– Настроение хорошее, – Клаус улыбнулся и подставил лицо солнечным лучам. – Только не говори «да ну». Верно, сомнения порой одолевают меня, но прямо сейчас я чувствую странное воодушевление. Скоро я увижу Ровену! Тотчас женюсь на ней, и никто мне больше не помешает… Никс, а Никс, ты отправишься с нами в обратный путь? Так я привык к тебе, что совсем не хочу расставаться. Обещаю не ревновать.

– Надоела уже твоя оптимистичная болтовня. – Гном сбросил вещи на землю. – Привал. Сделай-ка нам бутербродов, а я пойду проверю, что там дальше.

Клаус с сомнением посмотрел на узенький проход между двумя отвесными скалами.

– Э-э… прости, Никс, но ты там никак не пройдёшь. Я сам рискнул бы сунуться в эту расщелину только до бутербродов.

Но гном был уже у прохода. Шаг – и он с другой стороны. Как ему это удалось? Неужели такой живот можно так втянуть!

Пожав плечами, Клаус принялся нарезать хлеб. За время путешествия он привык к вариабельности размера Никса и почти перестал удивляться. Может, у гномов способность такая есть: пролезать, проходить, умещаться…

Раздумья прервал внезапный чудовищный грохот. Сверху со скалы рухнул камень – за ним ещё один, и ещё! Клаус бросился к проходу, но тут же отскочил – один булыжник чуть не угодил ему в макушку.

Прошло меньше минуты – камни перестали лететь, но их упало достаточно, чтобы завалить проход.

– Никс? – спросил Клаус осторожно. Он посмотрел вверх – завал превышал три человеческих роста. Не перебраться. Разобрать голыми руками тоже не выйдет. Эх, пригодились бы сейчас гномы – обычные, правильные гномы – с их кирками и молотками.

Клаус нацелился было зонтом в груду камней, но вовремя спохватился – так можно и всю скалу обрушить.

– Никс, ты там?

Ответа не последовало. А что, если… Нет, об этом Клаус и думать не хотел.

– Я найду другой путь на твою сторону, – в последний раз обратился он в тишину.

Немногим ранее они с Никсом миновали развилку. Клаус спрятал хлеб – один есть не хотел, – взвалил на спину поклажу и отправился назад.

Нельзя разлучаться. Нельзя выпускать из виду любимую, друзей, родных. Отвернуться на миг, отвлечься, а их уже нет. Хорошее настроение испарилось, тоска по дому поглотила Клауса. Он нашёл развилку и выбрал другую дорогу, та лишь немного отклонялась от главного курса на восток. Сверяясь с компасом, Клаус помчался вперёд.

***

Первой была Сиглинда. Едва взошло солнце, она ворвалась в палатку к мужу, капитану лихтенфельского войска, с младенцем на руках и на весь сонный лагерь принялась выражать неудовольствие. Пока некоторые тут, видите ли, неделями на войне прохлаждаются, форму отлёживают да по кабакам ходят, она там одна рожать должна! Не неделями, конечно, рожать, но всё-таки.

Упрёки капитан пропускал мимо ушей. Глуповато улыбаясь, он держал на руках первенца и издавал странные, деморализующие войско звуки. Скоро в палатку выстроилась очередь из солдат, желающих напевать «ути-пути-тра-ля-ля».

Счастливый отец выпросил у генерала разрешение оставить жену в лагере. Им даже выделили отдельную палатку, в которую поместилась колыбелька и маленькая ванночка.

За Сиглиндой потянулась вереница жён. С разными претензиями и чувствами они приходили: одна злилась, другая скучала, третья страдала от синдрома мёрзнущих ног в пустой постели. Уже скоро лязг мечей (воины всё же тренировались иногда) заглушил звон кастрюль и топот детских ножек.

Атмосфера семейного счастья равномерно распространялась с обеих сторон от границы. Последней в лагерь войска Алфена явилась королева Грета – не из сентиментальных побуждений. Коротко расцеловав мужа, она отправила его во дворец выполнять основную работу, править королевством. А с войной она тут сама как-нибудь разберётся.

***

Время приближалось к полудню, а Клаус продолжал бродить один по горным тропам. Шёл правильно, по стрелке компаса. Переживания измотали его сильнее, чем жажда и крутой подъём. Долго Клаус жил одним стремлением – поскорее найти Ровену. Теперь перед главной задачей вклинилась добавочная, волнительная и неприятная, – найти Никса. Искать Никса Клаус не умел – Никс всегда находил Клауса.

Прежде всё получалось гораздо проще. Принц попадал в беду (или несколько), а гном его выручал. А теперь, Клаус усмехнулся сам себе, такой способ не гордился – за время путешествия он поумнел, и никакая беда ему больше не грозила.

Вот, допустим, горное озеро: вода чистая, прозрачная, солнечные зайчики пляшут на поверхности, так и манят. Да и скелеты отравленных одиноких путников на берегу не валяются. Однако Клаус не станет ни пить, ни купаться, ни даже смотреться в отражение – он хорошо усвоил прошлые уроки.

Клаус присел отдохнуть немного, убедительности ради – спиной к озеру. Отпил из фляги, но только глоток. Совесть не позволяла единолично уничтожать запасы. Бедный Никс, у него даже компаса нет. И еды нет, и тёплых вещей на случай, если ночь застигнет их в разлуке. Хватит расслабляться. Хлопнув себя по коленям, Клаус собрался идти дальше, как вдруг…

– Привет.

Голос доносился из-за его спины, женский чарующий голос, похожий на звон колокольчиков, что поют песню о любви.

Клаус безразлично хмыкнул и продолжил разбирать пожитки.

– Я даже смотреть не стану, – бросил он через плечо.

– Почему?

Другой голос, такой же чарующий, с платиновым оттенком и ароматом жасмина.

– Знаю я, чем это всё заканчивается. – Клаус чуточку раскаивался за свои дурные манеры, но порывы вежливости подавлял.

– А мы поболтать хотели…

– Скучно здесь, сам понимаешь.

– Когда ещё симпатичный принц к нам в гости пожалует?

Часть посуды, наверное, можно здесь оставить, припрятать где-нибудь на обратный путь. Клаус взвесил в руке котелок, в котором они с Никсом готовили похлёбку. Нет, котелок он возьмёт, а вот набор поварёшек…

– Мы можем подсказать тебе путь.

– Или предсказать будущее.

Вот же назойливые! Не сдались ему никакие предсказания – сам себе будущее определяет. Тут он почувствовал прикосновение к шее чего-то мокрого и непроизвольно обернулся.

Про русалок Клаус читал. Любой подросток, будь он принцем или фермером, в определённый период взросления интересуется русалками и знает, что они красивые и обнажённые. Только в книгах тех картинок нет, и румянец от приблизительных юношеских фантазий едва ли сравним с оттенком томатного супа, которым запылало лицо Клауса.

– Какой славный, – русалки переглянулись.

Их длинные волосы лежали на воде и переплетались, капли сверкали на белых плечах. Ниже начиналась вода, но, как мы помним, она была чистой и прозрачной. Даже задрав подбородок, Клаус различал что-то чешуйчато-зелёное и что-то выпирающе-розовое.

– Как тебя зовут? – одна русалка подплыла ближе к берегу.

Клаус решил, что от имени вреда точно не будет, и назвался. От долгой дороги ноги стали точно ватными, и он лёг на живот. Руки вот не устали: локти упёрлись в землю, и Клаус подобно гусенице пополз вперёд. Отвернуться и лишить себя услаждающего зрелища? Ну нет, он ведь не дурак.

– А что ты ищешь в наших краях?

Лицо прекрасной русалки было совсем близко. Искорки в её зелёных глазах кружились подобно водовороту, и Клаус, следуя хороводу, вращал головой. Русалка протянула руку и коснулась его щеки. Все мысли разом улетучились, а на душе стало тепло и приятно.

– Не знаю. Кажется, я всегда мечтал встретить русалку.

Вторая хихикнула.

– Наверное, встретить и поцеловать?

Клаус энергично закивал.

Также всякий знает, что русалка норовит утащить добычу на дно своего озера, но эти детали меркнут на фоне красоты и обнажённости. Ну и добыча – понятие расплывчатое.

– Поцеловать, – пролепетал Клаус одними губами и вытянул их трубочкой навстречу главному желанию своей жизни.

Он закрыл глаза. Сердце трепетало в предвкушении сладостного прикосновения. Клаус ощутил на лице холодное дыхание, лишь капля воды разделяла их губы.

Что ты ищешь в наших краях?

Я ищу Ровену, мою любимую…

Клаус резко вскочил, чуть ли не взлетел.

– Бррр! – Он бил себя по щекам, отряхивался, подпрыгивал – в общем, совершал все известные противозавораживающие действия. – Не буду вас целовать, ясно? Мне ведьма наказала никого не целовать. Но и не в этом дело… У меня невеста есть, одна-единственная!

Напоследок Клаус топнул ногой по воде, подняв фонтан брызг. Русалки недобро посмотрели на него и плавно погрузились в воду. Круги разошлись по озёрной глади – исчезли, будто и не было ничего.

Клаус успокоил дыхание и на всякий случай ещё раз встряхнулся. Рука потянулась к компасу и замерла на полпути.

В десяти шагах от него стоял Никс с дубинкой в руках. Нога гнома зависла в воздухе – похоже, он торопился спасать кого-то, да нужда в том отпала.

– Ты не балбес, получается, – задумчиво произнёс он. Вроде прозвучало как похвала, но над формулировкой ещё можно было поработать.

– Балбес я самый настоящий.

Радость встречи Клаус спрятал за быстрой улыбкой.

– И влюблён, получается, по-настоящему, – Никс опустил дубинку на землю.

– Получается. А ты сомневался?

– Время от времени. Прости.

Больше ничего не говоря, гном подошёл и забрал часть вещей. Таким задумчивым Никс пребывал до вечера, пока они возвращались на главную тропу и спускались с другой стороны горной гряды. Он молчал и за ужином у костра, пока Клаус рассуждал, насколько королевство Дирдорф маленькое и можно ли пройти его за один день.

– Или ночь, – Клаус дожевал хлеб. – Пойдём прямо сейчас, а? Тогда завтра утром мы уже будем у реки Наоборот!

– Там и помрём от усталости, – Никс показательно зевнул.

– А я не устал! – Клаус вскочил на ноги и изобразил несколько танцевальных па. – Могу всю ночь шагать – любовь меня ведёт, понимаешь?

– Угу.

– Вещи тут все оставим, вон за тем валуном, я только зонт прихвачу. Пойдём?

Никс тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

– Ничего с тобой не поделаешь… Пойдём. Только ночью в пути всё что угодно может случиться.

– Да что может случиться? – Клаус, победитель русалок, беспечно махнул рукой.

На том самом валуне сидел чёрный ворон и наблюдал. В последнее время ему только этого и хотелось, наблюдать, а Хелфрид привык следовать своим желаниям, даже если они возникали внезапно и назывались капризами.

Любовь тебя ведёт, значит.

Глупости. Вести могут только деньги: их блеск и ясным солнечным днём, и тёмной ночью укажет путь. Золотые деньги, понятное дело, самый верный указатель. Любовь не блестит – мутное чувство. Так ведь?

Повинуясь новому желанию, ворон громко каркнул и взмыл в ночное небо.

***

– Мы приумножим наши ресурсы, обогатим казну. Ваше униженное достоинство будет восстановлено. Ваше имя войдёт в историю с приставками великий, смелый, завоеватель! А за своё скромное участие я ничего не прошу. Немного уважения, чуточку власти… титул позвучнее – завоёванным Алфеном ведь должен кто-то править. Осталось только подписать указ о наступлении, ваше величество, и наше доблестное войско буквально за три дня…

Забавный этот Гидиус. Пыжится, воображает. Неделями бродит вокруг и ерунду какую-то предлагает.

Король Хунфрит слушал вполуха. Годы правления научили его ловить интонацию собеседника и поддерживать разговор подходящими междометиями. Воспринимать все-все слова при этом было необязательно.

– Да-да, конечно… – Кивнув бумажке, которую ему так настоятельно подсовывали, король нырнул обратно в собственные размышления. А размышлял он вот уже много дней о том, как бы незаметно всю эту войну отменить… разобъявить. Эх, красивое слово – жаль, не он его придумал. Так славно без войн, можно реже торчать на этом неудобном троне, а пересесть в кресло-качалку, взять в руки спицы… Зачем он только на уговоры поддался? Ну, бросила его невеста – молодого принца предпочла, – эка невидаль!

– Ась? – Хунфрит вспомнил, что давно не говорил «ась». Тоже красивое слово – короткое, а эффект на собеседника производит ошеломительный.

Гидиус побагровел. Его сжатые кулаки затряслись, в правой было перо для подписи, так оно сломалось пополам.

– Подпишите указ, ваше величество.

– Зачем?

Хунфрит почесал подбородок. А что, если предложить…

Додумать король не успел, потому что дверь в тронный зал отворилась, и глашатай звонко провозгласил:

– Ваше величество, к вам с нежданным, но официальным визитом королева Грета.

Хунфрит поспешно выпрямился, взбил без того пышное жабо и повернул голову так, чтобы бородавка на носу оказалась в тени.

– Грета – королева Алфена? – уточнил он.

– С которым мы как раз воюем, – подсказал Гидиус услужливо.

– Ещё нет, – Хунфрит подмигнул главному советнику, – ещё нет. Пригласите королеву! И распорядитесь, чтобы подогрели мороженое и охладили вино. Вернее, наоборот. Ну вы поняли.

Глашатай с поклоном удалился. Не моргая, Хунфрит, вглядывался в дверной проём и слушал шаги. О, эти шаги! Воздушность в них, мелодия ветра.

– Я не уверен, что разумно… – начал было жужжать Гидиус.

– Тшшшш! – Хунфрит замахал на советника руками.

Она вошла и сделала лёгкий реверанс. Во рту у короля пересохло, но горло непрерывно производило глотательные движения.

– Ваше величество, – Грета подошла к трону. Щёлкнув застёжкой на шее, королева Алфена сбросила плащ и перекинула его на руку Гидиуса, словно тот был вешалкой.

Хунфрит проворно встал и поклонился, даже артрит о себе не напомнил. В обществе дев столь прекрасных он разрешал себе только стоять или – ах, чудесные были времена – лежать.

Несколько минут Грета молчала, позволила рассмотреть её платье из золотой парчи, повторяющее стратегически важные изгибы тела, открытую шею, розовый румянец на щеках (она пощипала их, прежде чем войти) и коктейль во взгляде* по секретному рецепту бабушки.

– Ваше величество, – Грета улыбнулась, – у меня к вам предложение.

*Рецепт коктейля: щепотка восхищения, капля покорности, искорка хитрости; замешивать на томности по часовой стрелке и подавать горячим. Действие: исполняет желания. Побочный эффект: вызывает зависимость.

Глава 11

– Что может случиться? Что может случиться? Серьёзно?

– Не могу же я всё предусмотреть!

– Всё и не нужно, только самое вероятное. А нападение грабителей на ночной дороге не такое уж из ряда вон выходящее событие.

Дабы не отматывать повествование назад, предлагаю читателю по собравшейся мизансцене догадаться, что произошло. Вот Клаус и Никс стоят посреди дороги, прижавшись друг к другу спинами, вид у них всколошмаченный. Наших героев со всех сторон обступают неизвестные в масках: оружия у них вроде нет, но намерения как будто недружелюбные. В придорожном кустарнике лежит на боку карета, колёса всё ещё крутятся в воздухе и поскрипывают. Кучер… его так сразу и не заметить – вон, из-за ствола дуба виднеется его нос, убежать дальше кучер не успел. Посреди дороги – бревно, помещённое туда нарочно с целью спровоцировать каретокрушение.

А сверху на карете, болтая ногами, сидит принцесса: тоненькая, миленькая и исключительно воспитанная – даже без экспериментов с бобовыми любому ясно, что эта принцесса настоящая. На ней кружевное бальное платье и опрятные туфельки, только подошвы у них изрядно стёрлись.

– Сейчас я всё исправлю, – прошептал Клаус, – оставайся рядом со мной.

– Куда я от тебя денусь, – тихо ответил Никс.

Клаус незаметно подмигнул принцессе, та улыбнулась и нырнула внутрь кареты через сломанную дверцу.

Грабители, или кем они были, подобрались почти вплотную.

– Готов? – Клаус схватил висевший на боку голубой зонт.

– Давай уже.

Рука принца вместе с зонтом взметнулась вверх, от наконечника до изогнутой ручки побежали искры. Набрав полную грудь воздуха, Клаус зажмурился и нажал на кнопку.

Грянул гром. Внезапно поднявшийся ветер трепал волосы и забирался под одежду, норовил вырвать ручку, но Клаус крепко держал.

Дождь бывает проливной, ещё грибной и земляничный. А бывает дождь из злоумышленников: они кружат, ругаясь и теряя обувь, а приземляются совсем не там, где стояли до того.

Выполнив предназначение, стихия – как и положено волшебному явлению – отступила. Когда Клаус открыл глаза, он увидел лишь сверкающие пятки.

– Я же говорил, что ничего дурного с нами не случится, – хвастливо заявил он, складывая зонт.

– Балбес.

Вдвоём они поспешили к карете и помогли принцессе выбраться. Клаус отвесил спасённой низкий поклон – принцесса грациозно присела в реверансе.

– Как же вы теперь домой доберётесь? – Никс крутанул колесо, и оно опять заскрипело.

– Тут совсем чуть-чуть осталось, – принцесса звонко рассмеялась, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках. – В нашем королевстве отовсюду и довсюду совсем чуть-чуть. Бывает такое слово, «довсюду»? Хм, попрошу папеньку его утвердить.

Несмотря на поздний час и досадное приключение, выглядела она бодрой и весёлой.

– Позвольте вас сопровождать, – посчитал своим долгом предложить Клаус, но принцесса замахала руками.

– Нет-нет, друзья мои, не стоит. Вы и так здорово меня выручили. – Принцесса огляделась и приложила ладошку к губам, приготовившись шептать: – Серьёзная опасность мне не грозит. Вот только я каждую ночь тайно сбегаю на другой конец королевства, чтобы потанцевать на балу в зачарованном замке. Папенька узнает – ух, что будет! А мачеха моя – славная женщина, но положение, сами понимаете, обязывает – всё пытается поймать меня на горячем. Сегодня повезло – завтра снова поеду. Вот только… надо бы новые туфельки раздобыть, а то я последнюю из сотни пар стоптала.

– Ещё одна оптимистка, – пробормотал Никс.

Принцесса хихикнула.

– Скоро рассвет, поспешу я. Эй, трусливый кучер!

– А карета как же? – спросил Клаус.

– Наплету что-нибудь, не беспокойтесь. А за вашу помощь обещаю любую услугу, прямо сейчас или когда-нибудь. Приходите к нам во дворец и спросите принцессу Клару. Я, то есть папенька, всё устроит и решит.

Она присела в очередном, прощальном реверансе.

– Береги себя, Клара, – Никс протянул руку, но принцесса бросилась ему на шею и крепко обняла.

– И вы, друзья мои. Пусть вам повезёт.

Отпустив гнома, она прильнула к Клаусу и мимолётно, невинно, без всякого дурного умысла запечатлела в уголке его губ поцелуй.

– О, нет…

***

Никогда ещё Гидиус не выглядел таким сердитым. Не в силах трансформировать гнев в что-то полезное, он ходил туда-сюда по краю утёса, путался в плаще, размахивал руками и нечленораздельно ругался.

– Шапочки! – Гидиус хотел запульнуть камень в море, но не попал по нему ногой. – Вязаные шапочки для детей она заказала! Вот же хитрая…

Хелфрид подавил зевок.

– А потом говорит просто: может отведём войска от границы. Представляешь? Ненавязчиво так, она даже мороженое не потрудилась проглотить.

Грета… Бывший первый министр мысленно улыбнулся. Он-то знал, кто на самом деле – именно, что ненавязчиво – правит Алфеном.

– А он! – Гидиус топнул. Брюки сдвинулись, продемонстрировав босую ногу. Всерьёз обиделся, надо полагать. – Он отвечает: а давайте отведём. Смотрит на неё, а взгляд довольный – думает уже, наверное, с каким узором шапочки вязать. И мороженое ест. Да чтоб тебя ангина!.. Ты меня слушаешь, Хелфрид?

Гидиус остановился и расправил плащ. Он попытался унять яростное клокотание внутри и заново нащупать образ главного злодея, но отвлекали мёрзнущие ноги.

– Слышу, слышу, – Хелфрид сделал шаг вперёд.

– У нас новый план. – Гидиус улыбнулся, но коварный изгиб испортили стучащие от холода зубы. – Мы всех их уничтожим. С Хунфритом я разберусь сам, завтра же подсыплю ему яд в утренний чай. А ты пока забудь про принца, у меня новое поручение. Как бывший министр ты легко справишься.

– Ты же говорил, что больше поручений не будет.

Хелфрид сделал ещё несколько шагов.

– Я врал. Ну, обстоятельства так сложились, – Гидиус отмахнулся от претензии. – Тебе придётся убить короля.

– Хм, а королева?

– О, её в первую очередь!

– У них ещё маленькие дети.

– От них тоже избавься, да! И как можно скорее. Тогда я тебе заплачу.

Хелфрид подошёл совсем близко и продемонстрировал, как должна выглядеть злодейская улыбка. Гидиус и моргнуть не успел – толчок в грудь был стремительным. К счастью, Хелфрид в последний момент поймал его за грудки.

– Знаешь, что я больше всего не люблю?

Гидиус помотал головой. Его ботинки упирались в самый край выступа, а остальное тело зависло над бездной. Брызги бушующих волн долетали до его щёк. Плащ красиво развевался.

– Поручения, – Хелфрид скривился. – Если бы я и дальше хотел выполнять поручения, то остался бы министром служить королю. А я не хочу. Я хочу тот дворец на юге Лихтенфельса, с фруктовым садом и завораживающим видом из окна. Хочу, чтобы слуги приносили мне завтрак в постель, а вечером согревали воду для купания. Подвалы чтобы были набиты золотом, которого мне хватит до конца моей жизни в роскоши. И при всём этом я хочу абсолютно, совершенно ничего не делать.

Гидиус схватил запястья сообщника.

– Всё уже готово! – воскликнул он. – Дворец твой, слуги и деньги твои. Документы лежат в моём тайнике!

– Нет, – Хелфрид покачал головой, – больше не лежат.

Гидиус думал о кинжале, припрятанном за поясом, но побелевшие от напряжения пальцы на запястьях Хелфрида не хотели разжиматься.

– Хочешь больше денег? В два раза, в три!

– Хочу… Знаешь, я наблюдал за этими влюблёнными и сам не заметил…

– Что?

– Они вдруг перестали меня раздражать.

В масштабах одной ночи последующие стремительные события были подобны щелчку пальцами. Звёзды со своей высоты ничего не заметили. Гидиус разжал руки и схватил кинжал. Хелфрид оттолкнулся ногами, подался вперёд; молча, сопровождаемые лишь шелестом ветра две фигуры устремились вниз.

Волны, что бились об утёс, заглушили короткий всплеск. На фоне ночного неба силуэт чёрной птицы почти не заметен.

В масштабах одной ночи и большой жизни целого королевства как будто ничего не произошло.

***

– Поторапливайся, принц! Ну ско-ре-е же. Ты говорил, что не устал, почему теперь плетёшься медленнее улитки?

Никс бежал вприпрыжку, обгоняя ветер, соревнуясь в задоре с чирикающими утреннюю песню синицами. Время от времени он возвращался, оббегал Клауса вокруг и снова устремлялся вперёд.

– Иду я…

А у Клауса ноги стали ватные. Он и прежде волновался перед каждым свиданием с Ровеной, а теперь столько дней прошло. Что, если она успела его позабыть? Нашла новое счастье, а старое… а старое и не счастьем вовсе оказалось? Что, если ведьма ошиблась и вместо радости встречи ждёт тишина и разбитое сердце? Страшась превратиться в осколки, сердце сжималось и чуть билось – притворялось, что его нет.

Ах, муки влюблённых! Чуть не угодить в котёл к колдунье или подставить шею под меч убийцы порой и то легче.

– Вот она, река Наоборот!

Никс наконец остановился и притих. Погружённый в свои мысли, Клаус и не заметил, как они свернули с широкой дороги, обошли дубовую рощицу и оказались на берегу реки. Широкая лента, синяя, как незабудки, что росли на берегу, она текла с востока и на…

Так вот, что значит «Наоборот». Чуть дальше по течению река обруш… взмывала водопад… водолётом, получается. Отвесная стена воды – не встречая преград и поэтому совершенно бесшумно – устремлялась в небо, там распылялась на крошечные капельки, из которых собирались облака. Птицы подлетали к водолёту, чтобы зачерпнуть клювом воды, а иногда из стены выскакивали рыбёшки и пикировали вниз, возвращаясь в своё привычное горизонтальное русло.

– Невероятно, – подытожил Клаус и заозирался по сторонам. – Только кроме нас тут нет никого. Где Ровена? Нам на другой берег перебраться? Или вдоль реки пойти? Что теперь делать, Никс?

Гном по сторонам не оглядывался, точно и не искал никого. Он посматривал то на реку, то на Клауса и жалел, наверное, что не выспросил у крёстной точных инструкций.

– Может, нам искупаться? – предложил он вдруг.

– Это ещё зачем?

Но Никс уже загорелся этой идеей, он схватил Клауса за запястье и потянул к воде.

– Но я не… – протестовал Клаус, – ботинки как же, эй, брюки!

Когда Никс перестал его тащить, они уже стояли по пояс в воде.

– Ну что? – спросил гном требовательно, буравя Клауса взглядом.

– Что?

Никс сощурился и подался вперёд, как будто Клаус вновь объелся отравленных ягод и покрылся сыпью. Зачерпнув воды, он плеснул ей Клаусу в лицо.

– Что ты…

– Ничего?

– Да что!..

– У тебя соринка в глазу, – гном набрал ещё воды в ладони и с грозным видом двинулся на Клауса – тот протестующе замахал руками.

– Не надо, я сам умоюсь. – Никакой соринки Клаус не чувствовал, но умылся и демонстративно потёр глаза. – Что теперь? Здесь волшебная вода, которая укажет нам путь?

Никс шмыгнул носом. Он вдруг поник, расстроился почему-то, но тут же снова разозлился и хлопнул руками по воде, подняв столб брызг.

– Да, укажет, – заявил он, – только не путь, а пути. Они у нас разные теперь, ясно?

– Но…

– Видеть тебя больше не хочу! – Никс отвернулся и стал пробираться к противоположному берегу. – Возвращайся в Дирдорф и целуйся там с принцессой Кларой. В первый раз тебе, похоже понравилось, балбес. Женись на ней, на настоящей принцессе, тебе ведь так судьбой уготовано!

Клаус не отставал.

– Ничего мне не понравилось, – крикнул он вдогонку. – И ни с кем я не целовался. Клара сама меня поцеловала, а я и не почувствовал ничего, не считается это, ясно!

– Всё равно! – В нос Никсу попала вода, и это придавало его голосу слезливое звучание. – Не хочу видеть тебя никогда больше, понял? Столько пришлось терпеть – и ради чего? Тащились в запредельную даль, только душу мне разбередил… Да лучше бы мы вообще не встречались! Ненавижу эту дурацкую надежду – и тебя ненавижу. Хватит идти за мной!

Такого прощания с другом Клаус не ожидал, он даже забыл о Ровене. Вода достигла груди, потяжелевшая одежда тянула вниз, и идти становилось всё труднее.

– Постой Никс, ты ведь можешь утонуть.

– Ну и пусть, тебе-то что!

Стоило гному сказать это, как его подхватило течение. Клаус испуганно вскрикнул. Короткий миг – и Никс скрылся из виду, только его рыжая макушка то тут, то там показывалась на поверхности.

Клаус поплыл. Течение в этом месте было сильным и помогало ему грести. Вода заливала нос и глаза; почти ничего не видя и едва дыша, он растопыривал пальцы, в надежде поймать гнома за одежду или хотя бы за бороду.

Несносный, ворчливый гном. Ещё разобраться надо, кто из них двоих балбес. Вернутся на берег – Клаус так ему задаст, мало не покажется! Только бы вернуться им обоим, только бы обошлось…

Дух захватило, когда поток увлёк его вверх. Наполовину высунувшись из воды, Клаус не то плыл, не то летел, не то карабкался по реке в небо. Впереди – наверху – замаячило что-то рыжее. Клаус собрал последние силы, оттолкнулся и поймал сапог Никса. Он потянул бесчувственного друга на себя и сумел обхватить его за пояс. В который раз гном демонстрировал вариабельность своего размера: корпулентное тело компактно уместилось в объятиях Клауса, охват талии как раз соответствовал длине принцевой руки.

Есть ли у гномов талия? Об этом Клаус решил подумать на суше.

Свободной рукой он нащупал голубой зонт и вместе с Никсом сделал шаг из воды в воздух. В ушах засвистело: они устремились вниз, а потом зонт раскрылся.

«Держись, мой друг», – подумал Клаус. Говорить он не мог. Руки он, вероятно, тоже теперь не сможет разжать – так и пойдёт бродить по свету с зонтом в одной и гномом в другой, людям на потеху.

Ветер отнёс их к берегу. Поворачивая зонт, Клаус управлял высотой полёта, и наконец горе-купальщики мягко приземлились на траву. Принц отдышался – всего секунду – и склонился над Никсом. Глаза того были плотно закрыты, губы побледнели.

– Эй? – Клаус осторожно ткнул его в грудь. – Ты давай, не шути так. Очнись, слышишь?

Гном не шевелился.

– Я сейчас ка-ак разозлюсь! Сейчас же открывай глаза! Никс… Можешь ругать меня, ворчать, – он похлопал гнома по щекам. – Я согласен до конца жизни называться балбесом, только не смей мне тут умирать! Нам ещё Ровену искать и домой возвращаться… Хочешь, я все-все вещи понесу?

– Хочу.

Никс закашлялся и открыл глаза. Он посмотрел на Клауса – на небо – снова на Клауса, затем медленно сел и сказал:

– Ненавижу тебя.

– А я тебя обожаю, мой друг! – радостно рассмеявшись, Клаус повиновался безотчётному порыву и расцеловал Никса в обе щеки.

Ничего не произошло. Гром не грянул, золотые искры не посыпались, воздух не зазвенел колокольчиками. Только Клаус немножечко лишился рассудка, потому что вместо Никса вдруг увидел перед собой Ровену. Та же одежда, цвет волосы, то же насупленное выражение лица, только теперь никакой бороды, и фигура визуальная стала соответствовать фигуре ранее ощущаемой.

– Чего уставился?

И голос другой, звонкий – голос Ровены. Что там ведьма велела? Ну же, сейчас, пока прекрасное видение не развеялось! Клаус притянул девушку к себе и прижался губами к её губам. Глаза могут лгать, а вкус настоящей любви нельзя подделать, это принц хорошо уяснил.

Ровена посопротивлялась от неожиданности, а потом прильнула к нему. Время для влюблённых остановилось, прошлое слилось с будущим. Клаус решился оторваться только затем, чтобы взглянуть на неё, он так невыносимо соскучился. Первое потрясение прошло, и в голове закрутились колёсики.

– Ровена… – пробормотал он.

– Ты меня видишь? Меня? Ну конечно, стал бы ты иначе так меня целовать, – девушка хихикнула и залилась румянцем.

Клаус хлопнул себя по лбу.

– О, высшие силы, тебя превратили в гнома!

Девушка закатила глаза.

– Ни в кого меня не превратили, балбес, только ты меня так видел. – Встрепенувшись, она торопливо пригладила мокрые волосы и перебросила косу вперёд. – Латгард сказала, будто в глазах твоих что-то – порошок зачарованный, – и не признаешь ты меня, пока…

– Пока что? – Клаус всё боялся, что она исчезнет, поэтому старался не моргать.

– Пока не поцелуешь, сам, первый, без подсказок, – Ровена хмыкнула. – Ха, будто стал бы ты меня целовать! Я видела портрет – я бы не стала. А рассказывать правду ни мне нельзя было, ни другим позволять. Сперва я переживала, а потом ты так привык к тому, что я гном, что случайным намёкам и оплошностям значения не придавал.

Всё это ещё придётся долго укладывать по полочкам памяти, а пока Клаус – так, на всякий случай – ещё раз закрепил снятие проклятия поцелуем.

– А все другие, получается, видели тебя – тобой? – Клаус с трудом ворочал языком, он превратился в тягучую субстанцию из счастья и, возможно, карамели.

– Ну да, – Ровена рассмеялась собственным воспоминаниям и его озадаченному выражению лица.

– И гномы? О, а ведь я хотел сосватать тебя с одной из них! И спящий рыцарь?

– Конечно! Я как описала рыцарю, что ты ищешь меня со мной, но вместо меня представляешь уродливого гнома, так он ещё во сне начал смеяться!

– Никс вовсе не уродливый, – вступился Клаус и только потом вспомнил, что Никса, в общем-то, не существует. – Ох, я буду тосковать по нему.