Практика на Лысой горе

Завхоз испарился на месте, осталась только кучка сажи. Чугайстрин покачал головой. Вот чертяка же, потом точно получит по голове от уборщицы.

К Вию он зашел без стука. Сидевшая на стуле Языкатая выронила от неожиданности чашку, которую передавала ректору. Тот не зря имел стул на колесиках, вовремя отъехав назад, и горячий кофе пролился на пол.

– Нежданный гость хуже татарина, – спокойно произнес Вий и повернул голову в сторону вошедшего.

Веки плотно сомкнуты, их кожа – белая, грубая, покрыта сетью трещин. Ни следа от магической иллюзии для студентов и преподавателей. Вид у него изможденный, силы будто утекают в никуда. Смотреть на его лицо – еще то испытание, но Чугайстрин и не такое видел.

– Хвесенька, ты бы прибрала, а то ректор пяточки замочит, – ровным голосом сообщил он и сел на свободный стул напротив Вия.

– Ой, да, конечно, – засуетилась секретарша и унеслась с чашкой, чтобы потом вернуться с тряпкой.

Вий не произнес ни звука. Оно и неудивительно. Чугайстрин собирался задавать неприятные вопросы. В кабинете остро чувствовались боль, вина, злость и раздражение. И все не от Языкатой. У нее удивление перекрыло все на свете.

Воцарилась тишина. Никто не смел ее нарушить, словно это был какой-то ритуал. Потом Вий медленно опустил руку на стол – худую, костлявую, с загнутыми когтями. Потарабанил пальцами по полированной поверхности. Звук гулким эхом разнесся по кабинету.

Чугайстрин смотрел прямо в слепые глаза, Вий – в небесно-голубые. Хвеся замерла каменным изваянием.

Наконец Вий хрипло выдохнул и уронил одно-единственное слово:

– Жив.

Время застыло, Хвеся тихо направилась в подсобку, подальше от разговора, который должен был состояться. Чугайстрин незаметно выдохнул. Он хоть и не верил в смерть сына, но случалось всякое. Даже чугайстра можно задурить, сотворив мнимую связь с родственником.

– Как это произошло? – спросил он, глядя на хмурого Вия.

– Кто-то подсунул ему цвет отруты.

Чугайстрину на миг показалось, что он ослышался. То, что цвет отруты кто-то сумеет извлечь из-за той стороны Лысогорья.

– Что?

– Да вот, что слышал, – мрачно отозвался Вий. – При этом вся группа видела, что цветок принесла Хвеська.

– Не я это была, – буркнула та, появившись в кабинете.

Поднос с двумя чашками кофе медленно проплыл в воздухе и осторожно опустился на стол. Хвеся подошла к мужчинам и села чуть поодаль от Вия.

Чугайстрин взял чашку, приятный аромат защекотал ноздри. Сделал глоток, тепло побежало к желудку. Хмурая Хвеся все же знает, как и чем напоить гостя.

– Личина? – спросил между глотками.

Вий кивнул:

– Личина. И мастерская защита, раз ни одна из охранок университета не вычислила чужака.

Чугайстрин вздохнул:

– Может, и не чужак, раз так хорошо работает. Андрей где сейчас?

– В надежном месте, не переживай, – размеренно произнес Вий, – Шаленый за ним присматривает.

– Пространственный карман за библиотекой? – напряженно уточнил Чугайстрин.

– Именно. Проблема в другом.

Чугайстрин прикрыл глаза и откинулся на спинку стула. Можно не говорить в чем: связь с сыном истончилась до такой степени, что это почти не чувствуется. Значит, с телом все в порядке, а душа – не пойми где.

– Расскажи мне, что тут происходит. С самого начала.

Вий не произнес ни слова, но было слышно, как встала Хвеська. Несколько шагов и тихое:

– Я пойду, Павел Константинович. Работы еще много.

– Иди, – ответил Вий, – и метлу прихвати.

Хвеся и не подумала его послушать, пошла в коридор; метла, тихо потрескивая, поплелась за ней. Чугайстрин проводил эту картину недоуменным взглядом. Ходящие метлы попадались в первый раз.

– Это еще что, – проворчал Вий, словно поняв, о чем тот думает. – Она ее так скоро и разговаривать научит!

– Что-то даже мне захотелось перекреститься, – пробормотал Чугайстрин.

Вий погрозил пальцем:

– Но-но-но! Не хватало тут еще стычки между христианскими адептами и роем нечисти. Сиди уже.

Чугайстрин криво ухмыльнулся:

– Да, уж, помню. Зато оторвались славно в прошлый раз.

– Этого еще не хватало, – Вий явно не разделял его настроения, – тебе хорошо – раз! – и дрыснул в свои горы. А мне тут восстанавливать пришлось все. Да еще и Городового полтавского утешать, что мы не нарочно.

– Утешил? – с ледяным взглядом спросил Чугайстрин.

Вий хмуро кивнул:

– Да. Если б не угодил – не было бы тут нашего университета. Городовые порой такие мстительные твари – сам понимаешь. Но ладно, заболтались… Значит, знаешь Багрищенко?

Чугайстрин чуть нахмурился. Век бы не слышал об этой ведьме. Но раз спрашивают – плохо дело.

– Если ты про Оляну, то лучше б не знал.

Вий взял ручку, увенчанную черепом, и принялся сосредоточенно крутить. Провалы глаз черепушки тут же вспыхнули зеленоватым пламенем.

– С возрастом она только хуже становится. То не так, это не так… Последний раз шабаш был на Лыске, так перессорилась со всеми ведьмами. Впрочем, злыдням тоже прилетело.

Чугайстрина это не удивило. Но для приличия все же поинтересовался:

– Надеюсь, ее удавили?

– Если бы, – проворчал Вий, – большинство ведьм ушились на какие-то вечорницы, даже не в курсе были. Но речь не про то. У Олянки есть племянница – Таня. Сирота с двух лет, Олянка за ней приглядывала. Вот и довела девчонку до того, что та сбежала.

Чугайстрин вздохнул:

– Все же надо было ее прибить еще пять лет назад.

– Надо было раньше думать, – невозмутимо сказал Вий, – но это еще цветочки, ягодки будут дальше.

Чугайстрин нахмурился:

– Дальше что?

– Танька поступила ко мне. При этом пришла и выложила все, как на духу. Мол, сбежала из дому, тетка сгрызла, помогите.

Чугайстрин невольно присвистнул:

– То ли смело, то ли безрассудно.

– И то, и то сразу, – подвел черту Вий. – Но Танька унаследовала материнскую силу, поэтому заранее знала, что не откажу. А может, и прознала чего, что я готов Оляну придушить при первой возможности.

На некоторое время повисла тишина. Череп повернулся в сторону Чугайстрина и подмигнул одним глазом. Мысли в голове немного не укладывались: откуда у Оляны такая племянница? С другой стороны, зная лютый норов всех Багрищенко, неудивительно, что девчонка не захотела прогибаться под эту стерву.

– Дальше – хуже, – тем временем продолжил Вий. – Я взял девочку на мольфарское отделение. На ведьмовском Оляна бы быстро вытянула ее назад, все же ее парафия. Конечно, не прошло и недели, как пани Багрищенко припарковала метлу на моей крыше и устроила скандал. – Он усмехнулся. – Такое представление было – я тебе скажу. Давно уж так душой не отдыхал, даже глаза сумел чуть приоткрыть.

Чугайстрин допил кофе, стараясь не давиться от смеха. И поделом ей.

– В общем, заткнулась и улетела, разве что молнии не метала. А то Дидько бы ей вилами помог выход найти.

Череп тоненько захихикал. Чугайстрин покосился на него.

– Твой амулет согласен с этим.

– Еще бы, – буркнул Вий, – но, как ты понимаешь, на этом все неприятности не закончились. Куратором у Тани был Громов.

Чугайстрин выжидательно смотрел на друга. Ну, Громов… И ладно, что тут такого? Порой невероятно заносчивый молодой человек, но… гений. Иногда можно и потерпеть. Уже четвертый год в университете работает, пока жалоб не было.

– Роман у них случился, – мрачно сообщил Вий.

– Дурень навіжений⁵, – пробормотал Чугайстрин, добавляя еще несколько словечек покрепче. – С какой радости? Он что, не знал, что ли?

– Да кто их разберет, – развел руками Вий, – может, и правда, любовь. Только не в университете. Ты знаешь, не хватало тут еще разводить неположенное.

– Это мне говорит ректор, у которого общежитие не разделено на мужскую и женскую часть, – невинно улыбнулся Чугайстрин, прожигая взглядом Вия. – А еще хорошо понимаю, что славно ты меня надурил, Павлуша.

– Разделено, но… Есть исключения, – ни капли не смутился Вий, – впрочем, не мне оправдываться. За общежитие ты сам знаешь что да как, а с сыном твоим… Не мог я и помыслить, что ему будет грозить опасность. Мольфар не из слабеньких, да еще и защитные силы от матушки достались.

Чугайстрин поморщился, будто попробовал целиком сжевать лимон.

– Не напоминай. Лучше скажи, как его доставать будем?

Вий потарабанил пальцами по столу, череп звонко клацнул маленькими челюстями.

– Работать будем, прощупаем весь университет, злыдневские силы тут как на ладони. Если ничего не выйдет – придется звать наших.

Чугайстрина не особо радовала такая перспектива, но деваться некуда. Порча и впрямь не слабая.

– Кто-то охотится за Багрищенко. Даже пробивает ауру преподавателей, вот в чем беда. Откуда они могли взять отруту – ума не приложу. Ведь уничтожили же все!

Покряхтев, как старик, Вий медленно поднялся со стула и медленно побрел к окну. Уставился слепыми глазами на кружившую за стеклом метель.

– Эту дрянь впитал один из студентов, превратился в чудовище. Пришлось его упокоить, ибо назад не вернуть. Таню пытались отравить, но прогадали – пострадал ее одногруппник.

– Жив? – поморщился Чугайстрин. В университете происходило что-то непонятное и мерзкое. Какая зараза так хорошо пустила свои щупальца, что уже наделала столько гадостей?

– Жив, – подтвердил Вий. – Но что будет дальше – не знаю. Плохи наши дела, чем скорее разберемся, тем лучше.

– Еще бы, – хмыкнул Чугайстрин, понимая, что затягивать ни в коем случае нельзя и снова спросил: – Что будем делать?

– Для начала позовем сюда Багрищенко, попробуешь ее силу. А там…

***

В комнату я добрела не в лучшем состоянии. Честно говоря, сама не понимала, что произошло, чего это тот мужик произвел такое впечатление? Ну, здоровый, красивый, явно не из универа. Дальше-то что? Сердце колотилось, как бешеное. Плюхнулась на кровать и сделала глубокий вдох. Так, спокойно, без нервов.

Сила у него, правда, обалдеть – так и шурует во все силы. Это ж сколько ему лет, что так держится? Ух!

Я подошла к зеркалу и спешно пригладила волосы руками. Это как он еще не испугался до одури, когда я в него почти влетела. Но все же интересно… к кому он?

Размышления прервала ввалившаяся Танька с огромным пакетом.

– Где тебя носит, лентяйка? – накинулась она. – Ждала-ждала, уж думала бежать на помощь!

– Кому на помощь? – тупо уточнила я, отходя от зеркала, чтобы помочь ей выгружать из пакета фрукты на стол.

– Витальке, ясен пень, не тебе же! – хмыкнула она, с удовольствием раздирая мандарин и брызгая на меня соком.

– Ай, дура, прекрати! – я быстро вытерла щеку. – Делать нефиг, что ли?

– Ну, не сердись, – примирительно произнесла Танька. – Я вот в гостях была, нас завтра гулять зовут.

– Кто и куда? – Я принялась доставать из пакета оставшиеся конфеты и мармелад.

– Трамвайщик, – многозначительно произнесла она.

Охнув, я так и села на первый попавшийся стул. Даже немного забыла о седовласом незнакомце и собственной несуразности.

– Вот это да-а-а-а-а! Показался все-таки?!

– Ага, – довольно сообщила Танька, разматывая шарф и расстегивая жилетку. – Я прям обалдела. А он такой маленький, обаятельный, бородища лопатой. И сам трамвайчик так смешно звенит тоже.

Я рассмеялась:

– Хорошо, уговорила. Обязательно пойдем. – И тут же, набравшись смелости, выпалила: – Слушай, а ты не видела…

– Ой, мамо, люблю Гриця,

Гриць на конику вертиться,

Грицю шапка до лиця —

Люблю Гриця-молодця!

Я вздрогнула, уставившись на мобильник подруги:

– Ты что за извращение на звонок поставила?

– Это народная песня в обработке Mad Heads! – обиделась она. – Неуч ты, Динка!

– Сама такая, – буркнула я, мрачно наблюдая, как она прикладывает трубку к уху. Впрочем, через несколько секунд весь задор сменился угрюмостью. Танька нахмурилась, а потом тяжко вздохнула.

– Ну, вот скажи, какого еще?

– Что случилось? – обеспокоенно поинтересовалась я.

– Вий вызывает.

– Ты что-то натворила?

– Нет, – еще один тяжкий вздох. – Ладно, потопала тогда. Смотри, не слопай все сладкое.

Я осмотрела заваленный сластями стол. Даже если постараюсь – ничего не выйдет. Потом глянула на Багрищенко:

– Может, мне с тобой?

– Не, – помотала головой Таня, – это тебе даже не Чугайстрин. Вий выпрет за милую душу. Так что, сиди тут, не съест же он меня! Хотя…

Глава 6. Дочь Ворсклы

Настроение Чугайстрина испортилось, как только закончился разговор. Хвеся вызывала студентку, Вий-Совяцкий молча таращился в окно. Хотелось послать куда подальше эту Багрищенко с ее невероятной силой. Андрейка беспокоил куда больше. Искренне хотелось надеяться, что его матушка ничего не прознает и не устроит очередной скандал. Международный. С другой стороны, возможно, ей откровенно наплевать, что в данном случае только к лучшему.

Чугайстрин молча изучал столешницу, хотя на ней не было ничего интересного. Мысли бродили где-то далеко. Мигом накатила усталость от дороги и нервотрепки. Что делать дальше – пока он не представлял. Взглянуть на Андрея, а там… Если совсем плохо, придется просить своих чаривныков-волшебников, а то и Призрачного Цимбалиста позвать…

В дверь робко постучали. Щелкнула ручка, в кабинет заглянула невысокая девчонка:

– Можно?

– Заходи, – бросил Вий-Совяцкий, не удосужившись обернуться.

Багрищенко протиснулась в помещение. Худая, темноволосая, глаза синие, взгляд ведьминский: смотрит внимательно, цепко, будто душу вынуть хочет. Настороженная, как зверек, попавший к людям. Чуть шикни – сбежит. Хотя… Есть что-то неуловимо жесткое в ней, хоть с виду и выглядит напуганной. Возможно, это не страх, а осторожность? Ну-ну.

– Здравствуйте, – произнесла она, внимательно глядя на Чугайстрина.

– Присядь, – сказал Вий.

Багрищенко бросила взгляд на его спину, но потом присела на край стула. Все же кабинет ректора, сюда для приятных бесед вряд ли вызовут.

Некоторое время все молчали, изучая друг друга. Чугайстрин находил все больше и больше ведьмовских черт. Его губы дрогнули в улыбке. Сила девчонки скручивалась вокруг нее тугим энергетическим потоком. Густым, вязким, вишнево-сладким на вкус. Нырнешь чуть глубже – голова пойдет кругом, опьянеешь вмиг. Кажется, что внутри этой силы пульсирует огромное сердце, которое заставляет энергетику вздрагивать и сжиматься. И в то же время было что-то такое, чего Чугайстрин пока понять не мог. Неправильное, неверное… Наверно, и впрямь не стоит ведьмам учиться на мольфаров.

Багрищенко неожиданно охнула и отшатнулась. Убрала за ухо темную прядь, уставилась темно-синими глазами.

– В-вы кто? – произнесла, чуть запинаясь.

Чугайстрин только ухмыльнулся. Потом посмотрел на молчаливого Вия. Не хотелось бы ляпнуть лишнего, Павлуша может не одобрить.

Вий все же повернулся:

– Познакомься, Татьяна, это Григорий Любомирович Чугайстрин. Один из основателей нашего университета и мой старый друг.

Повисла тишина. Багрищенко, кажется, немного потеряла дар речи. Хотя, почему немного? Только неотрывно смотрела и хлопала ресницами. Прямо как рыжая до этого. Интересно, они вместе учатся или как?

– Очень приятно, – пробормотала она и тут же более твердым голосом добавила: – Татьяна Багрищенко.

Чугайстрин снова улыбнулся и кивнул, продолжая прощупывать силу юной ведьмы. Лакомый кусочек, факт. Такую кто угодно будет рад сожрать, не только стерва Оляна. Попытался углубиться, вдохнуть ведьминскую мощь, но перед глазами потемнело. Шумно выдохнул и мотнул головой. Однако, поставили сильнейший оберег, чтобы никто не лез. При этом еще и двойную охранку. Чугайстрин чуть нахмурился: или это не охранка? Почему кажется, что сила раздваивается?

– Что-то случилось? – тихо спросила она, явно начиная нервничать. Молчаливое прощупывание редкого человека не заставит желать сбежать подальше.

– Да куда уж еще, – неожиданно тяжело уронил Вий, глядя прямо на девчонку. – Григорий Любомирович – мольфар, ищет одаренных ребят.

Багрищенко бросила на него недоуменный взгляд, мол, зачем это еще. Но Вий сделал вид, что ничего не заметил. Чугайстрин удивился не меньше, стиснул зубы, чтобы не брякнуть что-то в адрес ректора, и вздохнул:

– В Ивано-Франковске по инициативе управления образования внедрена экспериментальная программа по работе с особо одаренными юношами и девушками, – произнес он с совершенно непроницаемым лицом, все же услышав, как сдавленно закашлялся Вий.

«Нечего подставлять товарища, – подумал Чугайстрин, – один тут умный, что ли?»

По лицу Багрищенко было не понять: поверила или нет, но все же осторожно кивнула. Его силу она однозначно прочувствовала, а не верить ректору причин пока нет.

– И? – осторожно уточнила Таня.

– Я получил необходимую информацию, – невозмутимо ответил Чугайстрин. – Извините, что потревожили вас в свободное время, но после восхищенных отзывов Павла Константиновича, я просто не смог сдержаться.

Вий вновь закашлялся. Чугайстрин по-прежнему хранил доброжелательно-уверенное выражение лица.

– То есть… – медленно начала Багрищенко.

– Можешь идти, Татьяна, – вклинился Вий.

Долго уговаривать студентку не пришлось. Еще раз глянув на обоих мужчин, она попрощалась и быстро выскочила в коридор.

– Ты чего нес? – мило поинтересовался Вий, вытирая лоб ладонью. – Я чуть дар речи не потерял.

Чугайстрин встал и принялся мерить кабинет шагами. Сцепил пальцы за спиной, мысленно замыкая энергию в круг, чтобы хоть немножко восстановиться. Прощупывание юной ведьмы вытянуло немало сил, состояние было не из лучших.

– Лучше бы потерял его сразу, – пробурчал он. – Зачем было чушь нести про отбор студентов?

Вий не ответил, хотя оно и понятно. Что тут еще скажешь, если мудрому суровому ректору университета пришлось импровизировать. Сдаешь, Павлуша, сдаешь.

– Я как-то не задумывался, – протянул Чугайстрин, – хоть о Багрищенко и знаю, но как-то… Откуда они силу черпают? Она меня неплохо покусала, хоть при этом не пыталась повредить.

– Ворскла, – буркнул Вий, принимаясь бездумно перебирать бумаги, лежавшие на столе. – Река ведь не только Полтаву питает и силу ей несет. Местные же все время к ней прикладываются, а речка от этого только лучше делается.

Чугайстрин чуть нахмурился. Да уж, равнинные реки – это вам не горы, всякое может быть. Вздохнув, снова сел.

– Сильна. Очень, – он развел руками, – больше и сказать-то нечего. Хотя…

Вий насторожился:

– Что?

Резкий телефонный звонок заставил обоих подпрыгнуть. Вий глянул на определитель и поморщился:

– Опять эти упыри из управления. Иди, погуляй немножко, а то я сейчас сморожу какой-нибудь бред.

Чугайстрин спорить не стал. Упырей знал лично, никакой особой жажды с ними общаться не испытывал, поэтому быстро вышел из ректорского кабинета. Если учесть, что особо идти некуда, то единственным решением…

В коридоре внезапно ощутился слабый аромат вишни. Он чуть нахмурился. Совсем же недавно вдыхал его. Опустил глаза, всмотрелся внимательнее, разглядел темный волос. Эге, да это ведьмочка синеглазая. Чугайстрин хмыкнул и щелкнул пальцами. Волос закрутился темной спиралькой и поднялся на уровень глаз. Чугайстрин легонечко подул на него – спираль окутало зеленое пламя и потянулось тоненькой ниточкой к выходу. Случайность поможет отыскать того, с кем Багрищенко разделила силу. Если этот таинственный рядом – хорошо, если нет – хотя бы будет направление. Он быстро последовал за магической нитью. Однако, преодолев два пролета, услышал голоса.

– Та они шо там у вас, показылыся⁶? – лютовал Дидько. – Между прочим, это же членовредительство! Одних чучел тридцать штук извели за месяц!

– Жорж Гаврилыч, поспокойнее, – прозвучал грудной женский голос; казалось, мурчит огромная кошка – хищная и чуть утомленная. – Я все знаю. Но им надо тренироваться.

– А я что? Железный? Где я вам столько нечисти наберу, Солоха Панкратьевна? – продолжал возмущаться завхоз, поднимаясь по лестнице. – Это на охоту надо! А раньше лета – ни-ни! Так что как хотите, а Вий-Совяцкому бумагу я подам!

Всколоченный и раздраженный Дидько увидел Чугайстрина и ойкнул. Его сопровождающая, статная немолодая женщина в приглушенно красном костюме, смотрела с любопытством.

– О, какие люди, – протянула она, улыбаясь алыми губами, в серых глазах вспыхнули искорки. Подняла руку и поправила прическу – иссиня-черные локоны – зависть всех женщин университета.

«Да уж, – подумал Чугайстрин, – век бы тебя не видеть».

Декана ведьмовского факультета стоило обходить десятой дорогой и желательно, обвешавшись массой обережных заклинаний. Но, увы, не случилось.

– Рад видеть, пани Кандыба, – проникновенно произнес он, улыбаясь со всей искренностью, на которую только был способен. Увидев протянутую руку, подхватил и коснулся губами. От кожи пахло лавандой, пальцы были сухими и прохладными.

– Взаимно, пан Чугайстрин, – улыбнулась она. Улыбка, кстати, фирменная. Называется «чтоб ты сдох не сейчас, а попозже и в сильных мучениях». Впрочем, Чугайстрин ни капли не был удивлен.

Дидько топтался на месте, скручивая в трубочку какую-то бумагу. Видимо, ту самую, о чучелах. Встревать в разговор он не собирался, но смотрел на обоих с явным неудовольствием.

Солоха, кажется, этого в упор не замечала, глядя прямо на Чугайстрина.

– Давненько вас не было в наших краях, уж совсем забыли, – голос сочился ядовитой озабоченностью, – али не прихворали часом?

– Ну, что вы, Солоха Панкратьевна, как можно? – мягко ответил он. – У нас лекари не зря самые лучшие в стране. Работы невпроворот только, совсем не вырваться. А тут чудо произошло, приехал к Павлу Константиновичу.

Ведьма только хмыкнула. Как же, по глазам видно, что не то, что не поверила, а насквозь вранье видит.

– Это славно, – сверкнула она белозубой улыбкой. – Кстати, а как ваша, кхм, трембита?

Чугайстрину с трудом удалось удержать невозмутимость. Вот ведьма! Это ж надо произнести название музыкального инструмента так, что Дидько заподозрил что-то крайне неприличное.

– Играет потихоньку, – ответил Чугайстрин, бросив на завхоза выразительный взгляд. От Солохи он не укрылся, поэтому та только хмыкнула.

– Что ж, и то хорошо. А теперь прошу простить, мы к ректору спешим.

– Да-да, – покивал Чугайстрин, – разумеется. Рад был видеть и… еще увидимся.

Стоило им только скрыться в коридоре, как он облегченно выдохнул. Встреча с бывшей – испытание не из легких. Удивительно, как такая-то панянка пропустила Багрищенко с ее силищей? Солоха ж может и Вия переспорить!

Глянув на замершую зеленую нить, Чугайстрин вздохнул и последовал за ней. Хорошо хоть мольфарские чары поиска никто не видит, а то пришлось бы сейчас отчитываться, как перед пионервожатой.

Зеленая нить разгоралась все ярче и вела прямо в университетский дворик, за корпусом. Носитель энергии был рядом, но что он делал на заснеженной площадке, да еще и в темноте? Вглядевшись вдаль, Чугайстрин увидел одинокую фигурку, сидевшую на скамейке.

На миг замер, не зная, что делать дальше. Внахалку подходить – только спугнет, а уйти, даже не коснувшись ауры носителя, – глупо.

Шумно вдохнув, направился к скамье, по ходу придумывая, что б такого сказать. Вблизи сидевший оказался девчонкой в смешном берете с брошкой-лисой, темном пальто и длинной веткой в руке, которой задумчиво что-то чертила на снегу.

Рыжие кудряшки рассыпались по спине, снежинки поблескивали на них причудливым украшением. Не доходя нескольких шагов, Чугайстрин почувствовал странное тепло. Потом невольно улыбнулся: молодец, студентка, использует тепловой луч. С таким заклятьем не страшно и в плавках в мороз разгуливать.

– Разрешите? – поинтересовался он низким тихим голосом.

– А? – отозвалась она, резко вскинув голову. Желтые глаза удивленно уставились на Чугайстрина, тонкая рыжая бровь недоуменно приподнялась.

«А ведь та самая же, – меланхолично отметил он, – симпатичная, кстати».

На лице девушки не было и тени смущения, как в первый раз. Теперь уж скорее озадаченность, попытка поверить собственным глазам, которые почему-то вздумали вместо реальности показать сон.

– Да, – наконец произнесла она, – конечно.

И с выжидательным любопытством посмотрела на Чугайстрина, словно ожидая, что он будет делать дальше.

Шепнув несколько слов, он сделал маленький шажок к скамье. Та дрогнула, девчонка охнула и вцепилась в быльце. С самым невозмутимым видом сел рядом на уже теплое и сухое дерево.

– Можешь убрать луч уже, – спокойно и невозмутимо произнес Чугайстрин, делая вид, что не замечает ее ошарашенного лица. – Я продержу скамью долго, еще и костерок могу развести.

Девчонка нахмурилась, но теплый луч исчез. Спешно стерла нарисованные на снегу символы, однако Чугайстрин все же заметил несколько мольфарских символов здоровья. Интересно, зачем ей? Болеет кто-то из близких?

– Вы кто? – почти прошептала она, глядя снизу вверх.

Нет, не боится, но все же насторожена. Почти так же, как и Багрищенко. Может, не зря сила и разделилась на девочек-то?

Понимая, что промолчать тут никак нельзя, он вздохнул и представился:

– Чугайстрин Григорий Любомирович.

– Ой, мамочки, – выдохнула она, прижав ладошки к губам.

На некоторое время повисла тишина, Чугайстрин уже подумал, что сморозил какую-то глупость. И тут же разозлился на себя за такие бредовые мысли. Просто не каждый раз встречаешь одного из основателей университета. А даже если девчонка об этом и не знает, то все равно чует сильнейшего мольфара, вот и реакция.

– Дина Гуцол, – неожиданно отрапортовала она, – студентка мольфарского факультета, группа 1-М.

Чугайстрин еле слышно засмеялся – до того забавным показался этот отчет на морозе в университетском дворике.

– Вижу, что не злыдневского, – заметил он, – злыдни не рисуют наши заговоры на снегу.

– Злыдни и не такое могут, – почему-то буркнула она, но потом замерла на полуслове. – Наши?

«Значит, не чувствует, – раздосадовано подумал он, – что-то я слишком хорошо подумал про молодежь».

Не говоря ни слова, Чугайстрин медленно поднял руку и пошевелил пальцами. Зеленое пламя охватило ладонь, тут же свернулось, ластящимся котенком и потерлось о нее. Дина закусила губу, и он вдруг сообразил, что теперь и она сама раздосадована не меньше его.

– Понятно, – кратко бросила она. – А вы… Андрею Григорьевичу часом родственником не приходитесь?

Чугайстрин вздрогнул. Старый дурак. Как сразу не сообразил, что девчонку поразила не сила, а фамилия. Встреча с Солохой начисто мозги вышибла. Стараясь не ругаться, он только кивнул:

– Да, я его отец.

Еще один оценивающий взгляд, лиса-брошка быстрым движением передвинута ближе к виску, словно мешает думать.

– Вы можете сделать так, чтобы он выздоровел?

Чугайстрин не сразу сообразил, что у него перехватило дыхание. Говорить правду нельзя, а обещать… Он бы все отдал, чтобы Андрейка вновь открыл глаза, только… некому.

– Я стараюсь.

– Он очень хороший куратор, правда, – тихо произнесла Дина, сцепив пальцы до побелевших костяшек. – Вся группа очень жалеет, что так произошло.

Чугайстрин только кивнул.

– Спасибо. Передай ребятам, что мы делаем все возможное.

Дина ничего не ответила, но в воздухе разлился аромат вишни. Так-так, ведьмовская сила вытолкнула начальные мольфарские навыки. Вот и весь ответ тебе. Чугайстрин искоса разглядывал ее. И откуда такая взялась, говорит уже почти спокойно, уверенно. Да и, кажется, не особо смущается того, что пару раз ляпнула не то.

– Вам Хвеся Харлампиевна сказала? – неожиданно спросила Дина.

Чугайстрин недоуменно моргнул:

– Сказала что?

– Что я староста группы Андрея Григорьевича? – пояснила она, как нечто само собой разумеющееся.

– А… это, – выдохнул он, – почти. Я беседовал с ректором.

Должный эффект возымело. Дина прикусила язык, хотя явно хотела спросить что-то еще. Уставилась на носки своих сапог, потом глянула на руки, пробормотала какие-то извинения.

– Меня ждут, извините, пожалуйста. Приятно было побеседовать.

Щеки девчонки вдруг заалели как маков цвет, а потом ее и след простыл. Только осталось эхо от «до свидания, Григорий Любомирович».

– До свидания, лисичка, – хмыкнул он.

Что ж, теперь, по крайней мере, ясно, где искать ту, что разделила силу с Багрищенко. Что делать с ней Чугайстрин еще пока не знал, но это уже был другой вопрос.

***

В царстве Хованца всегда царил полумрак. Витал запах пыли, старой бумаги, потертых переплетов и дерева. Деревянные столы, стулья, панели… Металл он не любил, считал злом и нововведением. Собственно, по шкале полезности и то, и другое стояло у него на одном уровне. В библиотеке было тихо – шелест страниц и скрип пера – не считались. Вий-Совяцкий не запрещал, а Хованец твердо считал, что вести учет древних книг можно только заколдованными чернилами в огромном фолианте, который не каждый сумеет открыть.

Чугайстрин только слушал бурчание старенького библиотекаря, который непрестанно ворчал: то студенты-раззявы, то преподаватели-торопышки, то чаривные⁷ книги шалить вздумали, то закладки поразбегались, то карточки кто-то рассыпал. В общем, кругом беда. Кстати, рассыпавший карточки преспокойно лежал на полке, находившейся в аккурат над головой Хованца, и, прищурив зеленые глаза, внимательно смотрел на происходящее. Черный хвост лениво помахивал, бритвенно-острые когти впились в мягкую байковую ткань, которую библиотекарь заботливо постелил несколько дней назад.

– Царь, я кому говорю? – бурчал Хованец, сосредоточенно впихивая квадратные карточки в коробку. – Не трогать, не твое. Уши, что ли, надрать?

Огромный котяра презрительно сморщился, шевельнул усами и прогнул спину.

– Мр-р-мяу!

– Сам такой, – тут же отозвался Хованец. – Еще раз такое увижу, веником погоню.

Оценив масштаб угрозы, Царь спрыгнул, величественно протопал к сидевшему Чугайстрину и впрыгнул к нему на руки. Усмехнувшись, тот принялся чесать и гладить черного шкодника, тут же донеслось раскатистое урчание.

– За-про-да-нец, – по слогам выговорил библиотекарь и плюхнулся на стул. – Ну, где он уже твой Вий-Совяцкий? Уж не сожрали ли его упыри-то на закуску?

Чугайстрин задумался:

– Знаешь, эти могут. Не зря же растут по карьерной лестнице-то. Не удивлюсь, если через пару-тройку лет увижу их в министерстве.

Хованец только пробурчал что-то неприличное. Потом с оханьем поднял тяжеленную книгу и потопал с ней к лестнице.

– Помочь? – поинтересовался Чугайстрин.

– Сиди уж, – буркнул тот, – учетная чужих рук не любит, еще открываться перестанет.

Несмотря на занятые руки, Хованец довольно ловко взобрался по видавшей виды лестнице, сунул книгу на одну из верхних полок. Потом провел по корешку рукой, и книга исчезла. А на ее месте тут же появился темный провал, завешенный паутиной.

– Однако, какая хозяйственность, – хмыкнул Чугайстрин, чувствуя, что Царь начал впускать и выпускать когти в его ногу. На кота шикнул, но тот и не подумал реагировать, продолжая свое увлекательное занятие.

– А ты думал! – Хованец деловито спрыгнул вниз. Прислушался и поднял палец: – О! Слышишь?

Гулкие шаги в коридоре явно приближались к библиотеке. При этом чувствовалось, что тот, кто издает, готов рвать и метать.