«Злое счастье» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2
Странные и жестокие создания.
Им плохо… с самими собой. Им нет покоя. Потому они и ненавидят всех.
Мэй помнил, но не чувствовал, а Хелит чувствовала, но не помнила. Во всяком случае, вместе они оба стали сильнее, чем поодиночке.
Кто уже учен, тот всегда может научиться чему-то новому»
Темны слова дэй’ном, в них поровну правды и лжи, поди отличи, где истина».
Простить – простила, но забыть… Не получается. Таково, видимо, свойство любого предательства. Воспоминание о нем омрачит самый яркий день и испортит самый радостный праздник.
С начала времен все были одинаковыми, хоть и назывались по-разному. Но Боги решили одарить своих подопечных, так сказать, по заслугам и согласно наклонностям. На поляне Древнего Леса поставили они три большие чаши. Одну наполнили огнем, другую – чистой водой, третью – медом.По природе коварные дэй’ном не стали дожидаться рассвета, а прислали ночью двух разведчиков, чтоб те зачерпнули из каждой чаши по целому большому кубку. Утром первыми пришли жадные нэсс, решившие захватить себе самого лучшего и побольше. Они пили воду и, конечно же, дорвались до сладкого меда. Тут подоспели упрямые ангай, страшно возмутились и силой заставили нэсс поделиться. Униэн же опоздали. Никто не знает почему. Может быть, им никто про очередность не сказал, а возможно, они не захотели идти по солнцепеку. Но когда они пришли, то им достались всего капелька меда, совсем немного воды и почти полная чаша огня. Как раз его дэй’ном набрали кубок, а нэсс и ангай взяли ровно столько, чтоб не обидеть Богов. Когда же Боги увидели опустевшие чаши, они объяснили смысл своих подарков. И выяснилось, что огонь означал жизнь, вода – плодовитость, а мед – смерть.
Рука, привыкшая к мечу, даже вполсилы бьет очень и очень больно.
"В саду девушки начали отставать, и тогда Мэй взвалил Хелит на плечо, а Бессет засунул под мышку. Девушка хотела было возмутиться, но передумала. Впервые в жизни... в обеих жизнях мужчина рисковал собственной головой, чтобы ее защитить. Если ему это удобно делать таким образом, то лучше не мешать."
«Ты никакая, ты – пустое место, чистый лист. Каждый напишет в твоей душе, что пожелает. Если без прошлого от тебя осталось так мало, значит, там и не было ничего стоящего!»
«Ничего ты не понимаешь, – мысленно откликнулся Мэй на многозначительную ухмылку друга, не в силах сдержать досаду. – И не поймешь, даже если я начну объяснять. Она – не одно лишь смазливое личико и стройная фигурка, она не жалеет, не сочувствует, и если верит, то не слепо… Она знает. Она видит незримое».
