Kitobni o'qish: «Звук шагов в порывах ветра. Книга четвёртая.», sahifa 3

– Ванятка, какой ты умница, – засмеялась она, подхватила мальчишку на руки и пощекотала. Он завизжал, забарахтался, вырвался с рук, убежал за дом, вернулся ровно через минуту.

– Есёё, – потребовал игры. Надя отодвинула корзинку с вишней к стволу, схватила Ваню и опять стала щекотать. Захлёбываясь от счастья, он запрыгал по траве как кузнечик.

– Какие вы весёлые! – крикнула Маша, она стояла возле угла дома и наблюдала картину, как играют и хохочут Надежда и Ванятка. – А вишню вы собрали на компот?

– Собрали, – Надя указала на корзинку возле дерева, сорвала с ветки вишенку, засунула её в рот мальчишке, затем подхватила его на руки и понесла к дому. – Корзинку возьмёшь? – спросила у Маши, проходя мимо. – Кстати, вишню пора собирать не только для компота, созрело почти всё, посмотри, какая красота.

– И правда, урожай что надо, – Маша взяла корзинку, стала рассматривать в ней ягоды – крупные спелые, некоторые с веточками и листьями – это, наверное, сын рвал. Надя права, пора собирать урожай. Хорошо, что помощников много, всем хватит работы. От работы на грядках они отказались, Маша копалась одна, правда, сделала всего несколько грядок, зато от души и в своё удовольствие, а вот в саду урожай собрать помочь надо. К тому же яблоки в августе будут, да и пара сливовых деревьев в этом году цвела от души, обещая сливы. Хорошее лето – тёплое, солнечное, и дождей в меру, и до чего же здорово на даче. Маша улыбнулась, взяла корзинку и пошла к дому.

– Машенька, сделай нам, пожалуйста, чаю, – завидев супругу, попросил Владимир Григорьевич. Он отвлёкся от мозаики, поднял на лоб очки.

– Скоро обед будет, Володя, – напомнила Маша.

– Ну, пожалуйста, нам с Сашулькой нужна подпитка в виде чая, – он приложил руку к груди.

– Тётя Маша, нам осталось совсем немного, табун почти готов, чай нам поможет собрать всю картину, – с пазлом в руке поддержала деда Саша. В этот момент к столику подбежал Ваня, выхватил пазл из рук Саши и с налёту вставил его в мозаику. – Опя-я-я-ять? – возмущённо крикнула она на мальчишку. Но тут же замолчала – пазл оказался на своём месте. – Дедуль, смотри, Ванька вставил пазл именно туда, куда надо. Во даёт!

– Мой сын! – Владимир Григорьевич подхватил Ванятку на руки и от души чмокнул в щёку.

– Владимир Григорьевич, Маша, я возвращаюсь в город, – из дома вышла Надежда. – Присмотрите, пожалуйста, за Сашей, я её оставляю здесь, – она открыла гараж.

– Надя, что-то случилось? – Фертовский-старший нахмурился, опустил сына на землю.

– Всё хорошо, Владимир Григорьевич, просто мне срочно надо в город. Обещаю, я скоро вернусь, – она села в машину.

Глава 10

– Девушка, разрешите с вами познакомиться? – услышала Мира, обернулась.

– Валерка! – радостно воскликнула она, завидев бывшего соседа. Он когда-то жил в квартире напротив. – Какой ты стал…

– Какой? – насмешливо спросил он, поднял на лоб тёмные очки.

– Высокий, интересный, такой, – она стала подбирать слова, – пижонистый даже.

– Точно, – он рассмеялся от души, сверкнув белыми идеально ровными зубами. Иссиня-чёрные волнистые волосы стильно подстрижены, карие лучистые глаза. Недаром его кличка в школе была «Цыганок». – Ну, привет, девочка с красивым именем.

– Так ли? – усмехнулась Мира. – Помнится, ты обзывал меня «Мирка-дырка».

– Это всё от чувств-с, – шутливо оправдался он. – А помнишь, как я дёргал тебя за хвостики?

– Помню, – отозвалась Мира. – А потом твои родители купили квартиру в другом районе и вы уехали. И все во дворе переживали, – она улыбнулась, вспомнив, как, действительно, переживали девочки во дворе, когда уехал Валерка – самый боевой, самый обаятельный мальчишка. А больше всех страдала худенькая как щепочка Лена, потому что их дразнили «жених-невеста». Лена, конечно же, была влюблена в Валерку, да и тот больше всех уделял ей внимания. Мира единственная, кто в Валерке видел лишь дворового приятеля, она посмеивалась над подружками, которые млели, лишь только завидев этого кудрявого мальчишку.

– Слушай, Мира, у меня появилась идея: давай где-нибудь встретимся и посидим? – предложил Валерка. – Вспомним наше детство, двор, ребят, – он посмотрел на часы. – Мне сейчас надо бежать, совсем нет времени. Но я очень хочу увидеть тебя ещё раз, – он опять улыбнулся.

– А давай, – кивнула она, достала телефон. – Звони мне на этот номер, – продиктовала его, – спишемся или созвонимся.

– Да, в ближайшее время, – Валера набрал номер телефона, тот сразу зазвонил у Мирославы, – рад был встрече, – чмокнул её в щёку, опустил очки на глаза, быстро пересёк улицу, завернул за одно из зданий и скрылся из виду.

– И что это был за тип? – раздался голос мужа за плечом Миры. Она спрятала улыбку.

– Тип? О ком ты? – Мира невинно смотрела на мужа. Он хмурился.

– Только что ты любезничала с каким-то мужиком, который к тому же поцеловал тебя, а потом исчез как шпион, – Дима нервно кашлянул, поправил очки.

– Не поцеловал, а всего лишь дружески чмокнул, – уточнила Мирослава.

– Дружески? Это теперь называется дружески, ну да, – Данилевский сложил руки на груди.

– Да, дружески, это бывший сосед Валерка, мы сто лет не виделись, а теперь случайно встретились, пока я тебя, мой милый, прождала весь обед, между прочим, – Мира показала на часы на своей руке. – Мало того, что ты безнадёжно опоздал, ещё и твой телефон всё время недоступен. Что скажешь? – она повысила голос.

– М-м-м, – Дима замялся, достал из кармана телефон, посмотрел на его экран так, будто там могло что-то измениться за последние полчаса, но нет – экран был по-прежнему чёрным. Надо вовремя заряжать. – Да, я признаю, что опоздал и что мой телефон вне зоны доступа, но на всё это у меня есть оправдания, – вздохнул, снял очки.

– Какие же? – Мира выразительно приподняла брови.

– Когда я уже выходил из офиса, приехала мама и задержала меня. Ты же понимаешь, что я не мог проигнорировать собственную мать, – он опять вздохнул.

– И что хотела от тебя Фаина Витальевна? – Мира усмехнулась. Она знала, что все разговоры свекрови с младшим сыном, так или иначе, касались темы его «неправильной» женитьбы. Почти каждый раз одно и то же.

– А вот это как раз и тебе будет интересно, – Данилевский прищурился, глядя на жену.

– Уверен? Хорошо, тогда давай либо отойдём в тень, либо сядем в твою машину, невозможно стоять на такой жаре. До конца обеденного перерыва осталось мало времени, но для разговора нам хватит.

Решили устроиться в тени раскидистого дерева, там же была и скамейка.

– Мирослава, – Дима взял жену за руку.

– Да, – она смотрела на него серьёзно.

– Ты меня любишь?

– Данилевский, что за вопросы? – она убрала за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос.

– А всё же, – он впервые задумался о том, что она редко говорила ему эту фразу. И вообще на внешнее проявление чувств была сдержанной, не то, что другие девушки.

– Люблю, конечно, я же твоя жена, – она пожала плечами. Дмитрий поднёс её руку к своим губам. Ласково поцеловал. Он всегда трепетал при одном лишь прикосновении к Мирославе. Он был не просто влюблён в неё, он растворялся в ней. – Так что там тебе говорила Фаина Витальевна? – напомнила Мира.

– Ах, да, – он словно очнулся, – мама спрашивала меня про Всеволода. Почему он по возращению на Родину, не стал жить у себя в квартире.

– Вот как? – Мира напряглась. – А откуда она узнала, что он не живёт у себя? Она приезжала к Севе?

– Да, приезжала два дня, точнее, утра подряд и, конечно же, не заставала его дома.

– Понятно, – протянула Мира, теперь она взяла мужа за руку и сжала её.

– Подожди, ты не знаешь главного, – Дима почесал в затылке. – Мама спросила у Севки, где он теперь живёт. А затем и у меня, как бы в подтверждение.

– В подтверждение чего?

– Что мой старший брат живёт у нас – в нашей с тобой квартире. Пока идёт капитальный ремонт в его квартире. Не знаю, как Севке пришло в голову это решение, но он прав, чтобы проверить информацию, к нам мама точно не сунется.

– Зачем ей проверять информацию? Дим, я никак не пойму этого, – воскликнула Мирослава.

– Она привыкла всё контролировать, всё держать под своим неусыпным контролем. Так она считает, достигаются высокие результаты и в бизнесе, и в жизни, – попытался пояснить Дмитрий.

– Да, вот только первый брак Севки распался, хотя, насколько мне известно, был организован Фаиной Витальевной, – напомнила Мира. – Да и ты, получается, женившись на мне, подвёл её.

– Ну, мой брак точно не распадётся, – Дима прижал Миру к себе. – Если ты только не будешь кокетничать с всякими подозрительными типами.

– Митька, а ты ревнивый, – она посмотрела в его глаза. – До сих пор я этого не замечала.

– Я сдерживал себя, как мог, – улыбнулся он. – Просто я очень люблю тебя, – с этими словами он страстно поцеловал жену в губы.

– Заводи машину, поехали, – приказала Фаина Витальевна водителю после того, как сын и невестка стали целоваться, несомненно, после эмоционального разговора. Всё это время она наблюдала за ними из автомобиля. Разговора она не слышала, зато по мимике и жестам сына поняла, что он предъявлял жене претензии. Правда, потом они помирились. Но ведь это ненадолго. Тем более что Фаина Витальевна успела заметить мужчину, с которым до прихода сына разговаривала невестка. Фаина Витальевна видела, и как темноволосый незнакомец поцеловал Мирославу в щёку, а потом ей удалось увидеть автомобиль, в который он сел. Пришло время заняться более пристальным изучением окружения невестки, кто знает, возможно, это пригодится в будущем. Так решила Фаина Витальевна.

Глава 11

Зорин решил не ехать на работу, а для начала как следует выспаться, отдохнуть. После событий, связанных с поиском матери друга, он понял, что основательно выбит из колеи, необходимо взять паузу и просто поваляться в кровати, а потом, может, в лес сходить или порыбачить. Просто побыть со своими домочадцами. Шеф с пониманием отнёсся к этому, дав ему неделю на отдых, а потом они созвонятся. Ведь часть работы можно сделать и дома.

После того, как поздним вечером он всё это обсудил с шефом, решил покурить на крыльце дома. Сел на основательно прогретые июльским солнцем ступеньки, загляделся на ночное усыпанное бисером звёздное небо. Благодать-то, какая! Вот не задумываешься, что ты можешь просто так наслаждаться всем этим. Идти по пыльной просёлочной дороге или даже пусть по асфальтовой, в солнечную погоду или в проливной или моросящий дождь – неважно. Слушать, как в весеннем лесу чувственно поют птицы, как огорчённо вздыхает или пугающе воет ветер, как напряжённо гудят провода, придумывая свою мелодию. Как деловито летят автомобили по гладкому шоссе, или жалобно скрипит телега, может быть, последняя уже в этом мире, в которой сидит мужичок, везущий пахучее сено. Покорная лошадь идёт вперед, думая о своём, время от времени обмахивая себя хвостом и отгоняя бесцеремонных насекомых. А воздух за городом может быть удивительно прозрачным. И ты его вдыхаешь полной грудью, наполняя каждую клетку живительной прохладой. Счастье в том, что ты можешь просто куда-то пойти, поехать, поплыть, полететь… Счастье в твоей свободе, в просторах, которые ты можешь видеть, даже в обычной деревеньке. В том куполе неба, который не в силах охватить твой взгляд, потому что в городе так не хватает неба – огромного, необъятного. И по нему даже скучаешь, потому что именно такое небо позволяет мечтать и вдохновляться, фантазировать и просто жить, ощущая себя частицей мироздания.

Вадим проснулся довольно поздно, в доме уже никого не было. Виктория оставила на столе записку, что они с Васей ушли гулять, завтрак на столе. А внизу была приписка, что они обе любят Вадимыча. Мужа и папу.

Прочитав записку, Зорин широко улыбнулся, потянулся, сделал несколько приседаний, отжался прямо на полу в кухне, отправился в душ. Спустя полчаса плотно позавтракал, выпил большой бокал с кофе и вышел на крыльцо. Солнце слепило глаза, на небе ни одного облачка и жарко, как на юге. Зорин устроился в гамаке между деревьями, взял в руки книгу, так и уснул вместе с ней. Проснулся через час, ноги онемели, рукам неудобно, тёмные очки свалились под гамак. Ну не привык он бездельничать. Сел в гамаке, немного покачался в нём. Нет, решительно такой образ жизни не для него. Надо себя чем-то занять.

Вадим вернулся в дом, поразмыслил и решил разобраться в кладовой, давно планировал это сделать, но руки всё никак не доходили.

Виктория с дочерью отправились на прогулку всё по той же деревенской дороге, что и в прошлый раз, шли они неторопливо, по пути срывая цветочки и листики – так нравилось Василисе. Сегодня взяли с собой бутылочку воды, пачку детского печенья, а ещё в последний момент Вика положила в карман своего сарафана несколько конфет. На всякий случай. Они дошли до того места, где в прошлый раз сидела девочка Валя, но сегодня её не было. Вика немного подождала, посмотрела на старый покосившийся дом, в котором жила её новая знакомая, но оттуда не было слышно ни звука. Во дворе тоже никакого движения. Виктория вздохнула, взяла дочь за руку и повела дальше.

Они добрались почти до самого края деревни, как вдруг Вику кто-то окликнул. Она оглянулась. У забора стояла Марья Ивановна. Вика глазам своим не поверила. За то время, пока они ездили в Беляниново, правда, несколько лет Виктория там не появлялась, ни разу не встречала Марью Ивановну. Вроде бы Надя как-то упомянула, что та серьёзно болеет.

– Марья Ивановна, Боже мой, как я рада вас видеть! – искренне воскликнула Виктория. Они с Василисой подошли к калитке, которую хозяйка радушно раскрыла. Зашли во двор.

– И я рада нашей встрече, Виконька, – улыбнулась Марья Ивановна. – Прошу, проходите, мои дорогие, – показала на дом. – Или посидим на веранде? Там сегодня прохладно, хорошо. Солнце ещё не напекло, лишь ближе к вечеру будет духота.

– Давайте и, правда, на веранду, да? – согласилась Виктория. Она заметила, что Марья Ивановна говорит медленно, словно все слова пробует на вкус. И ещё – ходит, чуть заваливаясь на один бок. А волосы у неё стали совсем седыми, и морщин заметно прибавилось.

– Без чая я вас не отпущу, – сказала хозяйка дома. – А доченьке твоей молочка тёпленького. Вот тут у нас есть стул подходящий детский – у старшего внука сын родился, когда ребята приезжают, то вещи свои и оставляют. – Как зовут твою доченьку?

– Василиса, – Вика усадила девочку на стул, та смотрела на Марью Ивановну и щебетала так радостно, словно знала её. Потом взяла из её рук деревянную ложку и от души стала стучать ею по столу.

– От молодец, стучи-стучи, – закивала Марья Ивановна, – Вика, подожди, я принесу чайник, заварила всего несколько минут назад, как знала, что будут гости, – с этими словами она направилась в дом.

– Марья Ивановна, разрешите вам помочь, – крикнула ей вслед Виктория.

– Я стараюсь сама управляться. Иначе обуза для родных. А я этого не хочу. И так доставила своим много хлопот, – она сделала паузу, – инфаркт – дело сложное, особенно когда много чего в организме затронул. Но, слава Богу, прихожу в себя, радуюсь жизни, люблю всё, что имею, что сейчас мне даёт Господь. А это главное. Ничего, поживём ещё. Вон до правнука дожила. И тебя с доченькой встретила. Ах, какие вы славные девочки, правда? – она вернулась с чайником, на котором сидел сшитый из разноцветных лоскутков петух – чтобы лучше заварилось. Василиса, завидев Марью Ивановну, застучала ложкой ещё веселее. – Я окошко открою и подам тебе прямо сюда чайник с кипятком и молоко, а сама принесу зефир, халву и хлебные палочки для Василисы, хорошо, Вика? – добавила она, опять скрывшись в доме.

Василиса с удовольствием выпила молоко, а потом потянулась за хлебными палочками. Хозяйка дома с умилением смотрела на неё.

– У меня правнук Арсений, чуть поменьше твоей, – сказала она. – Старший внук – пострел успел, и жениться, и ребёнка сделать. Шустрый, учится ещё, а уже папой стал. Слава Богу, родители помогают с обеих сторон, – стала рассказывать Марья Ивановна. – Мне его сюда привозят, но лишь на день. Нянька из меня ненадёжная, – она вздохнула. Налила Виктории чаю.

– Что вы такое говорите, вот Василиса как реагирует, а она к незнакомым, между прочим, не очень идёт, а вам сразу обрадовалась, – сказала Виктория, поднесла чашку ко рту. – Какой же у вас чай, Марья Ивановна! Я всегда говорила, что вы волшебница, – воскликнула, вдыхая букет ароматов из чашки, в нём было всё: травы, цветы, и даже ветер, который, путешествуя по свету, собирает всевозможные запахи летнего леса. А ещё его настроение и магию.

– Волшебница, больше похожая на ведьму? – улыбнулась Марья Ивановна и взяла свою чашку в руки, отпила глоток, на мгновение закрыла глаза.

– Скорее, ведунью, – поправила её Виктория, вспомнив всё, что происходило тогда здесь – в Беляниново. И свои переживания по поводу неразделённой любви к Зорину, и раздумья и сомнения Нади, которые тоже касались Вадима, и пылкие к ней чувства Фертовского. Ну и, конечно, ту Купальскую ночь, которая решила судьбы всех участников этой истории.

– Вспомнила? – усмехнулась Марья Ивановна. Вика вздрогнула. Опять Марья Ивановна читала её как раскрытую книгу. – Не переживай, девочка, никакой магии, – она коснулась её руки, – просто я тоже сразу обо всём вспомнила. Сколько же лет прошло? Кажется, не так много, а всё изменилось, – она подвинула ближе к Вике блюдце с халвой. – Хотя, случилось много и замечательного. Да и наша встреча, я уверена, неслучайна. Вот уж не знаю пока, для чего конкретно. Хотя, – она задумалась, – вы здесь на всё лето?

– Да, решили до конца августа пожить в Беляниново, иногда будем ездить в Москву, но ненадолго. Вадик, конечно, работает, поэтому мы на неделе без него, – пояснила Виктория. Она посмотрела на дочь, которая жевала палочки, одну не доев, брала уже другую, вымазала ими весь рот. Судя по всему, Василисе у Марьи Ивановны нравилось. – Хорошо в Беляниново, уютно, душой отдыхаешь, – Вика вытерла дочери рот.

– Вот и отлично, – обрадовалась хозяйка дома, погладила по волосам девочку. – Приходите в гости, будем общаться, угощаться, – с этими словами она с некоторым усилием поднялась с места, ещё раз сходила в дом, на сей раз вернулась с маленькой миской малины. – Вот собрала с кустов, пока совсем мало. Мой сад и огород были запущены. Только в этом году началось возрождение.

– Если позволите, я буду помогать, – предложила Виктория, – вам помощь – мне занятие. У нас вокруг дома грядок нет, кусты мы тоже не сажали, только небольшой сад позади. Зато к осени там будут яблоки, в этом я уверена. Конечно же, поделюсь с вами.

– Спасибо, моя девочка, – Марья Ивановна залюбовалась Викторией. Красивая всё же, яркая, с годами изменилась только к лучшему. Несмотря на испытания. Дочке-то всего полтора года, значит, ребёнок долгожданный. Хватит ли места в её сердце ещё для одного?

Глава 12

Надя прибавила скорость автомобиля, хотя понимала, что нарушает правила. Ей как можно скорее надо было попасть домой. Она дозвонилась до мужа, и хотя Николай её уверил, что справится, она знала – ему нужна её помощь. Он нехотя и кратко пояснил, что с самого утра в кровати из-за спины. Но нашёл в тумбочке какое-то обезболивающее, и ему стало лучше. Надежда знала другое – то, что мужу могло бы реально помочь, у них не было в доме. Значит, внушил себе, либо её просто обманывает. Супруг не любил вокруг себя лишней суеты, не впадал в панику, не жаловался. Поэтому Надежда, когда ему плохо – порой просто угадывала. Или чувствовала.

Она на МКАДе попала в пробку, простояла там почти час, возмущаясь беспорядком на дорогах, невероятным количеством машин и дураками за рулём, которые лезли со всех щелей.

Наконец Надежда въехала в район, где они жили. Сократила дорогу, проехав между дворами. Поставила автомобиль за поворотом и почти бегом направилась к дому.

– Ну что я могу сказать, – Казимир Львович, несмотря на возражения Николая, был вызван Надей сразу, как только она увидела мужа. Доктор приехал довольно быстро, осмотрел больного, теперь обратился к его супруге. – Скорей всего, небольшое смещение позвонков, так я предполагаю, либо перенапряжение мышц. По-хорошему, ко мне бы на обследование в клинику, а, Николай?

– Только не сейчас, Казимир Львович, – тот покачал головой. – Вообще, всё это так некстати, – он переглянулся с Надей.

– Болезнь никогда не бывает кстати, – пожал плечами доктор, достал блокнот, размашистым почерком написал на нём названия лекарств, которые необходимо приобрести. – Вот пока это, а там посмотрим. И, Надежда, всё-таки уповаю на ваше благоразумие, вы в семье самая рассудительная и ответственная, не откладывая в долгий ящик – приведите ко мне супруга на приём.

– Хорошо, Казимир Львович, – она кивнула, – я поняла вас, – проводила доктора до двери. – Подождите меня, пожалуйста, выйдем вместе, как раз схожу в аптеку, – тут же решила она.

– Как поживает Владимир Григорьевич? – спросил он уже на улице. – Мы давно не виделись. Как его сердечко?

– Бодр и в хорошем настроении. На сердце давно не жаловался, ваших предписаний, насколько мне известно, исправно придерживается, – ответила Надежда. – Они сейчас всей семьёй на даче. Ванятке там очень нравится, – она улыбнулась.

– Кто бы мог подумать, что у Володи в таком возрасте появится ещё один сын, – усмехнулся доктор. – Непросто, конечно, сейчас его растить, хотя с другой стороны, мальчишка для него как глоток свежего воздуха. Будьте здоровы! – он чинно поклонился. – Звоните, если что, – сел в машину.

– Большое спасибо, Казимир Львович, – Надя проводила автомобиль взглядом.

Домой вернулась через полчаса, натёрла спину супруга мазью, дала ему таблетки, уложила в кровать, укутав одеялом. Открыла окно, но так, чтобы не создать сквозняк, а хорошенько проветрить.

– Ты же голоден, – спохватилась она, намереваясь пойти на кухню.

– Не хочу есть, Надюш, посиди со мной, – Николай взял её руку, прижал к своим губам. – Я так рад, что ты приехала, – признался он. – Когда нездоровится, то, если честно, одному несладко.

– А почему ты не позвонил сразу, как прихватило, Николенька? Ну что за пустое геройство? – она внимательно посмотрела на мужа – заметно было даже по лицу, что боль отпускает. – Лучше, чтобы я звонила и волновалась?

– Не лучше, конечно, ты права, – он вздохнул. – Но я думал, что скоро отпустит и не хотел раньше времени тебя волновать. И потом, я же мужчина, стиснув зубы, должен терпеть боль.

– Да-да, рыцарь без страха и упрёка, – Надя поправила ему одеяло. – Я всё-таки приготовлю что-нибудь.

– Успеешь, посиди со мной ещё немного, ладно? – попросил он.

– Ну, хорошо, – устроилась на краешке кровати, стала гладить мужа по ладони.

– Спина перечеркнула мне всё планы, – немного помолчав, обречённо произнёс Николай. – Я же собирался на выставку, найти куратора, узнать всю информацию о владельце аграфа. Надеялся, что всё выясню и либо успокоюсь – если аграф не принадлежит моему отцу, либо… – он замолчал.

– Коля, а если второе либо? – Надя нахмурилась. – Ты понимаешь, куда нас может вывести эта ниточка? Тебе не кажется, что надо поставить в известность хотя бы Турчанинова?

– Я думал об этом, – тут же отозвался он. – Но меня останавливает одно: а вдруг мы ошибаемся и аграф чужой? Вдруг он просто очень похож на тот, что был в коллекции?

– Вот Турчанинов и выяснил бы это, ему-то как раз проще, чем нам, – сказала Надежда.

– Возможно, ты права. Но я как вспомню его ухмылку и вечные упрёки в том, что я мало уделял внимания семье, что скрывал улики, да и вообще… – он замолчал, сдвинул брови. – Не забывай, что преступником оказался мой собственный сын.

– Да, но за поступки Вилли ты не нёс ответственность, да и сейчас не несёшь, тем более в своё время не принимая участие в его воспитании, – напомнила Надя. – Подумай, мне кажется, всё-таки Турчанинов имеет право знать о том, что ты обнаружил на выставке. Материалы дела сохранились, фотографии гарнитура тоже, там ведь подробное описание.

– Не хочу с ним пересекаться, не хочу, по крайней мере, пока, – он дотронулся до руки жены. – Надюш, я посплю немного? Так вдруг спать захотелось, сил нет терпеть.

– Конечно, Коленька, отдыхай, – закивала она, поднялась с места. – А где выставка проходит? – спросила уже у засыпающего мужа.

– В Сокольниках, завтра закрытие, – сказал он и провалился в сон.

Надежда тихонько закрыла за собой дверь, приготовить ужин она ещё успеет, а вот, если задержится дома, то на выставку сегодня точно не попадёт. Очень интересно посмотреть на этот самый аграф.

Она без труда нашла выставочный павильон в Сокольниках, вошла в него, до закрытия оставалось полтора часа. Народу было уже немного, видимо, основная масса интересующихся удовлетворила своё любопытство. Ну, и надо признать, что тема выставки несколько специфична и рассчитана на определённую аудиторию.

– Подскажите мне, пожалуйста, где здесь зал с украшениями XIX века? – обратилась Надежда к молодому человеку в очках с роговой оправой, он стоял на входе в один из залов и наблюдал за посетителями.

– В самом конце анфилады, – указал он рукой.

– Благодарю вас, – она кивнула и заторопилась в указанном направлении, стуча каблуками по гладкому полу.

В самом дальнем и самом маленьком зале было всего несколько выставочных стендов, Надя заинтересованно стала рассматривать каждый. Чего здесь только не было: большая шестиугольная золотая печатка, пара вычурных перстней с каменьями, хотя при входе в зал Надя успела прочесть, что уже XIX век положил конец неумеренной роскоши мужских украшений. Драгоценности стали признаком не богатства, а вкуса. Наверное, потому и мужские броши на выставке были из чернёного серебра с довольно сдержанным рисунком. Несколько запонок – тоже без причудливостей, булавки для галстука, правда, с камнями, но опять же смотрелись сдержанно. Три брелока и все они почему-то на морскую тематику.

Отдельно на синем постаменте находился позолоченный лорнет, а к нему вот такой текст: «Некоторые (петиметры в театре), подняв кверху голову и приложа к глазу лорнет, смотрели на сидящих в ложах женщин, и как скоро сей лорнет устремлялся на какую женщину, то она тихонько отворачивалась, приятно усмехалась и потрогивала искусно или ленточкою на шее, или опахалом; такое жеманство продолжалось непрестанно до самого того времени, как смотритель в лорнет оборачивался к другой женщине, которая в ту же минуту принималась за такие же ужимки». И.А. Крылов «Почта духов…». 1789 год.

Надя усмехнулась и последовала к следующему в зале стенду.

Глава 13

Дима лежал в кровати и читал книгу. Мира сидела у зеркала и рассматривала своё отражение в нём: то тёрла веко, то оттягивала уголок глаза, проводила пальцем по бровям, а затем и вовсе показала себе язык. Дима украдкой наблюдал за женой, но ничем не выдавал себя. В какой-то момент она повернулась и посмотрела на него, но он никак не отреагировал – продолжал читать.

– Интересная книга? – наконец прервала тишину Мирослава.

– Я только начал, но уже интересно – «Легенды купеческой Москвы», – не прерывая чтения, ответил он, лишь перелистнул страницу.

– Я что-то не видела у нас на полках эту книгу, где ты её взял? – не унималась Мира. Она взяла со столика расчёску и провела ею по своим волосам.

– В книжном магазине, – пояснил он, поправил очки, но на Миру даже не посмотрел.

– А когда ты туда заходил?

– Тебе назвать дату? – усмехнулся в книгу.

– Назови и не только, – Мира крутилась на стуле так, что её волосы в какой-то момент пушистым облаком упали на лицо, плечи.

– Не только что? – Данилевский, наконец, поднял глаза на жену. – Конкретизируй, пожалуйста. Твои вопросы хаотичны и без всякой логики.

– Я тебя сейчас покусаю, – откуда-то из-под волос пригрозила она.

– В этом ещё меньше смысла, – с трудом скрывая улыбку, выдал он и опять уткнулся в книгу. – Не мешай мне, пожалуйста, читать.

– Что-о-о?! – возмутилась она. – Тебе, когда я ездила в метро, значит, можно было мне мешать читать, а мне тебе нельзя? – сдунула волосы с лица.

– Мне было можно, я тебя завоёвывал, – объяснил он, не поднимая глаз.

– Ах, так! – Мира одним прыжком оказалась в кровати, плюхнулась мужу на живот. Схватила книгу, отбросила её в сторону. – Проси пощады, завоеватель, и немедленно!

– А если не попрошу? – уже не в силах сдержаться, захохотал он. Очки сползли на кончик носа.

– Тогда я… тогда я тебя зацелую до посинения. – Со всей строгостью в голосе, на которую была способна, выдала Мирослава.

– Целуй! И даже ещё больше, чем грозишься, я от тебя всё приму, – он притянул её к себе. – Как же я тебя люблю, моя озорная девчонка.

– А ничего, что после полуночи мы с тобой устроили чаепитие? – усмехнулась Мира, наливая мужу чай. Они оба после такого эмоционального и физиологического всплеска почувствовали невероятную жажду и голод. Мире пришлось сделать бутерброды и заварить чай, правда, она догадалась смешать его с мятой.

– Ничего плохого в том не вижу, – Дима сразу откусил половину бутерброда, перевёл взгляд на Беню – тот тоже присоединился к ночной трапезе и уже доедал содержимое миски, при этом громко чавкая.

– Димка, мне так нравится твой оптимизм, но… – Мира села на высокий стул напротив мужа.

– Но? – он засунул в рот вторую часть бутерброда.

– Но это же неправильно, – она посмотрела на свой бутерброд и лишь на секунду задумалась, а потом тоже откусила вполне приличный кусок.

– Зато вкусно, – Данилевский отхлебнул чай. Бенджамин сел рядом и положил ему лапу на колено. – Не, Беня, не попрошайничай, ты уже получил свой ночной ужин, – подмигнул пудельку. Тот тихонько гавкнул, по всей видимости, грустно согласился.

– Вкусно, – подтвердила Мира, сделала глоток чая. Горячо. – Ты разговаривал с братом? Рассказал ему о приезде матери и её вопросах? – вспомнила она.

– Да, перед тем, как уйти с работы, звонил ему, – кивнул Дима. – Всё рассказал, и о своём вранье тоже.

– Ну, Дим, ты же должен выручать брата, – заметила Мирослава.

– Должен, не спорю, только вот тебе не кажется, что рано или поздно мама всё узнает. Севке надо набраться мужества и сообщить о том, что он женился. Его попытки скрыть этот факт выглядят несколько, как бы это сказать, – он замолчал, подбирая слова, – малодушно, нет, трусливо. Он и так затянул всё это на целых два года, сбежав за границу.

– Я бы не сказала, что это бегство, – сказала Мира.

– Ну, хорошо, пусть не бегство, хотя выглядит как бегство. Пусть им представилась возможность прекрасного восстановления и реабилитации после таких операций, какие перенесла мама Аня, а Севке подвернулся выгодный контракт, однако, на сегодня они на Родине и теперь ему едва ли удастся скрыть то, что он поменял свой статус, – высказал мысль Дмитрий.