Чудо № 34

Равнодушный к музыке улиц, писатель проскользнул в черный ход какой-то забегаловки. Под вывеской «Любопытная кошка» висела ещё одна – маленькая, кривая, как бы извиняющаяся, и гласила она: «Только для людей».

Оскара предупреждение не смутило. Оставив машину в темном переулке, он пробрался к вентиляционному окошку и заглянул внутрь. Посетителей пока было немного. Оскар быстро обвёл взглядом зал, присмотрелся к шумной компании студентов и чуть было не умилился парочке влюблённых (девушка с ярко накрашенными губами под определение «люди» никак не подходила, однако ни персонал, ни её спутник этого не заметили).

Чудо № 34 нашлось за барной стойкой. Юноша успел переодеться в белую рубашку с накрахмаленными манжетами и немного унять кудри. В ожидании клиентов он отстранённо протирал полотенцем пивные кружки.

А вот и первый. В зал вошел тучный мужчина с аккуратно причёсанными усами. Он не глядя бросил кашемировое пальто официантке, проследовал к стойке и щёлкнул пальцами. Один стакан «Джемисон», другой… Посетитель раскраснелся и чуть-чуть обмяк. Подозвав бармена, он принялся энергично жестикулировать. После пятого стакана он уже хохотал, после шестого – ругался. Перед уходом долго сверялся с квитанцией и пересчитывал сдачу.

Второй оказался тише. Он заказал один разноцветный коктейль в высоком стакане и почти час тянул его через трубочку. В те минуты, когда рот был свободен, он прикрывал его ладонью, пригибался к стойке и что-то доверительно шептал.

Много их было в тот вечер – разных и откровенных. Для писателя бармен оказался не слишком-то разговорчивым. Время от времени он поднимал взгляд на посетителей и вяло угукал. Так стоял бы рабочий у конвейера, так сортировщик на почте перекладывал бы письма: без мечты и вдохновения.

Оскар заподозрил проклятие. Оскар исключил проклятие, ведь он бы сразу это заметил. Люди – сложные существа. Это их следует регистрировать, подробно расписав все проблемы и желания, чтобы наверняка знать, как им помогать.

Домой чудо № 34 возвращалось почти бегом и уже после полуночи. Не успел Оскар занять наблюдательный пункт на дереве, как юноша показался в квадрате окна. Одной рукой он расстёгивал пальто, в другой держал конверт. Прыжками стряхнув верхнюю одежду на пол, он сел у стола и уставился на письмо. Затем на чек. Снова на письмо. И снова на чек. Он разложил обе бумажки перед пишущей машинкой – параллельно краю стола – и занёс руки над клавишами.

Опустил руки.

Словно все существующие в мире буквы уже были потрачены на поддельное письмо из журнала. Ни одной не осталось. Ничего и никогда больше не будет написано.

Подперев кулаком подбородок, юноша долго рассматривал стопку чистых листов и вдруг потянулся к лампе. Свет погас…

…и тут же зажёгся в соседней комнате дома номер десять. Девушка в широкой ночной рубашке вылезла из-под одеяла, придвинулась к стене и прислушалась. Тишина. Заправив за ухо кудрявый локон, она прижалась к стене щекой, но никакого «клац-клац» не последовало.

За свою долгую жизнь рядом с людьми Оскар изучил их повадки – порой бестолковые, не поддающиеся законам логики и природы. И всё же люди его удивляли. Вот этой девушке сейчас бы обрадоваться тишине, потянуться сладко и улечься спать. А она вместо этого, хмурясь, подслушивала тишину и озадаченно чесала подбородок.

Раз люди такие странные, придётся спросить совета у одного из них – того, кому Оскар безоговорочно доверял.

Следующим утром чудо № 34 проснулось раньше всех в доме и, вероятно, в городе. На ходу обмотав вокруг шеи шарф, оно сунул руки в карманы и зашагало в сторону реки. Чёрный «Роллс-Ройс» не отставал. В предрассветной темноте он двигался почти бесшумно.

Оскар уже придумал новый план, но решил сначала проследить за подопечным. Вдруг он отправится прыгать с моста? Тогда потребность в чудесах сразу отпадёт. Можно будет со спокойной совестью вернуться домой: ворчать на маленьких сэров, греть уши возле камина и пить молоко с печеньем.

К (не)счастью, юноша благополучно пересёк реку. Больше часа он шёл будто бы бесцельно: смотрел то себе под ноги, то на небо, иногда вытаскивал из кармана замёрзшую руку, трогал деревья или кирпичные стены, зачерпывал с тротуара горсть снега, растирал его между пальцами и наблюдал, как тот тает.

Благодаря внушительному водительскому стажу Оскар почти не следил за дорогой. И всё же он удивился, когда слежка привела его к отделению королевской почты на Вестри-роуд.

Они прибыли как раз к открытию, протиснулись в одну дверь, постояли в одной очереди, и Оскар даже засомневался, кто тут за кем следит. Но юноша ни разу не обернулся на других посетителей. Он протянул письмо в окошко с табличкой «Даддлодоб (гном)» и поспешно вышел.

Среди фуражек существует своя шкала престижности. Первое место, безусловно, занимают фуражки полицейских, а за второе много лет сражаются работники почты и персональные водители. Встретившись взглядом, Оскар и гном одинаковыми движениями поправили козырьки. Каждый мысленно объявил себя победителем.

– Снова ты, доброе утро, приветствую в… короче, ты понял. – Пухлым пальцем Даддлодоб пригвоздил к стойке конверт и пододвинул его Оскару. Над адресом журнала «Стрэнд» красовалась печать «Вернуть отправителю».

– Доброе утро, – с неизменной вежливостью ответил Оскар, пряча конверт в карман. – Мне только письмо отправить. Настоящее. Но ответ мне нужен ещё до обеда.

– Перерыв! – чуть ли не заорал Даддлодоб.

По очереди прокатился недовольный шёпот.

– Опять?

– Вчера тоже так было.

– Возмутительно!

Окошко снова захлопнулось, а боковая дверь в сортировочную комнату открылась – и закрылась за спиной Оскара.

Не слушая бухтения гнома, Оскар мысленно примерил на себя другой тон мадам, которым она пользовалась реже.

– Даддл, ты так здорово мне помогаешь, – нежно прорычал он. – Уж не знаю, что бы я без тебя делал…

– Зато я знаю, что делал бы без тебя! Работал бы себе спокойно!

– На сей раз я тебе беспокойства не доставлю, – заверил Оскар, передавая гному конверт. – Дело пустяковое, больше часа не займёт. У тебя ведь есть специальные сапоги, новая модель.

– Ш-ш-ш! – Глаза Даддлодоба в ужасе расширились сверх допустимого максимума. – Ты бы ещё на Биг-Бен забрался и в рупор об этом прокричал! Будто не знаешь, что мои сапоги единственные в этой части света!

Оскар знал, поэтому и пришёл.

– Франция! – зачитал Даддлодоб с конверта. – Виль-д'Авре, рю… Так-так! Мистеру Квентину Грею?

– Мистеру Квентину Грею, – подтвердил Оскар.

Даддлодоб подошёл к нему вплотную и угрожающе (как пикси на горного тролля) посмотрел снизу вверх.

– Ты предлагаешь, – прошипел он Оскару куда-то в нагрудный карман, – чтобы я явился к сотруднику БДУРМС¹…

– Бывшему сотруднику.

– …к сотруднику БДУРМС в незадекларированных семимильных сапогах? Да ты с ума сошел, Оскар! Нет! Нет и ещё восемьдесят тысяч раз нет! Понял меня?

Оскар выразительно кивнул.

– Понял. Жду ответ мистера Грея через два часа.

Ввиду занятости работники почты не участвовали в ежегодной лотерее чудес. Даддлодоба эта участь не то чтобы настигла – но все же, обходя стороной, слегка зацепила.

В назначенное время гном, запыхавшийся и с набившимся в бороду мусором, встретился с Оскаром в переулке рядом с почтой.

– И надеюсь, что мы больше в этом году не увидимся! – заключил он, отдавая увесистый пакет и записку.

Оскар развернул послание и прочитал:

«Здравствуй, Оскар.

Занятную проблему ты мне обрисовал. Но я кое-что нашёл в нашей “Лавке чудес” – надеюсь, это поможет. Гном тебе всё объяснит.

Желаю удачи,

Квентин Грей.

П.С. Не забудь вернуться в первый день нового года.

П.С. 2 Не поцарапай “Роллс-Ройс”.

П.С. 3 Этот гном почему-то кажется мне знакомым…»

Ровно в шесть тридцать пополудни на Брентон-стрит вернулась девушка из дома номер десять.

Оскар сверился с часами: юноша из соседской квартиры отправился на работу снова в шесть пятьдесят. Сегодня Оскар за ним не поехал. Оставив автомобиль в тени деревьев (в тёмное время суток тень превращается в чёрную бездну), он пробрался к дому двенадцать – не к двери, а к стене.

Настал час испытать некоторые давно позабытые навыки. За ненадобностью они хранились на чердаке талантов и возможностей, припорошенные пылью благополучия и оплетённые паутиной человекоподобия.