Ходячие. Эвакуация Москвы

Матвей пошел к станции Кропоткинской своим привычным маршрутом. Дорога на работу – как он обычно говорил. Иногда он и Марина ходили этой дорогой вместе. Вход на станцию Кропоткинская и банк, где работала Марина, располагались на площади Пречистенские ворота. Когда Матвей и Марина доходили до площади, они целовались, желали друг другу удачного дня, и Марина исчезала за стеклянной дверью банка, а Матвей переходил дорогу и спускался в метро. Сейчас Матвей собирался проехаться пару-тройку кругов по кольцевой ветке, чтобы обдумать новый роман, а потом зайти за Мариной.

Он прошел три дома, когда увидел во дворе толпу. Человек тридцать стояло на газоне и проезжей части. На дороге возле людей стояли три полицейские машины и две машины скорой помощи.

Матвей, наверно, прошел бы мимо, новая книга тянула к себе, но в толпе оказался его знакомый. Это был Ванька с соседнего подъезда, их балконы соприкасались, и иногда они болтали, если случалось выйти на балкон одновременно. Они были в приятельских отношениях. Ваньке было столько же лет, как и Матвею – двадцать восемь, и он был инвалид, какие-то врожденные проблемы с сердцем. Это было заметно сразу, так как Ванькина кожа всегда была белой как мел, а движения немного заторможенными. При этом Ванька отличался жизнерадостным характером и неугасаемым чувством юмора.

– Матвей, привет! – Ванька, возбужденный, увидел его и, покинув свое место в толпе, пошел навстречу Матвею.

– Привет, – они пожали руки.

– Хочешь знать по какому случаю сбор?

– Рассказывай.

– Пошел я значит в магазин за хлебушком, а тут такое! – начал Ванька. – Мужик этот, из Больших Оригиналов который, помнишь, я о нем рассказывал? Ну вот. Иду значит за хлебушком, этот мужик свою собачку выгуливает. Всегда за ним весело наблюдать, здоровенный, накаченный, лысый, а собачка с кулак, маленькая, даже на пуделя не тянет. Гуляет значит этот Большой Оригинал свою собачку, сам как обычно серьезный. И вдруг. Отпускает поводок. Подходит к дереву и начинает биться головой о ствол! Ты представляешь?! Собачка бегает вокруг, заливается лаем, а мужик знай себе долбится как дятел в березу. Уже и лоб весь в кровь разбил и все равно продолжает. Бум! Бум! Бум! Бум! Охренеть, да?

Матвей кивнул. Он осматривал толпу, но мужика этого видно не было.

– Ты слушай, что дальше было. Тут во дворе еще несколько человек было, они его попытались успокоить. Тот ни в какую. Долбится и долбится. Я тоже подхожу, грю: «Мужик, ты вон лучше в тополь подолбись, у него древесина помягче». Реакции никакой. Решили, что под наркотой мужик или шифер потек, ну в смысле, кукушка окончательно съехала. Вызвали скорую. Те ехать не хотели, грят, вызовов много, грят, Москва сегодня с ума сошла. Ну не она одна. В общем, прислали они психиатрическую скорую. Выходит фельдшер, смотрит на дятла и говорит: «Ну да, наш человек», и добавляет своим ребятам в белых халатах: «Пакуйте». Санитары к мужику. Пытаются отнять от дерева, тот продолжает долбиться лбом. Тогда вкололи ему что-то, видать, успокоительное. И не поверишь. Дальше только еще хуже стало. Мужик будто с цепи сорвался. Затрясся весь, налился кровью, рычит чего-то, хлопья пены изо рта летят. Жуть! Я отошел подальше. Думаю, ого! Надо же! Как в каком-нибудь фильме. Ну зомбяк сто процентов! Верняк. И мужик кидается на санитара и пытается его укусить. Укусить! Серьезно говорю! Впивается ему в шею зубами, и вдвоем они катятся по земле. Собачка кидается на помощь хозяину, и цепляется в штанину санитара! Фельдшер, второй санитар и водитель пытаются скрутить мужика, колют тому еще что-то. Но тот не пробиваем. Сначала как дятел в дерево долбился, не остановить. А теперь вцепился зубами и не отпускает. Белые халаты его и так и сяк. Водила монтировку из машины притащил и давай мужика по спине хреначить. Этот дятел-зомби бросил грызть медбрата, и кинулся на водителя. Короче, не известно, чем бы все закончилось, но кто-то, видно, понял, что врачам мужика не осилить и вызвал полицию. Три наряда понадобилось, чтобы мужика скрутить. Три! Ух! Ну и битва была. Семь человек покусанных! Ты представляешь? Покусанных! Покусанных амбалом с собачкой. Ха-ха. А самое забавное, в этой истории знаешь, что? Уже когда все закончилось, фельдшер сидит на скамейке, бинтует сам себе руку и говорит, что за сегодня это уже не первый случай в Москве. Уже с десяток бригад пострадало. Зомби-апокалипсис наступает не иначе! Ха-ха!

– Значит, надо не только хлебушек купить, но и консервов про запас, – поддержал Ваньку Матвей.

Ванька помолчал.

– А знаешь, смех смехом, но ты прав, – Ванька засуетился, словно собрался уходить. – Надо на всякий случай подкупить продуктов. Мало ли чего.

– Ага, надо. Но думаю, что просто новой наркоты в Москву привезли, горячей как пирожки, вот людям и сносит башню. Я, конечно, писатель и с фантазией дружу, но даже я не могу представить себе, что наступит зомби-апокалипсис. Живые мертвецы? Ну-ну.

8

«Если они увезут тебя в больницу, то на ужин тебе не попасть», – мелькнуло в голове. Все плыло и двоилось перед глазами Вадима Панова. Он то и дело проваливался в комнату со стенами из кровавого тумана. Хотелось сдаться, пусть его увезут в больницу и вылечат. Ужин не так уж и важен. Это будет всего лишь маленькое пятнышко на его репутации профессионала, и за время съемок он успеет себя реабилитировать.

Ты просто боишься болеть, думал Вадим. Ведь болеют обычные люди, а ты не такой, ты особенный. Ты просто боишься признать, что несовершенен, как и все. В болезни нет ничего предосудительного, пока ты не делаешь из нее культ. Может быть, все и так, но Вадим Панов не ложится в больницы, пока есть незавершенные дела!

Последние полчаса были обрывочны, и он видел происходящее, будто наблюдал за собой со стороны. Он помнил, что в такси его начало рвать. Водитель решил, что он пьян и, обругав, вышвырнул из машины. Вадим был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Он хотел поставить водителя на место, пообещав ему суровую кару, но провалился в красную комнату.

Потом, когда Вадим снова пришел в себя, он вроде хотел позвонить Наташе, но сотовый так и не нашел. Либо забыл в офисе, либо выронил в такси. А может, таксист забрал как компенсацию за изгаженный салон.

Вадим увидел вход в метро. Люди проходили мимо, не обращая на Вадима никакого внимания. Он вновь провалился в красную комнату и вновь оказался лицом к лицу с черным силуэтом. Вадим стал доказывать силуэту: он, Вадим Панов, достоин того, чтобы его пустили в гримерную Анжелины Джоли, когда та будет переодеваться. Тень качала головой: нет, такой чести он еще не заслужил. Вадим расплакался. Но он ведь так старался! Сколько фильмов он уже снял! Сколько денег сделал! Голливуд уже слышал о нем и не раз! Ну хотя бы одним глазком? Но тень лишь в молчании качала головой, и от этих движений в такт колебался кроваво-красный туман стен.

Вадим пришел в сознание и обнаружил себя в каком-то огромном светлом помещении. Вокруг было светло, и всюду был мрамор. Вадим на миг испугался, что оказался в больнице, но понял, что это всего лишь холл метро. Было непонятно, что это за станция и как ему добраться до дома. Вадим осмотрелся и увидел полицейских: скучающего парня в форме и красивую девушку.

Он пошел к ним, чтобы спросить, как ему добраться до дома, и вновь провалился в красную комнату. На этот раз тень пустила его в гримерку. Он перенесся туда, словно моргнул глазом, но гримерка мало чем отличалась от красной комнаты. Стены, потолок и пол тут так же были затянуты густым кровавым туманом. Однако темного силуэта не было. Здесь у зеркала раздевалась девушка. Та самая девушка-полицейский, к которой он пошел узнать, где находится. Девушка сняла форменный китель, и под ним не оказалось другой одежды. Упругие груди отражались в зеркале. Сердце Вадима учащенно забилось, а по телу пробежала дрожь. Девушка сняла юбку и абсолютно голая стала любоваться собой. Дрожь усилилась, и Вадим чувствовал, как все его тело будто крутит. В затылке пульсировало от возбуждения. Он сделал шаг и положил руки на ее бедра. Тело свело сильнейшей судорогой экстаза. Девушка обернулась, молча толкнула его. Он упал, она оседлала его и, извиваясь телом, стала бить руками по его груди.

Вадим вновь пришел в себя. Никакой девушки не было. Вокруг собралась толпа, и все глазели на него. Вадиму хотелось послать их куда подальше. Не хер на него пялиться. Но язык не повиновался, и Вадим не смог сказать и слова. Два человека в белых халатах взяли его за плечи и ноги и положили на носилки. Носилки поднялись в воздух, и санитары понесли его куда-то.

Вадим смотрел вверх и видел белый потолок и мраморные колонны, заканчивающиеся в навершии пятиконечной звездой. Вадим не чувствовал своего тела, сознание, как и прежде, было затуманено и словно качалось на волнах, в голове крутилась раз за разом лишь одна мысль: «Если они увезут тебя в больницу, то на ужин тебе не попасть».

Носилки качались, его продолжали нести. Потолок поменялся несколько раз, а потом и вовсе исчез, и сверху застыло синее, абсолютно бесконечное небо без единого облачка. Голова закружилась, Вадима замутило, и он в очередной раз провалился в комнату, полную кроваво-красного тумана, на этот раз навсегда.

9

С последних двух пар они ушли. Незачем тратить время пятницы на скучные лекции по мировой истории. Пятница – священный день! Вечер пятницы – начало выходных! А если ты студент, то можешь себе позволить начать вечер пятницы уже перед обедом.

Антон, Леха и Кирилл так и сделали. У них были грандиозные планы на эти выходные. Во-первых, родители Кирилла уезжали до понедельника к родственникам в Тулу, а потому дача в Подмосковье была в полном его распоряжении. А это шашлыки, банька, море выпивки и полная свобода дел и творчества. Во-вторых, их скромный студенческий бизнес по изготовлению сайтов на заказ впервые принес хорошие деньги. Поэтому было, что отметить, и было на что отметить. Гуляй не хочу! В-третьих, их девушки с радостью приняли приглашение. Первое, второе, третье – и выходные обещали получиться незабываемыми. Никаких тебе ханжей взрослых, никаких тебе посторонних, только они, куча выпивки и куча секса.

Антон, Леха и Кирилл ехали на отцовской машине Кирилла по Волхонке. Все было готово, только нужно было заехать в супермаркет за едой и выпивкой. А еще забрать девушек. Те должны будут ждать их возле памятника Энгельсу на Пречистенской площади.

Парни были возбуждены от предвкушения грядущего отдыха и под радио, не попадая ни в мелодию, ни в ритм, орали какую-то попсовую песню. Песня закончилась, из динамиков радио зазвучал новостной блок.

– Новости Москвы. Как сообщает пресс-центр УВД Москвы, сегодня в столице участились случаи немотивированной агрессии людей. Число пострадавших перевалило за тысячу. Всем раненым была оказана квалифицированная медицинская помощь. Пресс-центр не назвал причины вспышек немотивированной агрессии, однако порекомендовал гражданам быть внимательными и вызывать сотрудников полиции в случае возникновения похожих ситуаций. Мировые новости. Сегодня состоялся очередной саммит…

Кирилл переключил канал, и салон заполнился звуками западной музыки. Lana Del Rey пела «Born to die».

– Москва сходит с ума, – прокомментировал Антон.

– Москва сошла с ума уже давно, – Леха смотрел в окно на движущиеся мимо дома.

– Вовремя мы уезжаем.

– Ага.

– А прикиньте, вернемся, а Москвы уже нет.

– Ага, точно. Все люди сойдут с ума и просто будут тупо херачить друг друга.

– Вряд ли. Это все смишники истерят. Участились случаи немотивированной агрессии – это другое название для: наступила обычная московская пятница…

– хахаха

– …Они просто не знают, чем еще заинтересовать слушателей, вот и выдумывают. Да и формулировка эта «случаи немотивированной агрессии» настолько размыта, что туда подойдет что угодно.

– Ну да, в Штатах однажды покруче было. В течение суток произошло несколько случаев, когда люди бросались на других и начинали тех кусать. СМИ начали раздувать. Зомби-апокалипсис! Люди! Спасайтесь! Зомби едят наши мозги! Закончилось все тем, что сам пресс-секретарь президента Обамы сделал официальное заявление на фоне звездно-полосатого флага, что жителям Соединенных Штатов Америки не нужно опасаться восстания живых мертвецов, это невозможно и это никогда не произойдет.

– Ха-ха-ха. Во дают! А еще наверно добавил, что термины «зомби» и «живые мертвецы» неполиткорректны. Нужно называть их «мертвоамериканцы».

– Хахахахаха, – Леха с заднего сиденья свалился на пол от смеха и продолжал смеяться оттуда. – Мертвоамериканцы! Ха-ха, во даешь!

Они подъехали к Пречистенской площади и стояли на светофоре. Отсюда был виден памятник Энгельсу. Девушки уже ждали их.

– Эй, вы посмотрите, какой на Машке топик! О боже! Я не дотерплю до дачи.

– Вон возле банка свободное место. Там паркуйся.

– Я вижу.

Леха осматривался вокруг. Вон по правую руку Пречистенские ворота. Вон из дверей метро два санитара выносят носилки с каким-то мужиком, заляпанным кровью.

– Смотрите, – Леха указал в сторону людей в белых халатах. – Может, по радио и не врали.

Санитары поднесли носилки к машине скорой помощи и собрались загружать их внутрь. Мужик, что до этого лежал без малейших признаков жизни, сел на носилках. От неожиданности один из санитаров отпустил свой конец носилок и те грохнулись на асфальт. Второй санитар сматерился. Мужик прокатился по асфальту, вскочил и зарычал. Глаза его были налиты кровью, бледная кожа покрыта темными пятнами и заляпана красным. Мужик бросился на выругавшегося санитара и вцепился зубами в шею.

– Ты смотри! – кричал Леха. – Смотри!!! Ну не хера себе! Он же его сожрать хочет!

Второй санитар пытался оттащить мужика, но безрезультатно. Прохожие шарахались, ускоряли шаг, а некоторые просто побежали, чтобы оказаться подальше.

Сзади нетерпеливо засигналили. Светофор горел зеленым. Кирилл отпустил сцепление, и машина тронулась вперед. Мужик бросил грызть санитара и повернулся на звук сигнала. Секунда, и он бросился на их машину. Антон, сидевший на пассажирском сиденье впереди, был ближе всего к мужику и от страха вдавился в кресло. Кирилл нажал на кнопку, и стекла в окнах стали подниматься.

– Он к нам бежит! Сворачивай! Сворачивай! – кричал Антон.

Со рта и подбородка мужика стекала кровь, мужик рычал и вот прыгнул на машину со студентами. Антон вцепился в руль и повернул его влево.

– Ты чего творишь! – выругался Кирилл.

Они оказались на другой полосе, и машина, ехавшая параллельно им резко вильнула в сторону, выскочив на встречную полосу. Окровавленный мужик долбанулся в стекло, и Антон завопил, пытаясь перебраться на заднее сиденье, подальше от окна. Мужик ударился несколько раз в стекло, оставляя на нем кровавые потеки. Утробное рычание заставляло сжиматься от страха.

Мужик замер, будто высматривал что-то. Водитель из соседней машины вылез и кричал на Кирилла. Мужик с кровавыми глазами кинулся на водителя. Они исчезли за машиной. «Участились случаи немотивированной агрессии». Кажется, теперь становится ясно, что журналисты имели в виду.

В седан со студентами кто-то врезался сзади, и машину хорошо тряхнуло, толкнув вперед. Антон продолжал кричать, Кирилл орал на него благим матом, призывая успокоиться и заткнуться. Все смешалось. Леха вертел головой и пытался понять, что происходит.

Водитель автобуса, ехавшего по встречной полосе со стороны Остоженки, попытался объехать выскочившую машину и парочку сцепившихся в драке людей, но слишком сильно повернул руль. Автобус накренился и стал падать. Леха видел это как в замедленной съемке. Автобус увеличивался в размерах, разворачивался и падал прямо на них. Леха открыл дверь, собираясь выскочить из салона, но понял, что опоздал. Многотонная махина автобуса накрыла их, вдавливая седан в асфальт. Ужас заполонил все тело, крик Антона звенел в воздухе, Lana Del Rey продолжала тянуть свою «Born to die», а потом все взорвалось невыносимо громким скрежетом металла, и Леха понял, что это конец.

10

До здания Института стран Азии и Африки на Моховой Влад Майченко и Андрей Зимин добрались почти на час позже начала заседаний. Они вошли внутрь и разошлись, так как участвовали в разных секциях форума. Влад вошел в указанную в программке аудиторию, и люди внутри на миг посмотрели на него, просто потому, что он своим появлением привлек их внимание, а потом продолжили слушать докладчика. Влад сел на свободное место и тоже стал слушать.

Ближе к обеду наступила очередь его выступления. Влад вышел на кафедру, положил доклад на подставку и прочитал все по бумаге. Он не поднял глаза ни разу. Он не видел, как слушатели воспринимают его, следят ли за его словами или заняты своими делами. Конечно, выступления так не делаются, но мысли Влада крутились вокруг отношений с Олесей, его женой. Влад до последнего не верил, что развод состоится. Не верил он в это и сейчас, когда документы уже были готовы. Но голос в его голове повторял раз за разом: «Все. Пути назад нет. Ты разведен». Он читал по бумаге, потому что боялся потерять нить доклада, боялся, что на середине фразы остановится, уйдя в мир своих переживаний, боялся расплакаться, наконец.

Его доклад был принят без особых восторгов, но и без осуждений. Просто еще один научный доклад. Кто-то задал вопросы, Влад ответил на них. Есть еще вопросы к докладчику? Нет? Спасибо, Владислав Юрьевич. Следующий доклад представит Коротков Алексей Борисович, кандидат экономических наук…

Вот и все. Горы остались стоять на месте, всем было плевать. Жизнь Влада распадалась на части. Его бросила жена, а теперь рассыпались мечты о блестящей научной карьере. Его экономические идеи, которые он считал чуть ли не гениальными, приняли с тем же энтузиазмом, с каким слушают прогноз погоды. Завтра возможен дождь? Ну что ж, пожалуй, на всякий случай стоит приготовить зонт.

Утренние заседания закончились, и участники форума стали расходиться из аудитории. На обеде Влад встретился с Андреем, и тот спросил друга, как он держится. Прекрасно, ответил Влад. Как прошел доклад? Замечательно. Пара маститых профессоров увели Андрея с собой. Андрей был немного легендой. Все они, ученые, были всего лишь теоретиками, книжными червями, а Андрей Зимин побывал на передовой и знал врага в лицо. Пять лет он проработал в японской финансовой компании, которая по сумме годового дохода входила в десятку крупнейших игроков в Азиатском регионе. Когда Андрей дал согласие работать преподавателем на кафедре международных экономических отношений в Институте стран Азии и Африки, ректор института, на одном из экономических саммитов в шутку позвавший Андрея занять у них должность доцента, потерял дар речи. Конечно, Андрей выторговал себе очень хорошие условия и получил все, что институт мог предложить.

Андрей был старым другом Влада, и они многое испытали вместе, но Влад чувствовал, что успехи Зимина вызывают у него зависть и злость. Без списываний у Влада, Андрей, скорее всего, вообще бы не закончил высшее образование, а теперь работает преподавателем в МГУ и уже почти профессор. То, к чему Влад так усердно стремился, Андрей получил шутя, не прилагая усилий. Все, о чем мечтал Влад, Андрею принесли на блюдечке с голубой каемочкой и еще долго упрашивали, чтобы он удостоил всех чести принять этот дар. Ну почему жизнь так не справедлива? Ну почему у некоторых есть любимая работа, деньги, крепкая семья, а у других ничего? ПОЧЕМУ?!

Сидя за столом, Влад ковырялся в тарелке. Есть не хотелось. То ли похмелье еще давало о себе знать, то ли просто не было настроения.

– Свободно? – не дожидаясь ответа, девушка села напротив него. – Приятного аппетита.

Влад кивнул, не удостоив девушку ответа.

– Мне понравился ваш доклад. Действительно, сильный! Если бы не ваше монотонное чтение, думаю, многие бы смогли оценить ваши идеи по заслугам.

Влад поднял взгляд на девушку. Лет 27-28, симпатичная, стройная, одета со вкусом. Девушка улыбнулась ему и попробовала салат из своей тарелки.

– Ммм, вкусный.

– Вы слушали мой доклад? – спросил Влад.

– Да. И повторюсь, он мне понравился. Вы очень изящно подали пару очень спорных идей. Подозреваю, что никто не стал с вами спорить, просто испугавшись вас.

– Испугавшись?

– Ага. Уж больно грозный был у вас вид. Моя соседка заметила, что взгляд, похожий на ваш, должно быть был у русских солдат, когда они брали Рейхстаг.

– Странно, я скорее был расстроен, чем зол.

– А по вам и не скажешь. Такое ощущение, будто вы готовитесь к какой-то серьезной битве.

Влад рассмеялся.

– Если бы все так и было, – сказал Влад. – А вы свой доклад читали уже? Кажется, я запамятовал, о чем он был.

– И не старайтесь вспомнить. Я выступала в самом начале, когда вас еще не было. Как сказал, этот любвеобильный профессор с блестящей лысиной, я была прекрасным цветком, что расцвел первым при лучах восходящего солнца.

– Ну прям поэт, – рассмеялся Влад.

– Я тоже так подумала. Какой поэтический талант пропадает в дебрях экономической науки! Меня Александрой звать. Но вы можете звать меня Сашей.

– Саша, кандидат экономических наук?

– Да, – рассмеялась девушка. – Саша, кандидат экономических наук из БФУ имени Иммануила Канта.

– Так вы к нам приехали из Германии?

– Что вы, это Калининград.

Обед закончился, и пора было возвращаться в аудиторию на послеобеденное заседание. Снова доклады, снова вопросы, снова наука. Влад Майченко и Саша из Калининграда шли по коридору. Через ряд окон падал яркий свет. Май выдался теплый, лето ощущалось все сильнее и сильнее.

– Саша, вы очень сильно хотите побывать на этом заседании? – спросил Влад.

– Там должно быть пару интересных докладов.

– Погода чудная. Нужно запретить людям заниматься наукой весной и летом. Для науки есть осень и зима. А лето и весна должны быть отданы для чего-то иного.

– Для чего же?

– Моя концепция этим и слаба. Я пока не придумал для чего людям лучше использовать весну. Но заниматься наукой в такую погоду – это кощунство.

– Вы предлагаете сбежать с заседания? – спросила Саша. – Ммм, прям как в старые добрые студенческие времена.

– Так вы не против покинуть сей храм науки?

– Я только за. И чем мы займемся?

– Я думаю, весна нам сама подскажет.

– Звучит интригующе.

Когда они развернулись и пошли обратно по коридору, шедшие им навстречу участники форума с интересом смотрели на них. Какой же у всех участников был скучный и заумный вид. Неужели и я таким был? Гений, знающий, как решить глобальные экономические проблемы, гений, от которого ушла жена потому, что устала жить на его скромную зарплату. А, пропади оно все пропадом. Андрюха был прав там в метро. Пора уже что-то менять.

Они покинули здание института и вышли на тротуар. Напротив, через магистраль раскинулись Александровский сад, Манежная площадь, были видны стены и башни Кремля, а чуть сбоку Исторический музей. Все было залито солнечным светом и сверкало, будто в какой-то волшебной сказке.

– А и правда, – рассмеялась Саша. – В такой день сидеть и слушать научные доклады – это преступление против человечности.

– И я про то же. Куда пойдем? Прогуляемся по Красной площади для начала?

– Обязательно. Я еще вчера хотела там побывать, но не удалось дойти.

Они пошли по тротуару к переходу. Влад смотрел на Сашу. Девушка была далека от существующих идеалов математической красоты. Любой, подошедший к ней с линейкой, ушел бы разочарованный, а господа геометры, у которых встает только от цифр 90х60х90, конечно, нашли бы много изъянов. Но девушка была стройной, симпатичной и чертовски жизнерадостной. Юбка обтягивала неширокие бедра, а блузка выгодно подчеркивала небольшую грудь. Влад должен был признать самому себе, что девушка ему нравилась.

– Значит, вы там у себя в Калининграде занимаетесь наукой и преподаете?

– Не только. В жизни есть много интересных дел.

– И, наверно, встречаетесь со своим молодым человеком?

– Нет, к сожалению, я ни с кем не встречаюсь. А я все ждала, когда же вы зададите мне этот вопрос.

– Хах. Что вы, я женат.

– Женаты?

– Почти. Не общаюсь с женой уже почти год, а сегодня она любезно сообщила мне по телефону, что бумаги о разводе готовы. Так что я, да, женат, но от одинокой холостой жизни, наполненной депрессивными мыслями и самоедством, меня отделяет всего одна подпись.

– Печально.

– И не говорите.

– Значит, жена звонила вам утром, перед вашим выступлением? Именно поэтому вы были такой злой.

– Звонила. Но я был не злой, я был расстроен.

– Вы были злой! Поверьте мне. Очень злой, готовы были горы свернуть!

– Ладно. Пускай злой. Не будем об этом. Погода-то какая! Весна! Лето! Чудно-то как! Плевать на проблемы, жить-то как хочется!

– Вот опять. Вы говорите такие правильные вещи, а такое ощущение, что вы готовы кого-нибудь убить.

Влад рассмеялся.

– Возможно, Саша, вы и правы.

– В том, что вы готовы убить?

– Нет, в том, что я злюсь. Я расстроен. Я расстроен, что жена меня бросила. Но, боже, как же я ненавижу! как же я ненавижу свою жизнь!!!

Они подошли к Историческому музею и шли в молчании. Саша рассматривала музей. Влад смотрел на Сашу. Что-то манило его в ней. То, что начиналось как короткая интрижка, теперь переросло ее. Спрашивать, есть ли у нее парень, было ошибкой. И слишком уж он углубился в свои проблемы. Саша заинтересовалась им, и она была интересна ему. Все могло бы закончиться двумя прекрасными совместными ночами. Этакая командировочная романтика в атмосфере расцветающей майской Москвы. А потом бы она уехала в свой Калининград, а он к себе в Сибирь. Но он сказал о себе слишком много, и чем теперь все закончится, непонятно.

Если ты будешь на нее пялиться, то она сейчас уйдет. Вспомнит, что забыла в институте сотовый, и уйдет. А ты останешься здесь и будешь проклинать себя самыми нелестными словами.

Влад посмотрел по сторонам. Народу было полно, а Красная площадь была слишком хороша, чтобы продолжать злиться на себя. Влад и Саша в молчании дошли до Мавзолея.

Русский гид, симпатичный улыбающийся парень, организовывал у Мавзолея фотосессию для группы то ли японских, то ли корейских туристов. Судя по происходящему, замысел был таков: устроить групповое фото вместе с актерами, изображающими российских политических деятелей. Петр I возвышался над азиатскими туристами точно в центре, Брежнев, Сталин, Ленин и Хрущев через одного разбавляли иностранцев. Гид с фотоаппаратом в руках построил всех на фоне Мавзолея и сделал несколько снимков. Туристы разошлись и стали фотографироваться с актерами в гриме политиков по отдельности.

– Особенно хорошо получатся фото с Лениным, – сказала Саша. Они с интересом наблюдали за происходящим.

– Почему? – спросил Влад.

– Фотография с Лениным на фоне Мавзолея. Ну?

– А, все, понял, – Влад рассмеялся. – Ночью спит, днем работает.

Саша рассмеялась.

– Я не это имела в виду, но так даже смешнее.

Влад смотрел на улыбающуюся Сашу, в глазах у той блистали огоньки. Их взгляды встретились, и Саша улыбнулась как-то по-особому. Влад это сразу понял. Эта улыбка была только для него. Возможно, жизнь не так уж и плоха, подумал Влад. Актер в гриме Ленина закашлял, сначала слабо, потом сильнее, бухая и бухая, пытаясь прокашляться. Влад посмотрел по сторонам, на толпу на Красной площади. Еще человек десять-двенадцать донимал кашель.

11

Паша Конкин и Аня Милутка, держась за руки, шли за классом и учителями. Храм Василия Блаженного, Спасская башня, Боровицкая башня, еще какая-то там башня, Кремль, Исторический музей. Все давно хотели есть, и на экскурсию было плевать. Наконец, девушка-экскурсовод сказала, что осталось глянуть одним глазком на Мавзолей и они поедут на обед. Глянуть одним глазком – это значит пяти-десятиминутная история о достопримечательности.

Они встали полукругом возле Мавзолея, и девушка, указывая рукой, рассказывала о Мавзолее. Паша даже слушать не пытался. Куда интереснее было наблюдать за японскими туристами, что проводили фотосессию с актерами в гриме российских политических деятелей. Актеры знали свою работу, но сложно было удержать улыбку, когда кто-то из низких ростом иностранцев фотографировался с двухметровым Петром I.

– Ты посмотри на Ленина, – шепнул Паше на ухо Ромка.

Паша глянул в указанную сторону. Либо грим был плох, либо актер вышел на работу, будучи больным, но Ленин выглядел не лучшим образом.

– Выглядит так, будто вышел из Мавзолея косточки размять, – шептал Ромка. – Не, ну серьезно. Кто так грим кладет? Японцы вон его сторонятся как чумного.

Актер в гриме Ленина зашелся в очередном приступе кашля, вот весь затрясся и вдруг замер, глядя вокруг себя налитыми кровью глазами.

– Блин, ты смотри, – сказал Ромка. – Помню, я как-то гадал, если начнется зомби-апокалипсис, то встанет ли обитатель Мавзолея и побежит ли по улицам Москвы. А тут… Такое ощущение, что мои мысли сбываются.

Актер в гриме Ленина и вправду выглядел как зомби, вот он зарычал и побежал к японским туристам и гиду. Актер размашисто ударил российского гида по голове и, когда тот упал, склонился над ним и вцепился зубами ему в шею.

– Блин, ну ни хрена себе! – кричал Ромка. – Смотрите! Смотрите! Ленин восстал из Мавзолея и кидается на людей. Ленин превратился в зомби!

– Рома! – одернула старшеклассника Анастасия Сергеевна.

Японские туристы с увлечением наблюдали за происходящим. Видимо, считали, что это часть развлекательной программы. Остальные актеры стояли растерянные.

Вот актер в гриме Ленина поднялся, осмотрелся и кинулся на Сталина. Тот попытался защититься. Выглядело это немного комично, словно карикатура озлобленного демократа. Ленин-зомби с окровавленными ртом и зубами пытается загрызть Сталина. Брежнев, Хрущев и Петр I, крепко схватив вождя мирового пролетариата за руки, пытались оттащить его от защищающегося актера.

Ромка ткнул Пашу в бок и показал за спину. Паша оглянулся. Сюрреалистичная сцена, которую он наблюдал перед Мавзолеем, повторялась по всей Красной площади. Только в ролях были обычные люди. Вон парень в синей футболке вцепился зубами в бок фигуристой блондинки в весьма откровенном топике. Вон другой парень с наушниками на голове оседлал спину упитанной дамы почтенного возраста и грызет ей шею. Вон девушка, и еще одна, и вон пара туристов, и вон влюбленная пара, и еще несколько человек, все выглядели как зомби из фильмов ужасов и кусали или пытались укусить человека рядом. Со всех сторон слышалось утробное рычание. Внизу живота похолодело, и Паша, словно завороженный, смотрел, как миниатюрная девушка-эмо несколькими широкими и хаотичными ударами опрокинула на брусчатку Красной площади высоченного актера в гриме Петра I и теперь, склонившись над телом, вгрызалась ему в лицо, отрывая куски кожи с носа, щек и лба.