Kitobni o'qish: «Своя чужая жизнь», sahifa 3
6
Утро выдалось солнечным. Вера перед сном не закрыла окно, поэтому в комнате было свежо и приятно. Часы показывали 7:35. Самое время вставать, приводить себя в порядок, завтракать и идти изучать местные достопримечательности. Вера потянулась, встала и направилась в душ. Спустя двадцать минут, она вышла из комнаты. На ресепшн всё ещё сидела Людочка в ожидании смены. Пожелав друг другу доброго утра, Вера поинтересовалась, выходил ли из своего номера её возлюбленный.
– Нет, Илья Петрович, ещё не выходил. Спит, наверное, – ответила работница.
Тогда Вера отважилась сама идти его будить. Она подошла к двери с номером 3 и постучала. Но в ответ тишина. Выждав секунд тридцать, девушка постучала снова. Но опять тишина. Тогда она нажала на дверную ручку. Та поддалась и дверь открылась. Вера не смело вошла. В комнате никого не было, но из душа доносился звук льющейся воды. Остаться здесь и подождать или вернуться к себе? Лучше, конечно, подождать. А вдруг он выйдет из душа голый. Вера смутилась и решила выйти. Но не успела. Возле двери она отпрыгнула, открываясь дверь душа чуть не задела её. Илья выходил, вытирая волосы полотенцем. И был он совсем не голый. Ну почти. Джинсы, но голым торсом.
– Ой, Верочка, – удивился Илья.
– Доброе утро! У тебя открыто было. Но я стучала, – принялась оправдываться Вера. Но по лицу Ильи было видно, что он очень рад её видеть. Вера же оценила, что Илья не просто занят работой, но судя по фигуре, любитель спортзала.
– Доброе утро. Я видимо дверь забыл закрыть. Ночью выходил на кухню за кофе.
– Долго не спал?
– Часов до двух. Много работы. Но чтоб освободить сегодняшний день, пришлось припоздниться.
– Жаль, я ничего в этом не понимаю, я бы тебе помогла.
– Верочка, это моя работа. Тебе совершенно не обязательно мне помогать. Я сам тебя позвал сюда, я знал, что работы много, поэтому сам всё сделаю. А если ты переживаешь, что у тебя будет сонный гид, так это ничего, сейчас выпьем кофе, позавтракаем и моя голова снова будет светлой.
Илья указал на дверь, что пора идти завтракать. Сам же взял со спинки стула футболку, одел её и они направились перекусить.
На кухне встретили пожилую семейную пару. Они уже доедали свой завтрак, и обсуждали куда пойдут сегодня.
– А вы уже всё посмотрели, молодые люди? – спросила женщина.
– Нет, мы только приехали. Сегодня у нас грандиозные планы! – ответил Илья, не отрывая взгляда от Веры.
– А мы уже третий день в Петербурге. Чудесный город. Хотели поехать сегодня в Петергоф, но решили перенести на завтра. Сегодня передают жару, а завтра ожидается поменьше. А там и спрятаться негде. Но там очень красиво, я по телевизору видела.
– А куда же вы пойдете сегодня? – поинтересовалась Вера, вдруг информация пригодится.
– Сегодня мы решили посетить храмы, – ответил пожилой мужчина.
– Я просто обязана помолится у иконы Ксении Петербургской, – начала рассказ женщина, – почти сорок лет назад я была здесь проездом, успела зайти в храм и помолиться ей. Я просила её о семье. Помолилась и скоро встретила свою судьбу. Вот скоро сорок лет будет, как мы женаты.
– Ничего себе. А как вас зовут?
– Я Антонина Павловна, а это мой муж Анатолий Григорьевич. А вас как величать, молодые люди?
– Я Вера, а это Илья.
В этот момент в кухне показалось сменщица Людочки Соня, она попросила мужчин помочь подвинуть комод, за него упали все ключи от номеров, весящие над ним. Илья и Анатолий Григорьевич не отказали девушке и дружно пошли помогать. Их спутницы остались на кухне вдвоем. Антонина Павловна допивала свой кофе, Вера взяла хлеб и принялась мазать его маслом, параллельно кофемашина готовила их порцию напитка.
– Смотрю, колец нет у вас. Вы не женаты? – пожилая женщина была очень наблюдательной.
– Нет!
– Ничего, какие ваши года. Главное, что вы уже встретили друг друга.
– Да, наверное, вы правы.
– А чего так грустно вздыхаете Верочка? Зачем грустите? Вы такие молодые, надо брать от жизни всё. Я вот уже не молодая особа, но всё равно считаю, что нужно уметь радоваться жизни, а грустно вздыхать неуместно. Вот мне, например, нельзя пить кофе. Врачи запретили. Давление, видите ли, а я такая кофеманка. Ну как я могу послушать этих врачей? Они считают, что лучше пить противные таблетки, чем любимый ароматный кофеёк. А ваш молодой человек вас любит, а вы вздыхаете.
– Вы думаете любит?
– Верочка, поверьте моему опыту. Он на вас так смотрит. На меня мой Толя тоже так смотрел, сейчас я уже не так красива, как раньше, а его взгляд стал не тем, но поверьте мне, это не от того, что с возрастом любовь проходит. Просто зрение уже не то, – Антонина Павловна засмеялась. Вера поняла, что она, конечно, же шутит, но что та имела в виду, Вера поняла.
Вернулись мужчины.
– Тонечка, твой смех слышно от стойки в прихожей, тебе рассказали смешной анекдот? – муж не осуждал жену, скорее наоборот был рад, что у него такая веселая и жизнерадостная жена.
– Ой, Толечка. Это наши женские секреты. Пойдем скорее, а то в храм опоздаем! – Антонина Павловна встала, – приятного аппетита, молодые люди.
– Веселая женщина, – отметил Илья, садясь за завтрак.
– Да, приятная такая, – согласилась Вера.
Пришло время ехать. Илья напомнил, что вечером они заселяются в квартиру. Переодевшись и собрав свои вещи, молодые люди сдали ключи и направились к машине. Пока Илья укладывал вещи в багажник и протирал запылившиеся номера авто, Вера гуляла. Вот из подъезда вышли Антонина Павловна и Анатолий Григорьевич. Не смотря на свой возраст и округленные формы фигуры, женщина выглядела очень эффектно: длинная малиновая юбка, белая блузка и шляпка в тон юбке. Муж соответствовал модной жене, был в синих брюках и голубой рубашке. «Вот так женщина», – подумала Вера.
Женщина помахала в знак приветствия, мужчина кивнул.
– Может вас подвезти? – предложил помощь Илья.
– О, нет, спасибо. В нашем возрасте, собственно, как и в любом другом нужно ходить. Хорошо вам отдохнуть. Может ещё увидимся.
На этих словах пожилая пара отправилась своей дорогой, а Вера с Ильей сели в машину и уехали.
Очередь в Эрмитаж была огромной, но двигалась быстро. Многие отходили, не желающие расставаться со своими напитками, что принесли с собой, ведь с ними не разрешалось. Спустя минут тридцать уже удалось попасть в здание. Илья рассказал, что уже однажды бывал здесь, но давно, ещё в детстве, поэтому сейчас для него это всё ново. Из детства он мало что помнил. Тогда его приводила сюда мама, а он особо-то не интересовался искусством.
Целый день они провели на экскурсиях и прогулке по городу, лишь один раз делали перерыв и заходили перекусить в то самое местечко, где были в их первый день. Вера была впечатлена городом, Илья – Верой. Оказалось, что у Ильи с собой был хороший фотоаппарат, поэтому Вера могла не только поснимать город сколько ей вздумается, но и попозировать самой. Теперь фотографией вышло на целый альбом. Ну, а как еще? Это раньше был один фотоаппарат на весь подъезд, когда ходили и просили запечатлеть детей или сделать семейное фото. Теперь же снимать можно любой мыльницей, но качество фотографии ещё никто не отменял.
Настал вечер. И вот он волнующий момент. Вот она заветная квартира. Илья повернул ключ в замочной скважине, пропустил Веру вперед, затем зашел с сумками сам. Вера успела отметить, что прихожая была совмещена с кухней и комнатой. Студия! Теперь модно иметь такие квартиры. Хотя, конечно, неудобно, особенно, когда живешь не один, негде уединиться с самим собой, подумать, ну или просто пойти обидеться. Разве, что в ванную комнату. Илья прошелся по квартире с видом хозяина. Собственно, кем он и являлся, заглянул в ванную, следом открыл ещё одну дверь. Тогда-то Вера и поняла, что в квартире есть еще одна комната. Спальня.
– Ну, вот, Верочка, это наше жилище, правда ремонт закончен, а вот уборку не сделали. Торопились к нашему приезду, хотя так оставлять тоже не дело.
– Ничего страшного, – не растерялась Вера, – тут всего-то полы помыть, видимо, именно их и не помыли. Я сейчас быстро уберусь, нужно только ведро и тряпка.
Илья зашел в ванну. В углу стояли средства для уборки: моющие средства, в том числе ведро и тряпка в упаковочном пакете. А вот швабры не было. Но Вера быстро заверила, что и это не проблема.
– Ну хорошо, я тогда быстро сгоняю в магазин, нужно же нам чем-то писаться, – нашел и себе занятие Илья.
Вера кивнула. Дождавшись, когда возлюбленный уйдет, она переоделась, налила в ведро воды и принялась за дело. А дело начала со спальни. Открыв дверь в комнату, открылся вид на большую кровать, застеленную красивым покрывалом, с тумбочки по бокам кровати, большое окно со шторами, цветок в углу, кресло рядом, шкаф располагался за дверью.
Илья вернулся спустя минут сорок, как раз Вера уже закончила уборку. Хоть магазин располагался рядом, молодой мужчина не спешил, чтобы не смущать девушку, моющие полы без швабры, понятно, что ей пришлось ползать, делая уборку. Вдруг она смутиться.
Из ванной доносился шум воды. Вера принимала душ. Илья занялся распаковкой продуктов из пакетов. Когда Вера вышла, на столе стоял букет красивых нежно-сиреневых цветов, рядом стояло блюдо с фруктами, бокалы и шампанское.
– Ух ты, какая красота! – похвалила Вера.
– Я подумал, что без цветов как-то не хорошо, ну а это, – Илья указал на шампанское, – как насчет отметить наше новоселье?
– Я не против, – согласилась Вера и села за стол.
Илья открыл бутылку, налил напиток по бокалам. Хоть Вера взяла бокал и бокалы чокнулись, пить она не стала. Не любила. Просто сделала вид, что принимает участие. А вот пожевать фруктов дело другое.
Пришло время ложиться спать. Вера, как не странно, была спокойна, не нервничала. Хороший знак! Илья зашел в спальню, включил свет, зашторил окно. Вера зашла следом.
– Верочка, ты тогда ложись здесь, а я постелю себе там, – Илья указал на дверь.
– Не надо там, – Вера тихонько подошла к любимому человеку и поцеловала в губы. Илья ответил на поцелуй.
– Ты уверена?
– Как никогда!
Не дожидаясь ещё каких-либо слов, Илья притянул девушку к себе, он целовал её губы, лицо, шею, покрывал поцелуями, пожалуй, её всю. В этот момент Вере не хотелось думать не о чём, не о сестре, не о том, что сейчас она должна вести праздник в Москве, а в место этого сейчас она здесь и безмерно счастлива.
Утром проснулись молодые люди уже в другом качестве, ведь ночью Вера приняла предложение руки и сердца. Она всегда знала, что Санкт-Петербург прекрасный город, но она и представить не могла, что он сделает её очень счастливой.
Глава III
1
В этом же году Вера сменила фамилию на Самойлову, и зря она боялась, что Юрий Петрович не примет её в их семью. Он оказался добрым человеком, принял не просто как сноху, а как дочь, сказал, что с нетерпением ждет внуков, наследников. А вот с работой ведущей праздников пришлось распрощаться, как бы Вера не хотела остаться при своей должности. Через год у них родилась дочь Маруся. Поэтому теперь всю себя молодая мама посвящала дочке.
Жили Самойловы очень счастливо, дружно, даже поводов для ссор не находили. Вера с дочкой ждали отца семейства дома, Вера готовила ужин, целовала мужа, как только тот появлялся на пороге их большого дома. Маруся, росла маминой помощницей, стремилась помочь везде и всюду. А Вере нравилось, что девочка проводит с ней почти всё время, она не могла напиться этого времени, поведенного с дочкой, боялась что-то не успеть. Этот страх даже пугал Веру. Она гнала его прочь, но страх уходил лишь на время. Вера сводила свои мысли к тому, что она мать и, скорее всего, это чувство есть у любой другой матери. Лишь этим и успокаивалась.
Юрий Петрович, глядя на счастье сына, тоже решил женится. Он встретил хорошую, добрую женщину своего возраста Екатерину Николаевну. Женщина сразу вошла в их семью, стала чаще бывать в их доме, почти переехала. Но расписаться они не успели. Юрий Петрович умер. Внезапная остановка сердца прямо на рабочем месте. Разбираться в чём дело, никто не стал.
Екатерина Николаевна хоть вдовой не являлась, но траур носила, как полагается, скорбила всем сердцем. Часто навещала Веру с дочкой. Ей хотелось быть ближе к семье любимого Юрочки. Илья ничего не имел против этой женщины, наоборот, ему было её жаль. Не раз они случайно встречались у могилы Самойлова-старшего. Из чего Илья сделал вывод, что Екатерине Николаевны действительно был нужен его отец, а не его деньги.
Илья тяжело принял смерть отца, теперь он остался без родителя, а их фирма – без главы. Весь бизнес перешел ему. Работы прибавилось. Первое время наследник дневал и ночевал в офисе. Первый помощник отца Геннадий Олимпик так же проводил здесь много времени, но выглядел не таким уставшим, а наоборот – бодрым и даже веселым. Илью всё чаще стал настораживать этот факт.
Когда у Ильи были командировки в Питер, они всей семьей ехали вместе с ним, останавливались в той самой квартире, где когда-то Вера и Илья впервые сблизились и назвали это место «наше жилище».
Постепенно боль и утрата по отцу утихла, в семье снова появилось счастье. Вера поддерживала мужа, как могла. Она стала той самой хранительницей домашнего очага, о которой может только мечтать любой другой мужчина. Казалось, что из счастью ничего не может помешать. О такой любви только в сказках и пишут. И всё у них было хорошо, пока однажды в их доме не появилась Верина сестра. Ксенья вернулась из-за границы после развода с мужем. О причине развода никто не знал, хотя Вера догадывалась, что из-за очередного романа с молодым любовником. Приехала Ксенья с деньгами, даже обзавелась новым бизнесом. Стала заваливать племянницу различными подарками. Илье же Ксенья сразу пришлась не по душе, какая-то она «скользкая», но её очень любила Вера, да и Маруся быстро к ней привязалась. Только поэтому он не выпроводил эту слишком самостоятельную и деловую девицу в первый же день, и старался сводить к минимуму их общение. Когда приезжала Ксенья, Илья уходил в свой кабинет или находил срочные дела и уезжал.
Вера любила мужа и дочь больше всех на свете, но старшую сестру тоже, ведь это всё, что у неё осталось от родителей. Вера верила ей, любила, дарила подарки, к которым та была равнодушна. Но Вера не замечала и не хотела замечать очевидных вещей. Ксенья на свадьбу сестры не приехала, скорее всего таила обиду за тот случай. Заявилась лишь, узнав о рождении Маруси. Всё пыталась как можно больше времени проводить с племянницей, а Веру сразу отправляла заниматься своими делами.
– Ты иди, делами займись, пока я здесь, а то Маруся не даст потом! – командовала Ксенья.
– Да ты что, Машуня мне только помогает, – отмахивалась Вера.
– Ну тогда может тебе в магазин не надо? Поезжай! Не торопись. Займись шопингом. Заскочи в салон красоты, а то ты совсем себя забрасывать начала! – искала кучу поводов Ксенья.
Вера считала это сестринской заботой и была благодарна сестре за помощь.
Илья часто давал понять, что эта женщина появилась в их доме не случайно, из своей выгоды, но вот где эта выгода, он понять не мог. Не знал он и, что Ксенья приучает к себе девочку. Дома часто бывать не позволяла работа. Лишь только в Питере ему удавалось чаще видеться с семьей. А здесь в Москве уходил, когда дочь ещё спит, приходил, когда пора спать, заглядывал в свободную минутку днём и то это не всегда удавалось. Бизнес есть бизнес, если будешь дома сидеть, всё потеряешь. Вот, и потерял… Жену посадили за его же убийство, улики находились одна за другой постепенно, будто кто-то подбрасывал их. Но следствию главное, что есть обвиняемый и прямые улики, указывающие на него. Дело закрыли!
2
Прошло полтора года. Вера отбывала срок. Её соседки-заключенные оказались очень даже дружными. Конечно, это заслуга Композиторши, она всегда любила порядок, затыкала им рты, если начинали возникать, Веру в обиду не давала, понравилась она ей как человек, даже как друг.
– Я люблю, когда мир и согласие, где я живу. Этому меня муж научил. Прекрасное качество, скажу я тебе, – сказала однажды Композиторша.
Странно, но Вера до этого времени даже не думала о том, что у этих женщин на воле остались семьи, дети. Нет, конечно, естественно, у всех людей есть родные, но Вера никогда не спрашивала женщин об этом.
А здесь Композиторша стала для Веры, своего рода, подругой или даже старшей сестрой. Частенько не давала падать духом, как-то подбадривала. А тут ещё и письмо с воли пришло, адресовано Самойловой Вере. Пишет ей мачеха её Ильи, которая не верит всем судам и следствиям, а вот в Вере уверена на все сто.
Верочка, как ты там, моя дорогая? Весть у меня к тебе не очень хорошая, даже сказать, совсем плохая. Сестрица твоя, Ксенья Машуню, девочку нашу за границу увезти хочет. Не знаю, какие у неё права на неё, но она говорит, что удочерила её. Не верю я в это, Верочка! Как же так? Тебя родительских прав не лишили, а она такое говорит. Я постараюсь узнать, нужно спасать девчонку, пока эта аферистка не увезла её. Как что узнаю, приеду! Крепись!
Екатерина Николаевна
– Ну что, какие новости? – подошла к Вере Композиторша, но заметив, что у той в горле ком стоит и слёзы из глаз, выхватила у неё письмо и прочитала. За её спиной столпились и другие, кто что увидел, успел прочитать. – Ну не фига себе, сестрица твоя даёт. Муженька твоего завалила, дочь свистнула, тебя засадила и вперед, мотать в загранку.
– Нет, это не она! – вскочила Вера, заливаясь слезами и всё отрицая.
– А кто же ещё? До тебя не «дошло» ещё что ли?! Нет, конечно, можно предположить, что это всё совпадение, но ребёнка-то она зачем тащит? Почему тётке этой не оставила?
– Екатерина Николаевна Илье мачеха несостоявшаяся, по документам чужой человек. Его отец не был с ней зарегистрирован.
– Вот говоришь этим мужикам, говоришь, что в ЗАГС надо. Случись чего, не докажешь. А они ЗАГСа как огня бояться, – влезли в разговор соседки.
– Цыц! – рявкнула на них Композиторша, хотя знала, что те правы, но дело сейчас не об этом. И продолжила с Верой. – Ты думай! Сестрица ведь за все это время не разу к тебе не приехала и письма не черканула. Думай. Может, что и «дойдёт» до тебя до дуры!
Заключенные отошли от Веры. За ними пришли гулять. Композиторша шепнула конвойной, чтоб Веру не трогали, пусть сидит. Та спорить не стала. Вера осталась одна, думать. Но мыслей никаких. Она слишком сильно любит сестру, чтоб такое про неё думать. А, что, если Ксенья просто вынуждена вернуться к бывшему мужу, а Марусю берёт потому, что другого выхода нет.
Вера до последнего верила в свою версию, «соседки» называли её наивной, за что придумала подобного рода чушь и верила в это. Нет, конечно, «вера» – это заглавная её страница в жизни, на то и имя при рождении такое получила. А они зечки со «стажем», у каждого за спиной не одна «ходка». А Вера наивная глупенькая дурочка. За это её и прозвали Наива.
3
Так прошло ещё время. Заключенные работали, шили спецодежду. Вот и Вера научилась этому ремеслу. Работа не сложная, делаешь норму и тебя никто не трогает. Хотя бывали случаи со многими, кто норму не выполнял, после отбоя их тащили доделывать. Свет включать запрещено, сидели в темноте. Выбирали место, больше освещённое лунным светом, и шили. Иногда выходило и криво, за что и отгребали. А начальству докладывали, якобы это кривую фигню нашили днём, да ещё норму не сделали. А за это сутки, а то и больше карцера.
Однажды зимой на прогулке, Вера посмотрела в небо. Оно было серым, хлопьями шёл снег. Вера вытянула руку, на ладонь упало несколько снежинок. Чудно, с неба падает белый пух, а на руке, прям как на картинке самая настоящая снежинка.
Странно устроена жизнь. Еще год назад Вера бегала по их саду с дочкой, лепила снеговика, они вместе ловили снежинки, рассматривали их, наблюдали, как они таят на ладони. Для природы ничего не изменилось, всё идёт своим чередом. Весна сменяет зиму, за летом следует осень. И всё по кругу. А у неё у Веры всё стоит на месте. Никаких новостей. Нет покоя на душе и нет больше счастья. Илья больше нет. Что сейчас с дочкой и где она, неизвестно.
4
Вот и приехала Екатерина Николаевна. Женщина заметно постарела за это время и из ухоженной светловолосой высокой дамы превратилась в старушку, с пробивающейся сединой. Так как раньше она не держала гордо поднято голову, стала горбиться. По её виду было заметно, что Екатерина Николаевна тяжело приняла такой поворот, хоть и была, по сути, Самойловым чужим человеком. Вести она снова привезла плохие, да и отъездом Ксеньи с Марусей не ограничилось. Хоть женщины не были родственниками, но свиданку разрешили.
– Ксенья-то разрешение получила на выезд. Машуня у меня жила первые дни, а потом приехала Ксенья и увезла её, даже проститься не дала. Я ей звонить пыталась, а она трубку бросала, а теперь и вовсе телефон выключен, – Екатерина Николаевна сделала паузу, которая ещё больше испугала Веру, – она мне по почте копию прислала…
– Какую ещё копию?
– В которой говориться, что ты от Маруси отказ подписала, а Ксенья удочерила её. Увезла она её, понимаешь? – Екатерина Николаевна промокнула глаза носовым платочком, – она матерью её считается, а отец американец какой-то, не помню имени, но что-то типа Робин-Бобин, как в книжке детской.
– Робин Брукс, – догадалась Вера.
– Да, точно он!
– Это её бывший муж, – лишь и смогла выговорить Вера, а после из её глаз потекли слёзы. Сколько же она здесь, за решёткой их уже пролила. А сколько ещё осталось? Одному Богу известно.
Екатерина Николаевна понимала, что Веру эта новость может убить, но не сказать, она не могла, просто не имела на это право.
– Верочка, а как же ты документы подписала? Я поверить этому не могу!
– Я не знаю! Я ничего не знаю! – Вера закрыла голову руками.
Екатерина Николаевна видела эти искренние глаза, полные слёз. Эти глаза и ответили на её вопрос. Она понимала, что Веру и здесь подставили.
– Вера, это ещё не всё! – продолжила она. Вера подняла голову и посмотрела на неё. – Вера, она ведь и дом продала. Я не знаю, как у неё это вышло, думаю, что наследство-то всё Маруське перешло, а она матерью теперь считается…
От этих слов, что у её дочки, у её любимой Маруськи теперь матерью считается другая, Вере стало плохо, слёзы ещё сильнее хлынули, голова закружилась, но она не подавала вида.
– Вер, и бизнес Ильи она весь развалила. Ты же ей тогда, ещё до своего ареста доверенность подписала с правом подписи. Вот она и понадписывала там чего-то.
Вернулась Вера уже не живой и не мёртвой. Эмоций ноль. В руках пакет с гостинцами. Как только дверь за ней закрылась, Вера прижала к груди пакет и рухнула на пол. Очнулась, уже лежа на «шконке», рядом с ней её «соседки», а ближе всех Композиторша.
– Ну ты как? – донеслось до неё. Голос казался каким-то далёким.
Вера была не в состоянии ответить сразу. Она ещё не могла понять, что происходит и почему не помнит, как попала в свой барак. Последнее, что стояло в памяти, это взволнованное постаревшее лицо Екатерины Николаевны. Вера напрягла силы и попыталась хоть что-то вспомнить. А может это просто сон? Она приподняла и увидела на столе пакет. Нет, это был не сон.
– Давно я так? – наконец проговорила она.
– Минут 5, – ответили «соседки», – обычно со свиданки радостные приходят или злые как черти, а ты в обморок хлопнулась. Что там с тобой делали, аль про Машку твою новости принесли?
– Принесли. Только новости-то такие, хоть иди и вешайся! – Вера окончательно пришла в себя и зарыдала.
– Не реви, хату нам затопишь. И чушь не моли, вешаться она собралась! Лучше расскажи, что сказали.
Вера рассказала, всё как есть. «Соседки» обратились в слух, сидели кивали головами с открытыми ртами. Они много за свою жизнь повидали и много разных историй наслушались, но такая история впервые.
– Ну и стерва же твоя сестрица. А ты мне не верила. Теперь то хоть веришь?
– Верю! Только, что мне теперь делать. У меня никого нет и выйду я от сюда, идти некуда.
– Ну тебе ещё долго чалиться! И что значит у тебя никого нет? У тебя дочь есть, ну, а о жилье думать ещё рано. Тебе восемь лет ещё сидеть, а так остаётся только сидеть и молиться, чтоб с Машкой твоей всё хорошо было.
