В некоторой сказке…

Сенька с деланным равнодушием наблюдала. На самом деле ей уже и жалко было бандита, но хотелось проучить, чтобы навсегда запомнил.

– Теряем время, – в самое ухо прошептал Габриэль. – Он все равно ничего не поймет.

– Эй, иди-ка сюда, – позвала она разбойника. – Слушай, еще раз здесь увижу, вторую руку подпалю. Понял? Чтобы духу твоего здесь через пять минут не было!

Мужичка сдуло как ветром. Не оглядываясь, он в припрыжку побежал в сторону леса.

– Ну и кровожадная ты! – присвистнул блондин.

– Испугалась просто, – застеснялась девушка.

Березу они втроем кое-как оттащили с дороги. Решили, раз все равно потеряли много времени, сделать тут же привал. Макар быстро нашел ручей, принес воды. Габриэль набрал валежника и развел костер. Сеньке оставалось сварить кашу. Готовить она любила. Кулинария всегда снимала стресс, помогала расслабиться и отвлечься. Поэтому она с энтузиазмом забралась в дорожную сумку с продуктами и принялась колдовать уже над котелком. Макар снова сбегал в лес, принес оттуда пригоршню ягод – белобокой еще брусники и совсем зеленой облепихи. Девушка раздавила их прямо в кружках, добавила веточек и листиков растущей тут же малины. Получился ароматный чай. Компания быстро пообедала, свернула лагерь и отправилась дальше. До самого вечера они не встретили ни одной живой души. Даже птицы, и те чем дальше в лес, тем вели себя тише. А потом и вовсе умолкли.

Сумерки застали товарищей на лысоватой опушке. Ночевать под открытым небом не особо хотелось. Но выбора не было. Для Сеньки это была первая в жизни походная ночевка без благ цивилизации. Обычно, даже если и выезжали с родителями на природу, брали с собой палатки, надувные матрасы, мангал, канистру с водой и газовую горелку. Да и места вокруг Питера вдоль и поперек исхожены туристами. Там, если и захочешь, особо не спрячешься от людей. Здесь же – складывалось ощущение, что они остались одни в целом мире. Девушка заметно нервничала из-за перспективы спать практически на голой земле в глухом лесу, где и дикие звери могли заглянуть на огонек, и разбойники вроде давешнего знакомца.

За ужином распределили дежурство по очереди: с вечера до трех ночи – Габриэль, потом до рассвета Есения, и утренние часы достались Макару. Паренек хотел было повозмущаться, что это не справедливо, что он уже взрослый и может спокойно ночью постоять в дозоре. Но напоминание, как он храпел на всю корчму, когда сторожил вещи, быстро сбавило пыл. Вместе с Габриэлем они соорудили лежаки из мягкого молодого осинника.

– Почти королевские покои, – усмехнулся блондин, показывая Сеньке зеленую постель.

– Ага, еще и со спа-эффектом и аромотерапией, – поддержала шутку девушка.

Габриэль ее, конечно, не понял, но переспрашивать не стал. Мало ли, какие заморочки у княжны. Сенька вдруг снова подумала, что он не похож на местных жителей. По крайней мере, на тех, что она успела увидеть. Что-то в нем было такое, что выделяло его на фоне других. Не только внешне. Он слишком чисто говорил, правда, немного с каким-то акцентом. Манеры его вообще были выше всяких похвал. И имя. Явно не отсюда. Он даже одевался не так, как все здесь! И, если бы Сеня встретила его в Питере, наверное, не поверила бы, что он из вымышленного средневекового мира. Вот! Он был очень похож на ее современников. И она никак не могла взять в толк, откуда он вообще появился на страницах ее произведения, если она его не писала. Это пугало больше всего.

Перед тем, как улечься спать, ей в голову пришла одна шальная идея. «Раз уж тут я колдунья (это слово ей понравилось больше, чем ведьма, магичка или волшебница), и, судя по отзывам, не плохая, то могу, наверное, и защитный контур какой-нибудь сотворить», – рассудила девушка. Она вспомнила, что для этого делали героини обожаемых ею книг. Они обычно чем-нибудь рисовали контур вокруг поляны. «Окей, попробуем», – закусила губу девушка. Нашла на полянке какую-то корявую палочку. С усердием ломовой лошади обошла лагерь по кругу, пропахав приличную борозду. Оглядела результат своих трудов. На всякий случай опоясала местечко еще и мысленной лентой. С выражением лица, как будто делала так раз сто как минимум, визуализировала, как учат на популярных тренингах личностного роста, завязала бантиком мерцающую бирюзовыми искорками полоску. Как только круг замкнулся, волшебная колючая проволока, действительно, блеснула в темноте. Сенька подпрыгнула, похлопала в ладоши.

– Я не знаю, будет ли она работать, но на всякий случай, не выходи за нее, – предупредила девушка.

– Я постараюсь, – улыбнулся внимательно наблюдавший за манипуляциями Габриэль. – Ложись спать.

– Ага. Спокойной тебе ночи.

Есения завернулась в плед, улеглась на топчан из веток. Он оказался на удивление мягким и очень вкусно пах. Девушка и не заметила, как сомкнулись веки, и она провалилась в сон. Глубокий, безмятежный. Кажется, ей даже ничего не снилось. А проснулась она от шипения и запаха гари. Села, потерла глаза. Было еще темно, небольшой костерок отбрасывал желтоватые блики. Габриэль стоял к ней спиной у переливающейся всеми цветами радуги оборонительной ленты и куда-то внимательно смотрел. Сенька поднялась с импровизированной постели, потянулась. Подошла к мужчине. На магическом заборе корчилось в конвульсиях незнакомое существо. Длинными кривыми когтями оно пыталось дотянуться до людей, но заступить за линию не выходило. Животное злилось, плевалось, снова и снова кидалось на магический эшафот. Морда исказилась от боли.

– Работает, – тихо сказал Габриэль.

– Вижу. А кто это?

– Это анчутка. Эндемик ваших лесов вообще-то. Не были бы такими тупыми и жестокими, могли бы попасть в Волшебную Красную книгу под защиту магов. Надеюсь, что она тут была одна и прилетала просто попугать.

Сенька поежилась. Сидеть в темноте и бояться каждого шороха ей не очень хотелось.

– Сколько сейчас времени? Наверное, мне уже пора заступать?

Габриэль достал из кармана часы на цепочке, щелкнул крышкой.

– Без четверти четыре.

– Почему ты меня не разбудил? Мы же на три договаривались.

– Успеешь еще надежуриться. Там на костре вода только вскипела, в моей сумке есть кофе. Не такой, конечно, хороший как у хозяина постоялого двора в Буравках, но довольно сносный. Завари, пожалуйста. Я не успел.

– Хорошо.

Сенька порылась в сумке достала бумажный кулек. Понюхала. Молотый. Сублимировать растворимый здесь еще не научились. Она всыпала на глаз порошок в котелок, залила кипятком. Поляна наполнилась бодрящим ароматом. Но даже он не смог перебить вонь догорающей анчутки.

– Я посижу с тобой, пока светать не начнет, – поставил рядом с костром две походные кружки блондин.

– Ты ведь совсем не выспишься!

– В седле покемарю, ничего страшного. Есть хочешь?

Девушка кивнула. Он достал хлеб, сыр, вяленое мясо. Порезал небольшими ломтиками.

– Или кашу сварить?

– Не беспокойся обо мне. Ты сам-то хочешь кашу? Я могу быстренько приготовить. Будешь?– она подскочила, развязала тесемки продуктовой торбы.

– Нет, спасибо, – остановил ее Габриэль. – Я только кофе.

Сеня тоже сделала большой глоток. Покатала по языку меленькие крупинки.

– Больше похож на цикорий.

– Может, и цикорий. Я в этом не спец. Беру, какой подороже и пахнет поприличней. Мать говорила, отец кофе очень любил. Вот и я пристрастился.

– Где твой отец?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Я родился уже после того, как он пропал.

– Пропал? И вы его никогда не искали?

– Ага, вроде как просто исчез. Выполнил свою миссию и вернулся туда, откуда приходил.

– Как Терминатор, – вспомнила девушка. Но сразу же осеклась. Поняла глаза на Габриэля.– Да, ладно?!

Мужчина не ответил, но Сеня поняла, что попала в яблочко.

– Как такое возможно?

– Мама тогда только закончила школу травниц. Поругалась с дедом и ушла из дома. Пошла служить в армию, чтобы доказать, что не просто дочка влиятельного человека. Там, конечно, о своем родстве с графом Эрлаганом не распространялась. Но очень быстро поднялась по карьерной лестнице – от простой санитарки, до Верховной травницы. Потом много раз рассказывала, что просто оказалась в нужном месте в верное время. Хотя дед, при ней и не говорит, но друзьям хвастает, что у нее талант, – тепло улыбнулся Габриэль. – Там-то она и познакомилась с отцом. На Совет его однажды привел Генриус. Да, тот самый, из таверны. Сказал, что вызвал из параллельного мира. Что с нечистью иначе не справиться. Помнишь, хозяин постоялого двора рассказывал про войну? Так вот, не так быстро отец справился с противником, как в легендах сейчас рассказывают. Он в нашем мире прожил вроде не меньше года. Ну, так по крайней мере мать рассказывает. Говорит, это была любовь с первого взгляда. И весь этот год они в тайне от дедовской родни делили не только стол, но и постель, – Габриэль усмехнулся. – Хотя, какая там тайна. Все, конечно, прекрасно знали об их связи. Но война же, там не до сантиментов. Хотя, мама защищает отца, мол, руки ее просил у деда. Тот, вроде как даже не отказал. Хотели сыграть свадьбу после победы. Но пожениться так и не успели. На утро после финальной битвы отец вышел из палатки до лесу. И больше его никто не видел. Растворился, как его и не было. Выполнил миссию, отчитался Генриус, – горько заключил он.

Сенька, не ожидавшая такого откровения, боялась вставить слово и нарушить хрупкое доверие. А Габриэль продолжал:

– Мама не сразу поняла, что беременна, скакала еще по послевоенным лагерям, лечила раненных. А когда скрывать уже не получалось, вернулась в отчий дом. И если бы дед не занимал высокий пост в своей стране, не был суровым полководцем, которого все боялись, ее бы вряд ли обратно приняло общество. А так, вроде как почетно – сама героиня еще и понесла от героя, спасшего Семидержавье. Я маленький был, жутко гордился, что мой папка герой. Потом подрос. Соседские пацаны безотцовщиной дразнили. И я обвинил мать, что она сказку сочинила красивую про благородного мужика, избавившего мир от нечисти ценой своего счастья. Чтобы мне обидно не было. А она знаешь что сделала? Она тогда вещи мои собрала и отправила в армию. Уму-разуму набираться. Мне семнадцать тогда было. Дед хотел под свое крыло взять, да я ж строптивый, сам все знаю, сам умею, сам свой путь выбираю. Вот так попал первый раз в казарму. А потом военное дело уже смыслом жизни стало. Где только не служил! И ты права, я наполовину эльф. Мама эльфийка. Из военной династии. А я вот такой странный. Не похожий на них совсем. Ни внешне, ни внутренне. Даже на полуэльфов не похож. Вроде как в отца пошел. Наверное, поэтому не люблю надолго оставаться в Эльфийском Лесу, как бы дед с матерью не уговаривали. В общем, вот так, – широко улыбнулся он Сеньке. – Давай еще кофе налью.

– У меня еще полкружки, – мотнула она головой – Габриэль, тебе есть, чем гордиться. И ты когда-нибудь обязательно поймешь и отца, и мать. Они не виноваты, что так получилось.

– Я их и не виню. Давно уже пережил все эти детские травмы. Думаешь, рассказал бы тебе все это так просто, если бы заноза до сих пор ныла?

– Нет, наверное.

– Наверное. Я, к слову, думал, Доброслав тебе обо мне рассказывал. Он мать мою с детства знает. И та история тоже на его глазах случилась.

Сенька пожала плечами. Может, и рассказывал. Своей настоящей дочке.

– И часто Генриус так призывает инопланетян? – решилась спросить она.

– Кого? – не понял блондин.

– Ну, спасателей этих из параллельных миров, как твой отец.

– А, он пока был последним. Насколько мне известно. А что?

– Нет-нет, ничего. Просто любопытно. Давай кружку, помою. А ты поспи хоть немного. Светло уже. Мне ни капельки не страшно.

Габриэль кивнул. Зарылся в плед. И буквально тут же засопел. Лес шуршал, подвывал, скрипел, жил своей привычной жизнью. От утренней росы усилились запахи. Сенькин нос щекотали яркие цветочные и пряные древесные ароматы. На зеленый мерцающий огонек волшебного круга больше никто не прилетал. Когда стало совсем светло, и запели птицы, девушка сварила кашу, вскипятила воду для чая. И только потом разбудила Макара

– Уже пора, да? – зевнул он.

– Да, охранничек, – улыбнулась девушка, – завтрак в котелке, ешь кашу пока горячая. А я подремлю еще с часок.

Утренний сон оказался еще крепче и слаще. Полянка гостеприимно обняла путников мягким теплым туманом. Птичьи трели убаюкивали не хуже ласковой маминой колыбельной. Сенька в который раз удивилась своей новой способности – разделять поток звуков как в плеере на отдельные дорожки. Первый раз она с этим столкнулась еще дома, как раз перед тем, как очутиться здесь. Потом в замке, когда подслушивала беседу отца с друзьями, в зале постоялого двора, когда прислушивалась к разговору Генриуса с Анхелем. И вот теперь здесь, в лесу, снова. Она готова была поклясться, что слышала, как далеко-далеко дятел долбит сосну, белка прячет орехи в дупле уже на другой стороне опушки, лисица припала к земле в засаде, готовится прыгнуть на зайца. Косой прядет ушами. Припадает к земле, сучит лапкой, боится бедняга, но все равно грызет березовую кору. На заливном лугу по ту сторону леса выходят на пастбище коровы, мычат, недовольные пастушьей плеткой. Отмахиваются хвостами от поднявшихся из травы туч оводов, звенят колокольчиками. А, нет, это не коровы. Это часовые на Южном тракте обходят лагерь. Большой такой. Вооруженный до зубов. Где-то в районе их первой остановки. Стоп! Обоз. Вооруженный. На Южном тракте. «Женихи, мать их! – подскочила с осиновой тахты Сеня – Значит, идут по следу, засранцы». Она еле сдержалась, чтобы не кинуться сразу собирать вещи. Нашла глазами Габриэля. Он стоял в той же позе у защитного контура, что и ночью.

– Ты можешь уже убрать эту штуку? – повернулся полуэльф на треск сломанной под ногой девушки ветки.

Она наугад щелкнула пальцами, и защитный обруч растворился в воздухе.

–Ух-ты, как могу! – присвистнула она. – Габриэль, нам надо срочно выходить. Армия женихов уже у кромки леса.

– Целая армия женихов? – улыбнулся он.

– Ну, в смысле, этих, которые приехали на дракона охотиться. Сам же говорил, что они претендуют на руку, сердце, ливер, почки…

– Хм, видел, конечно, что там и огры, и вампиры подтянулись. Но, боюсь тебя расстроить, ты слишком тощая и вряд ли входишь в их гастрономические планы.

– Габриэль!

Она возмущенно хлопнула его ладошкой по плечу. Не подрасчитав, поскользнулась на прелых иголках, и начала заваливаться. Блондин подхватил ее за талию и прижал к себе. Сенька интуитивно обвила рукой его шею. Серо-зеленые глаза встретились с ультрамариновыми. В классических дамских романах после подобных сцен обязательно шел поцелуй. Девушка даже в ожидании затаила дыхание. У нее в миг пересохли губы. Сердце учащенно забилось.

– А чего это вы тут делаете? – нарушил романтику любопытный голос Макара.

– Ничего, – буркнула разочарованная Сенька.

Габриэль поставил ее на лесной ковер, поправил загнувшийся воротничок рубашки, заправил за ухо выбившийся завиток. Движение получилось нежным и двусмысленным. Сенька изумленно захлопала ресницами. Он удивился, кажется, еще больше. Как-то неловко пожал плечами и отошел.

– Габриэль?

– А?

– Я про обоз серьезно говорила. Они, наверняка, день-два и нас догонят.

– Это вряд ли. Их много, они груженные, у них телеги. Значит, едут медленнее. Идут по нашим следам, – начал загибать пальцы он. – Тебе известно точное направление, мы налегке. И почти на двое суток их опережаем. У нас фора. Мы даже успеваем выпить кофе. Сейчас разведу костер. Заваришь?

– Заварю.

Блондин сложил веточки домиком, подтолкнул внутрь охапку сухого мха, чиркнул кресалом по кремню. Сноп искр весело разлетелся в стороны. Парочка попала в цель и весело заплясала, мох затрещал. Костер разгорелся. Капельки воды на донышке котелка зашипели, встретившись с огнем, превратились в клубочки сизого пара. Пока мужская часть отряда сворачивала лагерь, девушка заварила кофе, подогрела кашу, нарезала остатки сыра, мяса и хлеба. Запасы уже надо было пополнять. Глянула на карту. На выходе из леса стояла деревушка с красивым названием Радужное Полесье. Там, наверняка, можно будет закупить продукты.

***

Стоун сидел на большом поросшем со всех сторон мхом валуне, начищал свой тяжеленный двуручный меч. Маленький бархатный отрез то и дело нырял в поставленный на носок сапога кожаный кисет с вытесненными двумя витиеватыми буквами S. Возвращался к острию с новой порцией алмазного порошка и летал туда-сюда, туда-сюда. Стоун настолько был увлечен процессом, что высунул кончик языка. Просыпающийся лагерь гремел. У каждой телеги и повозке разводили костер, кипятили воду, готовили завтрак, проверяли доспехи и оружие. Армия в этот раз собралась разномастная. Доброслав кинул клич во все концы Семидержавья. Старое название союза давно потеряло свою актуальность. В коалиции уже было гораздо больше государств. Мирные расы хотели спокойно торговать, путешествовать, и лучший способ защитить свой народ и интересы правителя – это объединиться на выгодных условиях с соседями. Опять же проблемы и конфликты так решались быстрее и проще. Название осталось как дань уважения к предкам и истории.

Вот и в этот раз – расшалившегося дракона ловили всем миром. Следопыты одного из самых уважаемых князей Семидержавья Доброслава Крутого не смогли вычислить, где отсиживается ящер между своими вылазками. У воинов не получилось поймать паршивца во время его атак. Селяне начали нервничать и писать князю челобитные пачками. Тот принял решение – позвать на помощь соседей. Не просто так, конечно, по доброте душевной отправились они на выручку. Каждый надеялся урвать свой кусок вознаграждения. Самые жадные надеялись заполучить лакомый надел земли или титул. Кто поскромнее, рассчитывал на выгодный договор или на худой конец на достойный мешок золота. А были и такие как Стоун. Пойти в отряд его заставил отец – обнищавший представитель древнего рода восточных орков. «Ступай, – говорил на прощание батя, – надо хоть как-нибудь поправить свое финансовое положение. Ты, конечно, так себе воин. Но авось повезет? И просить мы будем руку дочки Доброслава, как и полагается по древнему кодексу». Стоун честно не понимал, что будет делать с принцессой, если каким-то чудом победит в гонке. Но ослушаться отца было себе дороже. Старый вредный орк мог достать кого и где угодно. Уж лучше отсидеться в содружественном отряде, а потому вернуться домой, развести руками, покаяться, мол, не смог я, сильнее воины были.

На просьбу Доброслава бойцов выставили почти все государства. Во дворе замка оказалось слишком тесно от желающих повоевать с драконом. Видимо, не только отец молодого орка меркантильно мечтал о награде. В одном обозе шли и люди, и эльфы, и вампиры, и оборотни, и тролли. Последних двух Стоун не любил. Слишком шумные, вечно не довольные, грубят и лезут. Но именно представители этих рас оказались соседями с ним по эшелону.

– Хэй, Стоуни, харэ начищать свою погремушку. Все равно она тебе не пригодится, – больно хлопнул по плечу как раз один из таких – тролль Шер Шель.

Орк поморщился. Свернул тряпочку, сунул в кисет, затянул завязки, вернул меч в ножны. И только потом ответил наглому товарищу:

– Шерри, да ты, смотрю, с самого утра за воротник залил. Не боишься, спьяну не разглядишь дракона? Э?

Тролль икнул, сделал пару крепких глотков из баклаги, крякнул:

– Стоуни, маленький, да я ж дракона того мизинцем прищелкну. Учись, сосунок, у дяди. А это, – он потряс кожаной фляжкой перед самыми глазами орка, – напиток для взрослых. Куда тебе малахольному поэту. Вот научишься брагу хлебать да зубы на турнирах вышибать, тогда и приходи в отряд. А сейчас, что с тебя толку? – он махнул рукой, – только хлеб казенный проедаешь. Не видать тебе ни дракона, ни королевны. Моя фифа будет. Зуб даю, – он подцепил кривой, не видавший ни разу в жизни чистки клык еще более грязным когтем.

Стоун дождался, когда Шер закончит представление и свалит обратно к шумному костру за новой порцией вонючей браги. Его ничуть не обижали такие выскочки и их реплики. Несмотря на свое происхождение и далеко не интеллигентную многочисленную родню, молодой орк был довольно воспитанный, начитанный и добрый малый. Втайне от отца он мечтал поступить в Флорестийский Эльфийский университет и выучиться на литератора или библиотекаря. Больше всего на свете он любил книги и все, что связано с ними. Сочинял стихи, но никому никогда не показывал их. Единственный раз, когда его творчество вышло на всеобщее обозрение – когда тот же Шар Шель на прошлой ночлежке стащил у Стоуна походный дневник, вскочил на ствол поваленной прямо у дороги березы и начал весело декларировать. Поддержали тролля только его же соплеменники и любители поржать оборотни. Бедный Стоун тогда чуть со стыда не сгорел. Спасибо эльфийскому принцу Аэльдримиэлю. Тот отобрал тетрадь у хохмача и вернул владельцу. А позже признался, что давно не слышал таких проникновенных стихов. И предложил, когда поход закончится, помочь устроить орка в университет. Вот это и было главным призом для Стоуна. А не какая-то там мифическая рука принцессы.

Из-за большого числа желающих попытать удачу в охоте на дракона, армия растянулась длинной военной змеей по тракту. В авангарде шли более именитые и богатые. А также следопыты и ищейки, которые то и дело отлучались на очередную вылазку, разнюхивали, разведывали. Еще перед самым стартом из Чары, кто-то пустил слух, что княжна, не желая отдавать свою руку и хоть краюшку земли кому попало, сама отправилась искать дракона. Потом разведка донесла: дочку Доброслава и вправду видали в компании мужчины и парнишки как раз на Южном тракте. Мальчишка расспрашивал местных о драконе, девица вынюхивала о магах, сопровождавший ее мужик, по всей видимости, был телохранителем. О вздорном характере княжны Чарогории не слышал только глухой. Немудрено, что батюшка решил одним махом убить двух зайцев – избавиться от дракона, а сразу и от своенравной наследницы. «Хотя, кто его знает, у сельских пьянчуг – языки как помело, не лучше бабских. Может, пригрезилась им княжна», – размышлял орк.

Двигался соборный отряд не так быстро, как хотелось. Тяжело груженные телеги ползли как стая улиток, которых разбудили среди ночи. Воины смаковали каждый миг ратного похода, в том числе и многочасовые ежевечерние пьянки под песни у костров. А это тоже не прибавляло темпа.

Двигаться решили по Южному тракту. Хотя бы до следующего селения. Во-первых, дракон прилетал всегда с этой стороны. Во-вторых, часть отряда все-таки поверили в байку про своевольную девчонку, которая ускакала вперед отряда за головой ящера. Стоун вздохнул. Он не любил сомнительные мероприятия и пустые риски. «Эх, удружил, батя!» – поцокал языком орк и пошел седлать коня. Голова кавалькады уже вытягивалась по умытому утренней росой тракту.

***

До Радужного Полесья троица решила срезать крюк окольной тропкой. Макар разведал. Сначала дорожка была сносной, но уже вскоре у паренька на затылке плешь дымилась от яростных взглядов товарищей. Колея то сужалась, то расширялась. А местами и вовсе превращалась в тонюсенькую ниточку. Нижние ветки вековых деревьев так и норовили ухватить за рукава и штанины. Поваленные видимо ветром стволы то и дело преграждали путь. Кони путались копытами в травяных колтунах. Похоже, этой дорогой пользовались не особо часто.

– Макар! У тебя совесть есть? – зашипела Сенька, когда в очередной раз угодила ногой в заросли крапивы.

– Он, наверное, даже слова такого не слышал! – едко поддел Габриэль, который как раз выколупывал присосавшегося к шее клеща.

– Я же как лучше хотел, – пискнул мальчишка.

– Ой, Габриэль, так нельзя! Он же может быть энцефалитным. Или носителем боррелиоза, болезни Лайма или еще какой-нибудь хрени, – всполошилась девушка.

– Никогда не слышал о таких заразах. Это же обычный клещ. Сейчас выдерну, спиртом прижгу, на привале припарку сделаю с травами.

– Но он же может быть смертельно-опасным! – стояла на своем Сеня. – По-хорошему бы его в лабораторию отнести…

– Куда?

– На исследование, – уже не так уверено закончила она фразу.

– Магам что ли? Не слишком ли много чести простому насекомому? Не выдумывай, еще никто не умирал от укуса обыкновенного клеща, – отмахнулся блондин. Вытянул, наконец-то, членистоногого и выкинул его в родной ареал обитания. Плеснул на ладошку жидкости из кожаной фляжки, приложил к шее. Достал маленькую баночку и смазал место укуса пахучей мазью.

– Вот видишь, живой. Поехали!

Сенька на всякий случай обшарила себя, осмотрела Багета. И только потом продолжила продираться сквозь заросли. К полудню троица оставила неприветливую тропку позади. Лес стал светлее и реже, а вскоре и совсем сошел на нет, уступив место невысоким раскидистым кустарникам. Показался широкий наезженный тракт. Сенька готова была целовать утоптанную конскими копытами и телегами землю. Через пару верст показался тот самый заливной луг, мычание коров с которого утром слышала девушка. Буренки и сейчас мирно жевали траву. Немного поодаль двое мужиков косили траву. Еще чуть дальше женщина в цветастом платке и девица лет пятнадцати сгребали сено в копну. Увидав клубы пыли, поднятой копытами, селянка выпрямилась, поднесла руку козырьком ко лбу. Сощурилась, чтобы разглядеть гостей. Послала дочку к уже свернутой копешке. Та добежала, схватила сверток. Видимо, совсем маленький ребенок. Мужики тоже остановились, подняли косы.

Габриэль на всякий случай пустил коня в обход Сенькиного. Не сбавляя темпа, они промчались мимо косарей. Притормозили только уже у самой деревни. Харчевня отыскалась сразу же. На выбеленном доме красовалась кривая вывеска «У Федота». Внутри было тихо. Габриэль постучал по стойке. Из-за занавески, отделяющей зал от кухни показалась красная физиономия.

– Чево хотели? – неласково гаркнула она.

– Нам бы, уважаемый, перекусить, да с собой снеди прикупить, – ответил блондин.

Мужик покряхтел, поправил кушак на красной рубахе. Пожевал свисающий длинный ус, что-то прикинул в уме, видимо, что гости могут неплохо заплатить.

– Никонора! – крикнул так, что с потолка посыпалась штукатурка. – Никонора! Подь сюды! Есть че у нас в погребе вареного?

Из-за занавески выскочила высоченная худая девица в длинном широком расписном сарафане.

– Так щи кислые, рыбка вчерашняя осталась, да студень третьего дня. Хлебушек исче свежий из печи достала. Могу еще яишенку сжарить, – большие глаза ждали команду.

– Нам щей, пожалуйста, налей хозяйка, холодца подай и хлеба. А еще мы с собой в дорогу возьмем яиц вареных, пару горбушек хлеба. И пошерсти, может, мясо где вяленое завалялось? Мы бы тоже взяли. Может, еще крупой поделитесь? Или картошечки, если не жалко. Мы заплатим, не переживай, – это он уже вытянутой красной роже.

Девица расплылась в улыбке, кивнула, и, путаясь в юбке, ускакала на кухню. Федот проводил гостей к столу у окошка. Сам тоже исчез за занавеской.

– Что будет, если мы не успеем, и воины нас опередят? – спросила Сенька.

– Ну, это вряд ли. Сама же говоришь, никто, кроме тебя, не знает, где логово дракона, – успокоил ее Габриэль. – А если вдруг то-то пойдет не так, тогда твоему отцу придется дорого заплатить им. И я не только про твою руку. Выдать тебя за удачливого идиота в этом случае – самый дешевый вариант.

– А что еще помимо родства с князем их может интересовать? Деньги?

– Скорее, земли. По крайней мере, если у победившего счастливчика будет немного мозгов. Впрочем, я бы остановился на твоей руке. Тогда не прогадаешь. Как старшая дочь ты получишь наследство целиком.

– А ты участвуешь в гонке? – склонила на бок голову она.

– Нет, – отрезал Габриэль и отвернулся к окошку.

Сеня с досадой закусила губу. Она и сама не поняла, что ее огорчило больше – перспектива быть самым «дешевым вариантом» или резкий ответ Габриэля. Перед самым носом девушки брякнула о стол тарелка, полная ароматных щей. Паутинки капусты переплетались с резными свекольными листьями и мясными ниточками. Выглядел суп очень аппетитно, но Сенька так расстроилась, что ей абсолютно не хотелось есть. Она лениво ковыряла ложкой в тарелке, глотая слезы.

– Ну, все, хватит! – стукнул ладонью по столу Габриэль. – Сеня, что случилось?

– Ничего, – шмыгнула носом девушка.

– А чего тогда ревешь как сельская девка? – ляпнул Макар, и тут же получил порцию гневных искр серо-зеленых и синих глаз. – Дык, а я что? А ничего! Ем. Вкусно, говорю, тут, – активно заработал ложкой паренек.

Полуэльф тронул девушку за плечо. Сенька дернулась и разрыдалась. Габриэль приобнял ее, погладил по голове. Девушка уткнулась в его грудь и заревела еще сильнее. Макар быстро доел свой суп и неловко откланялся, мол, за лошадьми надо присмотреть, напоили ли, накормили. Блондин дал Есении выплакаться. Он, как и большинство мужчин, не любил женские слезы просто потому, что не знал, что с ними делать. Есения подняла на него мокрые глаза:

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не стал успокаивать и сюсюкать со мной. Я бы еще сильнее тогда… И извини. Ты снова голодный и мокрый из-за меня.

– Не страшно. Суп еще можно доесть. А рубашка высохнет. Я обидел тебя?

– Не ты. Я сама.

– Расскажешь?

– Нет.

– Как хочешь. Успокоилась?

– Угу.

Они молча доели суп. Девка принесла куль с продуктами в дорогу. Габриэль отсыпал ей монет, поблагодарил. Повернулся к Сене:

– Пора собираться. Отряд, дракон. Или ты все-таки хочешь примерить подвенечное платье? У орков оно очень веселенькое, кстати. Такое, знаешь, с оборочками, цветочками.

– А ты бывал на свадьбе орков?

– Ага, было дело, служил в Корявых Вязах у местного царька. Вот он сына и женил. Славно тогда погуляли, пять гармошек порвали, троих гостей в чанах с брагой утопили. Еле женишка уберегли, выловили уже нахлебавшегося. Невеста его этими оборками и отходила по щекам. Это, кажется, была самая веселая свадьба на моей памяти.

Выехали они поздно. По Сенькиным подсчетам часа в четыре. Стояла невыносимая жара. Лучи нещадно палили. Широкий тракт превратился в сковородку, на которой в клубах пыли жарились трое путников. Пот смешивался с грязью, голодные насекомые выбивали глаза, но конница упорно отбивала дробь копытами. Скорость они решили не сбавлять до самой темноты, чтобы выиграть еще хоть немного времени. И добраться до конца леса.

Утром следующего дня их ждало Лунное ущелье. Называлось оно так то ли потому, что очертаниями своими походило на тоненький серп месяца, то ли из-за того, что по легенде среди булыжников там можно было отыскать обломки лунного камня. Местные присваивали ему не только магические, но и целебные, и героические свойства. Одни искали его, чтобы он исполнил желания, другие, чтобы излечиться от тяжелой болезни, третьи – чтобы обрести невиданную силу и бесстрашие. Помог ли хоть кому-нибудь сверкающий бледно желтым осколок небесного тела, был ли он на самом деле лунным, и вообще нашел ли его хоть кто-нибудь когда-нибудь, было не известно. Но смельчаков, пришедших в ущелье за удачей, всегда хватало. Как мародеров, пустившихся по их следу. В Чарогории эта небольшая расселина давно считалась проклятой. Обычные селяне из соседних деревень старались обходить разлом стороной. Заблудившуюся в этих местах буренку, даже если она была последней кормилице в семье, не искали. Путники обычно торопились пройти этот отрезок тракта засветло. Так было меньше вероятности встретить разбойников или нечисть. Впрочем, были известны случаи, когда обоз пропадал здесь и днем. Другой путь пролегал через Лазаревскую Пустошь. Более спокойный и безопасный, но делать по нему крюк в три дня никому не хотелось. Да и безлюдные пески тоже не были особо гостеприимными. Палящее солнце, ни одного деревца и источника воды на полторы сотни верст кругом. А в редких оазисах прятались все те же разбойники и каторжники, сбежавшие из каменоломней соседнего Мраморного пика.