– Буду.
– Башня поменьше зовётся "Младший Брат".
– Странное название.
– Не так чтобы название… Просто народ говорит.
– Почему её так назвали?
– Заживо погребённых знаешь?
– Они-то тут при чём?
– При всём, бестолковый ты человек! Помнишь, за что их арестовали?
– За покушение на короля.
– Точно! Сперва-то поймали меньшого. Это Буллу, стало быть, а уж потом из него пытками вытянули, где искать старшего.
– Сантория?
– Его самого. Арестовали обоих и держали первое время тут, на острове. Говорят, старший сидел в башне Мертвеца, а меньшого заточили в другой.
– Поэтому её и назвали "Младший Брат"?
– Может поэтому, а может и нет… Кто их разберёт. Держали их тут, покуда склеп не построили. А что было дальше, это все знают…
– Их замуровали заживо…
– А потом?
– Потом не нашли.
– Ну, да. Открыли склеп, а он пустой. Сперва-то король хотел про то умолчать. Не дело, ежели государственные преступники из склепа пропадают. Только народ всё равно узнал. Стали, значит, про Сантория и Буллу всякие небылицы рассказывать. Будто бы они испарились, как вода, а после где-то в Красной Земле пролились дождём на землю и снова людьми сделались.
– Глупость какая-то!
– Ясное дело, глупость. А только дорогу, что мимо склепа шла с тех пор и стали звать дорогой Заживо Погребённых. Не мог же король признаться, что Санторий с Буллой от него смылись.
– Куда же они подевались?
– Кто их знает?! Сто лет пришло. Все, кто тогда жил, давно померли.
– А мидавы?
– Что "мидавы"?
– Они ведь долго живут. Вдруг кто-то из них помнит?
Ляхой на мгновение отпустил весло, чтобы почесать переносицу, но тотчас принялся грести с новой силой:
– Про мидавов не скажу. Я вот что думаю: байки всё это. А ну, глянь-ка!
Селена обернулась и сразу заметила то, на что указывал её спутник: в сторону крепости двигалась лодка. Был это рыбацкий ялик или корабельная шлюпка – не понять, но, судя по направлению, лодка шла прямиком к башне. Селена прищурилась, всматриваясь. Кажется, в лодке сидели двое, но утверждать наверняка было трудно. Возможно, гребец был один, а за пассажира она приняла нагромождение вещей в носовой части.
Не успела Селена высказать недоумение по этому поводу, как со стороны крепости громыхнуло. Звук был такой, что в голове зашумело, и на мгновение сделалось очень тихо.
Волна подхватила шедшую к башне лодку и, потрепав, перевернула кверху дном. После отбросила в сторону, швырнула назад и снова подкинула, вернув в прежнее положение.
Теперь в лодке никого не было.
– Дремучий лес! – выдохнул Ляхой. После открыл рот, намереваясь сказать что-то ещё, но, покосившись на Селену, снова закрыл и насупился. – Какого медведя мы сюда притащились?!
– Там дядя Зак… – пробормотала Селена, безуспешно пытаясь разглядеть над волнами головы людей.
– Какой такой дядя?!.. – он точно давился словами. – Совсем сдурела?! Видала, как они его?!.. Ух, же!..
– Что теперь делать?!
– Она ещё спрашивает! Гребём назад без разговоров!
Он стал разворачивать лодку, и Селена едва не расплакалась от отчаяния.
– Мы не можем уйти! – заныла она. – Не сейчас! Пожалуйста!
– Хочешь получить ядром по башке?! На здоровье! Только я в этом…
Проснувшийся от залпа сарпин зарычал, обнажив клыки.
– Не смей мне грозить! – рявкнул на него Ляхой. – Тоже защитник выискался!
– Не обижай Пушистика! – потребовала Селена. – Струсил – можешь проваливать!
– Дудки! – окрысился Ляхой. – Ты со мной пойдёшь! Ну, как они тебя потопят?!
– Что это ты за меня переживать стал?!
Лодку по-прежнему подбрасывало на волнах, но теперь это было совсем не страшно. Злость заглушила все прочие чувства.
Бледное лицо Ляхоя покрылось красными пятнами:
– Стал бы я за тебя переживать! Кто обещал меня с командующим свести?!
– Только о корысти и думаешь!
– Не у всех есть мамка-батька! Я ежели о себе не подумаю, так под забором и сдохну!
Выкрикнув это, он вдруг тяжело задышал, после выпустил вёсла, схватился за грудь и стал медленно оседать на дно лодки.
– Ляхой! – испугалась Селена. – Что с тобой? Тебе плохо?
Разбойник закашлялся и принялся глотать воздух, как выброшенная на берег рыба. Время от времени он выкатывал глаза и взмахивал руками, точно пытаясь что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова.
Селена завертела головой, ища выход. Лодка беспомощно качалась на волнах. Оставшись без управления, она вновь подставила волне бок, рискуя перевернуться.
Потеснив скорчившегося Ляхоя, Селена схватила вёсла и попыталась развернуть лодку. Если удастся догрести до берега, можно попросить кого-нибудь о помощи.
К несчастью, выяснилось, что вернуться к устью реки не так просто. Лодка была слишком тяжёлой, морские волны яростно колотили её в борта, и, сделав лишь несколько взмахов вёслами, Селена опустила руки. Добраться до берега ей было не под силу.
Ляхой тем временем перестал пыхтеть, повалился на борт лодки и замер. Сарпин взвизгнул и принялся тянуть Селену за рукав, привлекая внимание.
– Что тебе, Пушистик? Ты же видишь, я…, – она невольно оглянулась.
Справа по ходу, не дальше семи сотен шагов, лежал небольшой остров. Растительности на нём почти не было – только редкие кустики среди скал и валунов. Селена прищурилась:
– Я не смогу догрести, Пушистик!
Сарпин вцепился зубами в весло, пытаясь столкнуть его с места, но движения его были неупорядоченными, и лодка завертелась на месте, закачалась из стороны в сторону.
– Не надо! – закричала Селена. – Я догребу! Я могу!
Сарпин ткнулся носом в её локоть, призывая к действию, и она решительно развернула лодку:
– Там, наверняка, кто-то живёт. Нам помогут. Держитесь!
Ляхой застонал, но тотчас вновь затих.
– Раз! Раз! Раз-два-три-четыре! – командовала Селена, из последних сил налегая на вёсла.
Иногда она пыталась остановиться для краткой передышки, но волны тотчас разворачивали лодку, и приходилось продолжать движение, несмотря на усталость.
По мере приближения к острову становилось ясно, что он необитаем. Правее лежали другие, более крупные острова с крошечными домишками, рассыпанными вдоль берега. Кое-где дымили печные трубы, указывая на то, что жизнь в поселении идёт своим чередом. Казалось, стоит протянуть руку, и коснёшься любого из этих домиков, но, в действительности, до них было слишком далеко, а Селена давно выбилась из сил.
– Остановимся здесь! – сказала она, обращаясь в большей степени к самой себе, чем к сарпину. – Мне нужно чуточку передохнуть.
Берег одинокого острова не казался гостеприимным. Острые скалы мешали подойти ближе, и приходилось лавировать между ними, борясь с волнами. Наконец, Селене удалось отыскать крошечный участок свободный от скал, где можно было причалить, не рискуя разбиться или повредить лодку.
Вдвоём с сарпином они еле вытащили ялик на берег. Ляхой зашевелился и попытался встать, но тут же снова повалился на дно лодки.
– Где болит? – спросила Селена, пытаясь вспомнить всё, что читала о внутренних болезнях.
– Тут, – просипел Ляхой, хватаясь за грудь. – Дышать не могу!
– Это сердце, – сделала вывод Селена. – Никлас лечит его чомусом. Только здесь, похоже, ничего не растёт.
Она огляделась. Голые скалы не оставляли надежды найти пригодные для врачевания травы, но наверху, прямо на камнях, росли какие-то кустики.
– Я сейчас, – пообещала Селена. – Посиди с Ляхоем, Пушистик.
Сарпин недовольно буркнул. Похоже, роль сиделки его не устраивала, но Селена не обратила на это внимания. Ей нужно было найти хоть что-то полезное.
Карабкаясь по холодным, скользким камням, Селена умудрилась упасть, порвать чулок и расцарапать колено. Ей хотелось плакать от обиды, в первую очередь, на саму себя. Вилла предлагала разумный план, а она отказалась и по собственной глупости вляпалась в ужасную историю. Теперь Ляхой может умереть, а подойти к крепости ей всё равно не удастся.
Взобравшись наверх, Селена двинулась к ближайшим кустам, мысленно сетуя на то, что их обнажившиеся побеги вряд ли сгодятся на лекарство. Увлёкшись размышлениями, она сделала очередной шаг, и почва под ногами вдруг утратила плотность. Селена полетела вниз и больно ударилась обо что-то твёрдое. Чтобы не закричать, ей пришлось стиснуть зубы. Поясница болела ужасно.
Приподнявшись на локте, Селена посмотрела наверх. Выяснилось, что она лежит на дне углубления в два человеческих роста с отвесными каменными стенами.
– Проклятие! – прошипела Селена, поднимаясь на четвереньки.
После ощупала себя, пошевелила ногами и, придя к выводу, что ничего не сломала, немного успокоилась. Ушибленное место по-прежнему болело, но это мелочи. Хуже другое. Выбраться из расщелины без посторонней помощи она не могла, а ждать помощи было неоткуда.
– Сработало! – сказал откуда-то сверху неожиданно знакомый голос. – Посмотри, кто там, а я спущусь на берег.
Не веря собственным ушам, Селена прошептала:
– Гараш!
После вдохнула и позвала громче:
– Гараш! Это я!
Сразу две головы показались на фоне серого неба.
– Риша! – пролепетала Селена.
Происходящее казалось ей странным сном, и лишь тупо болевшая поясница заставляла верить в реальность происходящего.
– Селена? – Гараш вытянул шею, напряжённо её разглядывая. – Что ты здесь делаешь?
– Лежу, как видишь.
Это прозвучало чудовищно глупо. В минуты волнения Гараш начисто утрачивал чувство юмора. Вот и сейчас на его лице не появилось и тени улыбки:
– Сейчас мы тебя вытащим. Я помогу. Я…
Он заозирался, что-то ища глазами, а, когда так и не нашёл, скинул куртку и спустил её вниз:
– Держи! Хватайся!
Не успела Селена подняться, как услышала голос Ляхоя:
– Вы что, поганцы, удумали?! Ну, я вас!.. Держи подлецов, пушистый! Заходи сзади!
Метнувшись в сторону, Гараш исчез из виду. Мгновение спустя пропала и Риша.
– Постойте! – крикнула Селена. – Куда же вы?!
– А ну топай сюда, щенок! – взревел Ляхой.
Сарпин забормотал, зарычал где-то поблизости.
– Вытащите меня! – потребовала Селена, но на неё больше не обращали внимания. Наверху завязалась потасовка.
Сначала возгласы людей перемежались глухим рыканьем зверя, но вдруг сарпин замолчал.
– Держи их! – велел Ляхой, однако зверь его, похоже, ослушался.
– Это я! – кричал Гараш.
Сарпин бормотал что-то неведомое. И лишь Ляхой надрывался:
– Держи их! В яму толкай! В яму!
Мгновение спустя Гараш растянулся у самого края расщелины, цепляясь за скользкие камни, но вдруг покачнулся и, сорвавшись вниз, шлёпнулся рядом с Селеной.
Тайна Моры Морси
Люди – существа странные. Это всем ясно. Со слухом у них плохо, с обонянием – вообще беда. Вот и придумывают невесть что. Дефицит информации сказывается.
Раньше Кот думал, что мидавы умнее людей. Не всех, конечно. Мэтр Казлай исключение. Таких раз-два и обчёлся. То есть, применительно к отдельным личностям, это правило может и не работать, но в целом…
Он и сам не знал, чем вызвана такая уверенность. Зебу, например, никаких признаков большого ума не выказывал. Тиш Белолобый, бесславно почивший в Аштарском ущелье – тем более. Но это Кот готов был опять-таки списать на исключение.
То ли по причине четырёхлапости, то ли из-за уникальной способности транслировать мысли в пространство мидавы казались ему не такими безнадёжными с точки зрения умственных способностей, как, например, люди.
Тем удивительнее было то, что Мора привела своих спутников не к королевскому дворцу и даже не к зданию тюрьмы. Вместо того чтобы указать правильный путь, она пожелала свернуть с дороги раньше времени и долго плутать по лесу. Не желая отвечать на адресованные ей вопросы (коих у членов экспедиции накопилось немало), мидава постоянно огрызалась, рыкала по-собачьи и вообще вела себя крайне невоспитанно.
– Откуда вы знаете, что нужно делать? – как-то спросила госпожа Данория.
– Чую, – было ответом.
И молчок.
Что она чует, скажите на милость?!
Тут-то Кот и понял, что Мора Морси не в себе. Окончательно утвердиться в этом мнении его заставило известие о конечной точке маршрута. Ею оказалось рыбацкая хижина на правом берегу Леи.
– Вы были здесь раньше? – зачем-то поинтересовался Никлас.
Они стояли у кромки воды возле подгнивших мостков с зелёным масляным фонарём, привязанным к столбу. Фонарь не горел. Масло, похоже, давно кончилось, но никто не позаботился о том, чтобы его заправить.
Мора дёрнула головой:
– Я тут впервые.
Потом посмотрела на него как-то странно. Поморщилась, прищурила глаза и добавила:
– А вы?
– Кажется, был.
Мэтр Казлай кивнул, будто догадался о чём-то, а госпожа Данория поторопила:
– Ведите нас, Мора. Скорее, прошу вас!
– Нет, – заявила мидава. – Мы не можем туда пойти. Не все сразу.
Она казалась безумной, да и речи вела под стать.
– Почему?! – вспыхнул Казлай. – Вы всегда что-то не договариваете! Это возмутительно!
Мора опустила голову:
– Не я принимаю решения. Меня ведёт чутьё, мэтр.
Никлас грустно улыбнулся:
– Что же подсказывает ваше чутьё?
Мора огляделась:
– Я пойду одна. Впрочем… Если госпожа Вилма пожелает, мы пойдём вместе.
– Конечно! – засуетилась Данория. – Мы и так потеряли много времени!
Казлай покачал головой:
– Это опасно! Мы не можем…
– Кажется, вы мне верили…
– Возьмите хотя бы Кота!
Это "хотя бы" прозвучало как оскорбление, и Кот решил немного обидеться. Долго дуться на мэтра Казлая ему, правда, не пришлось – госпожа Данория сгребла его в охапку:
– Решено! Кот идёт с нами.
И Кот пошёл. Точнее, поехал. Это ему совсем не понравилось. Одно дело – взобраться на какое-нибудь дерево, сидеть едва ли не на самой верхушке, всякую мелочь в траве высматривать. Совсем другое – когда кто-нибудь тебя на руках тащит. Почвы под лапами не чувствуешь – страшно.
Хорошо, что хоть ехать пришлось недалеко. Прошли по узкой тропке, с двух сторон заросшей тростником, и вышли к рыбацкой хижине. На первый взгляд дом был вполне обычный: почерневшие от времени брёвна, узкие окошки, тростниковая крыша.
Удивляла тишина. Кот нарочно прислушался, поводил ушами туда-сюда, пытаясь выхватить из мнимого безмолвия какие-нибудь звуки. Это ведь только люди думают, что тишина бывает абсолютной. А думают они так оттого, что туговаты на ухо. Кот – совсем другое дело. Его тонкий слух позволяет уловить шорох листа, подхваченного ветром, скрип половицы, копошение мыши за стеной.
Потому-то Кот и удивился. В доме было абсолютно тихо. Казалось, даже сверчки прервали свою песню, замолчали, затаились в ожидании незваных гостей.
Кот покосился на Мору – не тревожится ли. Оказалось, тревожится. Втягивает воздух, морщится, пытается угадать, есть ли кто-то внутри.
"Ничего не выйдет", – злорадно подумал Кот. Он провёл рядом с Зебу четырнадцать лун, и за это время успел изучить мидавьи повадки. К примеру, слух у них скверный. Не такой скверный, как у людей (те вообще, считай, глухие), но и до кошачьего ему далеко. Если уж Кот ничего не услышал, то у мидавы и вовсе никаких шансов.
Пока Мора Морси напряжённо принюхивалась, госпожа Данория решительно приблизилась к двери и, несмотря на протестующее ворчание Кота, вошла внутрь. В доме пахло рыбой, луком и ещё чем-то смутно знакомым. Кот так и не смог вспомнить, чем именно. Над печкой сушились пучки трав и связанные хвостами рыбёшки. В углу громоздилась гора мисок и горшков, собранных чьей-то аккуратной, но не слишком заботливой рукой. По виду жилища невозможно было угадать, как давно его покинули люди – нынешним утром или несколько лун назад.
– Здесь никого, – сказала подошедшая Мора, хотя это было и без того очевидно.
Госпожа Данория мотнула головой. Её дыхание сделалось прерывистым, взгляд заметался из угла в угол. Не успел Кот выведать причину этого внезапного беспокойства, как причина обнаружилась сама: из тёмного угла за печкой вышли двое в одинаковых синих плащах поверх серых камзолов. Никогда раньше Кот не встречался с королевскими гвардейцами, но отчего-то сразу догадался, что это они.
– Руки на стену! – скомандовал один, по виду старший.
Мора неуверенно подняла иллюзорные руки. Госпожа Данория покосилась на Кота, но не выпустила, а, напротив, ещё крепче прижала к себе.
– Кто такие? – вопросил гвардеец.
Увидев, что задержал двух женщин и кота, он будто бы расслабился и даже кривенько заулыбался.
– Что вы тут забыли, дамочки?
Данория молчала, и Мора ответила за двоих:
– Мы ищем госпожу Луссию, сударь.
– Госпожу? – хмыкнул гвардеец. – Вот уж не думал, что кому-то взбредёт в голову называть старуху-рыбачку госпожой. Зачем она вам?
– Она мне задолжала.
– Неужели?! В таком случае, я вам сочувствую, сударыня.
– Отчего же?
– Упомянутая вами особа давно пребывает в лучших мирах, и взыскать с неё долг вам не удастся. Разве что её сын… Вы с ним знакомы?
– Не имела чести.
– Очень жаль…
Наклонив голову, он принялся разглядывать госпожу Данорию с тем ленивым любопытством, с которым сытая кошка разглядывает полудохлую мышь. Та не произнесла ни слова, но Кот чувствовал спиной неровное биение сердца. Тух… Тух… Тух-ту-тух…
– Зачем вы носите с собой животное? – спросил, наконец, гвардеец. – Это что новая мода?
Пальцы госпожи Данории потрепали затылок Кота, скользнули вдоль позвоночника и, наконец, остановились в напряжённом ожидании:
– Кот успокаивает нервы, сударь…
– Каким же образом?
– Таково свойство его меха… Если гладить кота по шерсти, образуются крошечные разряды. Они воздействуют на кончики пальцев подобно лёгкому пощипыванию. Если же гладить против шерсти, то разряды будут куда сильнее…
Её пальцы впились в кошачий хребет с ощутимой силой, и Кот стал, наконец, понимать, что к чему.
– Ну, и какой прок от этих разрядов? – хмыкнул гвардеец. – Щиплют они пальцы, и что с того?!
– Услышать мало, – равнодушно заметила госпожа Данория. – Нужно испробовать самому. Если желаете, можете его погладить.
Гвардеец задумался, протянул было руку, но тотчас вновь отдёрнул:
– Не оцарапает?
– Ни в коем случае! Это совершенно особенный кот. Он никогда не царапается, это не его метод.
Истинный смысл её слов был понятен только Коту. Поблагодарив за доверие коротким тычком в ладонь, он приготовился действовать точно и стремительно, как умеют лишь представители самого совершенного рода существ.
Рука незнакомца змеёй поползла навстречу. Мгновения замедлились. Раз… Два… Чудовищно, невыносимо долго!.. Люди такие вялые, такие медлительные! Никакого азарта! Три… Четыре… Наконец-то!
Кот выбросил вперёд обе лапы одновременно. Короткая бело-голубая вспышка на мгновение осветила тёмные недра хижины, и человек, вздрогнув, упал.
– Йаа! – взревел второй, хватаясь за пояс, но Мора Морси тотчас бросилась на него, обнажив зубы.
Со стороны это выглядело странно: маленькая сероволосая женщина повалила на пол королевского гвардейца и с лёгкостью удерживала его, не давая подняться.
Неизвестно, что бы случилось потом, если бы в дом не вбежали Казлай и Никлас.
– Их нужно связать! – скомандовала госпожа Данория.
Кота она не отпустила – так и держала, прижимая к груди, и тот, признаться, впервые был этому рад.
Когда гвардейцев связали спинами, усадив на пол у печки, члены экспедиции всерьёз поспорили.
Судьба пленников решалась за домом среди нагромождения разбитых корыт и кадушек.
– Если мы их не убьём, – сказала Мора Морси, – они наведут на наш след. Боюсь, у нас нет выбора.
– Выбор всегда есть! – парировала госпожа Данория. – Мы не опустимся до уровня тех, с кем воюем! Должен быть другой выход!
– С чего ты взяла, что он должен быть? – проворчал Никлас.
– Я хочу, чтобы он был, а, значит, он будет! На берегу есть лодка. Посадим их туда и отправим вниз по реке.
– Так их найдут слишком скоро, – покачал головой Никлас. – Мы не успеем уйти, и нас обязательно схватят.
– Тогда оставим их в доме. Когда их начнут искать, обязательно придут сюда.
– Запрём их в подвале, – предложил мэтр Казлай. – Тогда их найдут не сразу, и у нас будет время.
Госпожа Данория рассеянно повела плечами:
– Должно быть, это лучший выход, если, конечно, в доме есть подвал.
Когда мэтр Казлай и доктор Кариг отправились на поиски подвала, Мора приняла привычный облик, уселась на землю и фыркнула:
– Жалеешь их только потому, что они люди, верно? Будь на их месте, скажем, харлатусы, ты бы так не беспокоилась!
Госпожа Данория опустилась на перевернутое корыто и пристроила Кота к себе на колени:
– Ты торопишься с выводами.
– Я всегда тороплюсь! Жизнь научила меня действовать быстро.
– Когда ты видела его в последний раз?
Мора переступила с лапы на лапу. Она казалась озадаченной.
– О ком ты говоришь?
Госпожа Данория вскинула голову:
– Я говорю о твоём сыне. О Зебу.
Кот едва не подпрыгнул от неожиданности! Мора – мать Зебу?! Чудеса да и только!
– Значит, ты догадалась… – невозмутимо проговорила мидава. – Давно?
В тот час, когда ты пришла в пещеру Казлая. Ты вела себя как мать, ищущая своё дитя…
– Я видела его не так давно, хотя до этого мы не встречались. Для него я мертва.
– Я так не думаю. Любой ребёнок хочет найти свою мать, как любая мать хочет воссоединиться со своим ребёнком!
– Ты судишь по себе, но забываешь о том, что я не человек!
– Ты не хотела его отдавать. Ведь ты не хотела?
– Не хотела, но меня вынудили.
– Закари?
– Конечно, нет! Зегда мог быть жестоким, но никогда не был подлым. Я его не виню. Теперь не виню… Как бы ты поступила на моём месте?
Она замолчала, будто ожидая ответа, и госпожа Данория тихо сказала:
– Я была на твоём месте. Когда-то меня тоже вынудили оставить всё, что я любила…
– Это другое. Если хочешь, я расскажу, только обещай дослушать до конца прежде, чем станешь судить о чём-либо.
Госпожа Данория кивнула, и Кот прикрыл глаза. Он обожал долгие истории, а история обещала быть очаровательно долгой.
– Мой отец, паргалион Мозес Морси, оставил армию для того, чтобы воспитывать меня, – поведала Мора. – В этом он видел свой долг, своё призвание, а долг для мидава священен. Когда мать умерла, он остался со мной. Мы жили среди Вольного Племени. Я росла упрямой и своенравной. Отец говорил, это потому, что в моих жилах… Неважно. Я не была паинькой, и, возможно, ему было со мной непросто, но я любила его, и он любил меня. Всё моё детство было озарено этой бесконечной любовью. Когда родился Зебу, я хотела, чтобы Зак остался с нами. Для меня не было ничего более естественного, чем любить своего малыша так же сильно, как любил меня мой отец, но Зегда захотел вернуться в город. Армия была его семьёй. Армия, а не мы…
– Он ушёл? – вздохнула госпожа Данория.
– Ушёл. А я, в отместку, поклялась никогда не отдавать ему сына. Зебу был моим и только моим, и я не собиралась делить его с отцом, который предпочёл семье какую-то службу.
Госпожа Данория почесала Кота за ухом:
– Что-то случилось, верно?
– Да, кое-что. Это было весной. Зебу едва научился ходить самостоятельно. На лапах он держался не слишком уверенно, и мне часто приходилось таскать его за шкирку. Тогда я даже не успела толком понять, что случилось. Потом, перемалывая в памяти тот вечер, мгновение за мгновением, я сопоставила факты и докопалась до истины. Всё началось с того, что король задумал истребить всех серых мидавов. Серые не служат в армии. Сам факт нашего существования официально отрицается. Рассказ о том, что ты видел серого мидава наяву, равносилен признанию в безумии, и всё же власти знают о нас. Знают и боятся.
– Чем вы им не угодили?
– Тогда в Туфе начались волнения. Ты, должно быть, помнишь, что до Ривая армию возглавлял Дери Дарс. Он был небезгрешен, но, когда мидавы начали бунтовать, поддержал своих без колебаний. Беспокойство нарастало, и группа бунтарей не придумала ничего лучше, чем провозгласить Серого Эткри символом сопротивления.
– Почему именно Эткри? Ведь он жил так давно!
Мора дёрнула головой, и её брылы качнулись от движения:
– Великий Вожак был не просто мидавом – он олицетворял свободу. Именно он отвоевал у людей наше право на независимость. Жаль только, что воспользоваться этим правом захотели не все…
– Ты ненавидишь людей…
– Ненавижу! И никогда не буду относиться к ним иначе!
– А что Закари? Он был среди восставших?
– Нет. Зегда не поддерживал бунтарей, но к его чести замечу, что и в карательном походе он тоже не участвовал.
– В карательном походе?
– Можешь называть это, как угодно. Когда восставшие провозгласили Эткри символом сопротивления, по городу поползли слухи о том, что Великий Вожак скоро вернётся в другом теле. Полная чушь! Никому ещё не доводилось прожить жизнь дважды! Только вот некоторые мидавы так увлеклись этой идеей, что король пошёл на крайние меры…
– О чём ты говоришь?
Мора фыркнула:
– Они решили убить всех серых, без исключения. Новорождённых и стариков. Мидавов и мидав. Сильных и слабых. Всех!
– И тебя тоже…
– Меня – в первую очередь.
Госпожа Данория замерла в ожидании, но Мора не стала ничего пояснять.
– Ныне живущие серые мидавы – это те, кто выжили в той бойне и их потомки, – сказала она. – Теперь нас не так много, как было раньше.
– Как тебе удалось спастись?
Мора долго молчала. Казалось, она утратила способность транслировать мысли в пространство, а, возможно, это мысли были настолько тяжелы, что не желали лететь.
– Меня спас отец, – ответила она после паузы. – Он задержал их. Ненадолго. Мой отец был силён, но они взяли числом. Я видела, как он, израненный и обессилевший, сдерживал их натиск, но ничем не могла помочь. Отец велел мне спасать малыша, и я побежала, почти не разбирая дороги. Я истекала кровью и боялась, что нас обнаружат по следам, но нам удалось скрыться. Несколько дней мы прятались в лесу, питаясь тем, что удавалось поймать, но, когда мои раны загноились я поняла, что вскоре не смогу кормить сына. Я боялась не смерти! Меня страшила лишь судьба моего малыша, и я приняла решение.
– Ты отдала его отцу?
– Да. Я взяла с него клятву позаботиться о нашем сыне, но ничего не сказала о случившемся. Я не хотела говорить…
– Ты не знала, как он отреагирует?
– Я знала. Потому и не хотела. Говорят, нейтралитет обходится дорого, но бывает, что иначе нельзя. Нейтралитет мог спасти нашего сына, и Зегда должен был его сохранить, несмотря ни на что.
– Ты не надеялась выжить?
– Спасти меня могло только чудо, и чудо произошло. Я выжила и вернулась к своим. Чтобы защититься от новых погромов, Вольное Племя перебралось из приальзарья на север, и мы оказались в безопасности. Только вот сына я потеряла навсегда.
Госпожа Данория замотала головой:
– Не навсегда! Ты найдёшь его, я знаю!
Слушать дальше Кот не стал. Свернулся поудобнее, прикрыл глаза и задремал сладко-сладко.
Проснулся он от того, что мэтр Казлай сказал:
–…ты не представляешь!
– Так много?! – удивилась госпожа Данория.
– Целый арсенал! В подвале негде ступить: сплошные ящики со взрывчаткой и длинностволами. Мы с Никласом подняли несколько наверх. Возьмём их с собой и…
– Рубер! – прервала его госпожа Данория. – Разве ты не понимаешь?!
Мэтр Казлай нахмурился, и она продолжала:
– Мора привела нас сюда не случайно. Эти ящики… Я знаю, кому они принадлежат!
– С чего ты взяла?
– После объясню. Возьми Кота и постарайся разговорить гвардейцев. Пусть расскажут, кого они ждали в этом доме.
– Я с ними поговорю, – буркнула Мора Морси.
Госпожа Данория осторожно коснулась её плеча:
– Прошу тебя: побудь здесь! Кто-то должен присматривать за домом на случай, если появятся гости. Казлай и Кот потрясут гвардейцев, а мы с Никласом пройдёмся по окрестностям. Если я права, то они должны быть где-то поблизости
Если бы Кот знал, во что выльется эта затея, то ни за что не позволил бы ей уйти, но, увы, знать что-либо наперёд не дано даже самым умным существам.
Госпожа Данория оказалась права. Впечатлённые способностями Кота, гвардейцы рассказали, что ищут молодую даму и седовласого господина, якобы причастных к подготовке покушения на короля.
Узнав об этом, мэтр Казлай вытащил из подвала все ящики до единого и предупредил Кота:
– Когда Никлас и Вилма их найдут, нужно сразу же уходить! Если эти двое говорят правду, то скоро здесь будет вся королевская гвардия!
Кот с готовностью согласился. Встреча со всей королевской гвардией не входила в число его планов на ближайшую жизнь.
Ждать пришлось до темноты, но госпожа Данория и мэтр Кариг так и не вернулись. Их не было ни на берегу, ни в деревне (Кот самолично пробежал по всем дворам и закоулкам), ни в тростниковых зарослях. Мэтр Казлай долго кричал голосом попугая и прислушивался, дожидаясь ответа, но никто так и не откликнулся. Родители Селены исчезли бесследно.
– Пойдём к дому, – сказал мэтр Казлай после долгих поисков. – Они вернутся туда.
– Нужно уходить! – возразила Мора. – Мы и так потеряли много времени!
– Куда нам идти?
– Не знаю. Чутьё…
– Ваше чутьё уже привело нас к этой проклятой хижине! Мы потеряли двоих, но так и не достигли цели!
– Мы и не достигнем её, если будет останавливаться на каждом шагу!
– Если будем бесцельно скитаться туда-сюда, то не достигнем её тем более!
Сказав это, он ушёл в дом, а Кот побрёл по тропинке вдоль тростниковых зарослей.
Он собирался пройтись до берега и поискать госпожу Данорию, но вдруг услышал лёгкие шаги. Ему навстречу шла женщина. Кот определил это по тихому шуршанию песка, и вскоре убедился в правильности своей догадки. Высокая фигура в плаще вынырнула из темноты.
– Госпожа Данория! – позвал Кот, принюхиваясь, но тотчас понял что ошибся.
От неожиданности женщина охнула, отступила на шаг и замерла, вглядываясь в темноту.
– Вилла! – обрадовался Кот.
Только после этого Вилла опустила взгляд и, наконец, заметила его.
– Кот?! Что ты здесь делаешь?!
– Гуляю, – сострил он. – Прекрасная погода, не правда ли?
Вилла поморщилась:
– Погода скверная. А будет ещё хуже.
Кот закатил глаза:
– Нам не привыкать.
– Это верно. Казлай с тобой? У нас мало времени!
Кот потёрся о её сапог и подумал: "Кажется, я это уже слышал".
Bu va yana 2 ta kitob 399 UZS