же нутром почуял солидный гонорар, да и суточные тоже неслабые. Про опасность в тот момент я не думал.

Ордена Св. апостола Андрея Первозванного второй и третьей степеней, которыми в 1869 и 1871 годах были награждены губернаторы Георгий Иванович Махарадзев и Павел Трифонович Козленко, орден Св. Анны первой степени, присужденный Александру Петровичу Михайлову – другому губернатору, орден Св. Павла четвертой степени, которым наградили Васильева Дмитрия Гавриловича – вот далеко не весь перечень экспонатов, которые хранились у Кузнецова и составляли его коллекцию. В реальности их было более тридцати, о чем коллекционер заносил информацию в компьютерный каталог.

– Понимаете, дело даже не в деньгах, просто… ну, просто я коллекционер. И, по-моему, этим все сказано. Мне дороги эти вещи вовсе не из-за своей стоимости, их ценность обусловлена редкостью экспонатов. Впрочем, и стоят они прилично. А украли все. Хотя, наверно, я единственный в области собиратель вещей, принадлежавших первым лицам губернии.

Мне страшно захотелось выяснить природу довольно странного увлечения моего клиента, но времени на подобные отвлечения не было. Впрочем, Бог с ним, пусть увлекается чем хочет. В данный момент на рассмотрение выдвинуто немало других очень важных вопросов. Ну, например, что узнала милиция, придя в квартиру Семена Борисовича или что делала домработница в его отсутствие в квартире?

– Хм, не знаю, – пожал широкими плечами Кузнецов. – Видно, пыль решила протереть, да цветы полить. Я ей дал второй ключ, так что она часто приходит, когда я в командировке. Я и ментам так сказал…

– Стало быть, вы один живете? – уточнил я. – Жена, дети..?

– Жена живет отдельно, мы с ней в разводе, – пояснил Семен Борисович. – Есть дочь, которая вышла замуж и уехала в Израиль.

– А они знают о коллекции? – насторожился я.

– Конечно. Но они, пожалуй, единственные…

– Нет, не единственные. А как же вы? – похоже, клиент забыл о том, что если знают двое – значит, знает свинья. Пираты так говорили. – Вот, уже трое.

– Хм, нет, вы не подумайте, мы расстались с ней очень мирно. Да и не интересны никогда ей были эти экспонаты. Я старался не афишировать свое увлечение. О нем знал лишь только узкий круг моих коллег по увлечению. Но о коллекции они могли только догадываться, я никому ничего не рассказывал. Там иногда такие личности попадались. Хитрые, жестокие. Если узнавали, что вещь стоит дорого, то могли даже на убийство пойти, лишь бы достать.

– Ясно. Да, кстати, вы уверены, что ваша домработница находилась в квартире одна? – спросил я. – Ее могли бы использовать.

– Думаете, скрысятничала, сдала коллекцию. Я не уверен, охранник уверен, – ответил Кузнецов. – У нас в подъезде охранник постоянно сидит. Мышь не проскочит. А вы говорите:

«не одна». И потом, Клава – порядочная девушка. У нее блестящие рекомендации. Уверен, она не стала бы приводить в чужой дом посторонних.

– Хорошо. Я понял, – хотя на самом деле, если никого из посторонних не видели, это еще не означает, что их не было.

Есть масса способов «закрыть глаза» свидетелям: отвлечь, подкупить, нейтрализовать, в конце концов. Что ж, посмотрим, что нароет Приятель в милицейских архивах по этому делу.

Коль скоро оперативники прибыли к Кузнецову сегодня утром, стало быть сейчас там уже все готово.

– Думаю, я соглашусь работать на вас, – дело представлялось мне не таким уж неприятным. К тому же если такой человек как Семен Борисович Кузнецов является потерпевшим, то он не поскупится в отношении оплаты.

Кстати…

– Ах, я совсем забыл! – он хлопнул себя ладонью по лбу, доставая «лопатник». – Сколько я вам должен за работу?

– За работу пока ничего. Ведь я еще не приступал. Выдайте мне пока суточные – сто у. е. в день. Дня на четыре пока.

Если управлюсь раньше – верну. Что касается гонорара…

– Пять штук, – предложил Кузнецов. – Если управитесь раньше, я Вас премирую.

Я пожал плечами, не желая спорить. Выдвинув ящик стола, я достал типовой бланк договора и оформил работу на гражданина Кузнецова Семена Борисовича как организацию его охраны.

Деловой, привыкший тщательно взвешивать все «за» и «против» человек, Кузнецов внимательно прочел текст и, усмехнувшись, подмахнул.

– Соловей, все в порядке, я закончил. Зайди, – спокойно сказал в трубку Семен Борисович, и вскоре в дверь вновь позвонили.

– Все будет в порядке, Семен Борисович, – сказал я на прощание клиенту.

– Надеюсь, – коротко ответил тот. – Пусть все будет в порядке. Если возникнут вопросы или что-то насчет денег – звоните, поможем, чем сможем.

Когда они ушли и во дворе нашего обычного тихого тарасовского дома взвизгнули и затихли тормоза их иномарки, я вернулся в кухню.

«Черт возьми! Хотел порадовать Приятеля обновами, а тут этот Борисыч, как снег на голову», – подумал я. – «Нет, безусловно заработать пять штук баксов было бы неплохо, но справится ли сейчас Приятель с этой задачей, не знаю».

Никто ничего не видел, не слышал, не помнил. Теперь надо было перелопатить горы информационных баз, а прежде всего – найти их. Да, в такой ситуации ОЗУ не справится, да и файл подкачки займет не один мегабайт. Впрочем, пока информации не так уж много, пусть мой помощник помозгует. А я тем временем сгоняю в «Технодом» и приобрету то, что и планировал.

Да, я считал именно Приятеля своим помощником, а не себя – его, несмотря на то, что основную мыслительную работы выполнял он. Дело в том, что я пользовался тем, что он не мог считать обратное. Он – машина, он думает, а не считает.

У него есть мысли, но нет мнения. Правда, логическая мысль в действии у него – это просто фантастика! И за это мы до сих пор вместе.

Однако в бывшую кладовую я полез вовсе не за тем, чтобы просто вновь увидеться со своим коллегой. Дело, которое поручил мне Кузнецов, было безотлагательным. Если милиция выйдет на след злоумышленника раньше меня, то клиент может больше и не увидеть свою коллекцию, по крайней мере, ее части. Кроме того, если я опоздаю, преступник просто толкнет ценности, а там… Ищи их, свищи.

«Представьтесь, пожалуйста!» – показал Приятель. Каждый раз он начинал работу с этой фразы. Это было так, на всякий случай, чтобы отбиться от случайных любопытствующих, если они, конечно, его найдут. Для опытного хакера, например, такого, как я, справиться с такой защитой – семечки. Но все равно это как-то успокаивало.

– Добрый вечер, Приятель! – сказал я, предварительно включив звуковой анализатор.

– Пользователь опознан. Привет, Хакер! – раздался в ответ отнюдь не металлический машинный голос. Конечно, он был синтезированный и напоминал смесь голосов моих соседей – Коляна, его жены Кати и Гошки, их сыночка-школьника. Мне надоел прежний, как у робота, и поэтому как-то раз, собираясь зайти к ним, я прихватил с собой диктофон. Дома я оцифровал запись и создал новый голос для Приятеля. Он был немного женский, но твердый и довольно вежливый, точь-в-точь, как у вышколенной секретарши. (Правда, Приятель этого не знает, а то на это он точно обиделся бы, несмотря на то, что машина.)

1!!!!!!!!!

– 1 Хочу подбросить тебе информацию, – продолжил я.

Озаглавив в голове новое дело как «Кузнецовские сокровища», я приступил к введению в компьютер всей той информации, что рассказал мне клиент. Надиктовывание является с одной стороны удобным способом, потому что значительно ускоряет процесс и позволяет потратить освободившееся время на другие полезные занятия, например, самостоятельный осмотр места происшествия или беседы с людьми, рекомендуемыми мне Приятелем. Однако зачастую я могу повторить что-то не один раз, о чем Приятель мне всегда напоминает, причем, не очень вежливо.

Я уже привык во всем полагаться на своего железно-силиконово-пластикового коллегу, поэтому никогда не посвещаю его в свои домыслы или суждения. Они ему вовсе ни к чему, тем более, что эти мои выводы могут только мешать и в конце концов приведут к тому, что он просто даст мне команду застрелиться.

Покончив с одним важным делом, я тут же приступил к другому, прерванному двумя часами ранее визитом Кузнецова. До закрытия «Технодома» оставался еще целый час, и я надеялся все же завершить начатое. Я точно знал, что собирался купить, к тому же моя лихая «копейка» доставила бы меня туда в считанные минуты, так что в успехе я не сомневался.

– Думай, Приятель, – сказал я на прощанье и задвинул шкаф, скрывавший тайное помещение. Поколдовав над хитрым замком, изготовленным по моему специальному заказу соседом – слесарем Сашкой Садомовым – в единственном экземпляре, я осторожно приоткрыл дверь.

На лестнице было тихо. Частенько бывает, что детектива, начавшего расследование какого-нибудь щекотливого дела, злоумышленники пытаются убрать еще в самом начале. Но, видно, у Кузнецова умелая охрана, раз его не сумели выследить. А может, и не следил никто… Впрочем, все ответы даст только расследование. Его-то я и начал. Точнее, мы с Приятелем. Гм, вернее, Приятель со мной.

ГЛАВА 2

Вернувшись, я первым делом проверил волосок, приклеенный к двери и косяку на уровне ногтя большого пальца ноги. Так я проверял, а не проник ли кто-нибудь ко мне в гости без моего ведома и разрешения. Впрочем, это я так, страховался. Если что, то Приятель, как бы занят он ни был, тотчас отзвонился бы мне на мобильник и пожаловался бы на несанкционированный взлом входной двери. То же касалось и окон, на всякий случай забранных решеткой, изготовленных уважаемой фирмой.

– Привет! – поздоровался я прямо от двери. – Я что-то тебе принес, дружок.

Да, будь Приятель человеком, он непременно стал бы прыгать до потолка, словно ребенок, обрадованный давно желанной, но тем не менее весьма неожиданной обновой. Да и стоило от чего: 41-гигабайтовый винт «Western Digital», 4 SIMM-карты по 128 Мбт и графический ускоритель GeForce 3. Теперь я смогу даже не наговаривать ничего, а просто отснять свою беседу с клиентом, встречи со свидетелями и подозреваемыми, репортажи с мест происшествий, а потом просто подбросить изображение Приятелю, и пусть сам разбирается. Кстати, и пять тысяч баксов мне весьма пригодятся: камера-то цифровая нужна.

Конечно, я не собирался тут же кидаться развинчивать саморезы, и пихать новые комплектующие на мать, ведь программа еще не закончила выполнять задание. Первым делом я приблизился к монитору и включил экран.

– О-о, дружок, похвально. Даже в таких трудных условиях ты умудрился проявить чудеса волевого настроя, – правда, я еще не знал, понадобится мне информация, которую накопал Приятель в мое отстутствие. – А ты довольно немало про них узнал.

Действительно, на экране появилось целое досье на моего клиента: год рождения, адрес по прописке, собственность, естественно, которая записана именно на него, место работы.

– Хм, ничего особенного, – пожал я плечами. – Директор ресторана, так, еще одного, еще…

В списке была целая сеть из четырех ресторанов, совладельцем которых являлся Кузнецов. Большой бизнесмен, но невеликая шишка. Не губернатор же. Но наверняка есть связи в госструктурах, правда, ни в каких базах данных про это не упоминается, по крайней мере, Приятель ничего не сказал. Что ж, это хорошо. Не очень-то хотелось вступать в конфликт с представителями власти. Гм, ну ладно, смотрим дальше.

– Так, «с женой разведен в октябре 1995 года, дочь осталась с супругой…», – пробормотал я. – «Ближайшие родственники – мать, Кузнецова (Коргалидзе) Наталья Спартаковна… проживает в городе Пицунда… родная сестра, Абрамович Валентина Борисовна… племянник Николай Рустамович… учится в Московском Госуниверситете, факультет механико-математический…».

От количества имен, отчеств и фамилий у меня голова просто пошла кругом. Еще эта сестра откуда-то взялась. Какое отношение она имеет к данному делу? Впрочем, если Приятель сказал, значит, так надо. А Приятель всегда прав.

– Что делать? – в который раз повторил я риторический вопрос, сейчас, впрочем, оказавшийся вполне конкретным.

Приятель тут же выдал следующую схему действий:

"1. Навестить бывшую жену Кузнецова – Бородавкину Жанну Ивановну. Послушать, что ей было известно о коллекции.

Адрес…, телефон…

2. Саломеев Кудияр Яковлевич – директор антикварного магазина. Трижды судим за спекуляцию (незаконная торговля антиквариатом). Адрес…, телефон…

3. Буханцев Асмодей Петрович – директор (что-то везет мне на директоров сегодня) областного Музея краеведения. Перед законом чист, более того – награжден почетными грамотами за ценные находки в области антиквариата, после, правда, девшиеся неизвестно куда. Адрес…, телефон…

4. Ковальчук Мария Сергеевна. Адрес… Дочь – Ковальчук Клава.

5. Абрамович Николай Рустамович – приезжает 1 июля.

6. Буденного, 29, кв. 4.

Кстати, «Соловей» – это Романовский Константин Сергеевич.

Трижды судим за разбой. Соловей-разбойник, значит".

Подобная шифровка уже давно не представляла для меня загадку. Приятель никогда не тратил много полезного пространства на подробные объяснения и сразу же приучил меня к краткости. Вернее, это я велел ему приучить меня. Раз фамилия и адрес – значит, встреча. Если нет адреса, то и человека тоже нет. Надо искать. Впрочем, не всегда человека и по адресу разыскать можно. Но я все равно нахожу. Ведь Приятель всегда поможет. Последний же пункт говорил о том, что и человек мне никакой там не нужен, просто я должен был осмотреть место происшествия. Похоже, в милиции не очень-то спешили заносить данные протокола в компьютер, а сканировать с бумаги, лежащей за многие сотни метров от него, Приятель еще не научился.

Что касалось бывшей кузнецовской жены, то мне еще сам Семен Борисович говорил, что она тоже знала о коллекции, и вполне возможно, что она кое в чем прольет свет на преступление или хотя бы что-то припомнит. В деле, которое представляется одним большим белым пятном, любая мелочь может стать той отправной точкой, от которой оттолкнется расследование. И эту мелочь необходимо было поскорее донести до Приятеля.

Я посмотрел на часы. Еще не поздно было заявиться домой к незнакомой даме, после предварительного звонка, конечно. Не стану же я прямо с порога пугать женщину внезапным рассказом о зловещем убийстве и невероятном похищении. Пусть успокоится, подумает, повспоминает. А я тем временем покатаюсь по городу, прослежу, нет ли «хвоста» и уж потом со спокойной совестью прибуду на место. А то еще потом начнут люди пропадать. Все, хватит, наелся я уже этого вдоволь, то и дело теряя важных свидетелей и тем самым затягивая расследование.

Жанна Ивановна довольно быстро подошла к телефону.

– Добрый вечер, Жанна Ивановна, – я старался, чтобы мой голос казался как можно более интеллигентным. – Меня зовут Валерий Мареев. Я – частный детектив.

– Детектив? – резонно удивилась собеседница, но потом быстро сообразила, что к чему. – Ну, если Вы от Кузнецова, то передайте ему, что моя личная жизнь его совершенно не должна волновать, и если Вы собираетесь меня шантажировать, то у Вас этот номер не пройдет. Можете капать ему все, что хотите, я свободный человек.

– Нет, Вы…, – в ту же секунду я услышал короткие гудки.

Что ж, очевидно, что Жанна Ивановна приняла меня за шпика, нанятого «богатеньким буратиной», чтобы следить за своей женой, хотя и бывшей. Совсем не похоже на отношения людей, которые развелись мирно и интеллигентно.

Однако я решил повторить попытку спустя минут десять, чтобы не раздражать женщину.

– Здравствуйте, это говорит Валерий Борисович, – как я и задумывал, она не сразу узнала меня. – Я звоню Вам, Жанна Ивановна по поводу одного уголовного дела.

Похоже, это успокоило и насторожило ее одновременно. Она тотчас сообразила, что шутки шутить никто не собирается, и приготовилась слушать:

– Ну, – сказала она так буднично, словно сама работала в милиции и просто готовилась к очередному заданию.

Я кратко поведал ей суть дела. Реакция оказалась невероятной:

– Ха, ну, наконец-то, – после такого можно подумать, что она лично давно этого добивалась. – Так ему и надо!

Теперь уже настала моя очередь удивляться. Я не ожидал проявления такого злорадства со стороны бывшей жены к беде все же близкого ей человека (при этом ее не остановило даже сообщение об убийстве). Честно говоря, я сразу же подумал, что мне будет крайне неприятно разговаривать с этой особой.

Однако я тут же вспомнил, что всего месяц назад нам с Приятелем пришлось столкнуться с насильником, убийцей и циничным философом Григорием Коломейцевым, от одного вида которого я был просто готов растерзать его. По сравнению с ним Жанна Ивановна была просто душка. Ничего, с нервами я как-нибудь справлюсь.

Когда бывшая жена Семена Борисовича закончила свою гневную тираду, я проговорил:

– Это все, конечно, понятно, Жанна Ивановна (ну и стерва!), и отчасти Вы правы, но мы непременно должны с Вами встретиться и побеседовать.

– Это еще зачем? Вы меня подозреваете? Если нет, то я все равно ничего не знаю.

Пришлось объяснять ей про то, что даже какая-нибудь маленькая деталь, что-то сказанное или сделанное когда-то позволит раскрыть сложное преступление, пообещать, что ее информация может оказать мне незаменимую помощь, и даже посулить ей часть гонорара (здесь я, конечно, слукавил).

Жанна Ивановна немного оттаяла, но засомневалась, что это стоит делать прямо сейчас.

– Да, именно сейчас, – твердо сказал я. – Потеря драгоценного времени может привести к…

– Хорошо-хорошо. Приезжайте. Но только ненадолго. Я живу…

– Спасибо, я знаю, – настала моя очередь перебить. – Увидимся.

Вопросы я решил пока не задавать, тем более, что Приятель не давал на сей счет никаких конкретных инструкций. Поэтому я быстро положил трубку и покинул квартиру, оставив Приятеля следить за данными милицейских компьютеров и наказав, как только появится что-то, касающееся нашего дела, тотчас мне позвонить. Я еще раз проверил, нет ли хвоста, батарейки в диктофоне и зарядку аккумулятора мобильника, затем посмотрел на часы. Летом дневной свет обманчив, потому что темнеет довольно поздно. Но нет, на циферблате было начало восьмого, и мой визит не мог оказаться чересчур неприличным.

Жанна Ивановна проживала довольно далеко от меня, однако по местным, тарасовским, меркам во вполне приличном месте – возле Политехнического института в совершнно новом доме.

Видно, Кузнецов все-таки чувствовал при разводе часть вины и приобрел ей эту квартиру в качестве отступного. Судя по электронному кодовому замку на двери подъезда, жильцы подобрались в нем не совсем простые. Впрочем, меня интересовал только один жилец, точнее, жительница, причем, довольно сильно, а потому электронное препятствие меня не смутило. Выход был прост, как дважды два. Еще один звонок по телефону будущей собеседнице (заодно и еще раз предупредил), и через три минуты меня пригласили войти.

– Мареев Валерий Борисович, – наконец совместил я все свои инициалы и предъявил лицензию и на всякий случай паспорт.

– Очень приятно, – улыбнулась Жанна Ивановна, даже не взглянув в бумаги. Интересно, чему это она обрадовалась, ведь еще полчаса назад Жанна заочно глумилась над бывшим мужем. Может быть, визиту симпатичного молодого человека?

Или возможности пообщаться хоть с кем-то, кроме товарищей по работе? Да, что ни говори, а женская душа – загадка.

Жанна Ивановна была довольно хорошенькой женщиной лет сорока высокого роста с милым приветливым лицом и чистым приятным голосом. Надо же, живьем она совсем не казалась стервой, так что первичное впечатление совсем улетучилось. Об особенностях фигуры, кроме того, что она казалась стройной, не позволял судить свободный темно-вишневый домашний халат, охваченный тоненьким плетеным пояском с пушистыми кистями на кончиках. Волосы были короткие, светлые. «Очередная крашеная блондинка», – подумал я. – «Впрочем, ей идет».

– Кстати, а почему Вы обратились именно ко мне? – спросила Жанна Ивановна, гостеприимно усадив меня в кресло и поставив чашку чая на журнальный столик. – Сема мог бы рассказать о своей коллекции много больше. Да и о связях тоже.

– Да, Вы правы. Мы, собственно, так и договорились. Когда у меня возникнут вопросы, я обязательно снова встречусь с Семеном Борисовичем. А пока меня интересует все, что Вам известно о коллекции.

Хозяйка пожала плечами. Она интересовалась лишь теми драгоценностями, которые были или могли быть на ней, а всякие там ордена различных степеней с драгоценными камнями и ажурными орнаментами, присужденные за заслуги перед Россией, пусть даже и принадлежавшими нашим губернаторам, бесценные для Кузнецова, ее совершенно не волновали. Поэтому многочисленные разговоры по телефону, связанные с куплей-продажей экспонатов, чаще всего проходили мимо ее ушей.

– Сема никогда не показывал коллекцию никому из посторонних, – рассказывала Жанна. – У нас нередко собирались друзья, родственники. Но никто из них не знал о существовании этих вещей в нашей квартире. Только я, Сема и Маша – наша дочь.

– Значит, он не захотел, чтобы кто-то еще узнал про них и после пропажи, – поразмыслил я вслух. – Но почему?

Однако Жанна Ивановна неожиданно нашла, что ответить:

– Видите ли, Валерий Борисович… Прямо даже не знаю, говорить ли вам… Ну, да ладно. В-общем, некоторые вещи имеют довольно темное происхождение.

– Как так? Ворованные что ли?

– Видимо, да. Какие-то закрытые интернет-аукционы, где никто не знает друг друга… Иногда все так и происходило.

– Семен Борисович участвовал в интернет-аукционах? – удивился я. Честно говоря, клиент производил впечатление человека, далекого от всех современных компьютерных технологий. Так, значит, вот почему он не стал рассказывать милиции о своей коллекции. У самого рыло в… Ну, да.

– Жанна Ивановна, а вот Вы сами никому не рассказывали о коллекции? – поинтересовался я, хотя и сомневался, что Кузнецова-Бородавкина признает себя невольной наводчицей.

– Нет, ну, что Вы, – даже немного возмутилась Жанна. – Да я толком-то и не знала ни про что. Так, иногда устраивали просмотр, Семен все восхищался и хвалился, как ловко ему удавалось заполучить ту или иную вещицу. Мне зачастую казалось, что эти безделушки занимают его больше, чем я и дочь.

– Кстати, вы с ней вместе живете? – я решил проверить клиента на честность.

– Нет, она недавно вышла замуж и уехала с мужем в Тель-Авив. Он – программист, его пригласили работать… Она здесь ни при чем.

Хотелось бы на это надеяться. Еще не хватает искать в этом деле израильский след. Придется тогда такие ресурсы подключать… Впрочем, думаю, Приятель обрежет ненужные ходы и значительно сузит круг подозреваемых, облегчив мне таким образом работу.