Kitobni o'qish: «Места нашей силы», sahifa 3
Маша с Никитой пошли с одной стороны, бабушка с дедушкой с другой. Они словно решили взять кустарник с ягодой в оцепление. Ник старался как можно быстрее продвигаться вперед, так как его не сильно увлекал сбор ягод, ему казалось, что время тянется очень медленно и сильно замедляет развитие его летнего отдыха. Он старался выдумать свой мир из происходящего прямо сейчас. Раз, два, он брал очередную ягоду в небольшое ведерко, и его нейроны выдавали мельчайшие идеи, за которые он, казалось бы, вот-вот и зацепится, и уже никогда не отпустит. Нить дергалась, вот еще чуть-чуть, и она треснула. Словно вмиг он полетел с этой нити куда-то вниз, но его спас стоявший небольшой батут. Он не просто, как принято батутам, отпружинил Никиту, а позволил ему лечь на него и, обернувшись, увидеть стоявшую рядом с батутом Машу:
– Это я тебе его придумала.
– Спасибо, спасительница.
Никита завертел головой и понял, что он на Луне. Прямо вдвоем с Машей они находились на Луне.
– А как же скафандры? – он вопросительно посмотрел на Машу.
– А я подумала – подумала и решила, что мы те самые необыкновенные люди, которые могут себе это позволить. В них было бы тяжело изучать.
– Что изучать?
– Мне кажется, мы сломали миры и сумели создать один, но безграничный.
– Это как, Маш? – Ник удивленно, но очень любопытно смотрел на нее.
– Ну, ты пока падал, я вот взяла, раз и батут тебе. Хотя, если ты помнишь, раньше нам приходилось для наших миров что-то брать и преобразовывать.
– Как это?
– Эх, глупый ты. Это когда из обычной травы ты делаешь свой сытный бургер.
– Ааа, теперь кажется понял. А тут мне из травы ничего не сделать?
– Нет, ну если очень хочешь, делай, конечно. Но сначала тебе придется траву сделать. Ведь на Луне ее нет.
– А сейчас? – он огляделся, и она в след за ним. На довольно большом участке серой планеты был вполне себе ровный, покрытый газонной травой, когда-то увиденной и запомнившейся Нику из фильма, участок.
– Вау. Ну теперь ты точно без бургера не останешься, – Маша рассмеялась, и этот смех был для них бесценен.
