Мир спасёт любовь

Посланник чёрных сил шестьсот шестьдесят шестой планеты ликовал, ещё немного и он добьётся своего, он чувствовал уже запах предательства и измены. От радости он прыгал и бегал, пританцовывая из угла в угол, продолжал приговаривать:

– Ну, скорее встаньте и убейте своего капитана, жалкие и мерзкие, людишки, убейте его, пока он спит.

Всё, что он, демон – исчадие зла говорил, передавалось по незримым каналам телепатии через незримых летучих мышей прямо в сознание матросов. В конце концов их рассудок окончательно помутился, и подчинился полностью власти всемогущего демона.

Будто, сговорившись заранее, они вскочили и все разом набросились на крепко спящего принца. Юноша обладал недюжинной силой и был вооружён, но что он спящий мог сделать с десятком обезумевших здоровых мужиков? Кто-то ловко выхватил из-под головы принца меч и швырнул его в густую траву, росшую рядом с кустами колючей ежевики, остальные навалились и связали своего капитана. Они не стали его убивать, как того требовал от них демон, видимо ещё где-то в подсознании у многих ещё теплились остатки милосердия и ростки добра, которые внушал своим примером им принц. Они оттащили его в сторону, заткнули ему рот и просто крепко привязали верёвкой к стволу толстого дерева, чтобы он не смог им помешать осуществить свои планы.

Накрепко привязанный к дереву принц с заткнутым ртом не мог теперь никак воздействовать на сознание матросов, не мог переубедить их, дьявол добился желаемого им результата. Единственный, кто здесь мог ему противостоять, был обездвижен и лишён возможности произнести хоть слово.

* * *

Демон, наблюдая за этой сценой, подпрыгнул от радости на месте так, что больно ударился о потолок своего логовища. Он ликовал:

– Золото, да, золото и жадность никогда вам, людишки, не даст возможность одержать победу над нами чёрными силами, мы тысячу лет, нет сто тысяч, вечно будем управлять вами. Ха, ха, ха, – рассмеялся истерично он, сотрясая мерзкую вонючую смесь аммиака и метана для дыхания в своём жилище.

Он ни на минуту не прекращал наблюдения и за событиями, происходящими на корабле в лагуне, и также посылал по каналам телепатии свои чёрные флюиды в сознание наиболее подверженных воздействию матросов. Только старший помощник капитана не поддавался колдовству тёмных сил, благородный офицер, лишённый чувства корысти, был верен присяге королю и принцу, сохранял рассудок.

Уже к вечеру на корабле начались первые волнения среди членов команды, кто-то пустил слух, что их обманули, будто принц нашёл золото и уплыл на корабле, который их ждал на другом берегу острова. Кто-то кричал:

– Нас предали.

Помощник капитана, выхватив пистолеты, объявил:

– Всем стоять и слушать меня. Принц – наш капитан пошёл на остров, где правит нечистая сила не за золотом, а, чтобы сразиться с демоном, с той нечистой силой, которая заманивает на остров наших земляков и убивает. Вы, матросы, все поклялись в том, что будете верой и правдой служить отечеству, когда отправлялись в этот поход, а теперь что? Это измена.

На какое-то время слова Роберта охладили пыл команды корвета, но видимо сигналы, непрерывно посылаемые демоном, снова возымели своё действие над умами толпы.

– Пошёл за демоном, а нашёл золото – раздался чей-то голос из толпы.

Роберт обвёл взглядом обезумевшую команду и произнёс:

– Я убью каждого, кто посмеет сделать попытку сойти на берег, будем ждать принца.

– Да, мы ждать? А они наше золото там соберут и увезут, или спрячут, пока мы здесь сидим.

– Повторяю, что буду считать каждого, кто попытается покинуть корабль, изменником, пристрелю.

Его уговоры и предупреждение применить оружие несколько снова охладили пыл, но никак не могли успокоить команду корабля, только угрозами Роберту удавалось до утра сдерживать бунт.

Также, как и матросам, что были с принцем в лесу, всю ночь по каналам телепатии демон внушал команде, оставшейся на корабле, тёмные мысли, и те тоже, будто чувствуя запах близлежащего золота, постепенно забывали обо всём, кроме желания им обладать. Никто на корвете не спал всю ночь, матросы беспорядочно бродили по судну, временами, собираясь в группы по несколько человек, бурно спорили лишь о том, как скорее добраться до золота, и все истерично боялись, что их обманут.

Происходящее на корабле не могло не радовать демона, но он был больше сосредоточен на команде принца, он знал, что те с корабля уже никуда от него не денутся, надо было сейчас руками матросов избавиться от принца.

– Сейчас, – рассуждал он, – главное, – это лишить команду их капитана, принца Марка, тогда они в его руках станут просто послушными марионетками, и он демон с ними сделает всё, что захочет.

Только принц мог ему помешать, в его сознании демон не мог обнаружить ни одного порока, за который можно было зацепиться и разжечь в нём ненависть и злобу. Пока благородство и вера в Бога у принца были столь сильны, что он ему демону был неподвластен.

Он непрерывно по каналам телепатии команде разведчиков в лесу внушал: «Убейте его, убейте…».

Принц был в полной власти обезумевшей кучки матросов, связан и нем, но никто не решался на последний шаг, видимо та любовь, которую ранее матросы испытывали к принцу была сильнее чар демона. Только это и спасло тогда жизнь принца, никто не решился убить его, как демон не старался, повторяя каждому персонально:

– Убей, убей его…

Матросы при получении такого сигнала от демона только хватались за голову, от боли валились на землю и теряли сознание. Они бросили принца, привязанного к дереву, и ещё затемно все устремились на поляну к дубу.

Золотая лихорадка

Уже начинало светать, на востоке небо стало пурпурно-серого цвета, на небе погасли почти все звёзды, догорали последние, соловьи допевали свои предрассветные трели. Небо светлело, и темнота короткой летней ночи быстро отступала. Предметы, что ещё час назад казались чёрными и бесформенными силуэтами, обретали чёткие очертания.

Коварный боцман, как все попавший под влияние демона, незаметно подкрался к помощнику капитана сзади и сильно ударил его веслом по голове, матросы накинулись на оглушённого офицера, связали и заперли его в каюту на нижней палубе корабля.

Вся команда, остававшаяся на корабле, как один не сговариваясь, бегом кинулась на берег по следу разведчиков. Найти дорогу им было не трудно, так как к ней вела накануне прорубленная в лесу просека, поэтому уже через час ошалелого бега оголтелая команда, запыхавшись, прибежала на поляну с дубом.

Картина, представшая их взору, поразила в один миг их воображение, все они на короткое время впали в ступор, и какое-то время стояли, открыв рты с выпученными от удивления глазами. Они увидели, что под огромным дубом сплошь кругом всё было усыпано желудями из чистого золота, их товарищи, ушедшие ранее на разведку, ползая на коленях по поляне, судорожно набивали свои карманы желудями, не обращая малейшего внимания на вновь прибывших. Выйдя из ступора и немного отдышавшись от долгого бега, все вновь прибывшие с одержимостью кинулись собирать золото. Никто из них даже не спросил о судьбе принца, они просто не заметили, что среди этих бедолаг, ползающих на коленях по лесной поляне, его попросту не было.

Сначала все старательно набивали карманы, пихали золотые жёлуди за пазуху, потом начали сбрасывать себя одежду, делая из своих штанов и тельняшек подобие мешков. Золотых желудей было очень много, каждый нагребал столько, сколько мог, но столкнувшись случайно лбами, многие начинали ругаться и драться между собой, кровь и слюни текли по их грязным физиономиям. Многие боялись, что им лично мало достанется. Картина нравственного падения этих людей со стороны выглядела столь отвратительно, что лучше на неё было не смотреть.

Птички, прыгая с ветки на веточку, пели и щебетали, не обращая никакого внимания на безумство людей. Спешащий по своим делам ёжик, услышав шум на поляне, благоразумно просто обежал её стороной, а зритель там был один – и это был демон, он продолжал наблюдение из своего логова. Ему сцены, происходящие на поляне проклятого острова, доставляли истинное наслаждение, он упивался от восторга, хлопал в ладоши и вслух подбадривал дерущихся людей.

– Ещё, ещё, дай, врежь сильнее ему, ай хорошо, ой хорошо – закатываясь от смеха, демон катался по полу. Сегодня он был действительно дьявольски счастлив, насколько мог быть вообще счастлив сам дьявол, коим, по сути, и являлся посланник тёмных сил шестьсот шестьдесят шестой планеты Млечного пути.

Над лесом высоко взошло солнце, роса на траве испарилась, ветерок весело колыхал листочки на осине, сквозь густую крону которой на траву пробивались солнечные зайчики, появляясь то тут, то там. Картина спокойствия и умиротворения царила в лесу, стройный хор цикад будто висел под кронами вековых деревьев, цокот насекомых немного разбавляли звонким щебетанием маленькие пташки, прыгающие по веткам могучего дерева.

Команда обезумевших матросов, собрав все золотые жёлуди под огромным дубом, молча лежала на своих наспех сделанных мешках, изнемогая от проявленного усердия, а демон уже начал перекачку злой энергии, накопившейся здесь на поляне в избытке. С каждого «старателя» он скачал и зарядил по два круглых аккумулятора, но точно знал, что через некоторое время эти же люди снова одержимые жадностью будут переполнены злом, и где бы теперь они не находились, до конца дней своих будут источниками энергии зла. Он победил их, и уже устал ликовать, радоваться, сидел и с дьявольской улыбкой, сощурив свои мерзкие зелёные глазки, отрешённо смотрел в жёлтый потолок своего убежища, постукивая костяшками худых пальцев по подлокотникам огромного жёсткого кресла из дубового дерева.

Никто из команды сборщиков желудей не знал – как и что ему делать дальше? Донести за один раз до корабля всё собранное золото было невозможно, один только мешок, сделанный из штанов и набитый золотом, было не поднять, а ещё у каждого было по два пуда желудей в тельняшке, у всех были шляпы, которые тоже, конечно, были наполнены. Все лежали, с опаской поглядывая друг на друга, и боясь хоть на секунду отойти от своих сокровищ. Вот так они тупо лежали до самого вечера: почти голые, голодные и злые, грязные, окровавленные и в соплях после драки.

Наконец, боцман, сохранивший очень малые остатки своего рассудка, предложил:

– Давай по очереди перетаскивать свои мешки на расстояние видимости, кинем жребий по номерам и будем таскать.

– А кто свою шляпу даст для бумажек с номерами, я не дам – раздался чей-то голос.

– И я не дам.

– И я. Так прокричали уверенно все.

Немного ещё подумав остатками своих зомбированных мозгов, боцман с трудом выдавил из себя:

– Вот моя шляпа, бросай сюда, будем тянуть, но за то, что я дал шляпу, я первый.

Немного поворчав, все согласились, написали номера на бумажки и стали тянуть их из шляпы боцмана. Тот хитрый, чтобы быть первым, вместо того чтобы тянуть жребий, согласился временно для общего дела освободить свою шляпу от золота. Выхода не было, никто больше не хотел высыпать из своего головного убора, хоть один золотой жёлудь, а в данной ситуации они не могли обойтись без столь необходимого предмета для жребия. Жребий был брошен, каждый получил свой номер.

Боцман первый волоком перетащил свои туго набитые золотом штаны до края поляны, сразу кинулся бегом за шляпой и тельняшкой. Так по номерам начали движение, все громко кричали и подгоняли очередного обладателя сокровищ, который с трудом волок свою непосильную ношу до края поляны. Пока последний по жребию дотащил свой груз от поляны до начала просеки, сделанной разведчиками, почти стемнело, поэтому общим голосованием после долгих споров решили спать здесь же в просеке до утра.

Как показалось боцману – ночь прошла тихо, только кряхтенье и тихие шорохи были слышны в лесу, но хитрый боцман, как он считал, пока все спали, перетащил тайком своё всё золото на корабль в свою каюту. Высыпал его в большой сундук, освободив тот от нажитого ранее имущества, запер на надёжный замок и до рассвета прибыл снова на место, где расположилась на ночь его команда. Когда рассвело, глаза боцмана от изумления чуть не вывалились из роговиц, никого из команды матросов на месте не было, по дороге, ведущей на корабль, он тоже никого не встретил. Решив, что всех поглотила какая-то нечистая сила, он бегом побежал на корвет. Боцман присел на палубу под реей, дрожа от страха, достал свою деревянную трубку, забил её табаком до верха. Не считая щебетания птиц, вокруг стояла гробовая тишина. Раскурив трубку, он бормотал себе под нос:

– Тысяча чертей, но куда все подевались? Видно демон их всех сожрал, как я вовремя смылся оттуда, а не остался на ночь. Одна беда – как мне теперь одному справиться с этим громадным корветом?

Казалось, что и на корабле тоже никого не было, тишина полная, ни шороха, корабль был похож на «Летучего голландца», только совсем рядом громко вдруг закуковала кукушка:

– Угу, угу.

По привычке боцман хотел посчитать и узнать – сколько лет ему осталось жить? Но только он успел загадать, как та смолкла. – Тысяча чертей! Будь ты проклята, – выругался он в сердцах. Апщ-хи, апщ-хи, – вдруг услышал он, как кто-то дважды чихнул у левого борта корабля. Достав свой кинжал, он как кошка пробрался к тому месту и заглянул в спасательную шлюпку.

Там, распластавшись на мешках из тельняшки и штанов, удерживая дрожащими руками фуражку, полную золотых желудей, почти голый, в одних исподних белых рваных на заднице штанах лежал пузом вниз на своём богатстве тощий матрос. При виде этого жалкого зрелища, боцман расхохотался, глянув на себя, засмеялся ещё громче, он сам был в таком же виде.

– А ну, вставай, чёрт тебя побери, – дал команду боцман, но матрос даже не шелохнулся, только крепче тощими руками сжал свой драгоценный груз. Боцман глянул в соседнюю шлюпку и увидел похожую картину, только матрос был более упитанным и маленького роста, потому его толстая задница более выразительно выглядывала сквозь огромную дыру исподних штанов непонятного цвета и рисунка, не то клетки, не то горошка. На грозную команду: «Встать!», поданную боцманом, и этот экземпляр – обладатель сокровищ и будущий магнат, ну в очень рваных штанах, или вернее в той малой части, что от них осталось: резинки, обшитой тесёмкой и лохмотьев, свисающих от неё к коленям, реагировал также, как и первый «капиталист».

Под брезентом, укрывавшим снасти, он нашёл третьего «буржуя», но, как и первых два, этот считал, что теперь достаточно богат, поэтому имеет полное право не работать, а лежать в исподнем, коль его душа пожелает, где угодно и сколь угодно.

– Извиняйте, господин боцман, извольте доставить на вашем судне богатого пассажира до места назначения с почестями и уважением, согласно его социального статуса и положения, – молча про себя, глядя открытыми и честными глазами на боцмана в одном исподнем, говорил всем своим видом и взглядом новоявленный нувориш.

Боцман понял, что вся команда здесь давно уже на корабле, но не видит в нём своего начальника, их не впечатляет человек, пусть и с огромными кулаками. Он для них видимо, так сказать – не по форме для чина одетый, вернее почти голый не представлял авторитет. Осознав это, он быстро спустился к себе в каюту и переоделся в чистую морскую форму со знаками боцманского отличия, а для убедительности своего чина и аргументации поданных команд этим «нуворишам», он взял увесистую плетёную из бычьей кожи плётку со свинцовым наконечником. Одно никак не мог понять боцман своей большой «умной» головой, которой мог отдать команду громче ветра в шторм: «Как и когда команда матросов смогла попасть на судно, а он и не заметил?».

На самом деле всё обстояло до смешного просто. Когда «хитрый боцман», лежащий в просеке впереди всех, пополз со своим мешком к судну, то матросы, лежащие вереницей в просеке за ним с интервалом в десять шагов, синхронно двинулись следом, предусмотрительно до этого спрятав рядом в лесу вторую часть своей добычи. Следовавшие за боцманом, матросы внимательно в ночной тишине прислушивались к каждому движению ведущего, как тот останавливался, все как по команде одновременно замирали. Боцман в абсолютной темноте, и сам, шумя своей поклажей, не видел и не слышал, как следом за ним ползут и тащат свою добычу вереницей сорок девять грешных душ. Пока боцман копался в каюте, пряча своё золото, эти души, как мыши расползлись по судну и каждый спрятал, как ему казалось, свою долю капитала в надёжное место. Когда боцман шёл обратно, матросы за второй частью своего богатства бежали бегом по берегу лагуны к морю, а потом по дороге от моря к просеке. Таким образом, пробежав по полукругу, они опять оказались у него сзади за спиной, а он ничего не заметил. Во второй ходке всё повторилось с точностью до каждого шага и шороха. Боцман тащил свою драгоценную поклажу к судну, а они следом вереницей свою.

Когда под утро боцман, довольный тем, что всех обманул и, надеясь теперь урвать себе ещё, помогая кому-то донести груз, пошёл обратно в третий раз, то команда вся уже была на судне, и каждый затаился в своём закутке, прижимая к своей груди сокровенный свой груз. Боцман в тот час мог вообще остаться один и ни с чем на острове, ели бы матросы смогли угнать судно, но те не могли покинуть даже на секунду свои богатства, прижавшись к ним, просто лежали тихо по норам и упивались своим неожиданным счастьем. Да и умения у них такого не было. В них в тот момент не было даже злобы, вообще ничего, это были выкачанные демоном пустые, бездумные зомби, похожие на больных из сумасшедшего дома. Они уже не мечтали о том, как они распорядятся своим богатством, не мечтали о слугах и больших домах, им не хотелось ни разгульной жизни, ни удовольствий, ни власти, которое даёт золото. Им было достаточно одного – мысли, что у них есть очень много золота, видеть и обнимать это золото, что они и делали, прижавшись грязными голыми телами к своим мешкам с золотыми желудями.

Предательское бегство с острова

Мне, увы, не повезло,

Победило тогда зло,

Только прибыли на остров,

Тут и предали меня,

Разбежались все матросы,

Жадно золотом звеня.

Перед отплытием боцман решил внимательно осмотреть судно, первым делом он зашёл на камбуз. Там всюду были разбросаны связки с сушёной рыбой и мешки с вяленым мясом, рассыпаны по полу сухофрукты, крупа и мука. Как он и предполагал, кок сидел на мешках в пустом шкафу, а его помощник в ларе для хранения крупы, заполненного наполовину, из крупы торчала одна голова.

Боцман легко за волосы извлёк одновременно обоих на свободное пространство, тряхнув их, поставил на ноги. Оба умилённым взглядом кругляшек своих глаз смотрели на боцмана и качали тупо головами, плохо соображая происходящее, им хотелось одно, – снова в шкаф. Дабы пробудить в них искру сознания, боцман врезал каждому по разу в челюсть, те упали, не издав ни звука, осознав, что это не помогло, боцман начал их хлестать плетью, после пятого удара услышал дикий визг. Теперь стало ясно, что они уже готовы к более вразумительному разговору. Он дал им распоряжение навести порядок в камбузе и приготовить обед, оба горемыки замотали утвердительно головами. Для закрепления заданного урока, боцман ещё разок прошёлся плетью по каждой спине и вышел из камбуза под визг работников пищевого блока, тем самым убедившись окончательно, что те его команду услышали и поняли.

Спустившись на двенадцать ступенек вниз с верхней палубы, боцман уверенной походкой вошёл в матросский кубрик. Нижние койки были устроены, как ящики с откидными крышками, для хранения личных вещей матросов, в кубрике их было шесть, и под каждой крышкой-кроватью лежало по одному «капиталисту» в обнимку со своим капиталом. Шесть пар удивлённых глаз смотрели на откинувшего крышки боцмана, смотрели без страха и упрёка. Боцман приказал всем покинуть стеснённое пространство своих тесных убежищ и построиться в шеренгу на свободном и просторном месте. Никто не шевельнулся, продолжая удивлённо разглядывать потревожившего их покой человека. Ничего больше не оставалось, как использование предмета убеждения, и плеть боцмана методически начала ходить по кругу, пока «зомби» не ожили и с визгом не выскочили из согретых убежищ.

– Заступаете на вахту, скоты, – приказал сурово боцман, один матрос хотел что-то сказать, но плеть боцмана его опередила, шесть мучеников страстей наживы молча побрели впереди боцмана на верхнюю палубу корвета. Боцман запер кубрик, а ключ положил себе в карман. Для убедительности вслед матросам бросил:

– Одно замечание и ваше золото я конфискую в пользу вашего любимого боцмана, а ваши вонючие тела и души отдам в жертву богу моря.

Видимо, последняя реплика для матросов была намного убедительней, чем тяжёлая плётка и кулаки, поэтому «нувориши» безропотно подчинились.

* * *

Теперь боцман решил, как можно быстрее вывести судно подальше в открытое море, а потом разобраться с остальными членами экипажа. Он прекрасно, как опытный моряк владел искусством техники управления парусами, такелажным оборудованием и всеми остальными механизмами на корабле, но он не знал основы правил навигации, не знал правил и порядка установки парусов в зависимости от ветра. Как назло, ещё начался дождь, который ливнем заливал палубу корвета. Он боцман был хороший исполнитель, а не капитан, для него была проблема правильно поймать ветер и вывести судно из узкой лагуны, поэтому он решил предложить много золота помощнику капитана, чтобы тот помог управлять судном, проложил курс в Америку.

В родной порт Анако боцман возвращаться не собирался, там весь экипаж ждала виселица. Он знал, что сейчас в Америке даже бывший преступник мог снова стать честным и добропорядочным гражданином, если в его карманах звенело много золота, а откуда оно было у обладателя капитала, там никого почти не интересовало. Со всех концов Земли в Новый свет, как тогда называли Америку, стягивались люди в поисках лучшей доли, которые становились землевладельцами, промышленниками и банкирами. В поисках своей птицы счастья, туда тянулись не только отпетые жулики, но и честные обездоленные трудяги, надеявшиеся на светлое будущее. У боцмана в голове уже зрел коварный план, главное доплыть до Америки, а там он отберёт себе тройку головорезов из экипажа, а остальных можно и за борт. А что будет потом…? Он пока даже себе самому не скажет то, что будет потом.

* * *

Связанный прочно морскими узлами по рукам и ногам помощник капитана Роберт лежал на кровати у себя в каюте. Боцман ему вкратце обрисовал обстановку, рассказал про золото и предложил помощнику много золота за услуги по управлению кораблём.

– Боцман, ты можешь меня сразу убить, но пока не будет принц Марк на свободе и не войдёт на свой корабль, я даже говорить с тобой не буду, и помогать преступникам не буду. Я офицер, честь и совесть для меня дороже золота и жизни, разговор окончен, – ответил помощник капитана.

– Ладно, посмотрим, – загадочно ответил боцман и удалился, он очень спешил убраться поскорее с этого острова, который вселял в него нехорошие предчувствия.

– Отдать концы, поднять трап, – прозвучал громко голос боцмана. Шестерым матросам на вахте он начал давать команды по управлению парусами, сам встал к штурвалу. Матросы послушно носились по палубе и вантам, пытаясь повернуть парус в нужном направлении, боцман крутил штурвалом. Корабль дёрнулся и пополз боком, цепляясь за прибрежную плиту, издавая громкий скрежет, потом начало разворачивать корму корвета, а не нос, как требовалось, манёвры получались неудачные. Матросы все в мыле метались туда-сюда больше часа, пока с риском разбить судно о прибрежные камни, боцману удалось вывести его из лагуны в открытое море.

Но и там, на просторе тоже начались проблемы, как только попытались добавить парусов, судно начинало устрашающе крениться на бок, угрожая опрокинуться. Лихорадочно вращая штурвалом, боцман выравнивал судно, но при этом оно разворачивалось, и оказывалось не в том направлении, как было нужно. Корвет долго крутился на месте, то плыл не туда, куда хотел капитан самозванец, но от таинственного острова медленно, но неизбежно удалялся.

Корабль дёрнулся и пополз боком, цепляясь за прибрежную плиту, издавая громкий скрежет, потом начало разворачивать корму, а не нос, как требовалось, манёвры получались неудачные. Матросы все в мыле метались туда-сюда больше часа, пока с риском разбить судно о прибрежные камни, боцману удалось вывести его из лагуны в открытое море.

Боцман решил плыть в Америку, но в какой стороне находится Америка, боцман не имел даже малейшего представления, он не знал, что надо выйти в океан и пересечь его. Он не знал, что это совсем другой материк, а не другой берег их Синего моря. В его воображении это был огромный остров, находящийся где-то далеко, но в Синем море, по которому они сейчас плыли, и он надеялся, что до этой желанной Америки ходу не более недели. Боцман надеялся заставить измором голода вынудить помощника капитана помогать ему, но Роберт повторял неизменно одно:

– Я офицер, честь и совесть для меня дороже жизни и золота тем более. Гореть тебе в аду, боцман, за твои злодеяния.

– Ладно, посмотрим, как ты запоёшь дня через три, когда посидишь голодным – отвечал боцман.