Тайна Крепости Бомарсунд

Это были простые люди, такие же, как Гуннар и Анна, которые решились на путешествие. Слегка взбудораженные и уставшие от долгой дороги. Гуннар это чувство знал – два года назад, в честь свадебной годовщины, он и Анна провели 10 дней в автобусном туре по Европе. Устал он за эти дни страшно, толком и не увидели ничего: на осмотр достопримечательностей отводилось по 15 минут, которых едва хватало, чтобы сделать несколько фото и опрометью нестись обратно в автобус. После этого Гуннар отказался от любых поездок: «Все, что мне нужно, есть тут, на острове». Анна вздохнула, но мужу перечить не стала. Втайне иногда она мечтала еще раз побывать в Италии, но понимала, что мечтам этим не осуществиться.

Путешественники немного суетились – не мудрено, когда не знаешь, как вокруг устроено дело, легко и растеряться. Кого в какую комнату поселят, кому быстрее выдадут ключи. Русские слова раздавались приглушенно-звонко, тут же родители шикали на чересчур расшумевшихся детей. «Если закрыть глаза и слушать, кажется, что водопад неподалеку», – подумал Гуннар. Русский язык он слышал всего пару раз, и всякий раз ему казалось, что это не люди говорят, а шумная река рядом набирает обороты.

Чуть полноватый и высокий мужчина принял ключи у Анны и стал раздавать их, вызывая каждого из гостей по фамилии. «Должно быть, гид, – догадался Гуннар, – надо будет с ним на следующие группы договориться, человек он вроде надежный». Люди торопливо подходили забирали ключи, брали чемоданы и разбредались по комнатам.

Маша стояла в очереди последней и оглядывала интерьер пансиона с нескрываемым интересом. В поездках в прошлой доковидной жизни она много внимания уделяла жилью и редко останавливалась в сетевых отелях, предпочитая маленькие пансионы, как этот. О сетевых отелях Маша была не очень высокого мнения: все чисто и хорошо, но души в таких местах нет. В пансионах, которые держат местные жители, всегда есть частичка их самих. Вот и здесь было заметно, что хозяева подошли к оформлению всем сердцем: живые цветы в вазах, свечи, картины на стенах. Все к месту, без пошлости и излишней захламленности. Из единого стиля чуть выбивался портрет, висящий прямо на стойкой регистрации. На темном фоне был изображен нестарый еще мужчина, но морщины на лбу и вокруг глаз придавали ему вид немного враждебный. Голубые глаза словно внимательно рассматривали каждого гостя, оценивая, достоин ли он переступить порог этого дома. Общий настрой картины, обрамленной тяжелой золотой рамой, придавал некоторую торжественность рутинному заселению в пансион.

Маша, получив ключи последней, подошла к Анне и спросила на беглом шведском, есть ли вай-фай в комнатах.

– Nämen, talar du svenska, lilla vän? (шв. «да ты говоришь на шведском, дружок») – опешила хозяйка. Тут же она подозвала мужа, чтобы представить ему диковинку сезона – молодую русскую женщину, говорящую по-шведски.

Поохав, супруги выдали пароль от вай-фая, сказав Маше напоследок, чтобы она не стеснялась обращаться, если понадобится что-то еще. Скворцова поблагодарила приветливых хозяев. От нее не укрылось, что мужчина заметно нервничал, когда их группа дружной гурьбой ввались в пансион. Смотрел на гостей с тревогой, но с каждым новым заселением слегка успокаивался. Услышав, что Скворцова хорошо говорит на шведском, старик словно оттаял. Уже на лестнице Маша спросила:

– А кто это у вас такой строгий на портрете?

– Это, – важно ответил Гуннар, – мой предок Йохан Столь. Он для Аландских островов сделал очень много. Он радел за благополучие как островов, так и всей Финляндии. Такие люди, как он, воистину творят историю своей страны. Для меня он, конечно, не просто великая фигура в истории, но и родоначальник нашей семьи здесь на островах. Вырос и родился на материковой Финляндии, но здешние красоты его так очаровали, что он остался тут после службы. Благодаря ему семья Столь нашла свое место.

Гуннар важно посмотрел на гостью. Маша кивнула. Ей нравилось, что старик так оберегает историю своей семьи. Это она понимала и уважала.

До ужина оставался час. Мария хотела погулять, осмотреться – маленькие улочки так и манили. Городок, даже из окна автобуса, показался ей премилым. Повсюду виднелись башенки деревянных вилл. Обшарпанность придавала особый шарм даже тронутым разрухой домам, которые чуть стыдливо выглядывали из-за более ухоженных соседей. Море слегка взбудораженно качало на волнах лодки, звук от раскачанных мачт проникал в каждый уголок города, смешиваясь с разговорами людей, музыкой, доносящейся из кафе, и грохотом редких машин. Маша вслушивалась в этот созданный природой и человеком гул. Было в нем что-то медитативное.

В комнате, которую они получили с Галей, время словно остановилось. Со вкусом подобранные детали перенесли их в начало двадцатого века. Большое эркерное окно впускало зимнее солнце, которое отражалось на медных набалдашниках кровати. Тяжелые кресла так и манили присеть, отдохнуть, почитать книгу. Маленький журнальный столик был украшен скромным букетом хризантем. Скворцова аккуратно подняла вазу, чтобы посмотреть на вензель. «Надо же, наш родной ЛФЗ, – удивилась она. – Похоже наши супруги-хозяева – любители винтажных вещичек». Зеркальное трюмо, видавшее на своем веку много красавиц, сейчас отражало Машу в ее дорожном наряде, украшенном Галиным шарфом. «Надо же, такая маленькая деталь, а вид – но совершенно другой», – в очередной раз отметила она.

Галка суетилась тут же – прыгала с кровати на кровать, пытаясь определить, на какой же она хочет спать.

– Я, Машка, хочу себе ту, которая помягче. У меня от автобуса уже спина затекает, хочу хоть ночью расслабиться, – простовато объяснила она. Маше было все равно – ее саму это путешествие будоражило все больше и больше, хотелось запомнить каждую минуту, а на чем спать – ей было все равно. Не на раскадушке, и ладно.

Выбрав кровать, Галина разложила свой набор – его Маша видела уже в отеле в Турку. Чемоданчик, который Галя взяла с собой и берегла пуще паспорта с визой, был полон косметики, кистей, тоников, спонжей, щипчиков и еще каких-то предметов, о назначении которых Маша имела лишь отдаленное представление. В первый же вечер тура Галя провела над ним около получаса и, когда она его закрыла, от нее сложно было отвезти взгляд. Кожа светилась изнутри, глаза загадочно мерцали, губы как будто чуть увеличились. За полчаса Галка превратилась из случайной попутчицы в таинственную красавицу, случайно оказавшуюся в автобусном туре.

Сейчас же, судя по решительному взгляду новой подруги, Галка была готова поработать над ней – Машей.

– Садись, – не терпящим возражений тоном сказала она Скворцовой. Маша и не думала сопротивляться, ей хотелось, чтобы Галя с волшебным чемоданчиком поколдовали и над ней. «На прогулку схожу после ужина», – подумала она, закрыв глаза и подставив лицо огромным кистям, которыми Галина уже орудовала на ее лице.

* * *

2 июля 1854 года, крепость Бомарсунд

Лейтенант Скворцов проснулся на рассвете. Из кухни доносились приглушенные голоса – Оса и кухарка что-то эмоционально обсуждали. Анатолий пытался вслушиваться, но, как ни старался, ничего разобрать не мог. «Надо бы подтянуть, конечно, шведский. Да Настасье написать, чтобы тоже начинала учиться. Даст Бог, мы тут задержимся, хорошо бы и по-местному понимать», – прикинул он.

На столе уже было накрыто, Оса сноровисто расставляла завтрак, наливала кофе из серебряного кофейника.

– Оса, голубушка, слышно ли что от ювелира? – такое предложение, конечно, Осе понять было пока не под силу, но слово «ювелир» она узнала и закивала головой.

– Ювелир, ja. I morgon, – коротко сообщила она.

Анатолий готовил сюприз жене – серебряный кулон с аландским камнем – красным гранитом. Он опасался, что ей, коренной петербурженке, будет скучно в крепости, поэтому хотел скрасить подарком ей первые дни пребывания. «А там и пообвыкнет», – надеялся он.

Подав завтрак, Оса вернулась в кухню, где уже варился обед. Кухарка строго на нее посмотрела:

– Не сказала?

– Да как я могу! – всплеснула руками Оса.

– Пойди к отцу, расспроси, пусть он поможет. Надо об этом сказать. Что-то замышляется.

Оса покачала головой. Как о таком скажешь. По-шведски лейтенант не поймет, по-русски она не скажет. Только если переводчика найти, но дело деликатное, втягивать в объяснения третьего – значит, рассказать всей крепости. Что двое знают, уже не тайна. Оса в растерянности смотрела на кухарку, которая утром поведала ей, что на рассвете, покупая свежий улов у рыбаков, она видела, что капитан Йохан Столь выходил из ставки с большими свертками, крадучись и оглядываясь по сторонам.

Март 1855

Настасья закрыла двери в детскую. Федор мирно спал, она и сама собиралась ложиться. В дверь постучали. На пороге стоял заснеженный кадет.

– Посылка для Анастасии Скворцовой, – он сунул ей в руки маленький конверт, развернулся и побежал вниз по лестнице.

Настя не успела ничего сказать, не успела спросить, от кого посылка. С тех пор, как пришло известие о гибели Анатолия, писем она боялась. Хотя самое страшное уже случилось, и новостей хуже полученной она уже не ждала.

В комнате она вскрыла конверт. Из него выпал кулон – красный камень в серебряной оправе, на тонкой цепочке. «Боже, от кого это?». Взяв кулон в руки, на обратной стороне она увидела гравировку «Min kärlek».

«Надо же, на шведском? Возможно ли?»

Из конверта выпала сложенная вчетверо грязная бумажка.

«Всегда твой, всегда рядом. Анатолий»

Прочитав эти строки, Настя с громким вздохом упала на стул и впервые с августа 1854 года расплакалась.

* * *

После ужина Галина затащила Машу в ближайший бар. Скворцова была благодарна невидимому «пусику», спонсору их с Галей вечернего развлечения. Как герой невидимого фронта, он сделал все, чтобы дама его сердца была довольна. Сам того не зная, он осчастливил и Машу, которая по стечению судеб, оказалась попутчицей его зазнобы.

Увидев себя в отражении барного зеркала, Мария слегка отпрянула. Когда Галина сложила кисти в свой волшебный чемодан в зеркале отражалась уже не Маша, а Маша версия 5.0.

– Ну, подруга, а ты ничего! Глянь-ка на себя: и скулы, и глаза, и брови соболиные. Ты зачем красоту такую прячешь? – Галя была довольна собой и подругой, – Еще бы наряд тебе поприличнее, вообще была бы Мисс Мира. Эх, жаль, что у нас размер разный, я бы тебе платье дала, тут бы все моряки в штабеля уложились. Ну ничего, твой прикид для этой сельской местности сойдет.

Маша удивленно разглядывала себя в зеркало. Все было на месте, все было как прежде, но вот взгляд было не оторвать. «Ай-да Галка и ее волшебный чемоданчик! Решено, заведу себе такой же».

Народу в баре было немного – там кучка, здесь другая, несколько человек у бара. Никто не подходил друг к другу слишком близко, на каждом столике стоял дезинфектор. У бара дедулька пытался на потеху своим друзьям выпить пива, не снимая маски.

– Так, – обработав руки, Галя широкими шагами направилась к барной стойке, – сейчас мы посмотрим, есть ли тут на кого поохотиться. При наличии разнообразных поклонников Галя, как она сама говорила, готова была рассматривать все варианты. Пока ни один из поклонников не звал ее в ЗАГС, она считала себя свободной девушкой, которая вправе самостоятельно распоряжаться своим временем. Если в это время она встретит другие варианты, значит, так тому и быть.

Мария, воспитанная на русской литературе, все ждала героя своего романа. Серьезные отношения в ее жизни были всего одни, которые, как и полагается, закончились разбитым сердцем. Роман, длившийся почти пять лет, завершился довольно пошло – оказалось ее возлюбленный изменял ей с пианисткой. «Променял литераторшу на пианистку», – грустно констатировала она.

С тех пор прошло уже больше семи лет, но отношения ни с кем так и не сложились. Череда бесконечных свиданий стала напоминать собеседования на работу – чем старше становилась она, тем придирчивее мужчины спрашивали у нее, почему она до сих пор не замужем. В начале 2020 года она решила сделать перерыв – на одном из последних первых свиданий ее визави сказал «Да, ты, конечно, уже товар порченный. Да и ешь многовато. Маша не нашлась, что ответить, поэтому встала, оделась и вышла из кафе, оставив несостоявшегося возлюбленного расплачиваться за них двоих. Он не стал ее догонять, но потом целый вечер, пока Маша не заблокировала его, требовал перечислить ему 500 рублей за кофе и штрудель, которые она себе заказала.

«Все, хватит! Нет сил ходить на свидания с такими, как он», – Маша удалила все приложения знакомств из телефона. Она решила, что это теперь не ее задача – искать мужчину. Как говорится, ищите женщину. Так вот пускай мужчины эти, теперь ее, Машу, ищут. План этот, впрочем, с треском провалился. В условиях короновируса ее мог найти только доставщик воды Григорий Палыч, который заказами зарабатывал себе на бутылку.

Подруги уселись у стойки, Галина по-хозяйски окинула взглядом всем присутствующих. Контингент, конечно, соответствовал маленькому морскому городу. Пенсионеры, отцы семейств, выбравшиеся на свободу на один вечер, и моряки. Женщин в баре почти не было, либо это место было слишком брутальным для местных красавиц, либо девушки Мариехамна предпочитали другие развлечения.

– Что же, тем меньше конкуренция. Сейчас еще по одному дринку, и я начну говорить на языке любви. Вряд ли здешние красавцы понимают по-русски. Ты, Маха, тоже не теряйся. Тут, конечно, принца мы тебе не найдем, но тренироваться надо на мышах. Считай, это твоя лаборатория, отрабатывай приемы. Ты тем более по-шведски кумекаешь, как надо, – инструктировала Галя, попивая коктейль.

Маша, снова словив свое отражение в зеркале, ободрилась. Уже целых десять минут она не сводила глаз с голубоглазого мужчины на другом конце стойки. Он, в свою очередь, наблюдал за ней с того самого момента, как она зашла в бар.

Глава 2

За завтраком царило оживление. Русская группа с удовольствием пила кофе, уплетала за обе щеки бутерброды и блинчики. Дети спрашивали добавки. Анна с изумлением отметила, что люди в группе очень интеллигентные, разбирающиеся в истории, в том числе и в истории Финляндии. Вчера она вместе с несколькими дамами элегантного возраста за вечерним чаем обсуждала французскую и английскую литературу. Хотя по-английски российские дамы говорили чуть хуже, чем она сама, дискуссия от этого не стала менее оживленной.

Гуннар весь вечер проболтал с Александром Анатольевичем. В полночь они расставались уже друзьями, называя друг друга «Гуня» и «Саша». Гуннар был доволен – он договорился с профессором, что теперь Мариехамн и их гостевой домик будет вставлять в программу поездок. «Даст бог, скоро эта котовасия с вирусом закончится, и заживем как в прежние времена». Довольные друг другом, они разошлись, вот и теперь, обойдя все столики, Гуннар пристроился к своему новому другу.

Маша сидела за столиком на открытой террасе – наслаждалась утренним солнцем и любовалась просыпающимся городом. При воспоминаниях о вчерашнем вечере у нее зарделись щеки. Голубоглазый мужчина из бара оказался Акселем, с которым они протанцевали почти всю ночь. В баре, где моряки пьют пиво и рассказывают сальные истории, не было танцплощадки, но был старый проигрыватель. Аксель и Маша танцевали между стульев, ловко лавируя среди посетителей.

Они и не успевали поговорить толком, стоило одной песне закончится, как начиналась следующая – еще лучше прежней, и ноги сами несли их в пляс. Когда свет три раза погасили – знак к тому, что заведение вот-вот закроется, они вышли на улицу. Без расспросов Аксель проводил ее до пансиона, где по-пионерски поцеловал в щечку. На том распрощались. Ни фамилий, ни телефонов, ни даже не обмена адресами в «фейсбуке». Танцевальный вечер растворился в прозрачном ночном воздухе.

Рядом шумно прихлебывала утренний кофе Галя. Она, в отличие от подруги, пришла домой под утро, но после трех часов сна была свежа, как майская роза. Маша не могла понять, то ли так на нее подействовали морской климат и ночные приключения, то ли соседка уже успела поколдовать над своим чемоданчиком.

– А вечерок-то был хороший. И ты, Машка, молодец, не растерялась. Я тебе говорю. Тренируйся на мышах. Считай, это твои университеты и лабораторные работы. В Петрозаводске начнется практика.

Маша довольно улыбалась. Вечер и впрямь был просто отличный. И тренировочный мышь очень симпатичный, и танцует хорошо. Нужно было телефонами обменяться. Ну или хоть имейлами.

Александр Анатольевич резко поднялся:

– Группа, внимание. Отъезд через 10 минут. Кому надо – марш в комнату припудрить носик. Отбываем без опозданий.

Ровно через 10 минут группа расселась по своим местам в автобусе. Гид увлеченно о чем-то беседовал с незнакомым мужчиной, который занял кресло рядом с ним. Водитель настраивал навигатор.

– Группа, познакомьтесь с нашим гидом на сегодня. Густаф Столь, прошу любить и жаловать. Густаф – местный до самого мозга костей, сам всю жизнь на острове, и вся семья отсюда. Сегодня я вместе с вами буду как простой турист. Столько, сколько Густаф может рассказать об острове, я никогда не смогу узнать, даже если всю жизнь, до пенсии, проведу в архиве.

– Александр, полно, – неожиданно по-русски, но с заметным акцентом произнес Густаф. – Расскажу все, что знаю, это я точно могу обещать. Добрый день, группа, я – Густаф, ваш гид на сегодня. С Александром мы знакомы со студенческих лет. Когда-то очень давно я проходил у вас в Петрозаводске языковую практику. Тогда-то мы и познакомились. Мой русский уже не так хорош, но, думаю, договоримся, – произнес вступительную речь гид.

– Да хорошо говоришь, не тушуйся, – тут же поддержали Густафа историки, быстро перейдя на «ты». – У нас, вон, Мария есть, она по-шведски понимает. Если что – переведет.

Маше меньше всего хотелось работать в отпуске, но настроение было хорошее, да и гиду, похоже, если и нужна будет помощь – то совсем немного. Она ободряюще кивнула Густафу, мол, не волнуйся, не подведу.

Автобус тронулся. За окном потянулись пейзажи поздней весны. Экскурсовод откашлялся:

– Аландские острова – особенное место. Это не Финляндия, и не Швеция. В Италии есть Ватикан, государство в государстве. У нас есть Аландские острова. Как вы уже, думаю, знаете, официальный язык островов – шведский, но история наша связана тесно не только со Швецией, но и с Россией. Как шутят местные – в каждом аландце течет кровь русских моряков.

Как свидетельствуют археологические раскопки, острова уже были частично заселены уже в четвертом веке до нашей эры. Через Аландские острова позже пролегал также знаментый путь из варяг в греки.

Мария слушала гида, смотря в окно. В голове проносились семейные легенды, которые Маше мама рассказывала, как сказки на ночь. О далеких предках, воевавших за Родину в разных уголках земли. Маше всегда интересно было побывать там, где когда-то были и жили Скворцовы. Места, связанные с историей семьи, вызывали у нее некоторое сердечное томление. Мария знала, что Скворцовы никогда не боялись войны, всегда были открыты сердцем и готовы защищать свое отечество до последней капли крови.

Больше всего из всех семейных историй Маше запомнился рассказ о ее пра-пра-пра-прадеде Анатолия Скворцова. Он служил прямо тут, на Аландах. Сердце сжималось, когда Маша думала, что, может, вот по этим дорогам ездил, ходил ее предок. Ну, конечно, это все сентиментальные предположения. Мариехамн основали много позже, чем погиб Анатолий.

Несколько лет назад на дачном чердаке Мария нашла коробку, полную старых, даже старинных писем. Витьеватый подчерк, незнакомые вензеля. Среди писем нашлась и фотография – молодой человек в военной форме с залихватскими усиками. Несмотря на них, он не походил на щеголя или повесу. Смелые глаза смотрели в камеру, рот упрямо сжат. На оборотной стороне подпись: «Анатолий. Март 1853 года». Маша знала из рассказов, что в тот месяц лейтенант Скворцов отправился служить на Аландские острова. Оттуда он уже не вернулся. В августе 1854 года его жене Анастасии пришло печальное известие – Анатолий погиб во время битвы за Бомарсунд.

Его жена, оставшись одна с ребенком на руках, не роптала на тяготы судьбы. Вырастила сына Федора. Несмотря на похоронку, она верила, что Анатолий жив, но не может вернуться. Спустя полгода после его смерти она получила по почте кулон. Этот кулон передавался в семье Скворцовых потом из поколения в поколение. Тот самый, который теперь носила Мария. Серебряный, из красного гранита. Вместе с кулоном Анастасии пришла записка, которая теперь также хранилась вместе с письмами.

Эта находка превратила сказку, которую Маша часто слышала перед сном, из семейной легенды – в настоящую историю. Вот письма, вот кулон, вот старые фотографии. Мария знала, что Анастасия никогда не теряла надежду на возвращение мужа. Ей сложно было поверить, что записка с кулоном, даже в условиях военного времени, не могла добираться почтой так долго. Нет, ее определенно отправил Анатолий. Он жив, он где-то недалеко, но что-то мешает ему вернуться к своей семье.