Душа Бога. Том 2

– Мы… мы должны… – хрипло выдавила Соллей. – Должны… остановить. Иначе… зачем это всё?

– Зачем вся жизнь, если она кончается смертью? – пожала тонкими плечами младшая. – Все обречены умереть, от мельчайшей былинки до нас, богов. Таков закон.

– Но ты же только что сказала…

– Я прекрасно помню, что я сказала, – оборвала богиня. – Люди восставали и будут восставать против смертной обречённости, таковыми их создал Творец, и, мне кажется, я знаю, с какой целью. Вы с братьями – часть всё того же восстания. Так вот, слушай меня, колдунья. Что бы вы ни задумали – открытой силой Дальних не остановить.

– Кольцо всех чародеев… – вырвалось у Соллей, и младшая кивнула, словно соглашаясь.

– Разумеется. Кольцо всех – ну, или почти всех – чародеев Упорядоченного, включая, конечно же, и Долину Магов; равно как и ей подобные места. Логично. Ожидаемо. Думаешь, Дальние об этом не подозревают?..

– Великая, – голос Соллей полнила горечь, – если бы ты, могучая, дала нам совет раньше…

– Давать людям советы – нарушение Закона Равновесия. Это значит, что смертные заслуживают свою участь, если не могут сами опрокинуть ненавистный им порядок.

– Бред! Выдумки! Уловки!.. – Соллей теряла самообладание.

– Возьми себя в руки, волшебница, – голос Падшей посуровел. – И подумай над моими словами.

– А толку?!

– Мне кое-что от тебя нужно, – прищурилась богиня. – А тебе от меня.

– Я готова. – Соллей поднялась, сжала кулаки, вновь вонзая ногти в ладони. Она должна выдержать. Любой ценой.

– Есть способ, помимо того, что измыслили вы с родичами. Он спасёт не всё, даже не многое, но кое-что – убережёт.

– Навроде того, что мы сделали с…

– С моими братьями и сёстрами? Примерно, однако барьеры Творца, когда они в пределах сущего, Дальних остановят не слишком надолго – по нашим меркам, по меркам богов. Хаос бы остановил, а так – нет. Так что созданный вами пузырь просуществует хоть и дольше всего остального, но не так долго – четыре-пять тысяч лет по внутреннему счёту. Для смертных, оказавшихся там, – целая эпоха, для моей родни – краткий миг. Но я объясню тебе, колдунья, как сделать так, что каждый из нас, у кого достанет силы, сможет переждать на свободе, там, в тёмной океане, в чёрном пламени…

– В Хаосе… – выдохнула Соллей.

Младшая молча кивнула.

– Но это же…

Богиня отрицательно покачала головой.

– Барьеры Творца сдерживают Хаос, чтобы он не поглотил сущее. Но нигде не сказано, что обитатели Упорядоченного не могут сами выйти туда. Вы научились создавать те же самые преграды – почти те же самые, – что сдерживают тёмный огонь на границах сущего. Представь теперь, что это окутывает не множество миров, а одного-единственного человека – или бога, неважно.

– Невозможно… откуда взять силы?.. Они иссякнут – очень быстро!..

– Всё верно. Иссякнут. Бесконечно пребывать в Хаосе может лишь монада Творца. Монада – знаешь, что это такое?..

– Знаю, великая. Мы читали запретные труды ушедших Поколений.

– Вот как! Добрались до архива Замка Всех Древних? – подняла бровь богиня.

– Добрались, великая. Тем более, что настоящего хозяина там так и не появилось. Его пытались восстановить, ты помнишь, но не преуспели. Ну, мы с братьями и решили – чего добру пропадать? Охранные чары сильны там и по сю пору, но мы справились.

– Мы отвлеклись, – строго сказала Падшая. – Слушай же, колдунья. Я знаю, вы держите слово… пока вам это выгодно, и так, чтобы нельзя было придраться. То есть законы Равновесия вам известны даже в малостях. Так вот, мне нужна сила. Куда больше, чем у меня сейчас, бледной тени того, что было. Дай мне её – и получишь секрет нашей брони, брони богов.

– Но… великая… какой же в этом смысл? Любые запасы в Хаосе рано или поздно иссякнут…

– До того, как они иссякнут, – прозвучало внушительное, – может случиться очень и очень многое, и такое, что всё изменит. Да-да, всё изменит, чародейка.

– Что может измениться и что это изменит? Если мы не сдержим Дальних, всё обратится в один кристалл!..

– Вы лишь даром растратите собранную силу, – сказала Падшая. – Дальние умеют справляться с подобными ударами; они, собственно говоря, выдержат и не такое. Единственное, что их задержало бы – это если отсечь наступающий лёд барьерами Творца. Это дало бы нам передышку. Небольшую с точки зрения вечности, но дало бы, хотя и не решило бы всё раз и навсегда. Но, насколько я понимаю, вы с братьями не можете проложить эти барьеры одним мановением руки? И, что ещё важнее, не сможете наполнить эти каналы Хаосом?

Она была права, эта богиня.

– Не сможем, – призналась Соллей. – Точнее, сможем, но это потребует очень, очень много времени. Но ты, ты, великая, ты предлагаешь бежать? Спасайся, кто может, а кто не может – тот пусть, как хочет?..

– Не совсем так, – богиня пропустила колкость мимо ушей. – Я стараюсь спасти всё, что можно ещё спасти. Но в основном – да, я предлагаю отступить. Просто потому, что слишком хорошо знаю природу Дальних. А вот выручить всех и каждого всё равно не удастся.

– Ну да, – кивнула Соллей. – Природа такова. Что-то растёт и расцветает, что-то отмирает. Таков ваш закон – звериный закон. Но не людской.

– Людям придется выбирать, – сухо бросила Падшая, – спасти часть или не спасти никого. Довольно пустых слов, колдунья. Да или нет?

Соллей опустила голову, зажмурилась. Они с Кором и Скьёльдом всё продумали… всё так хорошо продумали… так тщательно рассчитали…

– Вы искусно водили за нос моего старшего брата, – Падшая словно прочитала её мысли. – Искусно водили, выманивая, выклянчивая, выпрашивая всё новые и новые секреты, рецепты, прописи, инкантации. Знания. Далеко не все ваши неудачи были на самом деле таковыми; порой вы просто придумывали их, чтобы заполучить от нас что-то ещё. Но, волшебница, не все ваши неудачи были измыслены. Половина их были истинными, невыдуманными провалами и поражениями. Вы далеко не всегда оказывались правы. Что, если вы ошиблись и сейчас?..

– А что, если ошиблась ты?..

– Я не ошиблась. Смотри!..

Зелёные вьюнки вновь рванулись из-под земли, стремительно свиваясь в подобие оконной рамы; пространство за ней мягко засветилось.

– Я давно слежу и за Новым Богом Хедином, и за его подругой, Сигрлинн. Когда-то я знала её очень, очень хорошо. Милостью Дальних она сумела покинуть Упорядоченное, шагнув в пределы Хаоса; а потом вернулась, милостью уже Хедина. Она выдержала натиск чёрного огня, хоть и еле-еле. Смотри же! А в истинности своих слов я клянусь тебе кровью богов, моей собственной кровью и моим собственным именем, и клятва моя нерушима.

Она протянула руку, полоснула себя по запястью невесть откуда взявшейся колючей ветвью. По белоснежной коже заструился карминовый ручеёк.

– Кровью своей, кровью Молодых Богов клянусь и даю нерушимую клятву, именами Орла и Дракона заклинаю, неизречённой сутью Творца скрепляю – слово моё твёрдо, слово моё верно!..

Соллей вздрогнула. Не раз и не два говорила она с Падшими, но никогда никто из них не клялся своей божественной кровью, своей сутью.

– Клятву твою принимаю, великая богиня.

– Тогда смотри, – повторила младшая сестра Ямерта.

И Соллей увидела.

Познавший Тьму исследовал стены своей ловушки. Сооружена она была наспех, как попало, но, чтобы вскрыть глобулу, имеющую в основе своей ту же идею, что и барьеры Творца, понадобится время.

Время!.. То, чего у него сейчас не было, ну вот совсем нисколько.

Мрак вокруг Хедина мог бы показаться абсолютным, но это была иллюзия. Мельчайшие частицы силы проникали внутрь, совсем крошечные, их было недостаточно, чтобы вскрыть капкан чистой мощью – но они говорили о том, что западня далеко не так непроницаема, как хотелось бы её создателям.

Не непроницаема, но достаточно крепка.

Что ж, за дело, Новый Бог.

Армада легко прорвала вражеские ряды; враги, собственно, сами перед ней расступились, что её вполне устраивало. Сейчас она не желала сражаться; она знала лишь одно – надо бежать, спасаться, она не желала исчезать, тонуть во тьме, не хотела распадаться; и ещё она знала, что кара от Начальствующих последует непременно.

Если не сейчас, то в самом скором будущем.

Один миг Источник пребывал в покое, по-прежнему заполненный отставшими конструктами; а уже в следующий в нём забурлило пламя, выплеснулось, ринулось на свободу, поглощая всё вокруг.

Тёмные Легионы отступить не успели, да и не умели они отступать; они и встретили огненное море грудью, и волны пламени, хоть и охватили их шеренги, но и сами приугасли, расточаясь и растрачивая себя.

Но Источник извергал и извергал силу, оборачивающуюся всепожирающим пожаром; одна за другой рушились стены Асгарда, расплавилось и потекло золото с крыши Валгаллы; и сами асы в ужасе бежали, не в силах ни остановить этот натиск, ни даже направить в иную сторону.

Пламя, обретя свободу, словно обрело и собственный разум – сплошным потоком устремилось прямо к Ракоту, Фиделису и невысокликам.

Айвли, очнувшись, рванулась бежать – то самое усилие, что для раненого оказывается зачастую последним.

– Назад! Назад!

Однако они уже не успевали. Пламя было куда быстрее.

Ракот взмахнул Чёрным мечом, остриё глубоко вонзилось в землю. Владыка Тьмы ухватился за рукоять обеими руками, нагнул упрямо голову; сила содрогнулась, равнины Иды зазмеились трещинами. Перед ним поднялся острый, словно меч, призрачный клин, прикрывая и самого Ракота, и Фиделиса, и невысокликов с альвийкой.

Пламя с рёвом и воем ударило в полупрозрачные грани, заклубилось в ярости; лицо Ракота исказилось болью.

– Нет!..

Фиделис без лишних слов встал рядом, положил руку на плечо Новому Богу; Фредегар с Робином помогали Айвли.

Воздвигнутый Ракотом клин рассекал огненные волны, однако пламя поднималось всё выше и выше, словно вода; вот оно сомкнулось за их спинами, продолжая растекаться окрест; вот поднялось до пояса, вот уже достигло груди лекаря…

Тяжело дыша, словно простой смертный, Ракот с трудом выпрямился. Щит его держался, но все пути к отходы были отрезаны.

Правда, не для него.

Сбрось этот привычный облик, сделайся невесомой Тьмой, воспари над истерзанными равнинами – и отправляйся, куда захочешь.

Потому что только они с братом Хедином ещё могут повернуть жуткий тайфун, обрушившийся на Упорядоченное.

Цена не имеет значения.

И брат Хедин – где-то рядом, но Ракот его больше не ощущал, сила приходила в равновесие; поток пламени из ложного Источника не иссякал, кто-то старательно и упорно гнал через него силу, извергал обратно только что с таким трудом собранное.

«Заметает следы», – подумал Хозяин Тьмы.

– Владыка Ракот! – лекарь Фиделис склонился к нему. – Владыка, нас сейчас затопит. Властитель Хедин пленён, я чувствую это…

Ракот быстро кивнул. Странный этот врачеватель знал и ощущал на удивление много, но кто он такой и откуда взялся, сейчас выяснять не время.

– Владыка, есть лишь один выход.

Вместо ответа Восставший только сильнее сжал пальцы на крестовине Чёрного меча. Навалился, вонзая его ещё глубже. На руках вздулись жилы; вздулись, лопнули, человеческая плоть разрушалась, Ракот оборачивался облаком мрака – однако его меч погружался всё глубже и глубже, и ткань реальности не выдержала.

Равнины Иды, что от века держали на плечах своих золотые крыши Асгарда, питали священный ясень во дворе Валгаллы, со вздохом разъялись, открывая бездну, куда с рёвом и устремились потоки ярящегося пламени. Чудовищная рана в плоти мира жадно поглощала полыхающую силу, вбирала в себя – Хаосу всё пригодится.

Щит Ракота обернулся пузырём, недвижно висящим посреди утекающего в провал огненного шторма. Немногие уцелевшие из их армии в изумлении взирали на катастрофу – а затем увидели, как сероватый полупрозрачный шар с пятью фигурами медленно опустился в черноту следом за пламенем.

Темница не поддавалась. Слепленная на скорую руку (или лапу, или клешню, или щупальце – чем там орудовали эти конструкты?), она, тем не менее, стойко сопротивлялась попыткам Познавшего Тьму вскрыть её изнутри. Ладили её по тем же лекалам, что и барьер, пробивать который ему пришлось, жертвуя собой; и первое впечатление, что с этим капканом он справится играючи, оказалось ложным.

Снаружи отбушевала и утихла огненная буря, ловушка неподвижно застыла в провале Ничто меж слоями реальности. Хедин с досадой сжал кулаки – вернее, это сделала его память тела, потому что никаких кулаков у него сейчас не было. И проницаемая вроде бы для силы западня не пропускала его, даже сожмись он в мельчайшую частицу сущего и попытайся проскользнуть между слагаемыми тёмной сферы.

Спокойствие, Познавший. Ты найдёшь выход.

– Вон он, Владыка!

Альвийка, казалось, почти пришла в себя, но лекарь Фиделис, когда другие не видели, лишь качал головой да держал Айвли за запястье, и лицо врачевателя при этом оставалось мрачно.

На щеках оружейницы горел лихорадочный румянец, глаза расшились, блуждали; губы же, напротив, посинели. От такого у любого лекаря ум зашел бы за разум.

Вокруг них быстро угасали последние отсветы канувшего в бездну пламени. «Наверху» догорали руины Асгарда; ничего не осталось ни от фальшивого Иггдрасиля, ни от Четвёртого Источника.

– Здесь было нечто… – заметил Фиделис. – Нечто, связывавшее родник наверху с… с… нет, не знаю. Не нахожу слов. С чем-то совершенно неестественным.

– Остался пепел, – вставил Робин. – Даже я чую.

– Тропа из пепла, – согласился Ракот. Он сейчас вновь пытался вернуться в человеческий вид, но получалось плохо: тень, вся сотканная из клубящейся тьмы, лишь лицо оставалось прежним. Выглядело это жутко, даже привычные ко всему подмастерья Хедина ёжились и старались не глядеть прямо. – Сейчас… надо вытянуть брата…

Чёрная блистающая глобула плавала невдалеке; точнее, медленно тонула, как и Владыка Тьмы со спутниками. Неторопливый поток силы увлекал их «вниз», как казалось, прочь от равнин Иды, где медленно догорали сейчас развалины Асгарда.

Вглубь, сквозь истончившееся сущее.

Казалось бы, как может сущее «истончиться»?..

…Там, наверху, остались уцелевшие воины их с Хедином армии. Тёмные и Светлые божки и боги, подмастерья Познавшего Тьму, иные воины, сохранившие себя среди огненной стихии остатки Тёмных Легионов. Но самое главное им не удалось – овладеть Источником и обратить его в тёмный двойник Урда, ведь затенить светлый ключ в сердце Обетованного он, Ракот, так и не решился.

А теперь Источника нет, брат Хедин – в ловушке; ну да, конструкты большей частью перебиты, сгорели, рассеяны, но своё дело они сделали – Источник не достался Новым Богам.

Значит, или жертвовать Урдом, или… или Познавший Тьму вновь измыслит очередной из своих хитрых планов.

Только что он теперь может? Что у них осталось, кроме как обратить пресветлый Урд в тёмный, извергающий Тьму ключ?

Восставший не выдержал – зарычал.

У него под ногами – сейчас двумя колоннами клубящейся чернильной темноты – остался зелёный клочок травы, живой земли с равнин Иды, вырванный из их лона магией.

– Возвращаемся, – хрипло бросил Хозяин Мрака. – И забираем с собой эту мышеловку. – Он указал на заключившую в себе Хедина чёрную сферу. И закончил просто потому, что не мог не сказать: – Или мы что-то измыслим вот прямо сейчас, или всё кончено. Придёт зелёный лёд.

Его выслушали молча.

Пузырь поднимался вверх, Ракот протянул руку – она обернулась потоком тьмы, обхватила, обняла ловушку с Хедином.

И медленно-медленно потащила следом за ними.

Глава 3. Клара Хюммель, Сфайрат, Скьёльд, Гелерра; Матфей и Царица Ночи

Клара Хюммель застыла, сжимая Иммельсторн, Деревянный Меч. Рукоять клинка ещё тепла – потому что прежняя его хозяйка, золотоволосая эльфийка в мокром от крови зелёно-серебристом одеянии, застыла бездыханной, и никакие снадобья, эликсиры или даже заклинания помочь уже не могли.

Реальность плыла вокруг чародейки, она не понимала откуда, из какого видения или из какого мира свалилась на неё эта эльфка-воительница, с какими «серебряными латами» («Silfur herklæði») она сражалась и причём тут гном («Dverg») с оружием, что мечет огонь; что всё это значит?..

Туманные занавесы опустились вновь, исчезли ряды воинов в серебристого цвета броне, исчезли противостоявшие им эльфы-лучники, зеленокожие гоблины, что тоже торопились к месту схватки, словно боясь опоздать.

Клара осталась одна. Одна, под кроною Отец-Дерева, Древа, от которого пошёл весь этот древний лес, и ветви его, казалось, протянулись над всем миром, на тысячи лиг, покрывая и медвяные луга, и сухие степи, и безводные пустыни, затеняя даже великие моря.

Где муж, где остальные спутники, где эта белокрылая девица, так нагло вешавшаяся на шею её дракону? Где чародей Скьёльд, в конце концов?..

Чародей Скьёльд. Который знает, где её дети.

Клару словно обожгли кнутом.

Хотелось слепо броситься вперёд, найти этого проклятого колдуна, снести ему башку с плеч, вогнать клинок в пузо по самую рукоятку!..

Он, конечно, спас в своё время Зосю, но у всякой благодарности есть пределы.

«Не жди ничего, чародейка. Ты приняла Иммельсторн – внемли теперь его зову!..»

Звучал голос только что умершей эльфийской воительницы.

«Отомсти за всех нас, Аэнна. Пусть они надолго запомнят наш гнев!..»

Гнев – и всё?

«Нет, не всё, Аэнна. Деревянному Мечу нужда сила – много силы, очень много! – чтобы остановить главного врага, врага, который поглотит всех вчерашних врагов и друзей, не делая различий. Иммельсторну нужна сила – дай её ему!..»

– Как?! – вырвалось у Клары.

«Срази противостоящих тебе. Срази покушающихся на Иммельсторн. Деревянный Меч народа Дану – не про них и не для них!..»

Ветви Отец-Древа мягко шелохнулись, осторожно коснулись волос Клары, словно мать, напутствующая дитя перед первым боем.

«Подними Меч и иди. Древние чары жестоки и безжалостны, но порой иного выхода не остаётся. Кто-то должен поднять ритуальный нож и отворить грудь жертве – иначе их, жертв, окажется куда больше».

Магия крови, разумеется. Магия крови, которую не преподавали в Академии Долины Магов (равно как и некромантию).

Иммельсторн удобно лежал в ладони – поистине «меч, который есть продолжение твоей руки».

Клара знала, что должна бежать, должна что-то сделать, потому что все они – девочка Ирма, бывшая ученица, волк Серко, сделанный руками её, Клары, маг Скьёльд, который, как ни крути, но спас Зосю, дракон Сфайрат, любимый, муж, отец её детей, даже… даже белокрылая адата Гелерра со смешной её и глупой ревностью – все они сейчас дрались насмерть, прикрывая её, Клару.

Они нуждались в ней, и она должна была возвращаться.

И всё-таки она мешкала.

Голос Иммельсторна звучал в её сознании, словно шелестели бесчисленные ветви; он, этот голос, уносил чародейку прочь из окружающего, из одного миража в другой.

«Нас было трое. От начала времён, от самого первого рассвета, от первого звёздного луча и первой дождевой капли. Сущее ещё только рождалось, оформлялось, а мы уже были. Мы, трое. Творец был мудр, Он предвидел всё и вся. Он знал, чем всё начнётся и чем закончится. Но предопределённость ненавистна всем, а Ему – особенно. Выход отыскать можно, нужно лишь очень этого хотеть. Нет непобедимых в этой Вселенной, чародейка Клара Хюммель. Нет ничего предначертанного. И Он оставляет вам возможность, вероятность, шанс…»

– Ты всем это говоришь? – Волшебница подняла деревянный клинок выше, глядела на него, словно на живого собеседника; она не удивилась бы, откройся сейчас пара эльфийски-миндалевидных глаз прямо на плоскости меча.

«Нет, чародейка. Время собирать камни и время их разбрасывать; время говорить и время хранить молчание».

– Что значит ваша троица?.. Ваша троичность?..

«Три – надёжность опоры. И нас всегда было трое. В разных видах, в разных обличьях, в разных телах и разных сознаниях. Иногда таких тел, вместилищ куда больше, но сути, истинных начал всегда три. Именно столько. Мы – последняя надежда и последний рубеж. Если падём мы – падёт и всё остальное. Мы исполняем своё предназначение, как и ты. Тебе не случайно встретились другие, число коих такоже три».

– Три орудия… – прошептала Клара, чувствуя, как уходит из-под ног земля.

«Орудий может быть много. Они не обязательно добры и благостны, но ведь и нож хирурга причиняет терзания телу. Обычно мы безмолвны и не вступаем в волю тех, кто коснулся нашей сути. Но сейчас, в последние дни, мы можем говорить. Мы так решили. Мы пошли против воли Творца».

– Против Его воли?..

«Он даровал нам её свободу. Он не сотворил нас тупыми орудиями. Значит, Он знал, что это может понадобиться. И мы заговорили. Теперь же – торопись, волшебница. Мы хотим, чтобы путь наш продолжился. Всё, довольно. Время дольше стоять не может. Подними клинок, волшебница, и вступи в бой!..»

Ветви Отец-Древа взволновались, зашумели – гневно, яростно. Яркий дневной свет померк, наплывали со всех сторон тучи и глухо ревел совсем рядом Сфайрат, звенела сталь, гудело пламя, жутко и отвратительно пахло палёной плотью.

Пелена спала.

Дрогнуло остриё Иммельсторна, словно охотничий пёс, принюхивающийся, ловящий запах крови.

Хотя чего тут принюхиваться, кровь была сейчас повсюду – потому что со всех сторон к Отец-Древу валом валили…

«Демоны, – деловито сообщил Деревянный Меч. – Они встречались тебе, волшебница, – в твоих странствиях. Они явились за мною. Я не должен попасть им в руки».

В тот миг Клара не задумалась, почему. Демоны оставались демонами, с ними надлежало биться насмерть, как бились сейчас все её спутники.

Дракон Сфайрат извергал потоки пламени, и оказавшиеся в его гибельных струях демоны вспыхивали сухой соломой, плоть мгновенно чернела, вскипала и распадалась пеплом, грудами валились наземь обугленные кости – даже драконий огонь не мог с ними справиться.

Но никто, даже самый могучий дракон не способен выдыхать пламя непрерывно и столько, сколько возжелает…

Белокрылая Гелерра билась рядом со Сфайратом, и впервые Клара вдруг ощутила что-то вроде благодарности – гарпия прикрывала дракону бока и спину; умелая чародейка сама по себе, она то воздвигала призрачный щит, от которого демоны отлетали, словно мяч от стены, то метала в напирающих тварей какие-то заклятия, заставлявшие уродливые рогатые головы взрываться одна за другой.

Клара с неприятным холодком подумала, что эта белокрылая, пожалуй, ничуть не уступит ей в чародейском умении, если не превзойдёт.

Ирма с Серко не отставали – волк огромными прыжками метался меж демонами, отвлекая их на себя; шерсть его серебристо поблёскивала, и Клара поняла, что бывшего когда-то игрушкой магического зверя прикрывает могущественный щит.

Ай да простая деревенская девчонка из всеми богами забытого Поколя…

И в самой середине всего этого хаоса застыл Скьёльд; вытатуированные на безволосом черепе драконы яростно извивались, словно пытаясь вырваться из вечного плена. Чародей не шевелился, судорожно напряжённые пальцы подрагивали, и Клара мигом ощутила волны катящейся через него силы – эта мощь вливалась сейчас и в дракона, и в белокрылую адату, и даже в Ирму с волком.

Но демоны валили валом, и атаковали они не только клыками или когтями; Клара ощутила нацеливаемые в её спутников и тотчас же распадающиеся чары – Скьёльд успевал и здесь.

Деревянный Меч уютно устроился в её руке, и пальцы словно вросли в эфес.

Руби, чародейка. Руби, дай выход гневу. Пусть кровь вспыхнет от ненависти, пусть не знает устали рука. Кто бы ни послал этих тварей, пусть их настигнет твоя месть – за всё, начиная от живьём разорванных в Поколе, и кончая… нет, у возмездия не может быть конца.

– Клара! – Сфайрат обернулся, мотнул бронированной головой. – Клара, что…

– Клара! Справа! – белокрылая гарпия метнулась наперерез самому шустрому из демонов, мелькнули белые перья, и вот уже бестия валится Кларе под ноги месивом мяса и костей – а на костях сияют, светятся чужие, злобные руны.

– Вам не пройти! – крикнула чародейка прямо в оскаленные клыкастые морды. – Смерть! Смерть!..

«Так-то оно лучше», – услыхала она, но даже не успела осознать услышанное.

Тонко засвистел – злым ветром в ветвях – Деревянный Меч.

За все сожжённые леса и их обитателей. За вечный зелёный мир, такой щедрый ко всем, кто приходит к нему без злобы.

За все жизни, отнятые ради одного лишь желания повелевать.

За всё зло, символом коего испокон веку служили эти твари.

За всё, всё, всё!..

Клара бешено взвизгнула, сорвалась с места, Иммельсторн запел, зазвенел, почти не встречая сопротивления, он разрубал броню, плоть и кости – всё, оказавшееся у него на пути. Клинок рубил, но сам оставался девственно чистым.

Клара Хюммель считалась в Долине хорошим, сильным мечником; но сейчас она обратилась в саму смерть, вихрем уничтожения ворвавшись в ряды демонов. Прямо над ухом лопнула молния, но лишь осыпала Кларе волосы дождём безобидных холодных искорок – Скьёльд прикрывал её.

Всё исчезло: маг с драконами на черепе, Ирма с её волком, белокрылая гарпия, даже Сфайрат. Только уродливые морды, рога, чешуя, клыки, чёрные раздвоенные языки, когтистые лапы, красным пылающие буркалы.

О нет, демоны не сдавались без боя, смерть, похоже, их не пугала. Они дрались, чем и как могли. Воздух вокруг Клары стонал и трещал, то вспыхивая пламенем, то оборачиваясь роями чёрных коротких стрел – однако сама чародейка оставалась цела и невредима.

И она ненавидела. Ненавидела, как никогда в жизни – даже тогда, когда дралась с самыми отвратительными, самыми мерзкими злодеями, неважно, в человеческом обличье или в ином. Всё, что против неё, должно умереть, перестать быть – а в особенности те, кто послали сюда эту орду!..

Она должна до них добраться – тем более, что они совсем рядом, недалеко, рукой подать, прячутся за толпами своих демонов, но это им не поможет, нет, не поможет, она выпустит им кишки – всем, медленно, не торопясь, и ни в коем случае не даст им умереть ни легко, ни быстро. Месть! Кровь и месть, они должны свершиться!..

– Всё будет хорошо, Матфеи, милый. Даже не сомневайся.

Царица Ночи застыла на небольшом холме, прямая, напряжённая, словно статуэтка. Она улыбалась, и – не сомневался Матфей – видела всё вокруг себя, хотя глаза её оставались плотно зажмурены.

– Они попались, все. Клюнули на приманку. Ну, хорошо, дракон с гарпией тупы, как и положено, девчонка… девчонка просто с некими способностями, чародейка заносчива и полагает себя венцом творения, но вот Скьёльд… враг мой, истинный враг… как он мог попасться?..

– А ты уверена, что он именно попался? – кое-как выдавил Матфей.

Он боялся. Ужасно боялся. Демоны повиновались его командам, но сейчас он даром губил их в бесплодных атаках – дракон, три мага да ещё и колдовской волк, оказавшийся крепким орешком.

Зачем, для чего?!.. Царица Ночи алчет этих проклятых Мечей, а вдобавок, едва заметив Скьёльда, и вовсе лишилась рассудка. Тут, впрочем, Матфей осуждать её не мог – в конце концов, именно эта троица если не погубила, то, во всяком случае, пленила всю её родню.

Однако, право же, для этой армии демонов можно было б найти куда лучшее применение. Что там с очередным концом света, ещё бабушка надвое сказала, а вот какое-нибудь уютное и укромное королевство им бы с Царицей Ночи отнюдь не помешало.

Да, не всесилен ты, Трактирщик, не всесилен! Какие б хитрые планы ты ни измыслил – а здесь, в мире живых, нет твоей власти, нет и никогда не было!.. Иначе сам забрал бы всё, тебе потребное, а не выпускал бы нас.

Битва впереди них кипела, демоны гибли один за другим, но Матфей привёл их с избытком. Хоть и жалко – пригодились бы.

Царица-то Ночи понятно – что ей его армия, если она – армия сама в себе? И что случится, если всех демонов перебьют?..

Матфей зло стиснул кулаки. Ну да, ну да, Царица пыталась вытащить его из посмертия, спасибо ей за это; но что теперь? Разве он ей ровня?.. Перестанет быть нужен – и что дальше?..

Лес впереди гудел и стонал, над вершинами деревьев вздымались столбы жирного дыма, но непохоже было, чтобы хоть кого-то из врагов удалось хотя бы зацепить. Дрались те отчаянно, не поддаваясь и не отступая ни на шаг.

– Царица… – не выдержал он. – Что дальше?

– Сейчас… – она не открывала глаз. – Ещё немного…

Матфей прикусил губу. Ну да, хорошо тебе говорить, бессмертная!.. А я простой человек, один раз уже умиравший. Это очень больно и очень страшно, спасибо, повторять не хочется. Я еще годочков сто подождать могу.

– Есть! Взяла! – вдруг вырвалось у Царицы. – Взяла меч!..

Кто взял? И что нам с того?..

Спустя всего миг он понял, что.

– Иммельсторн… хороший, сильный, могучий… – словно в трансе, шептала Царица Ночи. – Иди сюда, сюда иди, прямо к нам, ко мне, вот она я, твой враг, твоё проклятие… иди же, иди, руби всё, только иди!..

Матфея же скрутила острая боль – его словно резали на множество частей, мгновенно сраставшихся лишь для того, чтобы их рассекли вновь. Деревянный Меч истреблял его воинство, истреблял безжалостно, и так, словно от него не существовало никакой защиты.

– Набрался сил, да… – продолжала меж тем Царица. – Никогда ведь не случалось у тебя такой силы, верно?.. Никогда, никогда, я чую… а будет ещё больше, несравнимо больше… всё, всё и всех отдадим тебе, всю кровь, без остатка…

«Да она его словно подманивает, меч этот! – Матфея вдруг охватила паника. – И кого это она вдруг собралась ему отдавать?! Здесь ведь никого, кроме моих демонов да меня!..»

– Царица… послушай…

– Потерпи, Матфей, потерпи ещё немного. – Она не повернула головы и даже глаз не приоткрыла. – Сейчас она здесь будет, и всё… и всё…

Матфей только зубами скрипнул.

Что этот самый Меч, так алкаемый всеми, приближается, он чувствовал безо всяких чар. Демоны умирали, и им, несмотря на все руны повелевания и принуждения, это очень не нравилось. Ещё немного, и они вспомнят, что всё-таки должны сохранить самих себя.

Бежать, вдруг подумал он. Прочь отсюда, куда угодно, лишь бы прочь. Что он, пропадёт, с его-то умениями?.. Да никогда. Пусть сами разбираются, все эти силы, маги, духи, Трактирщики, будь они неладны – а простому человеку, как он сам, лучше от них держаться подальше!.. Несмотря на все прелести Царицы.

В конце концов, как он успел убедиться, мёртвым никакие красавицы не нужны.

Ну, если только оные красавицы не пытаются вытянуть их с того света.

Пусть бы забрала себе этот проклятый Меч да и катилась на все четыре стороны, мелькнуло в голове. Не по тебе эти игры, Матфей Исидорти, выше головы не прыгнешь, с Истинным Магом не потягаешься.

До конца додумать эту мысль он не успел.

– Матфей! Не спи! – хлестнул голос Царицы. – Демоны! Мне нужно больше!..

Он повиновался прежде, чем даже понял, что повинуется. Целый отряд переминавшихся с лапы на лапу тварей потрусил в чащу.

– И не мешкай впредь! – рыкнула чародейка. – Чтобы я тебя не подгоняла!..