Kitobni o'qish: «Божественный спор», sahifa 4
Глава 4. Проверяется решимость
В Каторийском дворце маркиза Фламбре
«Все-таки он сумасшедший», – подумала Лиона, глядя на дорожку из раскаленных камней перед нею.
– Ты будешь просто стоять и смотреть на них? – В скрипучем голосе отца слышалось раздражение. – Чтобы попасть на отбор, тебе придется через это пройти. И прежде, чем я отправлю тебя в королевский замок, я должен убедиться, что ты не опозоришь род Фламбре.
Горячие угли смотрелись на посыпанной гравием дорожке чужеродно, как червивое пятно на спелом яблоке. Вокруг задорно зеленел ровно, словно по линейке, подстриженный газон. Ярко светило солнце, по голубому небу лениво плыли кипенно-белые облака. Лиона просто не могла поверить в реальность происходящего. Может быть, это не отец, а она сама сошла с ума? И бредит наяву?
– Сколько еще ты будешь испытывать мое терпение? Морглот побери, я не собираюсь тратить на это весь день. Почему боги подарили мне вместо дочери половую тряпку? Где твой характер, девочка? Ты не какой-то крестьянский выродок, ты урожденная Фламбре! – даже будучи в бешенстве, маркиз не позволял себе повысить голос выше допустимых приличий и вместо этого шипел, как змея. – Живо снимай туфли и иди!
Рядом с отцом стоял его камердинер, сжимая в руках железный совок, в котором он ранее и принес злополучные угли. На пухлых, четко очерченных губах не было улыбки, а в темном взгляде – усмешки, но Лионе казалось, что слуга в душе потешается над ее беспомощностью. И если отец действительно просто злится и ждет, когда она наконец сделает то, что от нее требуют, то слуга не прочь посмотреть, как ее накажут, если она попробует отказаться. А в том, что за непослушанием последует расплата, сомневаться не приходилось. Вряд ли отец решится на телесные наказания, которые могут оставить следы на коже королевской невесты. Но последние дни ей и так приходилось обходиться без ужинов по приказу маркиза. Что еще он придумает, чтобы вынудить ее поступить по-своему, неизвестно. Если Лиона чему-то и научилась у отца, так это тому, как заранее разглядеть свой проигрыш.
В глубине души она понимала, что другого выхода нет, и промедление бессмысленно. Но не могла никак решиться. Где-то ухнула сова, и почему-то этот звук показался Лионе ободряющим. Она резко, словно отрезая себе пути к отступлению, подняла подол платья и сделала шаг, выскальзывая из мягких домашних туфель. Нагретая солнцем земля неожиданно оказалась теплой, трава не колола кожу через тонкую ткань чулок, а мягко проминалась под ступнями. Сосредоточившись на этом ощущении, она пошла вперед, не глядя ни на отца, ни на слугу, ни себе под ноги. Перед ее взглядом была только бескрайняя небесная лазурь. Через пару шагов сердце сдавил страх, но она сурово изгнала его, позвав на помощь ненависть к своему мучителю. Все ее естество заполнила жажда, чтобы отец сторицей отстрадал каждую испорченную секунду ее жизни.
К сожалению, ненависти удалось защитить от страха, но не от боли. Но Лиона только плотнее сжала зубы, чувствуя обжигающее покалывание, и продолжила свой путь. Ее взгляд непроизвольно опустился вниз, на полоску раскаленных углей, и она начала мысленно считать количество шагов, которые осталось сделать. Пять… боль становилась сильнее. Четыре… но все еще была терпимой. Три… гораздо терпимее, чем она думала. Два… а вот злость, о да, злость… Один… становилась только сильнее. Ступив наконец на мягкую траву, Лиона почувствовала, что ее мелко трясет.
– Молодец. Могла бы так сразу.
Она промолчала, сдерживаясь, чтобы не ответить отцу на эту реплику звонкой пощечиной.
– Попрыгай на траве, у тебя чулки дымятся. Надо было их снять. В следующий раз будь умнее. Лоран, сходи за ее камеристкой. Пусть принесет лед и мазь из вандулы. У нее не должно остаться отметин.
Какое-то время Лиона продолжила клокотать внутри от ярости, но постепенно гнев растворился, оставив после себя странную пустоту. Будто она совсем разучилась что-то чувствовать. Потому она никак не отреагировала на сочувствующие взгляды служанки, охнувшей при виде ног своей госпожи. И даже не поморщилась, когда камердинер отца подхватил ее на руки и понес в покои. Только отстраненно подумала, что в другое время это было бы ей неприятно.
Следующие пару дней она провела в кровати, проводя свободное время за чтением и беседами с матушкой. Та рассказала ей, что на отбор уже начали съезжаться девушки с отметками, и весь двор обсуждает, что среди них есть не только аристократки, но и простые горожанки. Сама по себе новость о том, что король наконец-то решил жениться, не могла не взбудоражить высший свет. А то, что для этого он обратился к божественным силам, только прибавило теме сенсационности. Получалось, что будущей королевой может кто стать угодно… И оспорить или публично осудить ни одну из кандидатур не получится – Единоглазому виднее, кто достоин престола, а кто нет.
Как только ступни Лионы зажили достаточно, чтобы она могла безболезненно ходить, начались уроки. Отец выписал к ним в поместье целую толпу разнообразных учителей, не зная точно, чья наука сможет дать его дочери преимущество. О будущих испытаниях ему, судя по всему, не было известно ничего конкретного. Поэтому по утрам Лионе преподавали историю королевской семьи, отдельно перечисляя привычки и пристрастия короля. Дальше она упражнялась в риторике: щеголеватый профессор из столичного университета тренировал ее правильно подбирать ответы для каверзных вопросов, используя для этого приятный мужскому слуху низкий грудной голос. Самыми необычными были вечерние занятия… Лиона даже не сразу поняла, что именно преподает новая наставница. Когда же туманные намеки добрались до ее разума, она снова засомневалась, в своем ли уме маркиз Фламбре. Все-таки нанять для дочери даму полусвета, чтобы та показала ей приемы обольстительности, – это, мягко скажем, слишком. Но деваться было некуда, оставалось только день за днем молча сжимать зубы, флиртуя по указке наставницы, и напрягать диафрагму, выполняя упражнения, заданные профессором.
Поэтому, когда наконец пришло время отправиться в королевский дворец, Лиона испытала только облегчение.
В королевском замке
Проснувшись первый раз в незнакомой спальне, Рия сначала испугалась. Спросонок не поняла, где находится и почему на нее кто-то очень сердится. Рия подумала было на Лику, потом вспомнила, что она не в храме, а в королевском замке, и здесь подруги никак быть не может. Да и злилась та чаще на словах, чем по-настоящему. А чужое чувство, доставляющее Рие беспокойство, просто не могло быть подделкой. Но самым пугающим было то, что она никак не могла определить источник злости. Потому что в просторной спальне с роскошной деревянной мебелью никого, кроме нее, не было.
Рия даже потерла глаза кулаками и ущипнула себя за плечо, чтобы убедиться, что она точно проснулась, а не продолжает видеть сон. Щипок оказался болезненным, но картинка перед глазами не поменялась. А вот чужая злость пропала, сменившись чем-то похожим на самодовольство. Будто невидимый гость был рассержен тем, что Рия спит, а теперь обрадовался, что она проснулась.
Рия сползла с высокой кровати с непривычно мягким матрасом и подошла к столику с зеркалом. Она собиралась сделать вид, что разглядывает себя, и так незаметно еще раз оглядеть комнату. Немудреная хитрость неожиданно удалась. Боковым зрением Рия заметила, как за ее спиной мелькнула черная тень. Быстро обернувшись, она успела увидеть, как исчезает под кроватью длинный черный хвост. И не выдержав, рассмеялась от облегчения.
– Так, значит, у меня есть соседка! И притом сердитая. Не ты ли, подружка, вчера устроила драку? Тоже хотела без очереди попасть в королевский дворец? – шутливо спросила Рия, не ожидая, конечно, никакого ответа.
Но внезапно из-под кровати сначала показались два блестящих оранжевых глаза, а затем появилась и вся кошачья голова. Черная, как уголек, от треугольных ушей до кончика носа.
– Ну, привет, красотка. Уже не злишься? И совсем меня не боишься. И правильно, если не будешь хулиганить, то и я тебя выдавать не стану. Вместе всяко веселее, особенно в незнакомом месте. А ты еще вон какая боевая… И красивая, да, красивая, – Рия понизила голос, ласково нахваливая зверушку. – Буду тебя Золой звать, хорошо?
Кошка моргнула, будто соглашаясь, а у Рии губы сами расплылись в улыбке. И уже в прекрасном настроении она встала и пошла искать, где здесь можно умыться и перекусить. Только успела выйти за дверь, как тут же наткнулась на хорошенькую служанку в кружевном чепчике. Та любезно объяснила ей, что в спальне есть неприметная дверка, за которой прячется туалетная комната с умывальником. Заговорив об этом, девушка слегка покраснела от смущения, а затем призналась, что клозетных на верхних уровнях замка нет, по нужде следует спускаться на первый этаж, но в спальнях на случай острой необходимости оставляют ночные горшки.
Узнав, что проспала завтрак, Рия слегка расстроилась, но оказалось, что без еды ее в любом случае не оставят. Служанка пообещала, что сбегает на кухню и принесет что-нибудь перекусить, а затем поможет одеться. С платьем Рия планировала сегодня справиться сама, не желая так быстро расставаться с прежними привычками, поэтому попросила девушку ограничиться поисками съестного, только сначала указать путь до заветных клозетов. Мысль, что кто-то будет потом мыть за Рией ночной горшок, вызывала острое сопротивление.
Путешествие на первый этаж обошлось без приключений и новых знакомств. По пути ей встретились только пожилой слуга в золотой ливрее, спешивший по своим делам, да пара стражников в ярких полосатых камзолах. Один из них, молодой вихрастый парень, явно не сдержал любопытства и повернул голову, чтобы проследить за Рией взглядом. Но, разглядев, куда она направляется, смешно покраснел и быстро отвернулся, снова уставившись в пустоту перед собой. Это простое проявление человечности позабавило Рию, и она окончательно расслабилась, подумав, что замок не такое уж особенное место. В конце концов, люди везде остаются людьми.
Решив насущный вопрос, она тем же путем вернулась в спальню и с удовольствием обнаружила, что служанка уже успела принести еду. Выглядели кушанья просто превосходно, а уж как пахли! Вареные яйца, тушеные овощи и нежный паштет из гусиной печени так и просились быстрее их попробовать. А мягкие белые булочки, выложенные горкой на отдельной фарфоровой тарелке, казалось, пекли прямо в комнате – если судить по витавшему в ней аппетитному духу свежей выпечки. Рия не стала сопротивляться искушению и с энтузиазмом набросилась на еду, пробуя все по очереди. Когда дело дошло до паштета, она и вовсе не сдержалась и застонала от наслаждения. Что сказать, если здесь так кормят, идея стать королевой становится по-настоящему привлекательной!
Немного подкрепившись, Рия вспомнила о хвостатой соседке и подумала, что та, наверное, тоже голодная.
– Эй, Зола, ты тут? Хочешь что-нибудь? Иди сюда, кис-кис-кис… – позвала она кошку.
Но та либо была не слишком голодной, либо успела куда-то сбежать по своим делам. Высокое окно было приоткрыто, она вполне могла ускользнуть через него или прошмыгнуть мимо служанки, когда та открывала дверь. В любом случае, даже сосредоточившись, Рия не ощущала кошачьего присутствия. Оставалось только надеяться, что новая подружка нагуляется и вернется, не попав по пути в какую-нибудь беду.
Закончив с завтраком, Рия еще раз умылась и начала собираться. Ее собственное платье куда-то пропало (она предположила, что его забрали на чистку), зато высокий резной шкаф оказался забит новой красивой одеждой. Вытащив пару платьев и внимательно рассмотрев, Рия тяжело вздохнула. Все требовалось носить с корсетом, а затянуть его и зашнуровать на спине в одиночку невозможно. Зря Рия отказалась от помощи служанки… С уст сорвались несколько неподобающих жрице выражений. Затем она снова нырнула с головой в шкаф, надеясь отыскать что-нибудь приличное, с чем сможет справиться сама. После долгих поисков ей наконец повезло найти широкий кожаный пояс с пряжками, который она надела поверх простого белого платья. Покрутившись немного перед зеркалом, Рия убедилась, что выглядит прилично, и вышла из спальни.
Длинный коридор был пустым, ее никто не сторожил, слуг поблизости не было видно. Поэтому Рия решила просто прогуляться, чтобы осмотреть замок. И медленно пошла в сторону уже известной ей лестницы, разглядывая каменные украшения на стенах и скульптуры в нишах. Стучаться, а тем более пытаться зайти в деревянные двери, встречавшиеся по пути, Рия постеснялась. Кто знает, может, это чьи-то покои, например, других королевских невест. К слову о последних: она была бы даже рада повстречать кого-то из них. Но под сводчатыми потолками коридора царили тишина и покой, и даже вдали ничьи каблуки не стучали по отполированному мраморному полу.
Дойдя до знакомой широкой лестницы, укрытой красным ковром, Рия остановилась в раздумьях, куда дальше направиться: вниз или вверх. Но решать это самой ей не пришлось, потому что сверху раздался шум шагов, а затем в поле зрения показался синий подол пышного платья. Вскоре Рия увидела и его хозяйку целиком – молоденькую девушку с пухлыми губами и большими голубыми глазами. Ее кудрявые рыжие волосы были туго затянуты в две косички, как у крестьянской девчонки, что несколько нелепо сочеталось с роскошным атласным нарядом с низким декольте.
– Добрый день, – с улыбкой поприветствовала ее Рия, решив вести себя как обычно, а не пытаться демонстрировать какие-то манеры. Тем более неизвестно, перед кем нужно приседать, а перед кем – нет. Да и как это правильно делать, ей невдомек, реверансов никаких Рия сроду не учила, только краем уха про них слышала. Еще присядет не так и только хуже сделает.
– И вам доброго дня, – ответила девушка, медленно выговаривая слова, словно тоже боялась ошибиться. А затем замялась, густо покраснела всем лицом, как умеют только рыжие, и спросила: – Вы тоже королевская невеста?
Чувствуя неловкость и стеснение девушки, Рия не могла не попытаться ее подбодрить. Поэтому постаралась добавить в свой голос побольше теплоты:
– Да, меня зовут Рия, и я очень рада, что мы встретились. Я только проснулась и ничего пока не знаю про здешние порядки. Буду очень благодарна, если мы познакомимся поближе, и ты мне все расскажешь. Ой! То есть не ты, а вы…
Девушка расслабилась и весело ответила:
– Конечно, расскажу. Меня Мирам зовут, я тут уже третий день и немножко подразобралась, что да как. Но ко всем этим «вы» и «будьте любезны» никак не привыкну, если честно. Только рада буду с кем-то по-простому поговорить.
– Договорились! И приятно познакомиться. Чувствую, мне повезло тебя первой встретить.
– Взаимно! Пойдем, я тебе все покажу. А заодно расскажу о девушках, которые уже приехали. На нашем этаже живут еще две невесты – Хильда, дочь купца, и Юна, она тоже из простой, но городской семьи. А я, как ты уже, наверное, догадалась, деревенская. Всяких леди поселили выше, и мне они не очень-то нравятся, больно нос задирают. Но у них там такое чудо есть, настоящий сад в стеклянной комнате. Первый раз увидела, чуть не померла от восторга. Теперь все время туда хожу, пока заняться особенно нечем. Нас до приезда оставшихся невест только на обеды и ужины всех собирают, а так – делай что хочешь, только на королевские этажи не ходи. Да туда и не получится пройти, стражники не пускают. Они, кстати, вежливые такие, а некоторые еще и симпатичные…
Мирам окончательно избавилась от стеснения, подхватила Рию под локоть и потащила за собой по лестнице вверх.
Где-то в северных провинциях
Ниилида была зла. Ее белая мягкая шерстка посерела от грязи и висела жалкими клочками. Под подбородком завелся противный колтун, который постоянно хотелось почесать. А главное – прошло уже несколько дней, а она так и не встретилась со своей избранницей.
Сейчас ей очень хотелось высказать Единоглазому все, что она думает о нем, его пари и придуманным им дурацких правилах. Уж если решил засунуть богинь в звериные тела, так выбирал бы по справедливости! И он еще отвечает за равновесие… Ну-ну. Почему тогда Онифе и Гердии достались такие полезные, такие удобные облики? При том, что они пообещали не использовать большую часть своих сил, это вопиющая нечестность. В теле жалкого грызуна, по сравнению с другими богинями, Нилиида ограничена вдвойне! И что ей пришлось пережить… Просто кошмар!
Сначала, пока она сладко дремала, дурацкая телега зачем-то повернула на середине пути и поехала в другую сторону. Когда Ниилида проснулась, то обнаружила, что все вокруг носят высокие меховые шапки, едят вонючую жареную рыбу и разговаривают на каком-то мерзком диалекте, проглатывая половину слов. И это кошмарное место находится одинаково далеко и от столицы, и от того места, где живет невеста Нилииды. Которая тоже не сдвинулась пока с места – значит, не спешит на отбор, и некому ее поторопить.
Пришлось идти на жертвы, чтобы двинуться навстречу девице. Сбежать из мерзкой лачуги, куда завезла Нилииду телега, было еще просто: жалкая тупая дворняга, решившая на нее поохотиться, на своем хвосте проверила, насколько крепкие у хомяков зубы. А вот пробираться через негустой, но болотистый бор оказалось тем еще удовольствием. Нилиида заставила лесных зверей и птиц обходить ее стороной, но иссушить зеленые топи не могла. И, даже зная все опасные места, измучилась прыгать на коротких лапках с кочки на кочку, пока не выбралась наконец на сухую землю. Воспоминания об этом кошмаре до сих пор заставляли Ниилиду вздрагивать. Ей все еще казалось, что она пахнет болотной тиной и вонючей жареной рыбой.
Единственное, что немного утешало, так это то, что сутки спустя ее невеста все же двинулась в сторону столицы. И скорее всего, до королевского замка они доберутся одновременно.
Глава 5. Начинается игра
На каторийском тракте, в паре часов от столицы
Арника вышла из портала, ведя лошадь на поводу. Не привычная к такому способу перемещения кобыла фыркала и трясла головой, так что пришлось угостить ее яблоком, чтобы немного успокоить. На портальной станции, несмотря на утренний час, было многолюдно. Несколько торговцев на груженых повозках выстроились в ряд, ожидая, пока станционный смотритель даст сигнал к началу движения. Пройдя мимо стражи, Арника вышла на небольшую площадь и огляделась по сторонам, ища место, где можно перекусить. Почти сутки она провела в дороге, и сейчас ей нужно хотя бы немного передохнуть.
В Имизонии не было порталов, которые строили в Катории жрецы Единоглазого. Соседняя страна предлагала для удобства возвести портал и на их территории, но, оставаясь верными Вечной матери, имизонки отказались. Поэтому Арнике пришлось скакать сначала весь день, а затем всю ночь, чтобы добраться до первой портальной станции. Сейчас она преодолела уже три перехода, до столицы оставалось буквально несколько часов, но Арника чувствовала, что все тело затекло от усталости. И решила перед последним рывком подкрепить силы горячей едой и бодрящим питьем.
Деревянная вывеска с нарисованным котелком подсказала Арнике, что она нашла подходящее место. Трактир рядом с портальной станцией должен был быть недешевым, зато приличным. В деньгах она не испытывала стеснения, взяв с собой несколько кошелей с каторийским золотом, поэтому смело толкнула толстую дубовую дверь и зашла внутрь.
Она оказалась в светлом и чистом помещении с длинными деревянными столами и невысокими лавками, расставленными вдоль стен. За одним из столов сидела пара немолодых мужчин в широкополых крестьянских шляпах из соломы. Они мазнули взглядом по Арнике, оглянувшись на открывшуюся дверь, и снова вернулись к беседе. Зато подавальщицу Арника явно заинтересовала: девушка, до этого лениво привалившаяся к стойке, встрепенулась, подхватила поднос и быстро подошла ближе.
– Доброго дня. Выбирайте стол, какой вам больше по душе, и присаживайтесь. Желаете покушать? Поплотнее или полегче? – подавальщица широко улыбалась и забавно выговаривала слова, растягивая гласные.
– Доброго. Да, я хочу позавтракать. Чем-то сытным и горячим, мне нужно взбодриться после долгой дороги.
– Поняла вас! Тогда покушать предложу яичницу с салом и соленьями. А попить – травяной взвар с выжимкой из вандулы и иньдзянским корнем. От него глаза сами собой открываются. Годится?
– Годится! – кивнула Арника.
Девушка ушла с заказом на кухню, а Арника уселась за один из свободных столов и повернулась к окну, рассеянно наблюдая за прохожими на площади. Дочери царицы полагалось знать все о порядках и обычаях соседних стран, но одно дело изучать это на занятиях и смотреть на картинках, а другое – видеть вживую. Арника знала, что в Катории люди одеваются по-разному, в зависимости от провинции и климата в ней, но почти везде женщины носят платья и юбки. Только имизонки одевались так же, как и мужчины, не делая различий в одежде. Разве что предпочитали более яркие и вычурные рубашки, искусно расписанные цветами и украшенные вышивкой.
По пути Арника не задумывалась об этом, но сейчас, разглядывая людей за окном, спешащих мимо трактира к порталу, поняла, что ее наряд гораздо сильнее отличается от местной моды, чем она думала. На Арнике были мягкие удобные штаны цвета осенней листвы и белая рубашка под курткой такого же цвета. Впрочем, никто не обращал на это внимания и не задерживал на Арнике взгляд. Возможно, каторийцы сразу определяли ее как иностранку. Или просто относились к чужим странностям терпимо.
Арника продолжала разглядывать наряды прохожих и лениво размышлять об этом, когда ее внимание привлекло какое-то мельтешение в правом нижнем углу окна. Ей пришлось привстать с лавки и приблизить лицо к стеклу, чтобы увидеть трех мальчишек, сидящих на корточках прямо у стены трактира. Двое что-то увлеченно разглядывали и обсуждали, размахивая руками, а третий, с рыжими растрепанными вихрами, настойчиво тыкал в землю короткой палкой. Арника практически прижалась к стеклу щекой, пытаясь подсмотреть, что же они делают. Наконец она разглядела, что между ног мальчишек мечется какой-то грязно-белый клубок. Поняв, что дети издеваются над маленьким зверьком – кажется, котенком, – Арника сначала похолодела, а потом почувствовала, как к щекам приливает кровь от злости.
Тогда она резко встала, так, что ножки отодвинутой лавки жалобно скрипнули, проехавшись по полу, и пошла к выходу. На ходу бросила подавальщице, что скоро вернется, и распахнула дверь, вырвавшись наружу рассерженным вихрем. Расстояние до мальчишек она преодолела в несколько мгновений и прежде, чем рыжий успел опомниться, схватила его за шиворот и приподняла в воздух. Тот от неожиданности широко открыл рот, показывая недостающий зуб спереди, а затем завизжал.
– Молчать, – строго приказала Арника, встряхивая хулигана. Его подельники вскочили и явно собирались бежать, поэтому она добавила: – И стоять. Друзей бросают только трусы.
Мальчишки переглянулись, но убегать не стали. «Может, из этих дураков еще смогут вырасти приличные люди», – подумала Арника и снова перевела внимание на маленького рыжего негодяя.
– Зачем зверушку мучил? Самого ни разу не били, потому страха не знаешь? Или наоборот, так колотят, что решил зло выместить? – спросила она, холодно глядя мальчишке в глаза.
– Мы не мучили… Мы просто играли… – разрыдался тот и выронил палку.
– Тыкать палкой в слабого зверя – это, по-твоему, игра? – снова строго спросила Арника, краем глаза следя, не решит ли кто-то вмешаться в ее воспитательную беседу. Мимо как раз шел немолодой мужчина: заинтересовавшись происходящим, он даже замедлил шаг, но, услышав, о чем идет речь, только покачал головой, поправил шляпу и поспешил дальше.
– Я не подумал… – продолжал скулить рыжий, а сам ерзал, будто пытаясь выскользнуть из рубашки, за шиворот которой Арника его держала.
Она брезгливо поморщилась и опустила мальчишку на землю.
– В следующий раз думай. Иначе зачем голову отрастил. Не мне тебя разуму учить, но запомни: на каждого живодера найдется свой живодер. Будешь зверей мучить, кто-нибудь тебе второй зуб выбьет, – Арника обвела всех троих взглядом. – Поняли? А теперь идите отсюда подальше.
Мальчишек тут же как ветром сдуло. Арника выругалась сквозь зубы, выпуская остатки злости, которую она сдерживала, отчитывая хулиганов строго, но холодно. И только потом посмотрела под ноги, вспомнив, собственно, о несчастной жертве мелких мучителей. Она рассчитывала, что неглупый зверек уже сбежал куда-нибудь подальше. Под ногами действительно был лишь песок; на всякий случай Арника бросила взгляд в растущие чуть дальше кусты и сначала не заметила там ничего необычного. Только потом среди густой зелени разглядела белое пятно. Решив удостовериться, что зверек не ранен, она подошла ближе и присела.
Оказалось, что мальчишки мучили не мелкого котенка, как Арника сначала подумала. Нет, это был довольно крупный и пушистый, только грязный и измученный хомяк. Когда Арника раздвинула ветки куста, тот сначала дернулся и отполз от нее подальше, но потом замер, свернулся клубочком, обхватив лапками морду, и задрожал.
– Эх, досталось тебе сегодня… – задумчиво протянула Арника. – Если не будешь убегать, посмотрю, цел ли ты.
Она медленно и осторожно, чтобы не напугать животное еще больше, протянула руку. Хомяк продолжал трястись и не двигался, даже когда она взяла его в горсть. Поднеся зверька ближе к глазам, Арника убедилась, что на первый взгляд он здоров, по крайней мере, на посеревшей от пыли шерстке не было крови. Она осторожно провела по пузику хомяка пальцем, отчего тот возмущенно заверещал и задергал лапками в воздухе. Это реакция позабавила Арнику и одновременно порадовала: значит, точно ничего не сломано.
Еще раз осторожно погладив хомяка по шерстке, Арника уже было хотела его выпустить. Но что-то ее удержало. Может быть, то, каким грязным и несчастным выглядел зверек. Наверняка сильно испугался… И поддавшись зову сердца, Арника прижала руку с пушистым комочком к груди, чтобы вернуться в таверну вместе с ним.
Подавальщица бросила на Арнику встревоженный взгляд: судя по всему, девушка волновалась, не сбежала ли посетительница, забыв о своем заказе. Тарелка с аппетитной зажаристой яичницей уже ждала Арнику на столе, рядом исходил дымком металлический стакан с бодрящим отваром. Он был обернут в смешной вязаный лоскуток красного цвета – видимо, для того, чтобы посуда не обжигала руки. Сев на лавку, Арника одной рукой начала есть, другой продолжая прижимать к себе хомяка. Тот внезапно зашевелился, высунул мордочку и начал принюхиваться к воздуху. Должно быть, пострадавший тоже был голоден. Ухмыльнувшись, Арника позвала подавальщицу и попросила ту принести каких-нибудь свежих овощей, рассудив, что жареные яйца мелкому грызуну вряд ли будут полезны. В результате хомяк быстро и радостно сточил пару морковок, свернулся в клубок на руке Арники и уснул.
Покончив с яичницей, Арника расплатилась, попросив перед уходом чистую тряпицу. В нее она осторожно завернула спящего зверька и только затем сунула в широкий внутренний карман куртки. Решив, что разберется с неожиданно приобретенным питомцем позже – подарит какой-нибудь служанке в замке, у которой есть воспитанные дети.
Горячая еда, сладко-острый напиток и неожиданное спасение хомяка взбодрили Арнику и приподняли ей настроение. За пару часов резвой скачки она преодолела расстояние до столицы и поднялась по вьющейся спиралью дороге в гору, на которой стоял королевский замок. Подъемные ворота в крепостной стене были открыты, рядом несли караул стражники в ярких полосатых мундирах. Узнав причину прибытия Арники, они резко сделались приветливыми, а самый старший из них проводил ее во двор и помог спешиться. Точнее, попытался помочь, но Арника сама соскочила с коня и передала поводья юному конюху.
Мечтая быстрее закончить свое путешествие, она быстрым шагом направилась к лестнице, но тут дорогу ей преградил темноволосый мужчина в белом балахоне.
– Ты слишком торопишься, дитя мое. Вижу, что решимости тебе не занимать, но не забудь в спешке смотреть себе под ноги.
По витиеватой речи и светлому одеянию Арника поняла, что перед ней один из каторийских жрецов. Вежливо склонив голову, она поблагодарила его за совет и направилась дальше, на этот раз действительно глядя на дорогу перед собой. И крайне изумилась, обнаружив перед первыми ступеньками лестницы широкую полосу раскаленных углей. Она оглянулась на оставшегося позади жреца и удивленно приподняла бровь. Лицо мужчины осталось спокойным, но в глазах его Арнике почудился озорной огонек, когда тот медоточивым голосом сообщил:
– Не тебе бояться божественного огня. Это испытание для тех, чью душу терзают сомнения. Только и обойти его нельзя.
Арника покачала головой, сдержав желание хмыкнуть. Божественный огонь, как же. В Имизонии хождение по углям было известной забавой, старшие девочки любили похвастаться особым умением перед младшими. Это только со стороны страшно выглядит, а на самом деле дерево долго отдает тепло босым ногам, и, если идти быстро, а еще перед этим смочить ноги, можно не бояться ожогов. Арника наклонилась, деловито закатала штаны, разулась, стянула хлопковые гольфы и бросила в сапоги, подхватив те одной рукой за голенища. А затем уверенно пошла вперед по углям, чувствуя вполне терпимый жар.
Дойдя до ступеней, она спокойно села на одну из них, достала гольфы, вытерла ими почерневшие ступни и натянула на голые ноги сапоги. Затем бросила грязные тряпки в сторону и продолжила восхождение по лестнице.
В малой комнате для чаепитий
– Надо же было придумать это дурацкое испытание с углями! – возмущалась тонким голосом Клементина, дочь виконта Лавье.
– Ну, все было не так уж страшно. Хотя, конечно, приключение малоприятное, – вяло поддержала ее Лиона, хотя внутри клокотала от ярости.
Правда, в бешенство ее приводило вовсе не испытание, а тренировка, которую придумал отец. Прогулка по углям перед королевским замком казалась обычным променадом по сравнению с тем, что Лионе пришлось испытать на лужайке перед поместьем. Божественный огонь действительно не жег ноги, хотя, наученная горьким опытом, в этот раз Лиона не только разулась, но и бесстыдно стянула с себя чулки на глазах у жреца. Она глубоко вздохнула и прикрыла глаза, чтобы успокоиться и отбросить неприятные воспоминания.
– Что с тобой? Тебе стало дурно? – вопрос Клементины прозвучал встревоженным писком.
– Кажется, служанка слишком туго затянула корсет, – устало ответила Лиона и поднялась с кушетки. – Пожалуй, мне стоит отлучиться, чтобы поправить туалет.
