Это все мыши

3.0

Я сразу был против мышей на рабочем месте. Но Воробьев, всегда такой исполнительный, тут стоял на своем. В конце концов, мне пришлось уступить. Если все, о чем говорил Алексей, правда, то мы были на пороге великого открытия. Не хотелось бы, чтобы все накрылось медным тазом только потому, что он не смог сдержать обещание, которое дал своей племяннице. До чего ж он все-таки сентиментальный.

Я знал о существовании тетрадки. В теории. Мне о ней рассказал один мой старинный друг и коллега. Но я и подумать не мог, что она находится где-то у нас в музее. Странно, почему мы ее не нашли в прошлом году, когда делали ремонт в зимнем саду?

Каких-то особо секретных сведений в ней нет. Да и понять, что там написано, мог только въедливый хранитель – как раз такой, как Воробьев. Мы-то думали, что камень-вулкан – свое название он получил за внешнее сходство с земными породами вулканического происхождения – утратил все уникальные свойства несколько десятилетий назад. Возможно, из-за неправильного хранения или транспортировки. В воде тонул, ничего к себе не притягивал, на воздухе не взрывался, на солнце не плавился, лавой не растекался… Кто-то даже сомневался в его инопланетности. В итоге, на научном совете мы решили убрать его подальше и благополучно о нем забыли.

В первый раз он напомнил о себе шесть лет назад, когда Воробьева назначили на должность хранителя зала внеземных находок. Он тут же провел инвентаризацию, вытащив из закромов камень-вулкан. Тогда мне удалось его убедить, что в этом экспонате нет ничего необычного. Но вы не знаете Алексея. Он три года носом рыл землю. Но все, что узнал, так это то, что камень устойчив к сверхвысоким температурам – хоть на Солнце отправляй. Так себе особенность. И Воробьев успокоился.

В тетрадке, которую он нашел, об этом камне и вовсе ничего не было. Лишь в самом конце составитель каталога сделал карандашом пометку: «в след… мес… муз… …чит …ку …. другие миры». От сырости бумага размокла, и некоторые слова пошли разводами.

Методом исключения Алексей пришел к выводу, что эта загадка как-то связана с камнем-вулканом. Поднял архивы, сопоставил все даты – и бинго! – он оказался прав. Последняя полноценная запись в тетрадке была сделана про мерцающий или невидимый камень. После него к нам в музей, примерно через месяц, в отдел внеземных находок поступал только один экспонат. Абсолютно верно – камень-вулкан. Оставалось выяснить, что значит «другие миры».

Как вы помните, все, что о нем было известно, так это то, что камень не боялся дневного света и сверхвысоких температур. Но Воробьев не был бы главным номинантом на премию «Лучший хранитель», если бы не обращал внимания на мельчайшие детали. Как-то раз в одной древней книге он наткнулся на описание камня – страшного, как изъеденная проволочником картофелина, но могущественного. По свидетельствам космонавтов, которые его и нашли, пока они были в космосе, он то и дело светился ярко-голубым цветом. Свечение усиливалось, когда кто-то к нему подходил. Более того, камень начинал вибрировать, искривляя вокруг себя пространство. Космонавты уверяли, что это были порталы, через которые они видели пейзажи неизвестных им планет.

По технике безопасности, если находка активна, взаимодействовать с ней нельзя. Ее нужно спрятать в специальный ящик и передать в руки ученым. Но как только камень попал на Землю, он в прямом смысле слова окаменел. Никакого свечения или вибрации, а уже тем более порталов, о которых рассказывали космонавты, светила науки не обнаружили. Списали все на местный климат и, чтобы как-то замять это дело, отправили камень в музей. Вот вам и легенда о потерянной находке.