Капкан из серебра с эмалью

– И что?

– А ничего. В портмоне даже кредиток не было, только наличка. А Зотова надеялась по номерам кредитных карт установить владельца. Тоже ведь, – хмыкнула Иванова, – не девочка, не спичками в ларьке торгует.

– Так почему ж не заподозрила подвоха?

– Ну, Илюша ей так много говорил о своей влиятельной жене-чиновнице, которая оформила на него все активы и заводы-пароходы. Типа он должен соблюдать осторожность, если жена узнает, что он ей изменяет и готов сорваться, то мигом без штанов оставит, переоформит все на дядю Васю или попросту… прихлопнет.

– Даже так?

Гущин сделал мысленную пометку: в том, что Ирина нарушила обещание хранить тайну, Фермер, пожалуй, виноват немного сам. Он понимал, что связался не с простой девушкой, и, пресекая у той профессиональное любопытство, перестарался с аргументами и раздраконил-таки следовательский зуд. Ирина в самом деле заподозрила лестный факт: она уводит муженька у чудовищно влиятельной мадам, раз благоверный так ее боится. Не удержалась и похвасталась.

А также постаралась выяснить конкретику: кому ж она на хвост-то может наступить? Чье состояние она, не исключено, оттяпает или ополовинит?

В общем, делая ставку на разумную осторожность и девичью жадность, Фермер значительно переборщил и заставил Иру действовать.

– Я подхожу к главному, – сказала Иванова. – Однажды Илья все же прокололся: Зотова нашла в его кармане пару визиток сочинского мини-отеля. И вот когда он пропал, поехала туда. Вернее, как поехала – собиралась только. Мыльникову вперед себя отправила – у Маринки хорошие «подвязки» в сочинской прокуратуре – и собиралась вылететь в воскресенье…

– Свет, – перебил майор, – давай-ка с этого места подробнее. Последовательно… ну, ты сама все знаешь.

– В развитии все выглядело так…

Почти две недели назад, в субботу, Зотова ждала любовника в гости. Илья приехал, но где-то через полчаса Ирине позвонили с работы и попросили срочно приехать.

– Точнее, приказали, – поправилась Светлана. – В изоляторе подследственный повесился, Зотовой сказали, что машину за ней уже выслали. Подследственный сидел по громкому делу, Ирка собиралась выжать из шумихи по максимуму. И вот когда Илюша уже начал ее раздевать – звонок…

Разошедшийся любовник пытался следователя удержать. Умолял остаться, говорил, что нынче Ира уже не должна думать о карьере – вопрос с его разводом практически решен! День-два, и он переведет активы на свои счета в офшорах, а дальше: пляж, Мальдивы, Карибы… все, что угодно, включая Антарктиду! Рядом с любимой женщиной можно всю жизнь ходить в унтах и распугивать пингвинов.

– Короче, скандал был тот еще, Зотова вырывалась чуть ли не с боем. Под окнами шофер вовсю сигналил, она сказала Илье: «Оставайся, жди, я скоро». Но освободилась только около полуночи. Приехала, – Светлана подняла вверх и резко опустила плечи, – но все: Илюша не дождался, психанул, и норка опустела. – Старлей покачала головой. – Я никогда раньше не видела, чтоб Зотова так по мужику убивалась.

– Плакала?

Иванова дернула верхней губой:

– Как же. Ирка никогда не плакала, она бесилась, всякие там «люблю», «мне без него плохо» – вообще не ее тема. Была… Мы с Мыльниковой видели, что мужик ее серьезно зацепил, и она считает себя типа виноватой. Но чтоб рыдать… нет. Сказала только: «Девки, я, похоже, дура. Он мне, кажется, собирался предложение делать – с цветами и подарками приехал. А я проверку не выдержала. На работу подорвалась, вроде как карьеру предпочла»…

Вполуха слушая Светлану, Гущин подумал о том, что в день, когда норка опустела, Ирина, не исключено, осталась в живых лишь потому, что под ее окнами сигналила разъездная машина прокуратуры. Фермер пришел убивать, но не решился и отсрочил расправу. «Может быть, потому он впервые так и измывался над жертвой? Ира проявила непослушание, разозлила его?»

Хотя вряд ли. Две недели – достаточный срок, чтобы остыть. Зотова разозлила его уже потом. Еще раз и теперь уже до бешенства.

– Мне кажется, – продолжала Света, – Илья ее и зацепил-то тем, что на задних лапках не бегал. С ним сразу все навыворот пошло, он заставил ее слушаться и, – Иванова недоуменно повела плечом, – Зотовой вроде бы это нравилось. «Встань», «иди», «повернись, как я хочу». «Я сегодня приезжаю – будь дома». А может быть, еще сыграл тот факт, что они встречались не чаще, чем раз в неделю. Он присылал сообщение в день встречи и даже указывал, как она должна одеться, чем надушиться. – Светлана слабо фыркнула. – Чтоб нашей Зотовой кто-то приказывал, какое нижнее белье ей надевать?.. Умора. Мы с Мыльниковой такого и представить раньше не могли! Илья Зотову даже по ресторанам не водил, говорил, что боится наткнуться на знакомых. После первого свидания они всегда встречались дома у Зотовой, а она и рада-радешенька. – Света снова с удивлением покачала головой.

– Ирина хоть как-то описывала Илью? Брюнет, блондин, высокий, худощавый?

– Если б описывала, – резко выбросила старший лейтенант, – я б об этом в первую очередь сообщила. Но она сказала, что найдет его сама, боялась навредить мужчине, в которого влюбилась. Вдруг у того и в самом деле жена – звероящер со связями. Зотова уговорила Мыльникову поехать в Сочи, полюбезничать с Артурчиком…

– Сочи всплыл в связи с визитками отеля? – перебил майор.

– Да. Их было сразу две, понимаешь? Илья говорил ей, что он питерец, но у него бизнес в Черногории и он туда постоянно мотается. Но Ирка, когда собралась его разыскивать и извиняться, начала по крупицам восстанавливать их встречи, припомнила, что Илюша частенько привозил южные фрукты. И загар у него определенный – въевшийся. Потом вроде были еще какие-то оговорки, Илья пару раз о Сочи говорил. Так, словно хорошо этот город знает. В общем, Зотова – следователь, сложила два и два. Она уговорила Мыльникову поехать в Сочи и восстановить отношения с Артуром. По Интернету зарезервировала два номера в отеле «Моя Эллада». Но попросила Мыльникову не форсировать события, вдруг звероящер этим самым отелем владеет? – Света огладила на бедрах форменную юбку, наклонила голову и печально вздохнула. – Зотова вообще все наверняка делала. Почву готовила и соломки подстилала.

– Соломка – это Артур?

– Ну да. Абрамян не последний чин в сочинской прокуратуре, но главное, он в городе каждую собаку знает. Зотова надеялась, что поспрашивает Артурчика о главных сочинских бизнесвумен, опишет Илью, и Абрамян определится, кто есть ху. Навряд ли таких пар будет много, а Артур реально знает весь сочинский свет и полусвет. Ну и поддержку окажет, если Зотова проколется и на нее благоверная-звероящер наедет… Илья ведь здорово пугал своей женой.

Светлана загрустила, Гущин присел с ней рядом, достал из кармана смартфон и, поработав с фотоальбомом, протянул телефон свидетельнице: – Свет, посмотри, пожалуйста, тебе этот браслет ничего не напоминает? Хотя бы по словесным описаниям Ирины.

Старлей повернула телефон так, чтобы избавить панель от солнечных бликов, и тут же вытянула шею. Прошептала:

– Этот браслет Илья подарил Зотовой в тот день, когда они разругались… – Вскинула голову. – В квартире вы его найти не могли – он в Сочи вместе с Мыльниковой улетел. Откуда у вас этот браслет? С Маринкой что-то случилось, да?! Чья это рука?! Ее тоже… – Светлана не договорила. – Я все утро не могу до Мыльниковой дозвониться!

Недавно чуть порозовевшее лицо Светланы вновь побелело, глаза пучились на Стаса в ужасе, и следователь испугался, что свидетельницу вот-вот удар грохнет.

– Так, Света, тихо.

Гущин суматошно подбирал слова для объяснений. Говорить, что эту фотографию сделала другая покойница, нельзя. Иванова хоть и следователь, но все же девушка, сегодня обнаружившая одну подругу мертвой, а до второй никак не может дозвониться. «Черт бестолковый! – обругал себя майор. – Светлана говорила, что Фермер сделал Зотовой подарок, прежде чем уйти не попрощавшись! Надо было сразу о подарке спросить, получилось бы не так шокирующе».

– Этот браслет проходил по другому делу. Похожему.

Посеревшие губы Ивановой задвигались. Не отводя расширившихся глаз от майора, она забормотала:

– Ты не районный, а городской… Приехал – значит, вызвали. Зотова что… в серию попала?!

Да, Светочка была коллегой и умела делать правильные выводы. Гущин подергал себя за мочку уха и невразумительно кивнул:

– Похоже на то.

– Похоже?! – разъярилась Иванова и вскочила с лавочки. – И сколько этот браслет по похожим убоям гуляет?!

«Навскидку года три», – подумал Гущин, но говорить о том не стал. Лицо Светланы нависло над майором.

– Или ты скажешь, что браслет этот тоже… похожий?! Штамповка? – прошипела девушка. – Нет, Станислав Петрович. Я его в руках держала, он – старинный, один-единственный такой! – Старший лейтенант выпрямилась и разгневанно, с толикой презрения поглядела на майора. – Вы что ж творите-то, а? Если б об этом браслете стало известно, Ирка бы сейчас живой была!

Гущин мог бы проблеять нечто-то вроде: «Мы ничего не знаем о преступнике, а в наше время „информация для внутреннего пользования“ таковой надолго не остается». Но, взяв по гамбургскому счету, промолчал. Крыть – нечем. Обвинение Светланы справедливо до последней буквы.

Пока он раздумывал над тем, что бы такое сказать потрясенной коллеге, Светлана вдруг сама сменила тему. Громко чмокнув, разомкнула челюсти и пробормотала:

– Браслет сейчас у Мыльниковой… А я до нее все утро дозвониться не могу… Надо звонить на ресепшен отеля! – Старлей решительно выхватила из кармана телефон и тут же взвыла: – Я ж номера «Эллады» не знаю! Станислав Петрович, пойдемте в «адрес», фотография визитки есть в телефоне Зотовой! Она ее сфотографировала, когда в кармане Ильи нашла!

Не дожидаясь Гущина, Светлана понеслась к большому сталинскому дому. Стас заторопился следом, попутно размышляя на ходу: «Зотову убили три дня назад. Причем, вероятно, после лютого допроса. Если Фермер сразу же отправился в аэропорт, то в Сочи прилетел давным-давно. Мог успеть расправиться и с Мыльниковой, а теперь…» Додумать майор не успел, так как в кармане запиликал мобильный телефон. Гущин выдернул его наружу, увидел на дисплее имя шефа и, активировав смартфон, разозленно рявкнул:

– Здравия желаю!

– Ты где? – спросил Коростылев.

– Я – тут.

– Я тоже.

Вывернув из-за угла, Стас увидел у подъезда Зотовой автомобиль начальника. Анатолий Николаевич выбирался из салона, пристраивая фуражку на лысоватую лобастую голову. Мимо него пробежала девушка в форме старшего лейтенанта юстиции, но почему-то позабыла откозырять старшему по званию, пронеслась мимо, как ведьма на метле.

– Это кто? – глядя в спину Светланы, спросил Коростылев подошедшего майора.

– Подруга и свидетельница, Света Иванова. Она сегодня Зотову нашла.

– Понятно. – Анатолий Николаевич исподлобья поглядел на Стаса, и тот отметил, что начальник плохо выглядит. Если добавить в стиль литературности: на Николаевиче не было лица. Оно куда-то делось, уступив всю площадь физиономии выражению нашкодившего старикашки. – Похоже, влипли мы с тобой, Стас, – сказал Коростылев, – Точнее говоря, я влип.

Гущин догадался, что подполковник имеет в виду. Начальник вспоминал тот разговор, когда он запретил майору оповещать общественность о появлении серийного убийцы, охотившегося за девушками в форме. Но пенять на то майор не стал: судя по тому, что шеф за несколько часов постарел на несколько лет, корить его было уже поздно, да и опасно. Один инфаркт у шефа уже был. И пахло от него нехорошо, перед приездом начальник выпил неких капель с запахом валерианы.

– Что тут? – сумрачно спросил Коростылев.

– Все то же, – невнимательно ответил Стас. Его не отпускала какая-то мысль, недооформившаяся, очень важная. – Духи, букет… Черт! – выкрикнул майор. – Они же сейчас в Сочи звонят!

Резко подхватившись с места, Гущин забежал в подъезд, взлетел по лестнице и, оттолкнув с порога мужчину с кожаной папкой под мышкой, пронесся по прихожей до гостиной, где увидел Вахмистрова с телефоном.

– Отставить! – гаркнул. – Не звонить!

Проходя под аркой металлоискателя в аэропорту, Стас думал: датчик должен зазвенеть. Поскольку в голове майора Гущина сидят четыре пули. Две крупнокалиберные, выпущенные в затылок взглядом матушки Маргариты Павловны. И две помельче, от жены Янины. В четверг у тещи Станислава день рождения, все Гущины приглашены в ресторан. Подарок приготовлен, платья куплены, мама зарезервировала на полдень четверга кресло в парикмахерском салоне… Это будет ее первый, исключительно семейный выход в свет вместе с новыми родственниками!

Но, вероятно, он пройдет без сына.

А мама так готовилась. Мама так гордится: в прошлом году сын взял в жены дочку депутата Госдумы Евгении Львовой.

Причем к случаю надо отметить: сама мадам депутат отнесется к отсутствию зятя с пониманием. Стасу повезло не только со второй женой, но и с ее родней.

И потому, собирая дома дорожную сумку, Стас чувствовал себя неловко. Обещать: «Я обязательно вернусь к четвергу» – совершенно бесполезно. Гущин сказал: «Я постараюсь». И почему-то соврал, что улетает в Сыктывкар. Наверное, хотел, чтоб пожалели: Коми все же не курорт, не Сочи.

Янина положила в сумку теплые носки и дождевик. Стас незаметно подсунул под шерстяные носки купальные плавки. Маргарита Павловна вручила сыну убойной силы репеллент и малость поворчала.

Когда-то Стас отчаянно желал, чтобы у матушки наладился контакт с его первой женой Мариной, сейчас подумывал о том, что она несколько перегибает, опекая его нынешнюю семью.

Мама так тряслась над обретенным счастьем сына, что в ней откуда-то взялась манера, которой раньше не было: мамуля стала пенять сыну на неурочные служебные звонки и вызовы: «Смотри, сбежит Янина от такого мужа! Тебя же вечно дома нет!» Порой, как ей казалось, ненавязчиво, намекала: «В молодости я любила милые сюрпризы, твой папа часто приходил с работы с букетиками цветов…»

Вранье. Во времена молодости мамы и папы в киосках продавались в основном всесезонные гвоздики, а мамуля их по сию пору терпеть не может. Если не считать обязательных букетов к праздникам, в качестве настоящего сюрприза Стас мог припомнить только сногсшибательный букет сирени, ради которого папа ободрал чей-то палисадник возле деревенской дачи приятеля.

Короче, за свои нервы Стас не переживал, но беспокоился, что манерой морщить нос заразится и его жена. Пока Янина совершенно трезво воспринимает случавшееся отсутствие мужа по выходным, но, если дело так пойдет – лиха беда начало. Гущин собирался поговорить с мамой, объяснить ей, что она действует во вред, заставляет Яну чувствовать себя покинутой, заброшенной… Он несколько недель готовился к непростому разговору и подбирал щадящую аргументацию. Янина как-то догадалась о нарастающем недовольстве супруга и однажды ночью, поглаживая его по груди невесомо нежными пальчиками, шепнула: «Не сердись на маму, милый. Она хочет нам только хорошего. – Удивленный Гущин приподнял голову с подушки, встретился взглядом с женой. – Маргарита Павловна боится, что у нас что-то пойдет в разлад. Защищает, как умеет, старается, не обижай ее, пожалуйста».

Н – да, Гущин знал, конечно, что женился на исключительной женщине: красавица, умница, талантливый художник-реставратор. Но, влюбившись влет, не мог представить, что ему настолько повезет: оглушительным довеском ко многим достоинствам его молодая жена обладала главной женской добродетелью – искренней добротой. В память Гущина навсегда врезался момент: его тогда еще невеста, в длинном домашнем сарафане, стоит возле окна, августовское солнце пробивает легкую ткань. Янина наливает кофе и внезапно говорит: «Как думаешь, может быть, после свадьбы мы останемся жить здесь? Вместе с мамой. Одной ей будет скучно».

Гущин тогда, помнится, едва не поперхнулся бутербродом. Он уже полтора месяца мучился от растерянного вида мамы, которая то и дело шмыгала носом и прятала слезившиеся глаза. Маргарита Павловна готовилась к свадьбе, была безумно рада за сына и обожала его невесту, но также матушка готовилась к его отъезду. И к одиночеству.

Янина продолжала: «Представь, как будет хорошо: мы оба приходим с работы в дом, где пахнет вкусным ужином, где нас ждут, где нам все рады – Маргарита Павловна и Зойка. – Зойка была таксой Гущиных. – Мне бы хотелось жить здесь, правда-правда! Если ты, конечно, не против. А мою квартиру мы можем сдавать». Невероятно. Молодая жена, с мудростью пожившей дамы, предлагала мужику жить вместе с его мамой и так оборачивала дело, как будто еще и уговаривает! Намекает, мол, свекровь избавит ее от бытовых проблем, хотя эти заморочки дочка Львовых способна решить элементарно – озаботившись прислугой. Но Яна деликатничала. Уговаривала разом решить несколько проблем: с готовкой, тоскующей мамой и тревогой Гущина о том, как долго любимая женщина будет мириться с его хроническим отсутствием и занятостью. Махом снимала денежный вопрос. (Майор юстиции, конечно, получает вовсе не копеечную зарплату, но где ему тягаться с бизнесменом-папой Львовым?)

В общем, исключительно благородная подача «мне хотелось бы жить здесь, если ты не против» пронзила Гущина насквозь. До дрожи в печени и селезенке.

Ну а сегодняшние пули в голове так – чепуха. От Яны, по большому счету, прилетели две дробинки.

Майор прошел на борт самолета, занял кресло в салоне бизнес-класса (билетов попроще даже по брони не нашлось) и постарался расслабиться. Перестать думать об оставленных любимых женщинах и настроиться на дело.

В кармане Гущина тренькнул телефон, сообщая о приходе СМС, Стас достал аппарат и прочитал отправленное Вахмистровым послание: «Начиная с выходных в „Элладу“ заселились три мужика. В соседний отель поселили оперативника Александра Медведева, решили, что так будет лучше. Ты его легко узнаешь, он рыжий».

Гущин усмехнулся: хорошим мужиком оказался Толя Вахмистров. Когда незнакомый ему товарищ влетел на место происшествия и гаркнул: «Отставить, не звонить!», подумал, прежде чем наехать.

Хотя тут, может быть, сыграло своевременное воцарение в гостиной вскарабкавшегося на третий этаж предынфарктного Коростылева, повторившего вопль Гущина «отставить!». Подполковник быстро расставил все по полкам и чинам. А позже дал солировать майору и не перебивал, когда Стас пытался облечь туманное озарение в удобоваримую словесную форму. Гущин вылавливал на ощупь зерна и нити, выстраивал логическую цепь, заставившую его броситься в квартиру потерпевшей и заорать на капитана Вахмистрова.

Четыре следователя – два районных и два городских – вполголоса беседовали на кухне, подальше от ушей оставшихся в гостиной понятых.

– Фермер впервые разгромил квартиру, избил жертву и изменил картину места преступления, – медленно говорил майор. – Могу предположить, он что-то здесь искал. Свет, навскидку, что, кроме телефона, пропало из квартиры?

– Не знаю. Шкатулка с драгоценностями вытряхнута на туалетный столик, но, пропало ли что-то из колец-сережек, пока сказать не могу.

– Во-о-от, – глубокомысленно изрек Гущин. – Имеем право предположить, что он искал браслет? Имеем. Браслет он дарил жертвам перед самой смертью, но потом обязательно его забирал. То есть эта цацка имеет для него значение и включена в сценарий. Психопатом включена, отмечу, такие от сценариев не отступают. Две недели назад у него не получилось расправиться с Ириной, помешал шофер, но браслет был уже подарен и потому остался у Зотовой. Так? Потом Илья сюда вернулся… но браслет был уже в Сочи вместе с Мыльниковой. Что, вполне вероятно, и привело его в ярость. – Стас поглядел на Иванову. – Свет, кстати, а как вообще получилось, что Зотова отдала подруге подарок любимого мужчины?

Старший лейтенант впервые за последние полчаса кривовато усмехнулась:

– А это надо Мыльникову знать. Сорока, помешана на камушках. Когда Зотова ее уговаривать начала…

Реанимировать роман с Артуром Марина не хотела зверски. Пару лет назад она его с трудом потушила в связи с бесперспективностью: Артурчик выгодно женат и безнадежно многодетен. Но надо знать и Зотову: упорства в достижении любыми средствами ей не занимать. Одалживать могла. И когда моральные резоны, вроде «помоги, любимая подруга», исчерпались, пошла на подкуп.

Но Мыльникова тоже оказалась той еще штучкой, затребовала в качестве стимула серебряный браслет. Пофорсить перед отставленным любовником пару дней, пока подружка не приедет. Лучшая.

– Они всегда так: кто кого согнет. Игра такая. Сегодня ты меня обштопала, но завтра я тебя обставлю. А я у них за арбитра была. Единственного, посвященного.

В нескольких коротких предложениях уместились жизнь и смысл. Гущин мысленно нарисовал картину: три институтские подруги, первые красотки. Но две – подобия, огонь и тяга к постоянному соревнованию (иначе скучно-пресно жить), а третья – трезвомыслящая, лед. Зачем Светлана им была нужна – понятно. Самой стойкой девушке нужна наперсница-жилетка, к которой можно прийти пожаловаться или похвалиться. Зачем Свете вечно соревнующиеся подруги, тоже, пожалуй, ясно. С таким жизнь как взрыв искрящейся петарды.

– Мы отвлеклись, – напомнил Коростылев. – С тем, что Фермер может постараться вернуть ценный для него браслет, я согласен. Какие мероприятия будешь назначать, майор?

Тон подполковника звучал начальственно, но бразды правления операцией шеф уже отдал человеку, несколько месяцев разрабатывавшему серийного убийцу и успевшему его прочувствовать. Приблизиться к портрету.

– Перехожу к сути, – кивнул Стас. – Я, господа-товарищи, практически уверен, что мы впервые вышли на местожительство Фермера. Ирина его вычислила. Фермер потому ее и бил, что испугался. Беситься он начал, видимо, с того, что на Ирине не было браслета, и Зотовой пришлось сознаться: она намеревалась искать Илью в Сочи и вручила браслет Мыльниковой как взятку. Могу предположить, призналась не сразу, и Фермеру пришлось допытываться правды. Избивать. А правда, судя по всему, проняла его до печенок. Илья собрал все улики, что связывали его с прежними убийствами… – Гущин, сделав паузу, поглядел на внимательных слушателей. – Ведь почему он так поступил? А потому, что Сочи – его лежбище. Он испугался, что на него выйдут, и изменил картину. И следовательно, поднимать в отеле шум – опасно. Нужно тянуть время и поддерживать в убийце уверенность: тело Зотовой еще не обнаружено. Как только он поймет, что началась его разработка, то сорвется из Сочи и ляжет на дно. Я правильно говорю, Анатолий Николаевич?

– Похоже на то, – согласился подполковник. – Упустить такой момент нельзя категорически.

– Предлагаю вылавливать Фермера на живца, – мрачно сказал Гущин. Старший лейтенант испуганно хлопнула ресницами, и Стас определился: – Не на твою подругу, Света, на браслет. Фермера интересует прежде всего цацка.

– Почему ты в этом так уверен? – попросил налить конкретики Коростыл ев.

– Потому что телефон пропал. Сама по себе Мыльникова Фермера не должна интересовать, она его не видела, не знает… – Стас задумчиво поглядел в окно, за которым трепетали макушки невысоких лип. – Ему нужна – цацка. А добраться до нее можно только через Марину. Он потому и прихватил телефон, что на него могут приходить сообщения от Мыльниковой. Где она, что делает, если ушла из отеля, то куда… И кроме прочего, Фермер не знаком с Мариной, а в телефоне наверняка есть ее фотографии. Так, Светлана?

– Да.

Стас заметил, что старший лейтенант мнется. Явно хочет о чем-то спросить, но не решается перебивать старшего по званию в присутствии его начальника.

– У тебя есть какие-то мысли, Света?

– Есть. Убийца видел в квартире аквариум. Он знает, Зотова собиралась уезжать, то есть ее отсутствие могут долго не заметить. Подумают – уехала. Но если в доме есть хоть какая-то живность, то кто-то должен ее кормить, так?

– Толковое замечание, – согласился Стас. – Но будем надеяться на обычную человеческую логику. Как правило, ключи от квартиры оставляют соседям перед самым отъездом, а не коллегам по работе, как было в нашем случае. Соответственно, Фермер рассчитывает, что успеет потихоньку добыть браслет, пока в Москве не подняли шум. – Гущин поглядел на капитана. – Толя, свяжись с мобильным оператором, пусть определят по биллингу, где в последний раз активировался телефон Ирины.

Тезка подполковника отошел в угол кухни и достал мобильник. Коростылев уже сказал капитану Вахмистрову, что тот войдет в создаваемую группу по разработке Фермера. Главным в группе будет Гущин.

– Света, задание для тебя. Позвони какой-нибудь родственнице Мыльниковой, лучше маме, и узнай, когда Марина в последний раз выходила на связь.

– Я уже пробовала, но Наталья Андреевна трубку не взяла. Она на даче, могла работать в огороде и не услышала звонок.

Светлана вышла в прихожую, Стас глянул на начальника.

– Теперь по Сочи, Анатолий Николаевич. Надо связаться с тамошними ребятами и узнать о происшествиях по Сочи с девушками. Если все тихо, слава богу. Если есть похожие случаи, отправляем фотографию Мыльниковой.

– Надо кого-то в отель направить.

– Конечно. Но к отелю надо подойти на мягких лапах, а от всех сочинских оперативников за версту тянет местными уроженцами – они ведь загорелые дочерна. Надо попросить ребят, чтоб выделили оперативника побелее, пусть представится отпускником. – Стас невесело поскреб в затылке. – У Ильи было сразу две визитки этого отеля, он может оказаться тем, кто там работает, или даже владельцем. Не исключено, Фермер визитки брал, чтоб раздавать их потенциальным постояльцам. Зотова, кстати, об этом же подумала.

– Согласен. Попрошу направить наименее загорелого…

– …и ловкого, артистичного парня! – добавил Гущин. – Фермера нельзя спугнуть. У таких чутье – звериное.

Майор повернул голову к заходящей в кухню Ивановой. В том, что дела как нельзя плохи, догадался по лихорадочному блеску ее глаз.

– Наталья Андреевна не может дозвониться до Марины с вечера воскресенья. Та трубку не берет и не отвечает на сообщения.

– Паршиво. – Стас переглянулся с шефом. Исчезновение Мыльниковой с вечера воскресенья наводит на нехорошие мысли: Фермер мог добраться до Сочи уже тем утром. – Будем звонить в отель, – решился Гущин. – Светлана, все помнишь? Спокойно, без нервов, по делу. Поставь телефон на громкую связь.

Старший лейтенант расправила зажатую в ладони записку с номером «Эллады». Этот телефон сообщил коллега Вахмистрова (Толя как раз звонил ему с поручением, когда ворвавшийся в квартиру Гущин заорал: «Отставить!»). Телефон Зотовой с фотографией визитки отеля забрал убийца, но сотрудник капитана поработал с Интернетом и установил контакты «Эллады».

Иванова набрала номер гостиницы. Прочистила горло легким покашливанием и заговорила очень уверенно, тоном занятой женщины:

– Здравствуйте, отель «Моя Эллада»?

– Да, здравствуйте, вас приветствует город Сочи, отель «Моя Эллада»! – В жизнерадостном мужском голосе слышался легкий акцент, и Гущин автоматически нарисовал себе его обладателя. Название отеля с первого момента подарило майору предположение, что владелец – этнический грек. Улыбчивый гостеприимный бодрячок с округлым брюшком и волосатыми руками, голос звучал сочно, вкусно.

– У вас остановилась Марина Мыльникова, – утвердительно сказала старший лейтенант. – Я не могу до нее дозвониться по мобильному телефону, вы не могли бы мне сказать, где она? У нас запарка на работе.

В телефоне воцарилась неловкая пауза. А когда грек заговорил, то голос его потерял средиземноморскую веселость:

– Марины нет. Видите ли… она ушла в воскресенье на прогулку… нарядно оделась.

– И ее до сих пор нет?! – Света задала вопрос не испуганно, а возмущенно, как женщина, которой отсутствие коллеги добавило проблем.

– Ну, так бывает… – Грек замямлил. – Сочи, курорт, романы… Марина не выписывалась.

Стас скрестил в воздухе руки, показывая Светлане, что стоит заканчивать разговор.

– Если Мыльникова появится, – сухо выговорила старший лейтенант, – пускай сразу же позвонит на работу. Ивановой. До свидания.

– Всего хорошего! Приезжайте в гос…

Следователь не дала хозяину договорить и оборвала разговор на полуслове, Стасу показалось, что она вот-вот грохнется в обморок. Гущину до невозможности было жаль эту красивую девушку, оказавшуюся отличным профессионалом: Свете хватило нескольких минут, чтобы понять – браслет, сфотографированный незнакомой покойницей, несет опасность и второй ее подруге.

Стас поглядел на мрачного подполковника. Обсуждать очевидное было незачем.

– Ну что же… жребий брошен, – решительно сказал майор. – Мне по-любому придется выезжать в Сочи. Да, Анатолий Николаевич? Командировку мне выпишете, закажете билет на ближайший рейс? Я поеду домой собираться.

Шеф медленно и задумчиво покивал лобастой головой. Стас поглядел на подходящего капитана.

– Толя, на тебе мероприятия по Зотовой, я на связи, будут какие-то известия от экспертов – звони. Света, соберись. На тебе любовник Мыльниковой – Артур. Его телефон у тебя есть?

– Если б был, – кисло выговорила Иванова, – я б ему уже давно позвонила.

– Понятно, прости. Ищи его. Созванивайся. Они могут быть вместе. Толя, мне самому бронировать для себя номер в «Элладе» или ты сделаешь?

– Сделаю, – кивнул капитан. – Забронирую по Интернету, а не по телефону, чтоб твой голос не спалить.

– Да, это правильно. Если в отеле нет свободного номера, определись по месту и закажи номер в ближайшем, хорошо?

– Угу. Я свяжусь с сочинцами, тебя встретят в аэропорту.

– Спасибо. Но лучше пускай это сделает Анатолий Николаевич.

Стас выразительно поглядел на подполковника и друга. Звонок от крупного столичного начальника произведет больше впечатления, сочинцам надо как следует объяснить, с каким преступником они имеют дело. Фермер думает на пять шагов вперед, он ни разу нигде не засветился, убийства, как подозревал майор, он совершает с отсрочкой, после того, как в ресторане, где проходило первое свидание с жертвой, наверняка стерли запись с камер видеонаблюдения. В подъезды, где жили убитые девушки, Фермер заходил либо под зонтом, либо в широкополой шляпе, и под их камерами тоже не светился. О нем известно только то, что он мужчина нормального телосложения, выше среднего роста и – все.

На него впервые удалось хоть как-то выйти, профукать этот шанс нельзя и непростительно.

…Самолет пошел на взлет, Гущин, вскользь порадовавшись комфорту бизнес-класса, положил ноутбук на столик перед собой и начал работать с подборкой информации, отправленной капитаном Вахмистровым. Как и ожидалось, владельцы мини-отеля «Моя Эллада» были зарегистрированы практически во всех сетях, где расхваливали свое детище перед потенциальными гостями. Помимо информации о владельцах, капитан отправил Стасу список новоприбывших постояльцев «Эллады». Как он его получил, капитан не сообщил, но Гущин надеялся, что оперативник Александр Медведев, наведавшийся в отель, сильно не напортачил. Информацию собрал тихонько, вроде как интересуясь условиями проживания и контингентом.