Kitobni o'qish: «Агрессор», sahifa 2

Что собственно и требовалась доказать. Никите, чтобы не выглядеть в собственных глазах подлым злодеем, позарез был нужен другой, неденежный, повод, почему разорвал отношения, и вуаля он, как по волшебству нашёлся. Его невеста не та за кого себя выдавала, оказывается она склочная и недостойная баба. Сегодня Никита будет весь день себя в этом убеждать, завтра начнёт искренне верить, ну а послезавтра другой версии событий даже не будет существовать.

– Унесите обратно, – махнув рукой, рявкнул бывший жених, когда официант хотел поставить рядом со мной кружку кофе. – Ничего больше, дрянь, от меня не получишь. Хватит того, что отца уговорил контракт с тобой не разрывать.

– Где же были мои глаза? – уставившись на Никиту, сама у себя спросила и нервно хохотнула. – Будь добр, больше никогда для меня ничего не делай, не оставляй свои зловонные ошмётки на моей жизни.

Никита наклонился, сокращая между нашими лицами расстояние до минимума, и выплюнул:

– Выметайся из моей квартиры сегодня же. Иначе просто выброшу на помойку всё твоё барахло.

– Без проблем! Только не появляйся там до вечера, меня от одного твоего вида мутит.

Встала, накинула на плечо ремень сумки и уже собралась пойти к выходу, как Никита ляпнул очередную гадость:

– Не вздумай, забирать презервативы, они уже сегодня мне пригодятся.

Хотела сказать, что презервативов уже нет, потому что пока он был в командировке, я их использовала по назначению, но вместо этого, взявшись за угол, просто приподняла стол. И вселенная была на моей стороне, кружка с кофе покатилась и пролилась прямо на ширинку Никиты.

– И это не кажется, – тыча пальцем в пятно, усмехнулась я. – Ты на самом деле обделался.

Глава 3

Добралась до машины, села в салон и глубоко дышу через рот, чтобы ни одна слеза из-за Никиты по щеке не прокатилась. Не достойны предатели слёз.

Как правило, на дороге мне не сигналят, вожу аккуратно, но при этом и не туплю. Сейчас же один недовольный гудок за другим, и так происходит не потому, что все водители кругом разом озверели, это я их своей неадекватной ездой провоцирую, виляю, подрезаю, не с той полосы поворачиваю.

– Курица, – мужик на серебристом седане специально меня догнал, поравнялся и обозвал, ещё и у виска покрутил пальцем.

И, вообще-то, он прав. Самая натуральная курица, если создаю аварийные ситуации на дороге из-за какого-то там козла.

Перестроилась в правый ряд, максимально близко прижалась к обочине и, включив аварийку, всё-таки позволила себе разрыдаться. И захлёбывалась я слезами не потому, что убивалась по жениху, он все мои чувства к нему задушил одним махом в кофейне. Плакала, потому что Никите, как себе доверяла, а он меня даже за живого человека не считал, я была для него что-то вроде безлимитной банковской карты, которую оберегают и хранят возле сердца, а после того как срок службы заканчивается, без зазрения совести разрезают ножницами и бросают в урну для мусора.

Всласть наревевшись, уже более-менее адекватно доехала до дома, где мы жили с Никитой, подкатилась к подземной парковке, жму на кнопку пульта, чтобы ворота поползли вверх, но почему-то ничего не происходит. Посигналила, надеясь, что охранник через камеру видеонаблюдения услышит мой призыв о помощи и сам откроет ворота. Опять никакого движения и тишина. Вышла из салона, спустилась по лестнице непосредственно к воротам парковки и позвонила охраннику в домофон.

– Да? – на фоне треска раздался искажённый механический голос.

– Откройте, у меня, кажется, батарейка села на пульте, – попросила я.

– Дело не в пульте, собственник места ограничил вашему автомобилю въезд на парковку. Так что уезжайте, – даже ужасная связь не скрыла, с каким злорадством охранник мне отказал.

Да что это такое, сегодня, что все люди против меня ополчились?

– Козёл, – сквозь зубы процедила я.

– Что?! – возмутился охранник.

– Да не вы, – успокоила я его, но после передумала. – Хотя и вы тоже.

Двор без машин, а въезд оным разрешён только для разгрузки-погрузки с ограничением в один час – это не про квартиру Никиты. Тут у кого нет в цокольном этаже автомобильного места, паркуется там, где найдёт свободную брешь, то есть двор забит транспортом под завязку. Пыталась впритирку втиснуться между машин и как сокол караулила, когда кто-нибудь отъедет, в итоге припарковалась чёрт-те где за полкилометра от входа в подъезд. И всё бы ничего, налегке дойти не проблема, но обратно-то мне топать, волоча на себе неподъёмные сумки.

Собиралась так, как будто через пять минут начнётся пожар, специально, конечно, ничего не ломала и не раскидывала, но и не переживала, что оставлю после себя разгром. Когда закончила, чуть не взвыла, вещей набралось два чемодана и три огромных мешка для мусора.

За один раз всё не унести, так что разделила багаж на два захода. Едва доковыляла до лифта, в обеих руках по чемодану, а здоровый мешок, практически держу в зубах. Хотя почему это практически? Натурально зажимала пакет зубами, когда он выскользнул из-под мышки.

На первом этаже, когда створки лифта разъехались, столкнулась с мужчиной лет пятидесяти, представительный, хорошо одетый, без живота, весь подтянутый и спортивный, он мне так помог, и в сторону отошёл, чтобы не мешать вытаскивать сумки, и даже на кнопку услужливо нажал, чтобы створки раньше времени не захлопнулись. Джентльмен хренов.

На крыльце зацепилась носком туфли за решётку и, не удержав равновесие, грохнулась. Чемоданы повалены, пакет вообще не пережил падения и порвался, я на четвереньках, чувствую, что коленки разбила в кровь, кожа на ладонях содрана, волосы свисают на лоб, ещё чуть-чуть и опять разревусь.

– Сука, – ругнулась я на Никиту за то, что не дал времени по-человечески съехать, нанять грузчиков, специальную машину. Сижу тут, как …. стыдно и жалко себя до слёз.

Шипя и морщась от боли, встала, отряхнулась и огляделась по сторонам, надеюсь, никто не видел, как я тут носом бетон атаковала. Увы, но без свидетелей, похоже, не обошлось, у чёрного внедорожника с наглухо тонированными стёклами, что как раз стоит напротив меня, из выхлопной трубы едва заметно идёт дым, значит, включён двигатель, то есть, скорее всего, как минимум хотя бы водитель, но сидит за рулём.

– Чёрт, – шепнула я, когда дверца внедорожника распахнулась, и на улицу выпрыгнул молодой человек в белой рубашке и в сером деловом костюме.

– Девушка, вам помочь?

Пара крепких рук мне бы ох как пригодились, но парень ведь обязательно спросит, почему я волоку эти сумки одна, придётся изворачиваться, придумывать что-то и врать – не хочу, а ещё боюсь увидеть в его глазах жалость и почувствовать себя ещё более униженной, чем оно сейчас есть.

– Спасибо, но не стоит. Всё в порядке. Я справлюсь, – с безмятежной улыбкой отказалась я. – Сумки просто громоздкие, но на самом деле лёгкие.

Вместо того чтобы вернуться в салон, молодой человек обратился к кому-то, кто так понимаю, находился во внедорожнике на заднем сиденье, затем что-то выслушал, кивнул и опять ко мне обратился:

– Я настаиваю, мне правда несложно. Всё равно тут стою и жду.

Из всего происходящего вырисовывалась любопытная картина. За моим мытарством с чемоданами и последующим падением из внедорожника наблюдали минимум двое – наёмный водитель и его работодатель. Хозяин автомобиля велел подчинённому мне помочь, парень вышел на улицу, получил отказ, посоветовался с боссом, как быть и тот по какой-то непонятной причине приказал сотруднику настаивать. С чего вдруг?

Странно это, если не сказать подозрительно. Нет, ну иногда бывает, что один человек другому хочет по доброте душевной безвозмездно помочь, но как показывает опыт, если условной «благодетель» навязывает «одариваемому» помощь, то за этим обязательно скрыта корысть. Иными словами, бесплатный сыр, как лежал в мышеловке, так по сей день исключительно только там и лежит. А те, кто о прописной истине забывает и зарится на дармовщину, попадают в капкан, то есть находят на свою пятую точку крупные неприятности.

Оно мне нужно? Конечно же, нет.

– Не хочу показаться неблагодарной и грубой, но я вам уже сказала, не надо, – отозвалась я по-прежнему вежливо, но теперь без улыбки и куда строже.

Парень, потирая затылок, глянул на меня с откровенным упрёком, так понимаю, из-за моей несговорчивости у него не получилось угодить шефу. Только я не собираюсь по этому поводу заморачиваться и давать задний ход. Тут недавно наткнулась на крайне поучительный сериал, каждая серия – это отдельная история о маньяке, и вот какой вывод из увиденного вынесла – неважно, что о вас подумают окружающие, чуешь неладное – поднимаешь крик, подозреваешь, что незнакомец у лифта извращенец – ни в коем случае с ним не заходишь в кабину, а бежишь сломя голову прочь, и самое главное – ни у одного маньяка нет надписи на лбу, что он маньяк, зачастую внешне это вполне себе обычные люди. Вот как этот водитель внедорожника, с виду симпатичный парень, но кто знает, какие тараканы ползают в его голове.

Глеб

– Глеб Викторович, вы всё слышали, – Иван вернулся на кресло водителя. – Не надо, сама справится. Или что? – парень обернулся. – Может, я ей сумки, куда требуется, без разрешения донесу?

– Нет. Насколько помню характер Лизы, без разрешения ты только этими же сумками получишь от неё по голове.

– Навалять мне, да ещё и по голове не у каждого мужика-то получится, а здесь хрупка барышня, – забубнил Ваня, но тут его взгляд упал на Елизавету, что уже с двумя чемоданами и огромным пакетом под мышкой с гордо приподнятым подбородком дефилировала в сторону арки. При этом девушка даже не прихрамывала, а ведь у неё обе коленки прилично разбиты, она, когда поднялась, сам лично видел, как сквозь разодранную ткань брюк сочилась кровь. – Хотя…, силу духа тоже надо учитывать. Глеб Викторович, я не понимаю, как она такую тяжесть тащит, сумки же в два раза её больше?!

– Ей помогает сила духа, – напомнил парню его же слова.

– Трогаемся? – спросил Иван и механически обхватил рукой рычаг переключения скоростей.

– Нет, стоим здесь, – притормозил я Ивана, потому как если мои расчёты верны, Лиза ещё вернётся.

Телефон Заморыша, которого Елизавета гордо именует своим женихом, у меня на прослушке, и вчера у него состоялся с родителем очень содержательный разговор. После чего Заморыш раньше времени сорвался из командировки, прилетел домой и позвал Лизу в кофейню. Там они чинно, благородно беседовали, пока не начали друг на друга орать, в итоге она намочила и не исключено, что ошпарила заморышные детородные органы, приехала сюда и уже через полчаса в прямом смысле вывалилась из подъезда гружёная чемоданами.

Первый вывод – зря Лиза накидала в папку избранное целую кучу сайтов со свадебной хренью: они ей не пригодятся. Второй – сегодня Заморышу дома будет незачем закрывать дверь в туалет, так как Лиза от него съехала, поэтому она собственно ещё и вернётся, ну не могут все вещи у девушки уместиться всего в три баула. Вывод третий, малозначительный, но всё же – Заморышу срочно нужна новая более оскорбительная кличка. Чтобы рядом с тобой по жизни шла такая девушка как Елизавета – можно убить, а он добровольно её бросил, потому что отец так сказал. Ну не долбо….

Хотя надо признать, Заморыш отказываться от Лизы не хотел, упирался, что-то там пищал против воли родителя, пару раз даже пытался заплакать, но…

– Глеб Викторович, девушка возвращается! Вы знали, что так будет, да? Откуда? Хотя с вами я уже ничему не удивляюсь. Вот чёрт, она наши номера срисовала, я видел вспышку на её телефоне.

– Ну плюс ей за осторожность, а если она ещё догадалась, скинуть это фото кому-нибудь из знакомых то целых два плюса, и три жирных минуса за то, что сделала это не аккуратно и ты заметил.

– Мы теперь на другую тачку пересядем, да?

– Придётся.

Лиза успела переодеться, колени на её брюках целые, а ещё в её голове, видимо, произошла маленькая революция, судя по траектории, она не к подъезду спешит, а прямиком к моему автомобилю. Так и есть, она подошла, причём не к двери водителя, что было бы логично, а к заднему боковому окну, возле которого как раз я сижу. Работает у девочки интуиция.

Лиза смотрит на меня так, словно видит, но это невозможно, тонировка ей не позволяет. Девушка сжала кулачок и чуть приподняла руку, но в окно пока не решается постучать. Вообще-то, я не так планировал нашу первую встречу после долгой разлуки, но палец на кнопку стеклоподъёмника положил. Постучит – открою.

Лиза замерла и я, кажется, забыл, как дышать…

Меня долго мучил вопрос, зачем трачу время и минимум трижды в неделю просто так, чтобы смотреть, таскаюсь за Елизаветой. Сейчас, когда она так близко, ответ вдруг стал очевиден, чтобы вновь и вновь чувствовать себя живым. Ведь по большому счёту в этом мире ничего не осталось, что трогало бы меня за душу и заставляло сердце биться сильней, кроме неё, кроме моей Лизы…

Если на свете есть более красивые женщины, то я их не встречал. Когда-то налюбоваться ею не мог, до сих пор помню в ней каждую мелочь. И если закрою глаза, могу увидеть как наяву, что угодно. Как приподнимаются уголки её губ, когда она улыбается. Как хмурит носик, когда расстраивается. Как сверкают глаза, когда она злится. И каким у неё становится тёплым взгляд, когда она говорит, что тебя любит. Так же на собственной шкуре прочувствовал, как эта сука умеет холоднокровно предавать. Каждый раз в глазах темнеет от ярости, стоит только вспомнить, что она накарябала в той записке, а после просто вычеркнула меня из своей жизни.

Удача Елизаветы – она не отправится вслед за своим отцом за решётку, я этого не хочу, но в том же заключается и её неудача, там бы ей было куда проще, чем оставаться здесь на воле со мной.

Глава 4

Лиза

Одна часть меня жаждала постучать в окно и узнать, кто за ним скрывается, а другая истошно вопила: «Уходи отсюда, пока можешь!».

Обычно стремление докопаться до истины всегда брало верх над осторожностью, но не в этот раз. Уж очень дурным было предчувствие.

Медленно разжав кулак, опасливо на шаг отступила от автомобиля, но заметив, что заднее стекло начало опускаться, резко развернулась и припустила к подъезду, словно существовал шанс, что из салона авто высунется чудовище и откусит мне полголовы.

Уже в лифте выдохнула и сама над собой посмеялась. Во сумасшедшая, наверное, подумали мужики из внедорожника, если всего лишь хотели просто помочь. Ну ничего зато бесплатный цирк посмотрели.

Решив, что я лучше выслушаю много «приятного» от охранника, чем ещё раз попадусь на глаза тем мужчинам, прихватив оставшиеся мешки из квартиры Никиты, из подъезда вышла не через главный вход, а спустилась на цокольный этаж, вместе с баулами пересекла всю парковку, слава всему ни с одной живой душой не столкнулась и улизнула через дверь возле ворот, ведь, чтобы её открыть с внутренней стороны, нужно только кнопку нажать.

– Да, тяжела жизнь брошенки, – смахнула с влажного лба прилипшие волосы и победно оглядела баул, который был последним, и категорически отказывался помещаться у меня в машине, но я его одолела, ногами, но утрамбовала.

Пока пыхтела и тащила мешки, всем, как по закону подлости, срочно приспичило мне позвонить, телефон в сумке разрывался, ни на секунду не умолкая, зато, как только руки освободились, резко затих. Поэтому, заняв кресло водителя, первым делом достала телефон, чтобы посмотреть, кто и чего там от меня хотел.

Самым свежим было сообщение от мачехи, поэтому оно было прочитано первым.

«Лиза, если Громов появится на горизонте, ты нам с отцом сообщи. Как у тебя дела? Позвони».

Громов – осенило меня, а что если в том внедорожнике был именно он?!

Или я слишком много о себе возомнила? Папа говорил, что он теперь весь из себя богатый, влиятельный, да ещё и обозлённый на нашу семью, делать ему, что ли, больше нечего, кроме как за мной следить.

Мысль, что несколько минут назад нас с Глебом разделяло лишь стекло, как острая игла, раз за разом вонзалась в сердце, заставляя подёргиваться и чаще дышать.

А может, и правильно Никита меня из звания невесты разжаловал до ненужной и посторонней. Я же сейчас не о нём сижу и горюю, а о поцелуях с Громовым вспоминаю. Что, между прочим, с моей стороны не очень умно. Украл Глеб те деньги шесть лет назад или нет, я, скорее всего, никогда не узнаю. Зато он совершенно точно разорил фирму отца, и неважно, чего хотел этим добиться, справедливого возмездия или подло мстил за то, что именно наша семья его в мошенничестве уличила, ситуацию надо рассматривать так, что каждый из нас, особенно мы с отцом, находимся у него под прицелом.

То есть неплохо было бы узнать, кому принадлежит тот злосчастный внедорожник, если Глебу, то всё, можно накидывать на плечи белую простыню и смело ползти в сторону кладбища Громов имея за душой благие или хотя бы нейтральные намеренья за тонированными стёклами от меня не прятался.

Набрала номер Максима, он мой лучший друг и тоже актёр, правда, в отличие от меня, является настоящей звездой, и поэтому ему любую информацию раздобыть, раз плюнуть.

– Сладкая, ты в курсе, сколько времени сейчас в моём часовом поясе? – сонно пробормотал он.

– Ой, Макс, прости, – растерялась я, но вспомнив, где у него сейчас съёмки, закатила глаза, опять он со своими шуточками. – Если мне не изменяет память, мы в одном часовом поясе, так что у тебя за окном в разгаре белый день. Признавайся, чем ночью занимался, почему дрыхнешь?

– Нет. Не скажу. Я же не враг сам себе, если узнаешь, то точно уже меня никогда не полюбишь. А я ведь надеюсь и жду.

– Ая-яй переигрываешь, – хохотнула я, потому как на самом деле ни на что Макс не надеется и ничегошеньки от меня в интимном плане не ждёт. Впрочем, как и от любой другой девушки, только это великий и страшный секрет, которой даже мне якобы неизвестен. – Помощь твоя нужна, ты как, в деле?

– Я за любую потеху, если не надо вставать в семь утра.

– Помнишь, одна твоя поклонница та, что работает в ГИБДД, по номеру машины пробила владельца, ну когда у ассистента во дворе машину поцарапали и виновник скрылся…

– Да помню, я помню, на склероз пока не жалуюсь. Дальше что?

– Можешь организовать мне точно такую же услугу?

– Без проблем. Только хотелось бы знать, что я с этого поимею?

– И что хочешь?

– Ха, она ещё спрашивает. Секс!

– Макс?! – только ради приличия рявкнула я, на самом же деле всерьёз злиться даже не думала.

– Ты спросила, я ответил, в чём проблема?

– Ладно. В следующий раз, когда поклонницы будут атаковать твою дверь, я им её открою. И будет тебе секс. Целый океан секса.

Макс заковыристо выругался, из более-менее приличного раздалось лишь «Хитрожопая» и «Всё равно когда-нибудь тебя нагну».

– Правила меняются, я договариваюсь, чтобы тебе номер пробили, а ты вот этим больше никогда меня не шантажируешь, даже не заикаешься.

– По рукам. Сейчас фото номера скину.

Пришлось, полчаса барабанить от нетерпения маникюром по рулю, и лишь после Макс перезвонил.

– Лиза, такое дело, началось-то всё хорошо, я девушке продиктовал номер, она вся радостная давай стучать по клавиатуре, хихикала там, а потом резко заткнулась и заявила, что не может назвать имя владельца. Ну, я же тебя люблю, поэтому пошёл на жертву, свидание пообещал, но она всё равно наотрез отказалась. Ты, вообще кого пробивала, случайно ни в какую историю не влипла? – поинтересовался Макс, в голосе которого отчётливо прослеживались беспокойные нотки и никакого намёка на прежнее веселье.

– Если бы я знала, кого пробиваю, разве я бы обратилась за помощью. На счёт влипла – тоже понятия не имею, может, да, а может и шизофрения потихоньку начала развиваться.

– Мать, ты меня пугаешь. Рассказывай, я же доктора играл, в теме, мигом диагноз поставлю.

– Макс, давай потом, не по телефону. И вот ещё что, ты же только через неделю вернёшься, можно я пока у тебя поживу?

– О как! – после продолжительной паузы воскликнул Максим. – Объяснись.

– Никита меня в далёкие дали послал, и я теперь бомж, – буднично произнесла я, как будто о походе в продуктовый магазин рассказала.

– Очешуительная новость. Я  сегодня на радостях ухряпаюсь вдрызг, возможно, даже до зелёных чертей. Лиза, этот твой окончательно же самоликвидировался, без всяких там «Откройте мне дверь, пустите обратно»?

– Не переживай. Гейм овер – бесповоротный.

– С чем я тебя и поздравляю, целую в обе щёчки и в обе булочки. Зашибись, как день начался, а я дурак, вставать не хотел. Так, Сладкая, адрес ты мой знаешь, ключи возьмёшь у консьержки, я её прямо сейчас предупрежу. Живи, сколько хочешь, чем дольше, тем лучше. Не стесняйся, всем пользуйся, вечеринки закатывай хоть каждый день, только женские. Я ревнивый, поэтому мужиков не приводи. Так, что ещё, что ещё…

Макс вдохновенно пояснял, что и как у него в квартире включается начиная с кофемашины и заканчивая сигнализацией. У меня же по груди растекалось тепло, не все люди – Никита. У Максима с его-то внешностью и темпераментом наверняка крайне бурная личная жизнь, разумеется, лишний человек в доме – это помеха. Особенно с учётом того, что он свои интимные отношения за семью замками скрывает, и не только от общественности, но и даже от близкого круга друзей. Ведь просочись информация о его предпочтениях в массы – это удар по карьере. И тем не менее Макс, не раздумывая, меня приютил, ещё и этому радуется, как ребёнок.

– Макс, – кое-как вклинилась в его речь, но продолжить мысль не получилось, меня перебили.

– Что? Не запомнила что-то?

– Я у тебя сто раз была в гостях, всё знаю. Другое хотела сказать. Макс, ты…, ты…, ты самый очешуенный друг, – не могла подобрать ёмкое выражение, поэтому позаимствовала любимое словечко Максима. – Спасибо огромное.

– Сладкая, а ты с благодарностью не поторопилась? Не думай, я не такой уж пушистенький, у меня ещё и условия будут.

– Диктуй.

– В общем, так, спать ты должна исключительно в моей кровати и ни в коем случае постельное бельё не стирай. Приеду, обниму подушку и буду нюхать, – голосом озабоченного маньяка и как бы на полном серьёзе потребовал он.

– Макс! – звонко крикнула я – Ну ты и извращенец. Всё, позже созвонимся, отключаюсь, – под озорной хохот друга сбросила вызов и, разумеется, тоже рассмеялась.

*** *

– На сегодня закончили, всем спасибо, все свободны, – хрипло, но всё равно громко крикнула помощница режиссёра, оповещая о завершении рабочей смены.

Первым делом стянула с головы шапку и скинула шубу, ещё чуть-чуть и у меня бы случился тепловой удар, у людей на огороде малина созрела, а у нас по сценарию лютый январский мороз, вспотела так, что не только одежду, но и нижнее бельё придётся выжимать.

– Распечатку на завтра оставила в гримвагене у тебя на столе, – прозвучало возле уха, но из-за жары и усталости, даже не поняла, кто мне это сказал, просто кивнула, давая знать, что услышала и, не останавливаясь, пошла дальше.

Преодолев три ступени, поднялась внутрь трейлера и не без радости отметила, что две мои коллеги и одновременно соседки по гримёрке, которые освободились раньше, уже успели переодеться в своё, и это означает, что очереди в раздевалку не будет, и они скоро уйдут. Улягусь на диван и минут пятнадцать спокойно полежу в тишине и одиночестве. Сильно устаю от постоянной толпы и криков вокруг.

– Лиза, мы в следующий выходной собрались куда-нибудь забуриться, ты как, с нами? – развалившись перед зеркалом в кресле и вытянув ноги, Алёна сильно запрокинула голову, чтобы, задавая вопрос, меня видеть.

– Не получится, у меня в это день озвучка.

– Гэ-э, – высунув язык, девушка изобразила звук рвоты. – У нас единственный в неделю выходной, и ты собралась опять работать?!

 Если я предпочла промолчать и только пожала плечами, то Маргарита Андреевна авторитетно высказалась:

– Всё правильно, Лизонька, куй железо пока горячо, работай, раз приглашают.

– А жить-то когда? – возразила Алёна, старшая коллега в ответ ей явно собиралась что-то сказать, но дверь в трейлер открыли.

– Никольская здесь?

– Вот она я, а что? – услышав свою фамилию, отозвалась я и как школьница подняла руку.

– Астахов о вас спрашивал, просил передать, чтобы вы никуда не уходить, он скоро к вам подойдёт.

В груди тревожно кольнуло и настроение рухнуло, последнее, что я сейчас бы хотела, это встречаться с отцом бывшего жениха. Удрать бы отсюда по скорому, да нельзя, Пётр Тимофеевич не только у нас на съёмочной площадке, но и в киноиндустрии царь и бог. Поссорится с ним, то же самое, что поставить крест на карьере.

– О-о, – воскликнув, Алёна подскочила на ноги. – Я домой. Ну его, с ним встречаться к недоброму.

– И я уже собралась, тоже пойду, – вообще-то, Маргарита Андреевна намеривалась подкрасить губы, но это желание как рукой сняло, женщина, даже чтобы не терять время, обратно на тюбик помады колпачок не надела, так бросила и засеменила к выходу.

Всех, как ветром сдуло, ждать Астахова осталась одна, и непонятно, чем ещё эта встреча закончится, хотя наверняка ничем хорошим.

Вздрогнула от грохота, а бедная дверь трейлера ходуном заходила. Явился, не запылился, и зачем стучать, как будто пожар.

– Войдите, – крикнула я, и под тяжестью веса Астахова, что продавливал ногами ступени, трейлер зашатало.

Может, мне повезёт и Пётр Тимофеевич, как Вини пух, не втиснется в дверь. Толстым Астахова старшего – язык не повернётся назвать, и всё же он очень большой. Такое телосложение, наверное, имели богатыри. Рост под два метра, разворот плеч такой же, кулак размером с мою голову, если не крупнее.

– Спасибо, что дождалась, – пробасил мужчина, заполнив собой добрую половину вагончика.

«Спасибо», «Пожалуйста», «Будьте добры» Пётр Тимофеевич любит корчить из себя вежливого, а заодно вводить людей в заблуждение по поводу собственного крутого и скверного нрава. Неоднократно наблюдала за тем, как он вполне мирно начинает с человеком разговор, а заканчивает звериным рёвом.

– Не за что, – куда резче, чем следовало, отозвалась я, и реакция  Петра Тимофеевича не заставила себя долго ждать. Нет, он не показал мне свой волчий оскал, наоборот, улыбнулся, но с демонстративным снисхождением.

– Злишься на меня, да? Что ж имеешь полное право. Отрицать не стану, это я велел Никите отменить свадьбу.

Пусть Астахов всегда и везде ведёт себя как на всю голову отмороженный самодержец, но он же далеко не глупый человек, неплохо разбирающийся в людях, и неужели он действительно убеждён, что я злюсь из-за свадьбы? Надо бы разубедить.

Поднялась с дивана, шагнула к мужчине и, положив правую ладонь на грудь, склонилась в поклоне.

– Огромное вам, Пётр Тимофеевич, человеческое спасибо за то, что не дали мне связать жизнь с вашим сыном, у которого нет ни собственного мнения, ни характера, ни воли, – искренне поблагодарила и выпрямилась. – Как видите, на роль невестки больше не претендую и попрошу вас, дальше ушей Никиты слухи обо мне не распускать. Вы лучше других знаете, что я не кручу бесконечные романы, не закатываю истерики и уж тем более не злоупотребляю таблетками.

– Я и не планировал, – заявил мужчина и огляделся, с явным намерением присесть, его взгляд задержался на кресле Алёны, и я, дабы он его не занял и не сломал, бегом достала из угла деревянный повидавший жизнь, но добротный табурет. – Благодарю, – усаживаясь, бросил мужчина и продолжил. – Лиза, сама подумай, ты девушка красивая, умная, самодостаточная – таких мало, Никите было непросто от тебя отказаться, и я, рассказав ему кое-какую неправду, чуть помог принять это решение.

– Угу, – только и смогла выдавить из себя, ну а что тут ещё скажешь, как есть, что Пётр Тимофеевич – жестокая беспринципная сволочь – чревато последствиями, так что,  старательно разглядывая пятно от дождя на потолке, просто угукнуть – в самый раз.

– Лиза, ты бы тоже присела, нам же надо обсудить, как мы дальше будем сотрудничать.

Ёпереганды, так и знала, Астахов слишком высоко ценит своё время, чтобы его тратить на пустую болтовню с несостоявшейся невесткой, он явился по делу. Сейчас, как заявит: «Елизавета, мы больше не нуждаемся в ваших услугах» – вот это будет для меня боль и самая настоящая трагедия.

С понурой головой опустилась на недавно спасённое кресло и, надеясь на лучшее, морально настраиваюсь на ещё один пинок под зад.

– Контракт хотите со мной разорвать? – чтобы не растягивать для себя пытку, а для Петра Тимофеевича удовольствие, прямо спросила я.

– Ты слишком далеко, – вместо ответа, Астахов подался вперёд и, ухватив за подлокотники, подкатил моё кресло к своему табурету так близко, что наши колени практически соприкоснулись. – Нет, не хочу. По крайней мере, пока. Лиза, ты как, настроена плодотворно и без всяких проблем и дальше со мной сотрудничать?

Может, всё не так и плохо.

– Да. И сразу хочу уточнить, сегодня я была с вами немного резка, но это лишь из-за ваших слов обо мне и потому что никого постороннего рядом не было. В будущем себе такого не позволю, обещаю.

Мерзко прогибаться перед человеком, которого не уважаешь, но ради того, чтобы и дальше играть я и не на такое согласна.

– Это радует, – Астахов расплылся в довольной улыбке и всё бы ничего, но он зачем-то взял мою ладонь в свою руку, а другой свободной поглаживает. – Но, Лизонька, ты же понимаешь, на прежних условиях уже не получится.

– Вы это о деньгах? Сумму гонорара урежете? – предположила я и покосилась на свою несчастную конечность, что находится в плену у огромных лап.

Ощущения от прикосновений, если сказать мягко, омерзительные. Кожа у Астахова вроде бы и тёплая, и не шершавая, но энергетика исходит убийственно негативная. Да и в принципе, какого чёрта какой-то посторонний мужик решил, что меня можно трогать? И неважно грудь или рука – это всё моё тело. Передёргивает аж всю, но терплю. Уговариваю себя тем, что в жизни всему есть конец. Закончится и этот разговор, и Пётр Тимофеевич уйдёт, и я в любом случае сегодня доберусь до квартиры Максима, заберусь в ванну и смою в водосток все чужие прикосновения.

– А при чём тут деньги? – Астахов нахмурился и замотал головой. – Я сейчас не о контрактных отношениях, с этим мы позже разберёмся, в зависимости к какому результату сейчас придём. Вот смотри, Лизонька, ты мне теперь никто, но контракт я с тобой не разрываю, то есть по доброте душевной и потому что ты умница и красавица помогаю. Но мир же не так устроен, никто ничего задарма не получает, выходит, и тебе надо как-то меня отблагодарить.

Пётр Тимофеевич ладонь отпустил, но лучше бы этого не делал, потому что он обе свои клешни на мои колени переместил. Сука!

За руку подержал, коленки облапал, о благодарности с моей стороны говорит. Я не вчера родилась, и если бы передо мной сидел не Астахов, то даже бы не сомневалась, что человек хочет, чтобы я выразила ему свою признательность с раздвинутыми ногами.