Эксперимент

10. Тревога

– Никто не нашёл Бабу Машу. – обеспокоенно сказал Алексей.

Все молчали.

– Предполагают, что она осталась в могиле номер три. Могилу завалило рухнувшими во время ночного пожара домами. Там могут быть и другие люди. Срочно объявляем общий сбор. Место сбора – могила номер три. – продолжил Лёша жёстким тоном.

Мальчики встали, быстро оделись и вышли на улицу. На месте могилы номер три уже собралась толпа. Система оповещения сработала. Алексей начал распоряжаться – это был его участок. Выстроил мальчишек в несколько цепочек. Ребята начали расчищать завал. Это была не простая работа. Рядом с «могилой» упала шестнадцатиэтажка. Работы на несколько дней, даже если работают сотни мальчишек. Прибыли на помощь Зелёные, но этого всё равно не достаточно. Люди могут погибнуть.

– В первую очередь найти и расчистить вентиляционные трубы. Данил, ты остаешься за главного, я иду к белым за помощью. Нужно собрать все отряды. – командовал Алексей.

– Белых нельзя приглашать – мы же с ними воюем!

– Сейчас не до этих игр – нужно людей спасать. – Ответил Алексей.

– Вряд ли кто-то сможет их уговорить помочь нам. – сказал Данил.

– Я сам пойду просить помощи.

Алексей ушёл, а мальчишки продолжили работу молча и сосредоточенно. Там, под рухнувшим домом, у каждого могли быть друзья или родственники. Всё новые и новые люди прибывали к завалу. Длинные цепочки мальчишек, как спрут с тонкими лапами, расчерчивали живыми линиями груду обгоревших обломков. Ребята передавали куски из рук в руки, вынося мусор, таким образом, за пределы зоны. Иногда попадались крупные обломки, их приходилось вытаскивать нескольким людям. Все размеренно работали. Но вот попался огромный кусок лестничного пролёта. Ребята остановились, не зная, что им делать. На помощь пришёл Пашка Разверзев.

– Давайте сделаем сани и будем перевозить крупные куски, как это делали в древности. – сказал Пашка. – Смотрите, вон тот кусок металла можно использовать, как основную часть санок, на которую мы положим кусок бетона. А вон те обломки колонны будут роликами, по которым кусок металла будет катиться.

Удивлённые мальчишки с интересом стали выполнять распоряжения Павла. С помощью нескольких металлических палок, используемых, как рычаги, приподняли кусок бетона, закатили его на железный лист, в свою очередь, уложенный на цилиндрические обломки. И покатили лист с куском бетона по этим обломкам. Те обломки, которые оказывались позади, снова выкладывали на пути движения саней. Так они перевезли несколько крупных обломков и, вдохновлённые удачей, продолжили свою работу.

Те, у кого заканчивались силы, ложились чуть в стороне на горы мусора, отдыхали немного и снова возвращались к работе. Но, несмотря на прилагаемые усилия, истощённые мальчишки не смогли значительно изменить ситуацию. Гора была настолько огромна, что – результат их работы, практически, не был виден. Ребята выбились из сил и пали духом. Но тут пришло долгожданное подкрепление. Белые, красные войска, вооружённые тачками, тележками, носилками прибыли на подмогу. Алексей, вернувшись, умело руководил погрузкой обломков на тележки и вывозом. Сам впрягался в самых сложных ситуациях.

Работающих детей уже были тысячи, тем не менее, работа двигалась не достаточно быстро. Алексей волновался, что люди в подвале не выживут. Он направил несколько бригад на поиски вентиляционных труб. Наконец, трубы были найдены и прочищены, насколько это было возможно. И как оказалось позже, они сделали это вовремя. Люди внутри к этому моменту начали задыхаться. Кислород, поступивший в прочищенные трубы спас десятки, а может и сотни жизней.

Неужели такие трудолюбивые, сильные, упорные, дружные дети не смогут изменить свою жизнь к лучшему. – Думал Алексей. – Почему столько лет мы так странно живём? Нам негде жить, нам нечего есть, нам холодно! Мы не учимся! Много лет ничего не меняется. Само не изменится, нужно приложить усилия! Мы должны изменить нашу жизнь, мы сможем, у нас получится. Я верю. Мы уже выросли. Мы можем работать! Мы должны разобраться с проблемами! Выяснить, почему не работает отопление, почему нет электричества. Почему не работают школы? Почему на верхнем берегу всё это есть, а у нас нет?

Алексей вдруг заметил, что говорит всё это вслух. Несколько человек вокруг остановились и слушают.

– Не останавливайтесь, давайте работать дальше.

– Но мы хотим послушать, ты говоришь интересные, необычные вещи. – сказал кто-то из толпы.

– Я расскажу всё, когда мы откопаем людей. – сказал Алексей и ствл яростно разгребать кучу обломков.

11. Спасение

Я очнулась. Но реальность была больше похожа на сон.

На мне лежит что-то. Кажется это чья-то рука, а это голова. И я лежу на чём-то тёплом. Это чьё-то плечо. Что это такое? Где я? Нужно высвободиться и приподняться. Я должна понять, где я нахожусь. Что это? Свалка человеческих тел. Руки, ноги, головы. Дети, хаотично валяющиеся на полу. Почему они не встают? Они шевелятся немного, они не мертвы, почему они все лежат. Жутковато как-то. А я почему лежу и не встаю? Нужно попробовать. Очень трудно двигаться. Что со мной, я заболела? Может быть это эпидемия? Мы все больны? Гудит голова. Трудно думать. Тяжело дышать. Болит живот. Очень хочется есть. Я давно не ела. Сколько прошло времени? Я слышу чей-то голос. Кто это говорит? Это он! Это он! «Мы должны изменить нашу жизнь!» Это он!! Я сошла с ума. Мне чудится его голос. В подвале никто не говорит. Голос звучит извне! Только я это слышу? Другие дети тоже начали приподниматься. Многие откашливаются. Разминают затёкшие руки. Как будто в море из детей начался шторм. Все закопошились, отодвигая своих собратьев с собственных тел. Нарастает какой-то шум! Звуки всё ближе. Накатывает паника. Вдруг опять начнётся бомбёжка? Страшно. Очень страшно. Нет, не очень страшно, уже нет сил бояться. Руки дрожат. Трудно даже сидеть. Знакомое лицо. Кто это лежит рядом? Мы разговаривали с ней. Проснись, слышишь, проснись. Она не шевелится. Она жива? Мне страшно. Опять голос. Это его голос. Я не могла ошибиться. Я не запоминаю лица, вернее не смотрю на них. А со слухом у меня всё в порядке. Это его голос. Где он? Что это за шум, скрежет, он всё громче. Из-за шума я не могу расслышать, что он говорит. Всё громче и громче. Мне больно от этого шума. Я не могу больше.

Свет! Я зажмурила глаза, потому что всё пространство залил свет. Шум всё громче, света всё больше, я оцепенела, сжалась в комок, не могу понять, хорошо это или плохо. Оцепенели все вокруг.

Проём становится всё больше. Шум и скрежет от скатывающихся по металлу камней. Последние несколько камней убрали, и труба, по которой мы все попали сюда, свободна. Кто-то скатывается по проёму вниз.

– Все живы? – это его голос. Я не могу его разглядеть. Он стоит спиной к свету, и я вижу только силуэт. Все вокруг зашевелились.

– Это Лёха!

– Это Алексей!

– Это наши!

– Ура!

Теперь я знаю его имя. Алексей.

– Спускайте верёвки! – крикнул вверх Алексей и снова обратился к нам. – Кто может, ползите вверх по трубе, цепляясь за верёвки. Остальных будем вытаскивать.

Толпа зашевелилась. Те, у кого остались силы, поползли к выходу.

– Что там, Алексей? Они живы? Почему никто не выходит? – крикнули сверху.

– Живы! Просто ослабели от голода и недостатка кислорода. Спуститесь сюда кто-нибудь. Будем здесь привязывать их верёвками, несколько человек пусть тянут сверху. – ответил Алексей.

– Хорошо. – откликнулись люди наверху.

Несколько человек быстро скатились вниз и начали помогать подниматься тем, кто мог передвигаться вверх по трубе сам. Алексей и ещё два парня обвязывали верёвками совсем ослабевших, и поднимали их наверх.

Один из ребят, находившихся всё это время недалеко от меня подошёл к Алексею.

– Мишка, привет. А я недоумевал, почему ты не пришёл на совещание. Как ты здесь оказался? – сказал Алексей.

– Как и все остальные. Мы убегали от белых. Их было в несколько раз больше, у нас не было шансов. Пришлось схорониться. Обычная ситуация. А что произошло потом? Неужели дело дошло до реальных боевых действий. Кто-то применил оружие?

– Нет, что ты! К счастью до этого не дошло. Начался пожар. И вторично загорелась многоэтажка, которая уже горела в прошлом году. Витражи начали плавиться и весь дом рухнул, задев соседний. Он тоже начал падать. Постепенно обрушился весь квартал.

– Жертв много?

– Наверняка сказать нельзя. Надеюсь, что не много. В обгоревших домах почти никто не жил. Те, кто случайно оказались в этом районе, думаю, убежали, когда начался пожар. – со вздохом проговорил Алёша.

– Ты не представляешь, насколько вовремя вы прочистили вентиляционные трубы. Мы уже отключаться начали от недостатка кислорода. – сказал Миша.

– Да уж, натерпелись, бедные. Сколько вы здесь просидели? – спросил Алексей.

– Трудно сказать. Было абсолютно темно. Все батарейки сели. Мы потеряли счёт времени. А когда здания рушились, нам казалось, что это взрывы. Мы были уверены, что началась война.

– Вот фантазёры. – усмехнулся Лёша.

– Было реально очень страшно. – признался Миша. – Нас Баба Маша спасала – сказки рассказывала.

– Баба Маша тоже здесь? – обрадовался Лёша. – А мы её искали. И, благодаря этому, нашли вас. Нам Витька сказал, что она здесь жила последнее время. Где она? Нужно её срочно вытаскивать на воздух!

– Я знаю где она! Сейчас приведу! – сказал Миша и направился в наш угол. Лёша пошёл за ним, пробираясь между ещё лежащими на земле детьми.

Он идёт сюда. Мне страшно и хорошо одновременно. Дыхание перехватывает. Хочу встать навстречу и шевельнуться не могу. Прошиб пот. Дрожу от холода. Или от чего-то другого. Узнает ли он меня? В этой одежде, всю грязную. Может лучше спрятаться? Не хочется, чтобы он меня такой увидел. Поздно. Он стоит и смотрит на меня. Не могу смотреть в глаза, как всегда, отвела взгляд. Нет! Мне нужно его рассмотреть и запомнить. Смотри! Смотри! Не могу, бесполезно, ничего не могу с собой сделать. Кружится голова. Он узнал меня. Он подошёл, легко поднял меня на руки и понёс к выходу. Обвязал верёвкой. Меня вытянули наверх, он вылез следом. Он не узнал меня, наверное, просто решил помочь девчонке. Девочек здесь мало. Инга!!! Где Инга? Кто-то поднёс к моим губам бутылку с водой. Теперь я знаю, что такое счастье. Пить – это лучшее, что может быть в жизни. Я не пила целую вечность! Лучше бы не пила. В животе забурлило и жутко захотелось есть. Я не могла сидеть и уткнулась в землю от боли и слабости. Мне в рот положили кусочек хлеба. Медленно жую. Будто учусь есть заново.

– Завтра у пункта выдачи еды проведём перекличку и общее собрание. Сейчас разведите по своим домам тех, кто был в подвале и поделитесь едой, пожалуйста. – попросил Алексей.

Последняя фраза была лишней. Дети вытаскивали остатки своих пайков из-за пазухи и кормили пострадавших. Двое суток просидели они в подвале. На вторые сутки уже ни у кого не было ни воды, ни еды. А потом и кислород стал заканчиваться.

Я съела кусочек хлеба, запила водой. И то ли уснула, то ли отключилась. Голоса стали стихать, свет погас. Может наяву, а может в моём сознании. Но страха почему-то не было, было тепло и уютно. Как никогда!

12. У него

Я проснулась. Но глаза открывать не хочется. Мне хорошо. Постель жёсткая. Одеяло грубое. Пахнет странно. Что-то всё время гудит. Но так хорошо! Почему хорошо? Где я? Может открыть глаза? Посмотреть? А вдруг я сразу пойму, что всё плохо? Не хочется портить ощущения. Какой-то шум. В комнате кто-то есть. Это однозначно не мой дом. И это не мама с папой. Но и не подвал. Приоткрываю один глаз. Теперь я понимаю, почему мне так хорошо. Алексей сидит ко мне спиной за компьютером. Он почувствовал, что я проснулась? Надеюсь, что нет. Хочется растянуть это мгновение в вечность. Аккуратно поворачиваю голову. На подоконнике цветок. Впервые вижу цветок на нижнем берегу. Надо мной полка. Почему-то я уверенна, что там книги, хотя я не могу этого видеть. Перед кроватью на столике контейнер с едой и бутылка воды.

Я резко подскакиваю. Хватаю ложку и накидываюсь на еду, забыв обо всём на свете. Лишь доев последние крошки, поднимаю глаза и наталкиваюсь на его смеющийся взгляд. В любой другой ситуации я, наверняка смутилась бы, вспомнила, что я грязная, не расчёсанная, но не сейчас. Сейчас я чувствую только одно – я сыта. Никогда в жизни не ела такой вкусной каши. Хотя она была такая же, как и та, которой угощала меня Инга.

– Я съела всю твою кашу. Ты остался голодным? Извини. Я не смогла остановиться и не подумала о тебе. – со слезами проговорила я. Мне жутко стыдно. Какая я эгоистка. Я одним махом съела весь его дневной паёк.

– Ничего страшного. Тебе нужно восстановить силы. Ты же двое суток ничего не ела.

– Но я не должна была съедать всё! Я эгоистка! Это ужасно!

– Успокойся, всё хорошо. Расскажи, как ты оказалась в подвале? Что произошло? Я не ожидал тебя там увидеть.

– Ты недоволен этим обстоятельством?

– Я очень рад, что встретил тебя, я на это уже не надеялся. Но мне жаль, что тебе пришлось так резко погрузиться в нашу жизнь. Это могло плохо кончиться. Так что случилось? Мне важно это знать.

Мне показалось, что он смотрит на меня как-то подозрительно. Или это только кажется?

– Я поехала тебя искать. Решила пойти к месту нашей встречи. И вдруг налетела толпа, кто-то потащил меня за собой, и затем мы все вместе упали в трубу. Очнулась в подвале среди толпы мальчишек. А потом начался страшный грохот, мы думали, что это бомбёжка. Если бы не сказки Бабы Маши, мы бы все со страха умерли.

– Да, баба Маша – золотой человек.

– Кто она? Что за странные истории она рассказывает? Они не похожи на сказки. Такое ощущение, что это всё было в реальности. Но когда-то очень давно.

Он так странно – удивлённо и одновременно ласково смотрит на меня. Подозрительное выражение лица исчезло. Ой, кажется, я смотрю на его лицо. Нужно постараться запомнить. Всё, как только я осознала, что смотрю на него, сразу засмущалась, опустила глаза. Но взгляд его я уже не забуду никогда.

– А ты смелая. – сказал Алексей. – Зачем ты искала меня?

– Я волновалась за тебя. К нам приехала полиция после того, как наш разговор прервался. Они взяли мой компьютер, проверили его. И вставили туда какой-то чип, но я успела удалить нашу с тобой беседу.

– Ты молодец.

– А что было у тебя?

– У меня сработала система оповещения об опасности, и я отключился до того, как они меня обнаружили.

– Не может быть! Неужели ваши программисты круче, чем специалисты в полиции?

– Это Мишкина система безопасности. Вернее его отца. Нам удалось разобраться, как она работает, настроить её и использовать в своих целях.

– А кем работает Мишкин отец?

– Наши с ним отцы работали программистами на комбинате. Но они внезапно пропали семь лет назад и с тех пор мы ничего о них не знаем. У нас осталась их техника и знания, то чему они нас с Мишкой учили в детстве.

Раздался сигнал на одном из компьютеров. Появилось сообщение.

– Похоже, это тебя ищут. Полицейские прочёсывают город.

– Но как можно найти человека в таком большом городе? – удивилась я.

– У всех детей, которые живут на нижнем берегу есть чипы. Им достаточно пролететь на вертолёте с тепловизором. И они заметят человека без чипа.

– Почему ты решил, что ищут именно меня?

– Тебя объявили в розыск. Опубликовали портрет. Извини, тебе придётся уйти отсюда. Я не могу позволить полицейским увидеть это место. Они уничтожат всю аппаратуру, а меня посадят.

– Да, конечно, я понимаю. Я сейчас уйду. Куда мне идти?

– Просто выйди на улицу и отойди подальше от этого дома. Пойми, будущее детей нижнего берега во многом зависит от этой аппаратуры. Это единственный источник информации.

– Да, я иду.

– Быстрее. – жёстко сказал Лёша. Он торопливо задвигал внутрь комнаты свою странную антенну. В его голосе уже не было никакой нежности. – Ты меня не видела, не знаешь моего имени и не знаешь, где я живу. Поняла? Они не должны ничего о нас узнать. Ничего. Ты шла, упала, тебя обокрали, сняли одежду, забрали вещи, ты потерялась. Больше ты ничего не помнишь. – Лёша грубо развернул меня и вывел за дверь. – Я не могу идти с тобой дальше. Они меня засекут. Тогда мы точно никогда не встретимся. Беги!

Послышался гул вертолётов. Я бежала, пока не выбилась из сил. Я упала. Подбежали полицейские, подхватили меня, посадили в вертолёт, и вскоре мы уже летели над городом. Было видно две его части, разделённые извилистой полоской реки. Одна освещённая, яркая, праздничная, разделённая на аккуратные квадраты и прямоугольники. Другая тёмная страшная, перечёркнутая ярко освещённой центральной улицей, тянувшейся через весь нижний берег от моста до горизонта.

13. Допрос

– Что ты делала на нижнем берегу?

– Я заблудилась. Меня обокрали, забрали одежду и рюкзак. Больше я ничего не помню.

– Кто тебя обокрал?

– Я не помню.

– Ты с кем-то общалась там?

– Нет.

– Родители объявили тревогу два дня назад. Ты же должна была где-то жить, что-то есть и пить.

– Я ничего не помню.

За дверью послышались шаги. Мой папа заглянул в кабинет. Полицейский вышел, я осталась в комнате одна.

– Вы не можете допрашивать ребёнка без родителей. – услышала я папин голос.

– Это не допрос. Мы просто хотим задать ей несколько вопросов. – отвечал полицейский.

– Она арестована? – опять задал вопрос папа.

– Нет. – сказал полицейский.

– Тогда вы должны позволить ей выйти. – жёстко потребовал мой отец.

– Она согласилась ответить на наши вопросы.

– Мы хотим увидеть свою дочь. – вступила в разговор мама.

– Это будет возможно через двадцать минут.

– Мы будем жаловаться, вы превышаете свои полномочия. Нашей дочери нет восемнадцати, она не может самостоятельно принимать решения. Выпустите её. – вновь потребовал отец.

Я слышу весь этот разговор. Наконец, я понимаю, что мои родители рядом. Слёзы прорываются, я вскакиваю, распахиваю дверь, бросаюсь к родителям. Я рыдаю в голос и не могу остановиться.

– Успокойте её, пожалуйста. – сказал один из полицейских.

– Вы видите, она не готова сейчас разговаривать, – сказал папа и повёл меня к машине. Полицейские попытались нас задержать, но кто-то в штатском остановил их.

Мы едем домой. Я пытаюсь успокоиться, но слёзы прорываются снова и снова.

–Успокойся, деточка, – говорит мама. Всё закончилось, ты дома, всё хорошо, мы с тобой. Она гладит меня по голове, и я затихаю, как котёнок.

– Пойдёшь в душ? – предлагает мама. Папа в очередной раз пытается что-то спросить. Мама жестом останавливает его.

– Да, в душ. Но сначала попью.

– Чаю?

– Нет, просто воды. В горле пересохло.

Горячая ванна. Какое счастье. Как они там живут без горячей воды! Как в доисторические времена! Что за несправедливость! У нас есть всё, а у них ничего!

Но моё счастье закончится сразу после ужина. Начнётся допрос. Во время ужина мама не позволит папе, а уж потом его ничто не остановит. Он мне не поверит, что бы я не сказала. Даже если я расскажу правду, он не поверит. Никто не поверит в то, что со мной случилось. Здесь, лёжа в тёплой воде, намыливая себя коксовым гелем для душа, я сама уже с трудом верю во всё то, что произошло. Настолько невероятная история.

Лёша сегодня весь день был голодным из-за меня. Я всё съела. Но сейчас уже опять жутко голодна. А он поест только завтра. Что делать? Как им помочь? Мы опять не договорились, как мы встретимся. Опять нет никаких контактов. Теперь я хотя бы знаю его лицо и имя. Но Алексеев там живёт сотня, наверное.

Где сейчас Инга и баба Маша? Они тоже голодные. Вот бы привести их сюда. Вымыть, накормить, одеть в чистую одежду, поговорить спокойно. Что сказать отцу? Так хочется задать ему вопросы. Он должен знать почему у нас такой странный город. Почему одна половина живёт хорошо, а другая настолько плохо, просто ужасно?

Пушистое полотенце, белоснежный мягкий халат, тёплые тапочки. И умопомрачительные запахи с кухни! Какая я голодная!

– Мамочка! Я так соскучилась!

– Садитесь за стол!

– Как вкусно! Потрясающе! Никогда ничего подобного не ела!

– Ну, что ты, дочь! Обычный ужин! Ты просто очень голодная! Ешь, я тебе ещё положу.

– Спасибо, мамочка! Очень вкусно. Можно добавки?

– Конечно, дорогая.

После чая глаза мои сами собой закрылись, и я начала сползать под стол. Я хочу задать вопросы папе и маме, я хочу накормить своих новых друзей, очень хочу… очень хочу… очень…хочу …спать.

Но от допроса увильнуть не удалось. Мама уговорила папу доверить её это дело. Она дождалась, пока я проснулась.

– Дочечка, давай поговорим. Расскажи мне, что случилось? – спросила мама.

– Мама, я ведь уже рассказала, всё что помнила.

– Мне ты ничего ещё не рассказала.

– Мама, я поехала на нижний берег.

– Зачем?

– У меня картридж в принтере закончился, а нужно было доклад распечатать по истории.

– Это понятно. А как ты оказалась так далеко от главной улицы? Ведь все магазины расположены вдоль магистрали!

– Меня обокрали!

– Они сняли с тебя пальто? Они …. обижали тебя?

– Что? – не поняла я.

– Они трогали тебя? – продолжала говорить загадками мама.

– Кто? – не могла понять я.

– Те, кто тебя обокрал?

– Я не помню ничего, – упорно продолжала врать я.

– Тебя били?

– Вроде нет.

И тут вошёл папа.

– Я видел видеозапись с камеры такси. Там видно, что ты сама свернула с магистрали и пошла во двор заброшенного дома. Зачем? Что происходит с тобой? Сначала полиция приезжала, чтобы установить слежку через твой компьютер, потом ты исчезаешь на три дня. Ты не представляешь, как мы с матерью волновались! Я думал мама этого не переживёт! – взволнованно проговорил, обычно очень спокойный папа.

– Спокойней, Виктор! – прервала его мама.

– Объясни нам, что происходит!

Тут я взорвалась. Не люблю, когда на меня так наезжают. И вообще, столько вопросов сразу, что я даже не знаю на какой отвечать.

– Да, я сама зашла в заброшенный квартал!

– Сама? Доченька! Зачем? – обалдела мама.

– Мне интересно было, что там происходит. Вы же никогда не рассказываете ничего про нижний берег. В школе тоже избегают этой темы. Ни по телевидению, ни в интернете – ничего! Загадки всегда интересны, не так ли?

– Что там может быть интересного? Погибающий город, живут там отбросы общества, люди деградировали до уровня животных. Зачем на это смотреть?

– Ты уверен, папа, в том, что говоришь? Ты сам, хоть раз там был? Ты видел этих людей?

– Я не был там уже много лет. Но я доверяю нашему правительству, нашей прессе.

– А ты знаешь, почему эти люди деградировали?

– Причина деградации – пьянство и наркотики. Другой и быть не может! Ты же умная девочка, ты должна это понимать!

– А дети, папа, что с детьми? Они тоже деградировали? Тоже пьянство и наркотики?

– У пьяниц и наркоманов не может быть здоровых детей.

– Папа, скажи, сколько лет назад ты был там последний раз?

– Где именно?

– На нижнем берегу? Не на центральной магистрали, а где-нибудь в глубине?

– Примерно десять лет назад.

– Там было электричество?

– Да.

– Работали школы, больницы? – продолжала расследование я.

– Да, это был обычный район, только победнее чем наш.

– А что потом произошло, ты знаешь?

– Потом там электричество стали отключать за неуплату. Вероятно, уже тогда началась деградация. Нормальные люди не станут копить коммунальные долги. Они совсем не думали о будущем – вот результат. Хороший урок всем остальным. Нельзя жить только сегодняшним днём!

– И школы тоже отключили? И больницы?

– Возможно, не выгодно было содержать электросети и водопровод только из-за нескольких зданий. – пытался рассуждать папа.

– Папа, мы говорим о больницах! Там больные старики и дети! – возмутилась я.

– Наверняка, самых больных перевезли на верхний берег! Почему тебя вдруг заинтересовала эта тема?

– Я видела там детей. Как они живут без света, без воды, без отопления?

– Доченька, но это же ненормальные дети!

– Что значит ненормальные? А я, по-вашему, нормальная? А все люди на нашем берегу нормальные?

– Доченька, не волнуйся. Успокойся, не надо опять плакать.

– Мама, как можно быть спокойной? От нас что-то скрывают! Что-то происходит! Почему гибнет пол-города? Почему это никого не волнует? Почему об этом никто не говорит?

– Риточка, я уверена, что все, кто хотел работать и учиться, переехали на наш берег. Остальные просто бездельники. Они сами выбрали свою судьбу.

– Папа, а что ты делал там десять лет назад?

– Там жила твоя прабабушка.

– Антон, мы же договаривались! – прервала его мама.

– Мама, вы опять от меня что-то скрываете?

– Дорогая, мы просто не хотели тебя травмировать. Ты очень чувствительная, плачешь постоянно.

– Я не представляю, что происходит на том берегу реки, это меня травмирует!

– Хорошо, мы расскажем, – кивнула мама отцу, и он начал объяснять.

– Прабабушка не хотела сюда переселяться. Осталась жить на нижнем берегу. Говорила, что она привыкла к своей квартире. А потом, когда там начались проблемы со связью с электричеством, мы её потеряли. Не смогли связаться, не смогли найти. Последние семь лет мы её не видели. Может быть, она уже умерла. Ей уже восемьдесят шесть лет было бы сейчас. Мы подавали в розыск. Но её не нашли.

– А где моя бабушка?

– Она умерла, мы же тебе рассказывали.

– Она умерла дома?

– Нет. Она была в санатории для престарелых. Там ей стало плохо. Врачи не смогли её спасти.

– Она долго отдыхала в санатории?

– Она там жила. Ты же знаешь, что в санаторий приглашают жить всех пенсионеров.

– Приглашают или заставляют? Кто сам захочет уезжать из своего дома, из своей семьи? Стариков в санатории, детей – в элитные школы на год! Мне повезло, что я такая плакса – и меня пока не забрали!

– Не переживай, я думаю, что тебя скоро тоже возьмут! – грустно сказала мама.

– Да не хочу я никуда! Мама, неужели ты хочешь, чтобы я уехала на год?

– Мы будем тебя навещать, – сказал папа.

– Это не просто так! Нас всех разделяют, увозят! Где все старики? На верхнем берегу я не видела стариков? Где они? Что с ними сделали? – поток слов и слёз неуправляемо полился из меня.

– Деточка, ну что за навязчивые идеи? Старики в санатории. Дети в интернате – это нормально. – Успокаивала меня мама.

– Нет, мама, я чувствую, что всё не так, всё неправильно. Вы ничего не понимаете. Все молчат, врут, не договаривают. Я ничего не понимаю! – дальше моя речь стала нечленораздельна. Потом я, выговорившись, затихла в маминых объятьях. Папа уже ушёл. Мама грустно молчит, как всегда. Грустит из-за того, что я опять плачу, или знает что-то и не договаривает? Какой-то заговор. Ладно, подумаю об этом завтра.

Туман за окном, туман у меня в голове. Моя голова, будто вторит природе. Взрослые называют это метеозависимостью. Туманное объяснение.