Рой

– Смотри, – толкнул меня локтем в бок швед. – Узнаёшь?

– Кого?

– Вон того, что справа.

Я пригляделся и ойкнул. Правый подчинённый был не кем иным, как Костиком, полгода назад пропавшим во время нападения нано. Они, тогда, из-за города караван продуктовый сопровождали. Как водится, двое с ручными ЭМИ пушками, остальные четверо с автоматами АК-74. Стандартный конвой. Колония атаковала неожиданно, и схватка получилась ожесточённой. Караван отбили, но, после боя, выяснилось, что один наш боец погиб, а Костик пропал. Ни живого, ни мёртвого, его больше никто так и не видел. И, вот сейчас, он здесь, собственной персоной. С тем же автоматом наперевес.

– Что делать будем? – спросил я внезапно севшим голосом.

– Атаковать. Не любоваться же ими.

– И Костика?

– Это уже не Костик.

Я и сам знаю, что это уже не наш соратник. Но, всё же, из памяти наши детские игры не выкинешь. Помнится, я ещё пацаном был, когда в первый раз схлестнулся с подчинёнными. Они, тогда, нас из подвала пытались выкурить. Я, в тот раз, так и не сумел выстрелить. Не поднималась рука стрелять в человека.

– Пойми, – внушал мне потом отец. – Это уже не люди. Нано настолько вросли в их мозг, что там ничего человеческого уже не осталось. К ним больше подошло бы название «биоробот».

– Так, что, этих нано никак нельзя из мозгов выковырять?

– Нет. Даже, если бы появилась такая возможность, они без нано станут просто овощами. Тихие ненормальные, не умеющие ни ходить, ни разговаривать. Будут просто сидеть в уголке, и пускать слюну тонкой струйкой.

– Не спи, замёрзнешь, – отвлёк меня от воспоминаний Олаф. – Пошли. Твой – левый. Я Костика беру.

Мы выскочили из кустов и одновременно выпустили по короткой очереди из «Бизонов». Подчинённые, наверное, и не поняли ничего. Упали оба, как подкошенные. Не теряя времени, мы оттащили их к забору и нырнули в подвал, действительно оказавшийся достаточно уютным. На сегодня – всё. Осталось только перекусить, расписать смены и отдыхать. Слишком хлопотный день выдался.

Вечером во дворе сновали роботы. Ближе к полуночи они, наконец, разъехались, оставив в засаде только одного ГР-2. Ну, как дети, честное слово! Мы через маленькое узенькое окошко под потолком наблюдали, как двоечка старательно маскировалась в дальнем углу. Как там говорили древние? Предупреждён, значит вооружён? Вот и у нас так. С роботом решили разобраться утром, предпочтя отдохнуть, поспать и позавтракать спокойно. Пусть, пока, охраняет нас.

Утром, позавтракав, вышли через дальний подъезд и сразу разошлись в разные стороны. Я пошёл вдоль забора, а Олаф – вдоль стены дома. У двойки шансов не было совсем. Достаточно было одного короткого импульса из моего ГНВ, чтобы она превратилась в гору мёртвого железа. Пора было двигаться дальше. Судя по карте, там будет небольшой университетский стадион, с примыкающим к нему спортивным залом, несколько пятиэтажек и улица. Достаточно широкая, с парком через дорогу. Ох, не люблю я парки! Если что, и укрыться негде. А от роя между деревьями не побегаешь. От роботов, кстати, тоже.

– Может, в обход махнём? – с надеждой поинтересовался я у шведа.

– Нет. В обход дальше гораздо, несколько перекрёстков. И на каждом по двойке, как минимум. Рискнём напрямик, через парк.

Ну, напрямик, так напрямик. Через стадион проскочили одним броском, и, сразу, засели в подвале крайней пятиэтажки. Следовало осмотреться. Голубь подвернулся почти сразу, с готовностью уступил мне свои мозги и покорно затих. Я взмахнул крыльями и взмыл над парком. Сверху было видно всё очень хорошо. По центральной аллее лучше не ходить. Там в кустах мурка охотится, возле колеса обозрения ГР-8 притулился, а возле каруселей крутится суслик. Значит, пойдём через крытые корты, уныло отсвечивающие голыми скелетами каркасов с кое-где сохранившимися остатками полосатых тентов. Да. Там поспокойнее. Четвёрка подчинённых не в счёт. Это, всё-таки, меньшее из зол, как говорится.

Дорогу перемахнули без происшествий. На удивление, проезжая часть была пустой. Даже вездесущих двоек не наблюдалось. Сразу за оградой свернули налево, и пошли вдоль кортов. Унылое зрелище. А, ведь, когда-то здесь звучали голоса, слышен был стук мяча. Весёлые беззаботные люди с удовольствием проводили здесь свои выходные. И никаких роботов и нано вокруг. Только весёлая музыка и сладкие напитки в кафешках, остатки которых с поломанными пластмассовыми стульями и столиками виднеются слева в густом кустарнике. Мне отец рассказывал, как они со мной и мамой гуляли по этому парку. Я не помню, точнее смутно что-то вспоминаю, но это больше на уровне эмоций и образов. Помню радостное чувство и, почему-то, большой зелёный воздушный шарик.

После кортов показался разгромленный летний ресторан с обваленным балкончиком с фигурными бетонными балясинами, а, потом, какое-то подковообразное здание. Мы забрались в него через окно, прошли по первому этажу и выглянули наружу. Починённые никуда не делись. Они так и стояли небольшой кучкой, бездумно пялясь в разные стороны, почти под самыми окнами.

– Рискнём в ножи? – поинтересовался Олаф. – Не хочется шуметь. Слишком много машин в парке.

– Попробуем, – неуверенно согласился я.

Было от чего засомневаться. На занятиях с инструктором мы ножевой бой отрабатывали часто. Но, вот, применить свои навыки на деле, мне придётся впервые. А швед, похоже, ни капли не сомневается. Вон, уже достал свой любимый клинок и плотоядно улыбается. Маньяк. Ну, что же, всегда что-то случается впервые. Я тоже потянул из ножен свой нож. Поскромнее, конечно, чем у Олафа, но в умелых руках тоже вещь опасная.

Мы осторожно подкрались к оконному проёму с гнилыми остатками рам, синхронно, одним прыжком заскочили на подоконник и оттуда обрушились на подчинённых. Первого я уничтожил сразу, вонзив нож в подключичную ямку. Не отвлекаясь и не теряя времени, выдернул клинок и сразу воткнул его в грудь второго, только начинающего разворачиваться. Олаф тоже справился со своими чисто. Первому просто свернул шею, а второму перерезал горло. Я и не ожидал, что нам так подфартит. Даже гордость взяла. Правда, подташнивало немного. Всё-таки людей резать, даже бывших, это не раз плюнуть.

На обед остановились в небольшой, на удивление хорошо сохранившейся, беседке. Грине сразу вспомнилось, как совсем недавно он укрывался в такой же, пропуская мимо себя двойку, а, потом, бросив ей на корму огненную гранату. Достали бутерброды, приготовленные поварихами тёти Зины и стали усиленно жевать, запивая холодным чаем из фляг. А аппетит нагуляли зверский! За ушами так и трещало. Совсем недавно они с Димоном делили одну картофелину на двоих, пытаясь обмануть организм огурцами. А, сейчас, бутерброд с ветчиной! И в ранце ещё запас еды. Нормальной, а не той хилой зелени с огорода. Красота! Так жить можно.

– Ну, что, поели? – поднялся Зяма. – Вперёд. Задачу никто не отменял.

И снова потянулись дворы, кустарники, роботы и колонии, изредка попадающиеся на пути. Сплошная рутина. Свора собак вынырнула из за угла и атаковала практически сразу. Огромный вожак с чёрной свалявшейся шерстью прыгнул на Гриню, целясь в горло. Парень рефлекторно выставил ствол автомата и выстрелил прямо в тёмно-синюю пасть. Пса отбросило назад, череп брызнул осколками, разбрасывая розовато-белую субстанцию мозга, а на землю упало, мелко суча лапами, безголовое тело.

Время растянулось в тягучую резиновую ленту, и мир стал восприниматься в замедленном действии. Вот мелкая собачонка бросается в ноги, припадая на передние лапы и пытаясь дотянуться до лодыжек. Очередь, выпущенная Гриней, перечеркнула её посередине туловища. Рывок сзади и злобное рычание над ухом. Он скосил глаза и заметил рыжую псину, вцепившуюся в ранец клыками. Одним движением вырвав нож из ножен на левой плечевой лямке разгрузжилета, парень ударил назад наотмашь, почувствовав, как с хрустом клинок входит в податливую плоть. Визг и моментально полегчавший ранец. Что-то хрипит в нагрудном кармане. Ах, да! Это же рация. Времени отвечать, не было.

Дальше всё закрутилось в какой-то бешеной круговерти и в памяти не отложилось. Просто в определённый момент собаки кончились. Гриня стоял, тяжело дыша и удерживая в руках автомат с пустым магазином, и смотрел на разбросанные вокруг собачьи тела разной степени целостности. За спиной, где-то совсем рядом, что-то бубнил в рацию Тёма, но слов было не разобрать за тем гулом, что стоял в голове. Хлопок по плечу вывел парня из ступора.

– Что застыл? – проговорил Тёма. – Пошли дальше. И так отстали от остальных.

– А почему наши на помощь не пришли?

– Зачем? Я видел, что сами неплохо справляемся. Зачем людей с маршрута срывать?

– А, если бы, нас разорвали?

– Всё было под контролем. Не беспокойся.

– Да я чуть не сдох от страха.

– Не сдох же. Пошли.

Гриня оглядел себя и присвистнул. Видок был ещё тот. Хорошо ещё, что цвет униформы был чёрный. Кровь, которой обильно она была заляпана, особо была не видна.

– Потом отстираешься, – бросил ему Тёма и пошёл вперёд.

Парень вздохнул, ещё раз осмотрел себя и поспешил следом. На ближайшем пересечении улицы Зяма потребовал их с докладом о случившемся. Гриня стал собираться с мыслями, пытаясь связанно рассказать обо всём, а Тёма, мельком на него глянув, быстро изложил события в двух словах. И как это у него получается?

– Как новенький себя проявил? – спросил командир.

– Дрался, как лев, – с усмешкой выдал напарник.

– Ты поэтому помощь не вызвал?

– Да. Посмотрел, не робеет, бежать не пытается, вожака на себя сразу взял. Башку ему отстрелил. И чего тогда вас дёргать? Сами справимся.

– Тогда, ладно. Сработаемся. Давайте дальше на маршрут. До вечера ещё пару часов есть.

Маршрут закончился, когда, уже, стало темнеть. Зяма вывел их к помещению аптеки на широком перекрёстке, образованном двумя проспектами и зашёл внутрь. Вся группа последовала за ним. Гриня огляделся. Видимо, аптекой пользовались довольно часто. Вдоль стен были оборудованы лежанки, а посередине из кирпичей было выложено кострище. Даже запас дров обнаружился. Огромные окна, когда-то застеклённые, были выбиты, а стеклянное крошево кто-то аккуратно подмёл и сложил кучей прямо у стены со стороны улицы. Было непривычно находиться в помещении с большими окнами, представляя себя для обозрения всем желающим, да ещё и костёр жечь. Все понятия перевернулись с ног на голову, ведь всю свою предыдущую жизнь Гриня только и делал, что зарывался под землю, прятался по подвалам, стараясь стать как можно незаметнее и огонь жёг только в своей буржуйке в погребе.

– Вот это и будет наш ночной пост, – пояснил Зяма, усаживаясь на лежанку.

– Для чего?

– Будем дежурить по двое, и наблюдать вправо и влево по проспектам. Если появится кто-то настолько сумасшедший, чтобы по ночам лазить, уничтожать. А, вообще, мы сейчас что-то вроде отряда экстренного реагирования. Если случится любой кипишь в нашем районе, мы должны сняться и выдвинуться срочно туда.

Разожгли костёр, и Свин приступил к готовке пищи. Вскоре по помещению поплыл аромат гречневой каши, и все потянулись к огню. Гриня, тоже, получил в котелок свою порцию, зачерпнул ложкой и отправил в рот. Надо признать, что Свин не только жрать умеет. Каша получилась – объеденье. Уже поужинав, стали укладываться спать. После непрерывного движения по дворам ноги гудели, и хотелось вытянуться в горизонтальном положении и не шевелиться.

Первое дежурство взял на себя Зяма, ну и, естественно, с ним Свин. Вообще-то, как пояснил Тёма, командир, обычно, не дежурит. Но, сейчас, не тот случай. В отделении некомплект, поэтому заступают на пост все. Вторыми выпало дежурить Грине с Тёмой, а под утро заступали Димон и Стас. Парень улёгся на свою лежанку и попытался уснуть. Сон не шёл. Гудели ноги, а перед глазами всё мелькало месиво из собак. Наконец, усталость всё-таки взяла своё. Когда его разбудил Свин, Гриня подскочил, пытаясь понять, где находится, похлопал глазами и, наконец, проснувшись, поднялся и пошёл на пост. Тёма уже устраивался на колченогом табурете у окна, уложив на колени автомат.

– Садись, – кивнул он на соседний табурет. – Нам тут два часа куковать.

Ночь прошла спокойно. Сумасшедших гулять по улицам не нашлось, по району тоже никакого кипиша не случилось. А утром за ними пришла платформа, и они отправились на базу.

Ограда в этом месте оказалась частично поваленной, поэтому из парка выбрались легко. Перед нами на той стороне улицы возвышалось огромное, даже теперь выглядящее монументально, здание гостиницы. Слева от неё приткнулось здание банка, а справа – широкий, просторный перекрёсток, на котором тускло отсвечивал металлическим корпусом силуэт ГР-8.

– Как пойдём? – поинтересовался я у напарника.

– Через гостиницу.

– Там парапет высокий. Пока провозимся, нас восьмёрка срисует.

– Зайдём со стороны банка. Там пандус.

– А, что не через банк?

Честно говоря, здание гостиницы подавляло и сильно давило на мозги. Все эти помпезные колонны, стрельчатые окна, сводчатая крыша, и зачем возводить таких монстров от архитектуры?

– Смотри туда.

Я посмотрел туда, куда показал швед. Действительно, на многих окнах ещё сохранились решётки.

– Ну и что? Не везде же.

– А если нас рой загонит туда, где они есть? В ловушке окажемся. А в банках решётки на совесть ставили. Пинком не выбьешь.

– Вообще-то, ты прав. Но не нравится мне эта гостиница.

– Обычное здание. Как и везде. Стены и много-много комнат. Не паникуй. Пройдём.

Ну, что ж. Пройдём. Куда мы денемся? Осторожно, прикрываясь за ржавыми остовами автомобилей, которыми была забита в этом месте улица, прошли к высокому парапету. Олаф осмотрелся, потом, зацепившись за верхний край, подтянулся и заглянул на стоянку машин перед гостиницей.

– Вроде, тихо, – констатировал он и двинул влево.

Там, со стороны банка, действительно был пандус, по которому когда-то заезжали на стоянку машины. Мы поднялись по нему и осмотрелись. С такой высоты видно было достаточно далеко. Восьмёрка нас упорно не замечала, а, вот, колония нано, расположившаяся у здания гастронома наискосок от перекрёстка, слегка заволновалась. Не дожидаясь, пока она окончательно примет образ огромного удава, мы проскочили между колоннами и юркнули в приоткрытую дверь. Меня всегда удивляла страсть нано к змеиным образам. Они даже в спокойном состоянии иногда собирались в свёрнутую кольцами змею.

Вестибюль, в котором мы оказались, внушал уважение, даже, в нынешнем запущенном виде. Замусоренный мраморный пол, если отмыть его от многолетнего слоя грязи, был красив. Как, впрочем, и, местами осыпавшаяся, лепнина на потолке. На удивление, целая, хрустальная люстра была почти чёрной от пыли, но, всё равно, выглядела очень богато. Жили же когда-то люди! Хотя, всё равно, мне такая тяга к роскоши непонятна. Но, может, так и надо, когда живёшь себе спокойно в тепле, сытости и безопасности, и не нужно постоянно бороться за свою жизнь.

Через высокие резные двери попали в длинный коридор с остатками какого-то ворсистого мягкого покрытия неопределённого цвета. Мы шли вдоль вереницы дверей, настороженно прислушиваясь к звенящей тишине. Шаги гулко отражались от стен, и постоянно казалось, что за нами кто-то идёт. Обстановка ощутимо давила на психику. Коридор плавно поворачивал направо. Мы поднялись по короткой, в три ступеньки, лестнице и пошли дальше. Неясные звуки откуда-то спереди заставили нас насторожиться. Мы перехватили поудобнее «Бизоны» и пошли приставными шагами, внимательно прислушиваясь. Вроде, как голоса. Но кто там? Наших, точно, нет. Да и кому придёт голову обитать здесь, почти в самом центре, где роботов и нано, как собак?

Олаф потянул за ручку ближайшей двери, и она открылась. Мы юркнули в комнату и затаились. Следовало осмотреться. Просто переть дальше было бы глупо. Я уселся на полу, откинулся спиной к стене и прикрыл глаза. Мышь нашлась практически сразу. Я быстро освоился в её теле и осмотрелся. Такая же комната, в какой мы засели. Осталось сориентироваться на месте. Я пролез в щель под дверью и выбрался в коридор. Ещё бы понять, где я нахожусь. С высоты мышиной головы всё выглядит совсем по-другому. Я пробежался сначала в одну сторону, потом в другую и, наконец, почувствовал запах Олафа. Любит швед лучок погрызть. Как раз во время завтрака в подвале лук с хлебом трескал. Целую луковицу, как яблоко слопал. Вот так в соль макнёт и откусывает. Только хруст стоит. Всегда меня эта его страсть бесила. А, теперь, хоть расцелуй его за это.

От нашей двери я побежал дальше по коридору, повернул налево и уже ясно стал различать человеческие голоса. Коридор закончился широкой распашной дверью, за которой оказался огромный зал. По крайней мере, мне в мышином теле он показался уж очень огромным. Видимо, это когда-то был ресторан. Насколько мне было видно, столы и стулья были сдвинуты к стенам, а на полу сидели и лежали люди. Много людей. Я, по крайней мере, с высоты своего роста разглядел человек двадцать. Мужчины и женщины. Механические движения, пустые глаза и короткие безэмоциональные фразы. И вонь немытых человеческих тел. Подчинённые.

Странно, но мы никогда не задавались вопросом, где они обитают. Казалось просто естественным, что они патрулируют определённые территории и стоят на постах. Но, ведь, они живые, хоть и голова у них нано забита. А, значит, нуждаются в еде, тепле, да и, просто, в крыше над головой. Без этого человеческое тело долго не прослужит. Слишком хрупкое. Тот же Костик полгода просуществовал. Значит, Рой их селит колониями и поддерживает их существование. Оно и верно. Подчинённые им нужны. Хотя бы для того, чтобы подвалы прочёсывать. Вовремя мы среагировали. А то, вот так бы, вломились в гости. Мало бы нам не показалось.

Отпустив мышь, я вернулся в своё тело и рассказал всё напарнику. Олаф поднял удивлённо свои белесые брови, подвигал ими, хмыкнул и кинул нож в ножны.

– Значит, надо возвращаться назад и искать обходные пути, – наконец, разродился он.

– В обход гостиницы?

– Да. Через банк пойдём.

– Я сразу предлагал.

– Не злорадствуй.

– Ладно. Пошли.

Назад по коридору прошли осторожно, стараясь не шуметь. Не хотелось, как-то, привлекать внимание подчинённых. Быстро вышли на стоянку и, укрываясь за ржавыми машинами, оставленными здесь на вечном приколе, пошли по пандусу вниз. На площадке перед банком, тоже, догнивало несколько автомобилей. Когда-то они были довольно представительные и, наверное, дорогие. Только, сейчас, от былой красоты не осталось и следа. Жалкое зрелище.

Двери оказались закрытыми, а возиться с ней не хотелось. Во-первых, мощные, такие просто так не вскроешь. А во-вторых, не хотелось привлекать внимание. Слишком опасное место. И нано, и ГР-8, и подчинённые. Тут, только развороши это осиное гнездо. Последствия будут плачевные. В здание залезали через окно. Олаф подсадил меня, потом по моей руке подтянулся и, тоже, нырнул внутрь.

В этом кабинете до Роя, скорее всего, сидели какие-то мелкие клерки. Слишком простенькая обстановочка. Столы, стулья, затянутые пылью и паутиной компьютеры, несколько шкафов с полусгнившими папками. Через дверь вышли в коридор, миновали холл с высокой стойкой, засыпанной стеклянным крошевом, прошли в другой коридор и выбрались наружу через окно в конце. За банком, когда-то, шла стройка. Железобетонный каркас двенадцатиэтажки, заросший зеленью, словно скелет огромного доисторического чудовища, возвышался, сейчас, перед нами. На третьем этаже, каким-то чудом, выросла тоненькая берёзка, а стопка бетонных плит почти утонула в буйно разросшейся крапиве.

Мы перелезли через трубы, и пошли по плитам перекрытия первого этажа. Косые лучи солнца пробивались через щели в конструкции, расчерчивая пыльный бетон. Толстый слой пыли и грязи заглушал шаги, а под ногами, то и дело, сновали обнаглевшие крысы. На другой стороне стройки вонял мутной зелёной жижей котлован, который мы обошли по штабелям кирпичей, и вышли к прогнившему забору из металлического профиля. Сквозь прорехи прекрасно просматривался широкий проспект, по которому курсировали две ГР-2, ловко лавируя между брошенными автомобилями.

– Ну, что, попытаемся пробраться, прячась за машинами? – поинтересовался я.

– Нет. Тут ещё есть роботы. И, кажется, где-то рядом рой.

– Кажется?

– Да. Импульсы слабые. Это может быть фоном. Например, у одной из двоек процессор подглючивает. Такое бывает.

– Что-то роботов я не вижу больше.

– А, вон, смотри. За углом глазной поликлиники. Видишь?

– Точно! – из-за угла выглядывала часть гусеницы.

Судя по тракам, это был ГР-8. Серьёзный противник.

– А вон там – триера.

Метрах в двухстах левее действительно стоял между двумя деревьями монстроподобный 3-Р, время от времени поводя своей стапятидесятимиллиметровой пушкой. Упёрлись, короче. И как теперь быть? Нам позарез нужно на ту сторону. Олаф выразительно посмотрел на меня, а потом скосил глаза на сидящую на столбе ворону. Что ж, намёк понят. Я прикрыл глаза и потянулся к ней. Преодолеть сопротивление птицы труда не доставило. Захлопав крыльями, я сорвался со столба и полетел над дорогой. Действительно, за углом глазной поликлиники поджидала восьмёрка. Я полетел над дорожным полотном вправо. Метров через триста, в районе супермаркета, подвернулось подходящее место. Роботов там не было, а под висящим над дорогой светофором скопилось достаточно много автомобилей. Удобно. И от двоек можно укрыться. Вернувшись, я рассказал об этом Олафу, и мы, не теряя времени, пошли параллельно проспекту.

В разорённом магазине женской одежды решили немного передохнуть перед броском на ту сторону проспекта.

– А здесь, действительно, более безопасно, чем там, – проговорил швед, вгрызаясь в очередную луковицу. – Кроме двоек, я ничего не чувствую.

– А ты заметил, что, чем дальше, тем больше роботов? – я неприязненно поморщился, слушая хруст.

– Это мы, ещё, не рядом со свечками. Представь, что нас там ожидает!

– Чем дальше, тем страшнее. Не зря я хотел отказаться от этого задания.

– И обрёк бы на гибель кого-то из наших. И не одного.

– Лучше, по-твоему, чтобы мы погибли?

– Ну, это не обязательно. Мы, вон, сколько уже прошли. Любая другая группа уже раз пять погибнуть успела бы.

– Это, пока. Сам говоришь, что дальше ещё хуже будет.

– Прорвёмся. С нашими-то способностями!

– Надеюсь. Знаешь, как у нас раньше говорили?

– Как?

– Твои бы слова, да Богу в уши.

Проспект перешли удачно. Двойки, почему-то, застряли возле триеры, не мешая нам, а мы, тоже, не наглея, прошли, прячась за машинами. Заскочили в какое-то административное здание и, пробежав его насквозь, вылезли через окно. И чего я в теле вороны не пролетел чуть дальше? Те четверо подчинённых словно ждали нас и с ходу открыли по нам огонь. Мы бросились в разные стороны, на ходу выдёргивая «Бизоны» из набедренных кобур. Я упал за бордюр, чувствуя, как ветки кустарника, срезанные пулями, сыпятся за шиворот. Взгляд, почему-то, сфокусировался на куске засохшей грязи, прилипшей к выщербленному бетону, а в голове мысли устроили бешеный хоровод.

Из ступора меня вывел звук очередей сбоку. Это Олаф уже вступил в перестрелку, отвлекая подчинённых на себя. Усилием воли я собрал мысли в один кулак, оторвался от созерцания грязи и слегка приподнялся, пытаясь оценить обстановку. Подчинённые меня явно потеряли, и поэтому полностью сконцентрировались на моём напарнике. Я перекатился на пару метров в сторону, приподнялся опять и поискал глазами противника. Все четверо пытались окружить шведа, охватывая его полукольцом. Олаф яростно огрызался, отступая и заставляя их двигаться так, чтобы подставиться мне. Я встал на одно колено и ударил очередью в услужливо подставленные спины. Подчинённые замешкались, попытались перегруппироваться, но тут уже подключился напарник. Шансов у них не было.

Быстро добив последнего, пытающегося подняться на перебитые ноги, мы бросились через двор, заскочили в подъезд ближайшего дома и спустились в подвал. Успели вовремя. В узенькое окошко было видно, как на место схватки приползли аж две колонии нано, а, потом, деловито прикатила и триера. Осталось только надеяться, что они не знают, где мы спрятались. Повезло. Не знают. Триера озадаченно крутила своим орудием, беря на прицел, то один дом, то другой. Колонии свились в змеиные кольца и улеглись посередине двора. И чего ждут? Причина ожидания разъяснилась скоро. Во двор заскочил суслик и принялся мотаться по двору. Мы затаились, словно мыши, пытаясь даже дышать через раз. Оно и понятно. Стоит, только, суслику определить наше местонахождение, за дело возьмётся 3-Р. А уж он раскатает наш дом по камешку и похоронит нас в этом подвале вполне качественно. Никто не откопает. Уж в этом можно не сомневаться. Мощности стопятидесятимиллиметрового орудия хватит вполне.

Суслик мотался по двору часа два, потом, видимо, выдал вердикт, что нас тут нет, и все участники этого концерта, наконец, разбрелись, кто куда. Мы тоже, выждав для верности полчаса, выбрались из подвала. Олаф покрутил головой, не почувствовал ничего, и мы подались со двора, стараясь особо не высовываться из кустов. Свернув за угол, нырнули за деревья, необычно буйно разросшиеся здесь, и переждали деловито проезжавшую мимо мурку. Её, в принципе, можно было элементарно снять, но не хотелось создавать излишнего ажиотажа. Мурка пробежала, что-то выцеливая в противоположной от нас стороне, и скрылась за углом, не заметив нас. Дальше прошли в ещё один двор и забрались в подвал. По-хорошему, нужно передохнуть. Слишком много сил и нервов было затрачено во время боя с подчинёнными и сидения в подвале, когда мы каждую минуту могли быть обнаружимы сусликом. Уж, больно чуткая тварь. Да и осмотреться не мешало.

Голубь подвернулся тогда, когда я уже отчаялся найти что-нибудь летающее поблизости. Ничего не понимая, пернатый бросил все свои голубиные дела и уступил мне свои мозги. Я взмыл в воздух и обозрел окрестности с высоты птичьего полёта. Дальше путь пролегал через частный сектор. И почему в своё время оставили этот район одноэтажных построек почти в центре города? Ладно бы на окраине, почти на границе, как там, где в самых крайних пятиэтажках мы основали свою общину. Или это были бы крутые виллы этажа в три-четыре, с мощными кирпичными заборами и бассейнами на участках. Так нет. Одноэтажные ветхие домишки с участками, обнесёнными полусгнившими деревянными заборами. Но, это не важно. Важно другое. Этот частный сектор оказался непроходимым. Мурки на улицах, ГР-8 на перекрёстках, несколько колоний во дворах и, даже, один тирэкс возле бывшей трансформаторной будки. И что делать?

Я отпустил голубя и, рассказав об увиденном напарнику, принялся усиленно думать. Олаф сунул мне в руку кусок хлеба с салом, намекая на то, что подкрепиться не мешает. Я, не отвлекаясь от мыслей, полез в ранец, наощупь нашёл там флягу с питьевой водой и принялся медленно жевать, изредка прикладываясь к горлышку. Перед глазами, всё ещё, стояла панорама частного сектора, и я всё прикидывал и прикидывал варианты. Ничего путного в голову не лезло.

– Что скажешь? – поинтересовался, наконец, швед.

– Не вижу ни одного стоящего варианта, – сокрушённо развёл я руки. – Обходить придётся.

– Это же какой крюк получится! Да и не факт, что обходной путь более безопасен. Нужно что-то другое.

– Что? Ни одна путная мысль в голову не лезет.

– Вон туда посмотри, – напарник показал рукой на что-то, только ему видимое в окошке.

– Куда?

– Люк видишь?

Точно! Такие люки на бетонном постаменте, немного приподнятыми над уровнем земли, чаще всего оказывались входами в коллекторы. Нам это может быть на руку. И как я его сразу не заметил? Нужно, однако, убедиться в том, что это так. Ещё не веря в удачу, я опять прикрыл глаза и потянулся к люку. Крысу почувствовал сразу, как, впрочем, и она меня. Попытку побега я пресёк и быстро перехватил управление. В коллекторе было темно. Но только не для крысиных глаз. Различая всё вокруг в серо-чёрной гамме, я огляделся. Действительно коллектор. И не простой, а распределительный. Круглый колодец, невероятно огромный для моих крысиных размеров, с четырьмя ходами на все четыре стороны, с сетью труб, вентилями и, даже, целым манометром, настолько запыленным, что стекло циферблата только слегка угадывалось.

– Действительно, коллектор! – победно заявил я напарнику.

– Пошли, тогда, – поднялся швед, не убирая нож в ножны.

Правильно. Долго рассиживаться не следует. Быстро преодолели расстояние до люка, Олаф поддел ножом крышку, и мы спустились вниз.

После того, как швед опустил крышку, нас обступила кромешная темнота затхлого подземелья. Ну, нас этим не удивишь и не распугаешь. Человек давно превратился в норное животное и приспособился к подземному образу жизни. Пока напарник спускался по скобам, я быстро скинул ранец, достал оттуда налобный фонарь и сразу включил. Ну, да. Объёмный колодец. Не такой огромный, конечно, как мне показался в крысином теле, но и не маленький. Пока я приладил на голову фонарь, швед разобрался со своим, и мы, быстро сориентировавшись, пошли в нужный тоннель. Сырая прель под ногами влажно чавкала, по осклизлым стенам сновали жирные мокрицы, но, в целом, идти было довольно комфортно. Главное, что не ожидаешь встречи с нано или роботами. Остальное, как говорится, вторично.

В очередном колодце сделали привал, и я, перехватив отдыхающую по дороге собаку, разведал окрестности. Нужно было сориентироваться и определить, правильно ли мы идём. В теле пса точно определить место было невозможно. Собачьими глазами мир видится по-другому, поэтому нужно было, чтобы кто-то из нас вылез на поверхность. Опасного ничего я не заметил, поэтому Олаф, кряхтя, сбросил с себя ранец и полез вверх по ржавым скобам. Проскрипел отодвигаемый люк, вниз упал столб солнечного света, и стало значительно уютнее. Напарник отсутствовал минут пять, после чего опять нырнул вниз, закрыл за собой люки спустился.

– Идём правильно, – отплёвываясь от ржавчины, сообщил он. – Немного отклоняемся от маршрута в сторону, но, в целом, направление верное. Потом скорректируем на поверхности.

– Ага, – съязвил я. – Если только нам дадут это сделать.

– Не паникуй. Всё получится.

– Никто не паникует. Пошли уже.

Опять сырой тоннель, и одно успокоение: нано здесь быть не может. После очередного колодца трубы закончились. Остались только толстые кабеля, тянущиеся вдоль стены под потолком. И суше стало. Тоннель стал плавно изгибаться вправо, поэтому мы ускорили шаг, стремясь побыстрее выйти к следующему колодцу. Пошли ответвления вправо и влево, тоннель начал змеиться, бессистемно изгибаясь. Да тут недолго и заблудиться! Идущий впереди Олаф вдруг остановился и поднёс палец к губам. Ясно. Нужно не шуметь. Но, почему?