Когда зацветет терновник

Глава 2

Первый привал был после полудня, недолго. Река здесь делала петлю, на плоской вымоине удобно было поить лошадей, чем и занялась часть Стражей. Гневливый элфие с черным шнуром в косе, которого Среброликие звали Верей и анʹхалте, отправил еще двоих напоить людей.

Страж подошел к Лоркиной телеге с большим плоским круглым сосудом и протянул его, глядя поверх голов съежившихся и умолкших девок. Лорка была ближе всего и взяла. Элфие поспешил отдернуть руку, развернулся уйти, длинная коса стегнула хлыстом, мазнув краем по Лоркиному лбу. В косе красным и золотом блеснула знакомая лента, Цветина. Лорка даже рот приоткрыла от удивления. А пока зевала, девки баклагу из рук забрали, и досталось Лорке всего-то три глоточка.

Второй раз остановились, когда уже солнце село. Их пустили походить, и возница показал, где умыться можно и всякие дела сделать. Времени дал меньше лучины и пригрозил, чтоб шевелились. Стоянка была большая, одной стороной она упиралась в густой ельник с непролазным малинником по краю, с другой сочился туманом неглубокий овраг, уступами спускающийся к реке. Здесь из земли проглядывали камни. Лорка прислонилась к одному такому. Шершавый бок еще не успел остыть и охотно делился теплом. Дальше за рекой виделись далекие огоньки весок.

Дорога, на которую они свернули после полудня, проросла жесткой травой, и не похоже было, чтоб ею часто пользовались. И на стоянке этой, хоть и удобной, трава почти в колено выросла. Лорка оглянулась – Стражей было всего четверо. Один стоял у дороги, двое лошадей обихаживали, еще один по лагерю прохаживался, будто гулял. Только ходил, как кот вокруг стайки воробьев, вот ему и дела до птах нет совсем, и тут раз, и только перья по сторонам летят. Красиво ходил. Тот, с Цветиной лентой в косе.

Если бы из-под подошвы его сапога не вывернулся камешек, Лорка бы его не услышала. Верей поднимался из оврага, и прежде, чем маска успела лечь на лицо, она успела разглядеть высокие острые скулы, тяжеловатый для элфие подбородок, густые брови, вздернутые к вискам, и раскосые глаза. Страж остановился в шаге, побуравил глазами и мотнул головой в сторону телег. Лорка повиновалась, слишком жива была в памяти вздергивающая вверх рука и липкий холод в затылке.

– Не всякое знание во благо, дева тинт, – вдруг прилетело в спину, Лорка запнулась о траву и едва не упала.

Коса в дороге растрепалась и волосы залепили лицо, потому к телеге она шла, почти не глядя, и тут же снова запнулась. Чья-то рука изловила ее за рубашку и поставила на ноги.

Верей возвышался скалой. Рядом с ним даже выдохнуть страшновато было.

– Спасибо, тин элле, – пролепетала Лорка.

– Помни о благе, элефи́⁴⁰, – ответил тот и отступил.

Когда Лорка подошла к телеге, хмурый возница дал ей напиться, вручил ломоть хлеба с мягким ноздреватым сыром, дождался, пока она спешно проглотит немудреный ужин, велел к остальным лезть и ловко руки ремешком к обрешетке привязал. Укрыться дали тонкое походное одеяло. Закрывая глаза, Лорка хотела, чтоб пришел теплый сон про дом и брата, и отца, а снилась только серая муть.

Девки сбились по двое, чтоб теплее было, Лорке пары не нашлось, и к рассвету она продрогла и едва зубами не стучала, а потому начавшуюся в лагере утреннюю возню встречала с радостью. Стражи возникли из леса, как из тумана соткались. Элфие вообще очень мало звуков издавали: ходили неслышно и между собой не говорили почти, будто по взглядам один одного понимали. Может и так. Лексен рассказывал, что из них много кто чаровать умеет. Как это чарование выглядит, Лорка себе никак представить не могла.

Весь шум, что на стоянке был, шел от телег с парнями. Их уже развязали и дали время в лесок сбегать. Двое молодцов повздорили, третий разнял и одному из буянов подзатыльник отвесил. Фигура миротворца в небеленой рубахе казалась знакомой, особенно темно-русый вихор на затылке. Сердце забилось в горле, и дыхание перемкнуло! Да быть того не может! Гринь? Она уже и окликнуть хотела, но тут возница подошел.

– Что ерзаешь?

– Надо мне, – соврала Лорка и почувствовала, что краснеет.

– Так сказала бы, я ж не зверь. Давно ведь не спишь, – и принялся распутывать ремешок, сначала Лоркин, а потом и других девок, которые тоже завозились, выныривая из беспокойного сна.

– Зачем нас вообще привязали, куда мы денемся? – спросила чернявая, зевая в рукав.

– Мне велели, я и привязал, – отозвался парень.

– А ты откуда? – Лорке было любопытно. Прочие девки были уже у малинника, а она осталась.

– Оттуда, – возница кивнул в сторону дороги, – ехал родителей навестить, год ждал, чтоб позволили. Заночевал вот у вас. Лучше б в ночь поехал. Теперь когда еще пустят…

– Жалко, – протянула Лорка, – а другие?

– А другие по другим делам. Мы же клейменые, если элфие прикажет, поперек не пойдешь. Клятва не даст. – Белобрысый отогнул ворот и показал Лорке проступающее на коже пониже ключицы темно-багровое тавро – смыкающиеся в звезду цветы и шипастая ветка по кругу.

– И нас тоже так? – она прикрыла ладошками место у себя на груди, куда стала бы печать.

Возница хохотнул и посмотрел по-иному, разглядывая Лорку с головы до пяток.

– Нет, пригожих девок они по-другому клеймят, – и рассмеялся в голос. – Иди давай, а то в пути никто не пустит, пока на дневку не станем.

Лорка метнулась к малиннику. Девки уже возвращались. И тут та, с пушистой светлой косой, Лорку за руку взяла.

– Что?

– Сходить с тобой? – предложила она и, не дожидаясь согласия, оставила подругу и пошла рядом. – Я Ива. Меня на откуп отдали, а ты как здесь?

– Сама, некому больше было, – ответила Лорка, и вдруг так ей себя жалко сделалось, едва не до слез.

– Давай живее, а то заругают, – поторопила новая подружка.

Лорка проглотила и слезы, и жалость и нырнула в малинник. Нос встретился с узорчатыми латами и мгновенно занемел. Близкие слезы будто только и ждали, хлынув из-под прижмуренных от внезапной боли век.

– О, тан каан⁴¹! – раздалось над Лоркиной головой. – Опять ты!

Поднятая рука с серебряным ликом опустилась. Острые скулы, тяжеловатый подбородок, густые темные брови, вздернутые к вискам, и раскосые глаза. У ан’халте Верея они нежданно оказались цвета теплого янтаря.

Из кустов Лорка выбралась красная, как свекла, потому что элфие невозмутимо поодаль ждал, пока она свои дела сделает. Цапнула Иву за рукав и быстренько прочь пошла, едва не бегом. Подружка молчала ошарашенно и оглядывалась через шаг на идущего следом Верея, Лорка же чувствовала его взгляд между лопаток, и утихшие было щеки и уши снова начинали полыхать.

Глава 3

Следующие четыре дня были похожи один на другой и Лорке начинало грезится, будто она всю жизнь провела в телеге, привязанная к борту. Ныли ноги от долгого сидения, и спину ломило, будто полола весь день. И в баню хотелось, или хоть в реку, и рубашку сменить. Томаш снился вторую ночь, плакал и звал, сердце выпрыгивало от беспокойства, и она просыпалась в серых сумерках, ждала пока солнце встанет. С ней по-прежнему почти не говорили. Только Ива и еще пара девок, но они рядом сидели и, как ни дичись, все время молча не проведешь. В тот день, как Верей ее из леска провожал, вообще все глядели странно.

– Смотри, а то и себе возьмет, – сказала Ива. – Наблюдает коршуном.

– Пустое, зол он на меня просто. И с чего взяла? Глаз не видно.

– Может и пустое, только все равно от злобы не так смотрят, – она поерзала, устраиваясь, и зашептала на ухо: – А я бы и не против. Они, говорят, красивые все, краше наших парней.

Ива продолжала говорить, но Лорка уже не слушала. Вытянув шею, она пыталась рассмотреть идущую впереди телегу. Она тогда не ошиблась, Гринь был среди парней. Как-то на дневке она хотела подойти, но ей не дали. Один из Стражей преградил дорогу и молча ждал, пока Лорка вернется к девкам.

– Ты чего? – шипела потом Ива. – Еще решат, что у тебя там дружок.

– И что?

– Вот глупая! Раз дружок, то можешь быть не чиста, и тогда забудь про хорошее место, отправят в кухню или еще куда, будешь до смерти сковородки чистить. А к себе они только девиц берут.

– Откуда знаешь?

– Я в корчме работала, там народ разный бывает из города и из Земель иногда, говорят всякое, – Ива напускала на себя важный вид, но Лорке делалось смешно. – Только вот не пойму, что они нас сразу вязать не стали, а только на второй день.

Лорка сначала плечами пожала, а потом подумала, что сразу и незачем было, ведь сказали тогда на торжке, что за беглеца родичи вдвое ответят. Сбежал бы кто – в веску было быстро вернуться и долг стребовать.

Иногда девки брались петь, чтоб не так скучно было. В черед пела и Лорка. Она все о Томаше думала, и сама собой мамину песню начала, которую ему вместо колыбельной пела. На элфиен’риа.

Когда зацветет терновник,

Ты выйдешь ко мне босая.

Зарею распустишь косы.

Росу по траве бросая,

Спешит туманное утро…⁴²

А потом осеклась, потому что девки замерли, кто как сидел, а на нее тень упала. Рядом с телегой лошадь шла, почти бесшумно, а потом вперед скакнула. Лорка только хвост белесый углядела и длинную медовую косу с черным шнуром. Девки зашептались и захихикали. Шутили, что она хозяина себе приваживает, и Ива среди них первая. Лорка даже обиделась.

– Глупая, смотри какой высокий, статный, – мечтательно говорила соседка, провожая иногда попадавшегося на глаза Верея, который выделялся среди других Стражей шириной плеч, – как обнимет…

И Лорка краснела. Она всегда краснела легко.

– Да ты дитя совсем, – смеялась подружка, – восемнадцать есть?

– Есть, – отвечала она. – Было вот только. – И с новым поворотом опять пыталась переднюю телегу рассмотреть.

Вчера на дневке они глазами с Гринем встретились, и он улыбнулся и рукой махнул. Сразу сделалось легко, будто Лорку облако держало, а потом рядом Страж прошел, и она поспешила взгляд отвести. Отвернулась и наткнулась на другого. Этот вроде как наблюдал за ней, коса, гладкая и даже с виду тяжелая, лежала на плече. Лента красная с золотом. Подумалось, просто взял завязать или Цветину косу расплетал… Щеки тут же занялись и, казалось, элфие улыбается гадко и глаза наглые щурит, прямо как тот бесстыжий у реки. А может это он и был, волос то похожий. Лорка из Стражей только этого вот и Верея еще различала.

Сегодня жарко было. Ни облачка. Небо выцвело, куцые тени жались к деревьям. Слева тянулась высокая каменная круча. Дорога вилась змеей, лес давно отступил, а река, наоборот, стала совсем близкой. Ее было хорошо слышно. Она сделалась шумной, прыгала по камням, шипела и рокотала внизу, под обрывом, край которого порос кустами и кривоватыми деревьями. Кое-где сохранились столбики и поперечины старой ограды, такой темной, что было не разобрать, камень это или дерево. Телега поскрипывала, в макушку припекало, глаза закрывались

Сначала вздрогнула земля. Впряженная в телегу мышастая лошадь пригнула уши и замерла. Лорка, убаюканная мерным покачиванием, сонно моргнула и с изумлением уставилась на двух Стражей, пронесшихся мимо по самой кромке обрыва вперед, туда, где вдруг раздались крики и грохот скатывающихся камней. Возница привстал, чтоб посмотреть, что впереди. Что-то коротко вжикнуло, ткнулось, парень булькнул горлом и завалился назад, угодив белесой неровно стриженой макушкой прямиком на Лоркины коленки. В уголке глаза торчала тонкая темная стрела с серыми перьями. Еще одна вонзилась над ключицей, наискось проткнув шею под кадыком. Изо рта, по щеке, прямо на подол стекала темная густая живица.

Сначала было тихо, а потом девки заголосили разом. Мышастая поддала копытами и рванулась. Треснула оглобля, телегу развернуло и едва не опрокинуло на бок. Ор усилился. Лорке тоже очень хотелось. От рывка, ее швырнуло на дно, мертвый возница навалился на нее, придавив ноги и живот, привязанные к кузову телеги руки тянуло, рядом возились чьи-то ноги в кожаных чунях, и было до одури страшно, потому что она ничего не видела из-вытянутых немеющих рук. Только кусочек блеклого от жары неба. Что-то часто застучало, кузов над Лоркиной головой оброс стрелами, одна воткнулась в грудь покойника.

Она не выдержала. Взвизгнув, дернулась, стягивающий руки кожаный ремень лопнул, и Лорка, ужом вывернувшись из-под мертвеца, кинулась к краю. Телега, взбрыкнула задом, как давешняя лошадь и Лорка, вылетев, с визгом покатилась прямо к обрыву. Заскребла пальцами по камням, цепляясь за редкую траву, трещины, камни, наконец, ухватилась за торчащий корень и застыла. На зубах скрипел песок, под коленками было пусто. Ноги висели над обрывом, под подол задувало.

– Единый Боже, по небу хожен, во миру славен, во гневе ярен, – бормотала Лорка, по пяди вытаскивая себя на дорогу, что есть мочи цепляясь за корявые корни росшего над обрывом дерева.

– Отведи беды, на всякий день и на всякий час, встань с духом нашим духом своим. От земли к небу, от темени к свету, от сих порогов укажи дорогу до Света чертогов. Слава! – Дрожащими губами завершила, она, и серпом Единого себя осенила.

Руки с ободранными в кровь ладонями и обломанными ногтями дрожали. Лорка подобрала коленки и сжалась в комок. Телеги не было. Валялись камни, от обрыва к дороге раззявился пролом, в расщелине, на самом краю, зацепившись колесом, висела ось.

А вокруг продолжали кричать, и кто-то куда-то бежал, спотыкался и падал. Сыпались с нависающего над дорогой утеса камни. Ржали кони. Дальше по дороге рубились. И звуки эти, злые и острые, как осиные жала, были все ближе, пока почти над самой Лоркиной макушкой не пронесся седой хвост стражьей лошади, а потом она увидела круп другой, черной, и вжалась лицом в колени. Забормотала обережную молитву, сбилась.

Подняла глаза. Страж с красной лентой в косе и его смуглый темноволосый противник, сшиблись почти грудь в грудь. Мечи, узкий и чуть изогнутый, и прямой и темный, сцепились крестовинами. Темноволосый дернул плечом, из рукава куртки рыбкой выскользнул кинжал, и тотчас оказался в боку Среброликого. Страж пошатнулся, мечи расцепились, прямой пошел на замах…

Снова дрогнула земля, и сверху посыпалось. Черная лошадь оступилась, попала задними копытами в расщелину и завалилась, увлекая всадника за собой в пропасть. Свалившийся с утеса камень саданул лошадь Стража по крупу, та скакнула вперед, раненый Страж не удержался и приложился оземь тем самым боком, в котором кинжал торчал.

– О, а́ста ин ха́шши⁴³! – ругнулся элфие, когда из-под пластин плеснуло красным. Маска валялась на дороге вместе со шлемом, гладкие, как шелк, светлые волосы из растрепавшейся косы упали на лицо.

Страж приподнялся, прижимая локоть к раненому боку, и увидел вжавшуюся в дерево Лорку. Нечеловеческие, прозрачно-синие, как вода в ручье в конце сеченя⁴⁴, чуть приподнятые к вискам глаза, глядящие сквозь лежащие на лице пряди, брезгливо прищурились, будто смотрел он не на девку, а не склизня.

– Тинт, – сказал, как плюнул. – За мной иди.

Встал, пошатываясь. Лорка следом поднялась, ноги не держали, и она цеплялась за кору. Что-то кракнуло, по земле перед ногами стоящего спиной к обрыву Стража зазмеилась трещина, он рванулся, но отколовшийся камень вывернулся и резко просел вниз. Ноги ухнули в пролом. Воин шкрябнул когтистыми навершиями латной перчатки по камням и исчез.

Лорка плюхнулась на живот и выглянула над обрывом. Внизу бурлила река, так яро, что водяная пыль долетала до лица. Страж висел, уцепившись за корень. Подтянулся, попытался упереться ногами в стену обрыва, но камни сыпались. Ему никак не удавалось ухватиться так, чтоб поднять себя повыше. Сухое дерево трещало. Не будь не Среброликом лат, все бы вышло, но латы были. Тогда Лорка, вцепилась в бугры корней, свесилась над пропастью и потянулась к Стражу.

Тот, цапнув когтистой перчаткой корень, выбросил навстречу Лоркиной руке свою, с длинными белыми пальцами, и этими пальцами обхватил запястье, а Лорка, как смогла, вцепилась в ответ. У нее едва пуп не треснул, когда элфие едва не всем своим весом на руке повис. Но тут не выдержал корень. Лорка успела увидеть, как расширились глаза Стража, и кувыркнулась с обрыва вслед за ним.

Часть 5. Река / Эйстиʹмелн

⁴⁵

А если какое постигнет тебя страдание, душевное или телесное, … не впадай в отчаяние. Уложения Хранителей

Глава 1

Гонец прибыл в Лотин так поздно, что наместнику Хашету тенʹВарта, пришлось выйти, как был, в наброшенном на ночную сорочку стеганом халате. Седые на висках темные волосы тен’Варта топорщились над ушами, делая его похожим на всклокоченного филина.

– Что за навье проклятие, – ворчал мужчина, спускаясь по лестнице из коридора, разделяющего жилую и служебную части ратуши. Шлепанцы так и норовили сползти с босых ног. В холле стоял невозмутимый типус в мундире краевого сыска, один из тех, что уехали обоз разоренный смотреть.

– От ан’халте Верея, – сказал прибывший и передал костяную трубку с посланием.

Наместник сковырнул восковую пробку, мизинцем достал свернутый лист, щурясь, прочел, кивнул сам себе.

– О решении велено доложить дознавателю тен’Фиризу, – подал голос гонец.

– Передай, каратели выйдут утром.

– Каан даэро, время возмездия, – вместо прощания произнес сыскарь и неслышно выскользнул прочь.

– Каан даэро, – вполголоса повторил за ним наместник, и, чуя, как по позвоночнику ползет озноб, осенил себя серпом.

* * *

Лорка не думала, что падать в воду может быть так больно. Обожгло, оглушило, закрутило и поволокло. Единственное, что она чувствовала – рука элфие на запястье, сомкнувшиеся капканом пальцы. И дышать! Дышать! Но кругом вода, ледяная, как зимой в проруби. Как летом может быть такая холодная вода? Мелькнула перед глазами красная лента, руку дернуло, и пальцы разжались, а потом Лорку швырнуло вверх и приложило о камень так сильно, что схваченный жадно воздух тут же вышибло из груди. В глазах сделалось темно и будто светлячки заиграли. А потом просто темно.

В себя она пришла от того, что ее колотило. Плоский камень, на который ее выбросила река, был у самого берега. И там же, у берега, лежал Страж. Лицом вверх. Спокойная здесь вода стояла над ним, глаза были закрыты, стелилась по дну коса с почти распустившейся красной лентой. Еще одна лента, яркая, как рябина, вилась от макушки и таяла. С бока тоже тянуло алым. Рассеченная щека почти не кровила и оттого выглядела страшнее.

Колотясь, оскальзываясь на камнях, Лорка подобралась к элфие и сразу никак не могла решиться прикоснуться, но оставлять его лежать в воде, пусть бы он и не дышал, было не по-людски. Попробовала за плечи приподнять и плюхнулась рядом. Доспех прижимал тело Стража ко дну камнем. Как его снять, она не понимала, а потому, уцепившись почти негнущимися пальцами за настывшие от воды пластины дернула. Снова упала, но сдвинула его с места, на две пяди⁴⁶ всего. Голова его лежала теперь на Лоркиных коленях. Рана на лице наполнилась алым, на побелевших губах тоже выступило.

Дальше тащила, как придется, то за руки, то снова хваталась за доспех. Ножны цеплялись за камни, и Лорка руки ободрала, пока расцепила мокрые кожаные ремни. Потом легче пошло. Латная пластина на спине Стража, как салазки проскользила по мокрому песку и отчаянно скрипя на камнях, и элфие целиком оказался на берегу. Коса облепилась песком, лента пропала. Светлая кожа была цвета известки и темные брови и ресницы на сомкнутых веках смотрелись чужими. Какими были бы сейчас наглые презрительные глаза? Зеленые или прозрачно голубые?

Разогревшаяся, пока вытаскивала тяжелое безвольное тело из воды, Лорка снова стала мерзнуть. Обхватила себя руками и огляделась. Берег – камни пополам с песком, щелястые скалы, поросшие колючими кустами. Солнце еще не село, но в густой тени прятались сумерки, и холодом веяло, что от камней, что от реки. Одежка мокрая, а впереди ночь, и Страж мертвый. Лорка засомневалась, может было лучше реке его отдать и не на берег тащить, а наоборот, от берега… Как с неотпетым ночевать? Не поднялся бы навью. Может и сказки, а все одно страшно.

Присела клубком рядом с ним, за коленки себя обняла и дрожащими губами прочла прощание. Руку протянула серп над ним начертать и заметила, как на длинной белой шее несмело толкнулась жилка.

– Боже святый! Живой! – Упала на колени и к жилке пальцы прижала. Долго ничего не было, и Лорка подумала уже, что помстилось в сумерках, но вот ткнулось, как кошка носом, и опять пропало.

Как-то летом мальчишки в реке дурачились, один воды нахлебался и синий совсем был, когда его вытащили, так Гринь ему в рот дышал и на грудь давил, и тот заперхал, и вода вся вышла. А Лорка с близняшками тетки Лоны полоскать ходила, вот и видела. Напугались тогда все.

Лорка покосилась на доспех. Элфие на грудь не надавишь, хоть прыгай на нем, а прочее… Или бросить? Уйти, и пусть думают, что нет ее и не было, утонула. В веску вернуться – своим горе, но можно и не возвращаться. Но толкнулось опять под рукой, и выходит, будет она перед Единым убивицей, если уйдет.

Облизала враз пересохшие губы, защипало, видно, ссаднила, когда ее на камень бросило. Первой парня коснуться… Единый, за что испытываешь! И одно грех и второе. Голову тяжелую приподняла, руке в его мокрых волосах сразу липко стало, рана глубокая, на лице алое и с губ тоже дорожку чертит. Оттянула подбородок, как Гринь делал, набрала воздуха полную грудь и, зажмурившись, коснулась саднящими губами других, белых и холодных. Выдохнула. Во рту сразу солоно стало. Нет, сладко… И дрожью пронизало, будто вместо воды Лорка медовухи крепленой глотнула. Но Страж был недвижим, и Лорка вдохнула снова, догадавшись ему нос зажать, чтоб воздух не выходил. И снова.

И с каждым разом все труднее было дрожь сдержать, будто и вправду пьяна становилась, а губы горели от попавшей на ранки крови. Она уже отчаялась, и от отчаянья этого глазам сделалось мокро, но тут шея под рукой шевельнулась, перекатился под кожей кадык, дрогнули темные крылья ресниц и на Лорку глянули прозрачные льдинки глаз. Губы шевельнулись.

– Тинт, – как шелест. – А говорила, не нравлюсь.

Закашлялся, на подбородок красное потекло. Лорка отпрянула, шлепнулась на зад и так, на заду, подальше отползла. У элфие взгляд был дикий, как у раненого зверя. Правда, глянул, и словно забыл про нее.

Она и рада была, что страж на нее не смотрел больше. Встал, шипя и ругаясь и к реке пошел. Вытащил ножны с мечом, которые Лорка в воде бросила, кривясь расстегнул доспех, стянул поддоспешник из темной плотной ткани, бросил все на камни и, на колени сев, долго раны промывал, а заодно и косу от песка.

Пока плескался, стемнело почти. Лорка сжалась комком под камнем и дрожала, пряча трясущиеся губы в коленки, обтянутые мокрым сарафаном. Чуни в реке потерялись, остались носки – все не босая, но много они нагреют, когда остальное вымокло. А этому вон все равно, и что холодно и что раненый, хотя уже и не кровило почти. Правда Лорке видно было не очень хорошо, только спину в светлой рубашке и косу, что свисала до земли. Страж на колене у кромки воды стоял и бок разглядывал. Наверное, у нее от холода и волнений в голове мутилось, но казалось, что вода в реке будто светится. Не сильно, как гнилушка, неверным зеленоватым светом. И голубым. Как глаза у элфие.

Вспомнил, что не один. Смотрит, как на козявку, что на рукав села, и не понять, что думает: не то стряхнуть аккуратно, не то раздавить. Встал, поднял меч и поддоспешник, перчатку с когтями надел и пошел к расщелине. У входа встал и оглянулся. Лорка с трудом разогнула занемевшие ноги и следом двинулась. Хоть и страшно с ним, а одной все равно страшнее.