Он указал пальцем на Клауса, и тот в страхе вжался в спинку дивана, даже попытался спрятаться за спину принца Иво, но вот двое свирепых разбойников нависли над ним и принялись шарить по карманам.

– Шантаж, разбой, покушение, – монотонно перечислял Иво. – Вы продолжайте бесчинствовать, а я пока мысленно всё записываю.

На пол полетел компас, указывающий на юг. За ним – карандаш для рисования, последняя бисквитная печенюшка от ведьмы Латгард, засушенный цветок незабудки и кроличья лапка.

– Никс, ну как же так, – горестно вздохнул Клаус.

Главарь спрыгнул с трона и склонился над трофеями, потом взглянул на гнома.

– Тебя Никс зовут, что ли?

– А тебя, что ли, идиот?

Лоб под короной принял новый оттенок бордового.

– Не будь ты…

– Апчхи!

– …я бы тебя на дереве подвесил.

Клаус покосился на Иво и торопливо пожелал ему доброго здоровья.

– Вы думаете, что я совсем глупец, да? – продолжал главарь. – О, вы не учли мой многолетний опыт в присвоении себе чужих ценностей. Обдурить меня пытались?

От громогласного баса все замерли: разбойники по привычке, Клаус с Никсом со смесью страха и разочарования, а Иво – с интересом.

– Будто бы я не знаю, что талисман удачи нужно купить, а не просто отобрать. – С выражением самодовольного торжества на лице он достал из кармана серебряную монетку, затем поразмыслил, спрятал её и нашёл медную. Плата полетела Клаусу на колени, а новый обладатель кроличьей лапки вернулся на своё место.

– И пусть нам везёт! – провозгласил он.

Музыка заиграла, стаканы наполнились напитками, а воздух – одобрительными междометиями. К гному с его танцами потеряли интерес, ему связали руки и толкнули на диван к остальным пленникам.

– А что теперь? – спросил Клаус.

– Подождём, – шепнул Никс.

– Да, надо подождать, – поддержал Иво, – сидим тихо.

Как назло, именно сейчас Клаусу хотелось поговорить. Он перегнулся через принца, который сидел между ним и гномом.

– Никс, а Никс, ты как? – Клаус поёрзал. – Ты очень симпатично танцевал. Конечно, они все смеялись – гном в женском платье, сам понимаешь. Но получилось забавно. Я старался не пялиться с остальными, чтобы не смущать тебя, но заметил парочку изящных движений. И цвет, э… верхней части костюма красиво гармонирует с твоими зрачками.

Никс не ответил. Он внимательно смотрел на Клауса – не как на балбеса, а иначе. Как на друга, с благодарностью, что ли. На миг Клаусу даже показалось, что у гнома в глазу блеснула слеза.

В очередной раз размеренность (напряженную, смертельно опасную, но все-таки размеренность) этой ночи нарушил стук шагов. Он доносился сверху подобно раскатистым ударам грома, чередуясь с неясными сперва, а скоро однозначными выкриками:

– Именем короля Радульфа!

Принц Иво засиял.

Дальше всё происходило так быстро, что Клаус опомниться не успел. Грот заполнился новыми людьми: опрятные, в дорогой одежде, с оружием превосходящей остроты и отполированности они приятно разбавили местную захмелевшую толпу.

Под ругань и скрежет металла пленников освободили и вывели на поверхность. Три секунды Клаус вдыхал свежий ночной воздух, а потом его вместе с Иво и Никсом усадили в крытую повозку, выдали по тёплому пледу и чашке успокаивающего отвара.

– Ждать пришлось недолго, – резюмировал Иво, сделав большой глоток.

– Как нас нашли? Да ещё и так вовремя? – спросил Клаус.

Принц Минтии небрежно махнул рукой.

– За мной пришли. Точнее сказать, я привёл всех сюда. Или вы думали, что я случайно попал в западню и не мог выбраться? Из-за этой банды дороги в этой части леса заросли и позабыли, как звучит стук колёс, пришло время навести порядок.

Никс завернулся в свой плед с ног до подбородка и опасливо выглянул наружу в щель между занавесками.

– Те, что спасли нас – это всё ваши люди? – поинтересовался он.

– Часть – дворцовая стража и блюстители порядка в окрестностях. Остальные – мои братья.

– У тебя так много братьев? – удивился Клаус. Ещё не оправившись от потрясения, он немного дрожал и жалел, что повозка стоит на месте. Так бы он поймал ритм покачивания и дрожал не так заметно.

– И ещё столько же сестёр, – ответил Иво невозмутимо.

Минтия была ближайшим соседом Алфена, но Клаус как в государственных делах не участвовал, так и светские мероприятия редко посещал. Теперь ему приходилось заводить знакомства в непрезентабельном виде и обстановке.

– Моё искреннее восхищение вашей матушкой и королём Радульфом, ваше высочество, – Никс хохотнул и вдруг стал похож на одну из тех девиц, любительниц посплетничать. Женское платье дурно на него действовало.

– Никс, такие намёки неприличны, – Клаус многозначительно повращал глазами.

– Не вмешивайтесь во взрослые разговоры, мой друг, – Иво шутливо хлопнул его по плечу. – На самом деле, они не все родные братья и сёстры мне. Отец, добрая душа… Встретится ему кто достойный – добро пожаловать во дворец. А если ещё и сиротой оказывается, так отец сразу его удочересыновляет.

– Чего-чего делает?

– Раньше процедура для новых дочерей и сыновей называлась соответственно, но приступы отцовской благотворительности случались всё чаще. Дабы уменьшить бюрократическую волокиту, решили объединить названия и обойтись одним документом.

Иво зевнул. Обременённым таким положением вещей он не выглядел, только формулировал в свойственной ему снисходительной манере.

В окно снаружи кто-то постучал, и принц, извинившись, вышел. Клаус с Никсом остались одни, и это почему-то ощущалось неловко.

– Спасибо, что хотел спасти меня и рисковал.

– А ты не такой уж и балбес.

Они выпалили это одновременно и одновременно нахмурились.

– Надо было просто время потянуть, вот я и… – оправдался гном. – А ты молодец, что про кроличью лапку догадался.

– О, да, ловко ты придумал! Наконец мы от неё избавились.

Концентрация похвалы в тесном пространстве достигла критического значения, появились побочные эффекты в виде румянца на щеках, взглядов в потолок и долгого молчания. Клаус не заметил, как задремал. Ему снилась Ровена. Облачённая в юбку с разрезами и нечто для верхней половины туловища, она танцевала. А Клаус радовал спутников новыми красками румянца.

Глава 9

– За отвагу перед лицом опасности…

Клаусу в Минтии нравилось. И как это он раньше никогда здесь не бывал? Ведь стоило лишь отправиться в Янтарный лес, не пойти на Кроличью тропу, не быть отравленным или съеденным и не попасться в ловушку разбойникам. Если бы не тоска по Ровене, Клаус подольше задержался бы в гостях у короля Радульфа.

И если бы не его дочери. Две из них недавно побывали в Алфене с целью выйти замуж за принца. Свадьбы не сложилось, но вот Клаус одумался, сам явился – наверняка предложение делать. Гадания, грёзы, любовные записки под подушкой, мечты о пышном белом платье… А Клаусу неловко было признаваться принцессам, что он их не помнит, поэтому он просто от них прятался.

– За верность и самоотверженность…

В честь гостей во дворце устроили большой праздник, на котором принц Иво красочно рассказывал про их совместное приключение. После каждого тоста и поднятого бокала вина его история обрастала неожиданными подробностями, количество разбойников и их свирепость росли, а подземный грот превратился в подвал для пыток.

Слушали подданные, слушали король с королевой и все их дети – родные и приёмные. Отодвинув от себя кушанья и отложив приборы, они искренне переживали за принца Клауса: отрубят ему голову или нет. Даром, что вот он сидел рядом с Иво, невредимый и чуть раздавшийся в талии после сытной трапезы.

Про танцы Иво тактично умолчал. Он про всего гнома, который на праздник не явился, тактично молчал. По прибытию тот переоделся в свою одежду (её вернули вместе с остальными похищенными вещами) и попросил тишины, покоя и невидимости.

– За смекалку и честность. Сим документом и моей волей – я нарекаю тебя…

Однако знакомства с королём Никс не избежал. На следующее после торжества утро (не для всех доброе – на королевской кухне всё утро варили антипохмельное зелье по рецепту местной ведьмы) Радульф послал за гномом. Они заперлись в одном из приёмных залов, долго говорили, после чего Никс в смятении сообщил, что его собрались удочересыновить. Радульф и Клауса хотел принять в семью, но принц вежливо отказался: родителей ему заменил кузен.

– Я нарекаю тебя принц…

– Апчхи!

– Будь здоров, Иво.

Король свернул свиток и расплылся в довольной улыбке. А Никс втянул голову в плечи. Он смущался и явно мечтал, чтобы всё поскорее закончилось, тем более что остальные члены многочисленного семейства странно на него посматривали.

Конечно, думал Клаус, гномов тут ещё не удочересыновляли.

Сам он смахнул слезу.

– Дитя моё, – воскликнул Радульф, – добро пожаловать в нашу семью, как же я счастлив!

Он опустил на голову Никса маленькую золотую корону. Украшение не сочеталось с дорожным костюмом гнома, который тот отказался сменить на церемониальный (не залечилась ещё душевная рана после предыдущего переодевания), и Никс скукожился ещё сильнее.

– Да, я тоже… Эхм… спасибо, что ли, – пробормотал он из объятий.

Вздохнуть свободнее Никс смог лишь за стенами дворца. Три дня спустя они с Клаусом отправились дальше – на юг, искать потерянную любовь. Никогда прежде Клаус не произносил столько вежливых отказов, даже когда он, решив жениться на первой встречной, прощался с остальными невестами. Помимо удочересыновления себя он отказался от охраны, от новой одежды и подарков, тактично пообещал не писать любовные письма дочерям короля (к концу его визита заинтересованных получать таковые стало четыре). Клаус поблагодарил, но не принял в подарок карету вместе с кучером, который готов был доставить их в любую точку света.

– Хорошо, что вы хотя бы лошадей взяли.

Дабы избежать долгих прощаний и поберечь слёзы, до ворот из города их провожал только принц Иво.

– Мы вернём их на обратном пути, – пообещал Клаус, – когда будем возвращаться домой вместе с Ровеной.

Иво улыбнулся и с теплом посмотрел на гнома. Они успели подружиться за эти несколько дней, порой проводили время без Клауса, и последнего это почему-то беспокоило.

– Мой новый брат, – Никс ухмыльнулся в ответ.

– Технически… – начал было Иво, но махнул рукой. – Может, ты всё-таки захочешь остаться?

Клаус напрягся.

– Не могу, нужно проследить, чтоб этот балбес не сгинул в дороге.

Клаус расслабился.

– А когда ваше путешествие окончится. Я искренне желаю, чтобы всё сложилось благополучно, но если вдруг?

Смысла вопроса Клаус не понял, но с любопытством перевёл взгляд на Никса в ожидании ответа.

– Если вдруг, то всё равно, наверное, я не знаю – скорее, нет.

Иво только кивнул. Он потянулся, чтобы помочь Никсу взобраться на лошадь, но тот сам проворно вскочил в седло с видом то ли обиженным, то ли угрожающим.

– Я просто не знал, что гномы умеют ездить верхом, – в приступе неожиданного веселья Иво вдруг расхохотался. – Езжайте, хватит мне тут глаза мозолить и душу бередить.

Чёрный ворон кружил над дорогой, наблюдая за удаляющимися всадниками. Не зловеще, а просто кружил – он ворон, ему положено.

Когда путники превратились в две неразличимые точки, он полетел в противоположном направлении. Долгий путь пролегал перед ним: над Янтарным лесом – вдоль границы Лихтенфельса и к Северному морю – туда, где волны бьются о тёмный утёс.

Но наличие крыльев значительно ускоряет путешествия – бывший первый министр добрался до места раньше, чем в королевском дворце в Алфене, на его предыдущем месте службы, подали обед.

А у принца Клауса крыльев нет, идти ему до края света – ноги стирать, злорадствовал внутренний голос Хелфрида. Зато идёт он на встречу с любимой своей, а не…

– Ты уже избавился от лишнего наследника?

Гидиус стоял почти у самого края – опасно, зато эффектно. Ветер трепал его волосы, развевал чёрный плащ подобно пиратскому флагу, забирался даже под брюки, чтобы разбавить мрачность пейзажа розовой полоской новых вязаных носков.

– А вы уже победили в войне? Или… хотя бы начали её?

Гидиус злобно оскалился.

– Я просто интересуюсь, – бывший первый министр пожал плечами. – Говорят, войска Алфена и Лихтенфельса организовали на границе рыцарский турнир с деревянными копьями и мечами – ну, чтобы не ранить друг друга. Твой король Хунфрит вяжет носки, на троне Алфена сидит Флориан… хорошо так сидит, удобно. А мы тратим силы на юнца, который к наследованию королевского титула совершенно равнодушен.

– Ненавижу людей, которые получают всё по праву рождения. – Гидиус обернулся, оскал на его лице усугубился. – Один появляется на свет племянником короля: титул принца вместе с пустышкой, самые красивые невесты, второе место в очереди на трон. А другой рождается племянником никчёмного герцога, который элементарный переворот не смог устроить, и вынужден всего добиваться тяжёлым трудом.

А кто-то, думал Хелфрид, всю жизнь живёт в семье бедных крестьян и знает буквальное значение слова «труд». Стоит ли жаловаться, когда в наследство досталось огромное состояние и несколько дворцов.

– Избавься от глупого принца, – резюмировал Гидиус. – С войной и прочими мелочами я разберусь. Документ на твоё вознаграждение уже подписан и заверен печатью.

– Одно последнее поручение? – уточнил Хелфрид.

– Клянусь честью.

Ветер усилился. Чёрный ворон взмыл в небо и, обгоняя порывы, полетел на юг.

***

Миновали дни, проходили недели. Незаметно для себя (но очевидно для других наблюдательных персонажей) принц Клаус менялся. Волосы его посветлели на солнце, лицо обветрилось и загорело, кожа на руках и щетина на подбородке огрубели, а словарный запас обогатился.

– Разбавленное у тебя пиво, говорю. Да чтоб у меня язык отсох, если ты туда воды не долил! Заплачу тоже половину, уяснил, гном?

Трактирщик ощерился, сверкнув надломленным зубом, но кивнул и, ворча, удалился.

Клаус самодовольно подмигнул Никсу, но тот удержался от дифирамбов.

– Не нарывался бы ты на проблемы, принц, – Никс дожевал куриную ножку. – Если тебя уже неделю не пытались убить, это ещё не значит, что ты заполучил эликсир неуязвимости.

– Такой бывает?

– А мне почём знать?

Они ужинали в маленьком безымянном трактире в гномьей деревне Большие Колпачки. Никс велел не налегать на пиво, не спорить с незнакомыми (ни с кем, получается), не напевать песенку про тупой топор, не выглядеть чересчур умным, не выглядеть глупым, не выглядеть принцем…

Клаус слушал, разделывал уже изрядно жирными – видела бы это Грета! – руками вторую половину курицы и посмеивался.

– Я обо всём догадался, знаешь ли, – заявил он.

– Да ну? – Никс сощурил свои маленькие глазки.

– Ага. Давно уже всё понял.

– Повторюсь, – гном отхлебнул большой глоток пива, – да ну?

На мгновение Клаус позволил себе выглядеть умным.

– Ты влюбился в Ровену! – провозгласил он чуть ли не торжественно.

Никс поперхнулся пивом.

– Да ну!

– Именно! И не отрицай. Поэтому я тебе так сразу не понравился – ревность.

– Да ну?

Клаус обглодал косточку и вытер руки о куртку (так ему скоро придётся заново учиться, как выглядеть принцем).

– Я тебя не виню, – бросил он великодушно. – Кто не влюбится в Ровену? Она красивая, смелая, весёлая.

– Да ну…

– Да, только… Ты не обижайся, ладно? Если ты путешествуешь со мной, потому что надеешься на взаимность от Ровены, это напрасно.

Глаза Никса превратились в узкие щёлочки.

– Да ну?

– Ты славный, – поспешил успокоить Клаус. – За время пути стал мне добрым другом. Ты довольно симпатичный, если сравнивать с другими гномами. И некоторыми людьми тоже, кхм. Вы с Ровеной похожи в некоторых чертах… характера и наверняка подружитесь. Только ведь она…

Клаус осёкся. Он не знал, корректно ли будет произнести слово «человек», не обидев при этом тех, кто таковыми не является.

– Советую тебе осмотреться, – Клаус наклонился над столом и лукаво подмигнул. – Я весь вечер наблюдаю за девушкой вон там, у стены – так она глаз с тебя не сводит! Может, познакомишься?

Никс медленно выкрутил шею, вернулся и, нахмурившись, сообщил:

– Это гном.

– Конечно, как и ты! Как и почти все вокруг – мы же в гномьей деревне.

Никс ещё раз коротко обернулся и кивнул девушке, что сидела у дальней стены и пристально его рассматривала. Пухленькая, довольно милая, несмотря на большой курносый нос и выступающие из-под копны каштановых волос уши.

– Иди и познакомься с ней, – подначивал Клаус. – Ты ей понравился!

– Нет, – короткое слово прозвучало угрожающе.

– Поухаживай за девушкой, говорю. Иначе я сам пойду представлять тебя и все достоинства твои расписывать.

Никс закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Не ответив, он поднялся из-за стола и уныло поплёлся к объекту невзаимного интереса. Клаус замер, готовый в любой момент прийти на помощь: подбросить пару комплиментов, прочесть поэму о любви или сгонять во двор за букетиком.

Однако Никс и так неплохо справлялся. Присел рядом, спросил что-то – девушка-гном принялась эмоционально рассказывать. Никс слушал внимательно, даже погладил новую знакомую по плечу. Клаус не знал, какие знаки внимания были приняты у гномов, но данные в конце свидания пожали друг другу руки.

Никс вернулся, садиться не стал.

– Как всё прошло? – от нетерпения Клаус подпрыгивал на месте. Он уже вообразил себя феей любви, вершителем судеб, спасителем одиноких сердец.

– Замечательно. Собирайся.

Отступление. Дорогой читатель, если ты, как и Клаус, тоже о чём-то догадываешься – ты прав. Если пока нет – дальше тебя ждут удивительные открытия.

Процессия выглядела странно – хорошо, что ночью её никто не видел. Семь местных гномов из деревни Большие Колпачки, Никс Тимберс и Клаус, принц Алфена.

Они шли по узкой тропе между горой Кот и горой Кит, факелами освещая путь. Для Клауса факела не нашлось – он нёс голубой зонт.

– А ты крупнее, рослее остальных гномов, – шепнул он Никсу, – порой я сомневаюсь, гном ли ты вообще.

Никс раздражённо зыркнул на него и ускорил шаг. Принц также зашагал быстрее и догнал Шнеллу, их новую знакомую.

– Я толком не успел понять, куда мы направляемся, если будет угодно, – обратился он нескладно, зато вежливо.

– Мы идём будить нашего рыцаря, – ответила Шнелла.

Клаус подождал, пока она закончить ковыряться в зубах острой куриной кисточкой. Пока он выбирал, что спросить дальше. Что за рыцарь спит не дома в своей постели, а где-то в горах? Почему нельзя подождать, пока он утром проснётся сам? О чём Шнелла договорилась с Никсом?

– Пару лет назад в деревню нашу завернул странствующий рыцарь, – вступил в разговор другой гном. Фибблс его звали – тот самый трактирщик, который любил разбавлять пиво. Клауса он, похоже, простил, посматривал не более угрюмо, чем все остальные. Такой уж у гномов темперамент, Клаус привык.

– И так ему у нас понравилось, что рыцарь решил задержаться подольше, – продолжила Шнелла.

– Как же, понравилось! – одна из её подруг хохотнула. – Скрывался он от правосудия сразу в нескольких королевствах, вот и отсиживался в маленькой деревне.

Шнелла пожала плечами.

– Пусть так – нас всё устраивало. Мы ж, гномы, народ мирный, безобидный попервоначалу. Всякий норовит к нам в доверие втереться, в шахты забраться да золотишком поживиться. А рыцарь тот и аферистов отпугивал, и к нам уважительно. Да только вот беда случилась.

Тропа взяла уклон вверх и запетляла. Несколько недель назад Клаус бы уже выбился из сил, а теперь шагал и дышал ровно. Хоть принц и выполнял регулярно физические упражнения, но в путешествии нагрузка распределяется иначе.

– Колдунья тут одна проезжала, – черноволосый кудрявобородый гном, имени которого Клаус не помнил, сжал руки в кулаки. – Заприметила она нашего рыцаря и решила его себе забрать.

– Заиметь.

– Увезти.

– Заполучить.

– Соблазнить.

– Обесчестить!

– Женить, попросту говоря, – терминологический круг замкнулся на Шнелле. – А рыцарь с ней ехать не желал. Какие чары и уговоры она только ни использовала, не понравилась ему, и всё тут.

– Хотя дама была фигуристая, – Фибблс изобразил в воздухе выпуклости и рассмеялся. Все подхватили.

– Колдунья обиделась смертельно, – поспешила закончить Шнелла. – Притворилась, что уезжает, да позвала нашего рыцаря на ужин прощальный. Накормила его зачарованным яблочным пирогом – и всё, бывай.

– Кто же пробует еду от незнакомой колдуньи! – воскликнул умудрённый опытом Клаус.

– Вот-вот! – подхватил Фибблс. – Негоже это. А наш наелся и с тех спит вечным сном.

Тут дорога закончилась, и ночной отряд остановился у входа в горную пещеру. Гномы по очереди вошли и развесили факелы на стены. Клаусу и Никсу – они заходили последними – пришлось пригнуться.

Историю Клаус слушал внимательно и должен был ожидать найти в пещере спящего вечным сном рыцаря. Но он не ожидал. Каменный пьедестал, дубовый гроб, внутри – мужчина в чёрных доспехах. Бледный, недвижимый, со сложенными на груди руками, рыцарь правдоподобно изображал труп.

– Бедняга, – посочувствовал Клаус. – Его никак нельзя разбудить?

– Поэтому мы тут, – ответила Шнелла. Она подошла к рыцарю, любовно плюнула ему на шлем и до блеска натёрла его рукавом. – С колдуньей-то мы разобрались… нет-нет, не спрашивай – не для твоих розово-принцевых ушей эта часть истории. Только рыцарь от того не проснулся. Тогда мы отправились к другим чародеям ответ искать.

– Разное они предлагали, – вклинился Фибблс, – зелья всякие, заклинания. Девушек сюда водили – не помогало ничего. И вот недавно один ученик чародея – любознательный паренёк, тыщу книг перечитал – поведал нам такое: рыцаря сможет разбудить некто рыжий, влюблённый и недавно коронованный.

Все разом посмотрели на Никса. Клаус с мрачным торжеством – его обвинения во влюблённости подтвердились.

– И что надо делать? Целовать? – спросил он.

– Тебе бы только кого-то целовать! – вспыхнул Никс.

Шнелла цыкнула на них, будто бы спящий нуждался в тишине.

– Целовать не требуется, – она вздохнула с некоторым сожалением, – нужно рассмешить. Мы сами пытались, но не смешные, видать.

Все притихли и опять посмотрели на Никса. Расправив плечи, гном подошёл к изголовью гроба – прищурился, раздумывая, поморщил нос, почесал подбородок и, наконец, произнёс:

– Ну что ж…

Есть такое выражение – умирать от смеха. Звучит раздуто, но боязнь умереть от смеха не оставляла Клауса весь следующий час. Болел живот, ныла челюсть, щемил неопределённый орган, который отвечает за сомнения: Никс такой весёлый, что может понравиться Ровене – даром, что в остальное время он ворчливый, бородатый, жёлтозубый, не слишком привлекательный гном.

Никс рассказывал байки, пел шутливые песенки, показывал пантомиму. Гномы заходились от хохота, Клаус смеялся даже над шуткой про их сородича Тимбер-Ту и кувшин бесконечного молока, которую слышал уже много раз. А рыцарь спал безмятежно, и всё ему было нипочём. Никс присел на край пьедестала перевести дух и выпить пару глотков воды.

– Ладно, – сказал он погрустневшим гномам, – есть у меня последняя идея. Идите-ка вы все наружу – и подальше от пещеры, чтоб не подслушивать.

– А я?

– И ты тоже, Клаус. Ты дальше всех отойди. Вы там за ним присматривайте, а то суёт вечно свой нос.

Пришлось послушаться. Гномы с принцем отошли на десять шагов от пещеры и расселись на пологом выступе. Клаус не знал, о чём молчали остальные, – он глядел на звёзды и молчал о любви.

Осталось преодолеть эту горную гряду, за ней – королевство Дирдорф. А там уже и река Наоборот, что бы это ни значило. Клаус достал компас: стрелка указывала на пещеру и на юг.

Что ожидает Клауса в конце пути, кто ожидает? Чем ближе к цели он подходил, тем сильнее радость предстоящей встречи разбавляли опасения. «Она тебя не любит». Слова Никса приходили на ум всё чаще, звучали всё громче. Они и сейчас звонким гулом отдавались у Клауса в ушах, так что он не сразу услышал смех.

Гномы бросились в пещеру – Клаус помчался следом.

Насупленный, с пунцовыми щеками Никс стоял у входа и пытался слиться со стеной. Рыцарь сидел в своём гробу, свесив наружу ноги, и хохотал так, что свод содрогался. Завидев Клауса, он затрясся пуще прежнего.

– Получилось! – пробасил Фибблс.

Счастливые гномы кинулись обнимать сначала Никса, а потом своего рыцаря. Тот успокоился чуток, утёр слёзы и сердечно поприветствовал каждого. Имена во сне не забыл – всех назвал. Потом попросил поесть чего-нибудь любого и выпить кое-чего конкретного.

Светало. Жители деревни Большие Колпачки вместе с их вернувшимся к бодрствованию покровителем собрались в обратный путь.

– Вы там лошадей наших кормите, – попросил Клаус, – мы скоро будем возвращаться и заберём их, чтобы доставить в Минтию.

– Мы для вас всё что угодно сделаем! – пообещала Шнелла.

Рыцарь пожал Клаусу руку, а Никсу поклонился. Приступ смеха прошёл, но всякий раз при взгляде на них рыцарь невольно улыбался.

– Вам точно не потребуется защитник в пути? – спросил он. – Мой щит укроет вас от опасности, мой меч пронзит любого врага, он и подумать не успеет причинить вам зло.

– А у нас нет врагов, мы только новых друзей встречаем, – Клаус развёл руками.

Никс пробормотал какое-то слово, смутно напоминающее «балбес».

Распрощавшись, они отправились в разные стороны. Клаус выдержал десять шагов, прежде чем попросить:

– Расскажи, чем ты его рассмешил.

– Нет, – ответил Никс.

– Пожалуйста?

– Нет.

***

Хелфрид стоял на краю скалы. Внизу узкой лентой извивалось ущелье, сверху первые солнечные лучи рисовали его силуэт. Красиво, наверное, но не более того. Он подошёл ближе к пропасти – ничего. И новый плащ не помогал. Может быть, виновата безветренная погода? Вызвать заклинанием шквал-другой… лень.

Раскинув руки, Хелфрид взметнул полы длинного чёрного плаща, который он приобрёл специально для этого повода, и попытался проникнуться мгновением, пока ткань опадала. Ну, вроде как, чуть-чуть развевалась… один раз – развелась, получается. Хелфрид вздохнул. То ли ему недоступна театральность, которой так виртуозно пользовался Гидиус, то ли он иначе понимал злодейство. Пустым эффектам он предпочитал сложные схемы и заговоры, плёл интриги, строил башни, чтобы потом вытащить камень из нижнего ряда и всё обрушить. Единственный визуальный приём, который Хелфрид освоил ещё до своего назначения первым министром, – это злодейская улыбка. В меру открытая, идеально изогнутая, создающая глазам хищный прищур – именно с таким выражением Хелфрид подошёл к краю.

Вот и правильный момент: он подцепил ботинком булыжник и по дуге отправил его вниз.