Kitobni o'qish: «Трещина в камне», sahifa 4

Девушка сдержанно кивнула. Она и правда рисковала, вот так придя к раненому Эггеранту. Гильметина наклонилась вперед и шепнула:

– Встретимся там же.

Она успела выпорхнуть из палатки буквально за мгновенье до появления врача и матери Эггеранта.

Такой заботы со стороны матушки, которая то и дело со слезами бросалась к своему брату, молодой рыцарь, наверное, не видел никогда. Даже Идо, повидавший немало всего, был несколько удивлен. Тем не менее, когда врач сказал, что жизни Эггеранта ничего не угрожает и нужно лишь обездвижить руку, матушка успокоилась.

– Я смогу завтра принять участие в общей схватке? – спросил Эггерант. Лицо стало болеть чуть меньше, хотя, может, он привык?

– Какая схватка, юноша? – удивился доктор. – Ваша рука будет восстанавливаться не меньше месяца. Вам ей категорически нельзя шевелить.

– Турнир для тебя закончен, мой мальчик, – резюмировал Идо, успокаивающий прильнувшую к нему сестру.

– Как? – Эггерант не мог поверить своим ушам. Это его первый турнир. Еще вчера он блистал, его благодушно встречали. А теперь он неудачник, пополнивший бесславные ряды турнирных потерь.

– Думаю, Эггеранту будет лучше отдохнуть. Оставим его одного, – предложил Идо, понимавший подавленное состояние племянника.

Когда мать, дядя и врач ушли, Эггерант осторожно перевернулся на бок. Каждое движение причиняло ему боль, поэтому лишний раз шевелиться он не хотел.

Рыцарю было грустно. Менее волевой человек бы сейчас дал волю слезам, но Эггерант просто грустил. Удивительные у него были последние дни: радость от долгожданного посвящения в рыцари, встревоженное Гильметиной молодое сердце, триумф первой победы, горесть первого поражения, беспомощность поврежденного тела. Учившийся сдержанности у своего дяди, Эггерант не был готов к такому калейдоскопу эмоций, накрывших его. Но и их он должен пережить со свойственной ему стойкостью.

Жана Куртене объявили победителем второго дня турнира, вручили серебряную чашу в качестве приза. Вечерний пир должен был быть, собственно, в его честь. Поэтому у Эггеранта появился еще один повод не появляться в замке. Ну, право, не поднимать же тосты за того, кто его сегодня так унизительно победил.

Однако Эггерант хотел увидеться с Гильметиной. Он чувствовал, что рядом с ней у него на душе станет спокойней. Рыцарь поднялся на западную башню, все еще одинокую. Он надеялся сразу застать там Гильметину. Но девушки не было. Эггеранту оставалось лишь ждать ее, надеяться, что она придет, и любоваться ночью.

– Эггерант, – рыцарь услышал свое имя. Он обернулся.

Гильметина с фонарем в руке стояла напротив него. Он видел на ее лице одновременно радость, волнение, беспокойство. Девушка буквально на секунду замерла, а затем бросилась к юноше и крепко его обняла. Эггерант здоровой рукой обхватил ее, прижимая к себе. В тот момент для него во всем мире существовали только они двое. Момент, который длился одновременно вечно и буквально доли секунды. Эггерант испытывал тихое счастье, такое простое и незамысловатое.

– Я так испугалась, когда тебя уносили без чувств, – пробормотала Гильметина, продолжая держать Эггеранта в своих объятиях. – Я бы не смогла жить, если бы ты погиб.

– Прости, что напугал. Прости, что тебе пришлось все это испытать из-за меня. Я этого не достоин, – Эггерант провел рукой по волосам девушки.

– Мне решать, кто достоин моих чувств, а кто нет. Я всегда считала тебя самым прекрасным, самым благородным из всех, кого я знала. Ах, как бы сложилась наша с тобой судьба, если бы отец тогда не забрал меня.

– Гильметина, я… – мир романтических переживаний пока еще не был сильно знаком Эггеранту. Он верил в идеал прекрасной дамы и невинного поклонения ей. Рыцарь должен воспевать свою даму с помощью благородных поступков, а красивые слова нужно оставить менестрелям. Однако Гильметина для него больше, чем просто особа для восхищения. А значит, нужно набраться смелости и признаться ей в своих чувствах. – Гильметина, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной. Была моей.

Гильметина подняла голову. Она с нежностью посмотрела не него. На мгновение ее взгляд задержался на его лице. Эггерант заметил, что выражение лица Гильметины изменилось. Пылкость сменилась на подозрительность.

– Твоя щека, – тихо сказала она.

– Да, говорить все еще больно.

– Я не про это, – Гильметина сделала шаг назад, подняла фонарь, освящая лицо Эггеранта. – Когда я видела тебя последний раз, у тебя вот здесь, – девушка провела пальцем по скуле рыцаря, – была широкая кровоточащая царапина. А теперь – ни следа. Только гладкая кожа.

Холодок прошелся по всему телу Эггеранта.

– Гильметина, ты что-то путаешь, – не очень уверенно пробормотал он.

Девушка еще дальше отошла от него. Она как-то некрасиво поморщилась и покачала головой.

– Как давно? – сквозь зубы прошипела она.

– Как давно… что? – удивился Эггерант.

– Как давно ты – alius? – не выдержала и закричала Гильметина.

Эггерант недоуменно уставился на нее.

Alius.

Было в этом простом и красивом слове что-то неуловимо знакомое и одновременно пугающее. Эггерант призадумался. В памяти начали постепенно всплывать события давно ушедших дней. Тайный проход, подслушанный разговор, мечты Гильметины стать alius. Но кто эти alius?

Гильметина заметила, что Эггерант не понимает, о чем она говорит. Девушка громко хмыкнула.

– Ты забыл, – с досадой в голосе сказала она. – Забыл. Получается, ты забыл не только меня. Я все эти годы жила с мыслями о тебе и об alius. А ты просто все забыл!

Она резко развернулась и пошла прочь.

– Гильметина, – Эггерант бросился за ней. – Остановись! Прошу тебя.

Он нагнал ее на лестнице и, схватив за локоть, затащил в комнату.

– Гильметина, кем бы я ни был, это никак не меняет моих чувств к тебе, – заговорил было Эггерант. – Я люблю тебя.

– Твои чувства – возможно, но не все остальное, – закричала Гильметина. – Ты alius. Ты никогда не постареешь. Ты всегда будешь таким же молодым и прекрасным. В отличие от меня.

– Я буду с тобой до конца. Я клянусь, – убеждал ее Эггерант.

– Не клянись. Не надо, – отмахнулась Гильметина. – Я не хочу до своего последнего дня смотреть на себя и думать о том, что я не могу получить.

– Гильметина, я не понимаю, – пробормотал растерянный Эггерант. – Я смогу дать тебе все, в чем ты будешь нуждаться.

– Это была моя мечта, – из глаз Гильметины брызнули слезы. – Моя! Это я хотела быть alius с того момента, как я про них узнала. Это был мой шанс иметь что-то большее, чем скучную и бессмысленную жизнь чьей-то жены. Я не смогу жить с тобой и не думать о том, что ты украл мою мечту!

С перекошенным лицом, трясущимися от начинающейся истерики губами Гильметина толкнула Эггеранта в грудь. Толчок отозвался болью в раненом плече. Эггерант не обратил внимания ни на боль, ни на приятное покалывание, что начало пульсировать вместе с его сердцем. Он смотрел на Гильметину и хотел найти слова, чтобы успокоить ее. Но ничего в голову не приходило. Эггерант мог только недоуменно смотреть на девушку.

– Ты украл мою мечту! – повторила Гильметина, снова толкая его.

Эггерант пятился. Покалывание в груди усиливалось. Оно перекрыло даже ноющее плечо.

Ни один из них не заметил, как с потолка начала сыпаться пыль.

– Ты украл! Украл! – верещала Гильметина.

Эггерант услышал жалостливое поскрипывание деревянных балок, но сообразил, что происходит, только когда Гильметина вытолкала его обратно на лестницу.

– Вон, – приказала она, отходя от него. – Убирайся! Не хочу тебя больше видеть. Никогда!

Ее слова перешли в крик, когда пол ушел у нее из-под ног. Крик Гильметины был заглушен грохотом разваливающихся балок. Сверху полетели вниз обломки рушащейся крыши. Старая и надежная западная башня рушилась прямо на глазах молодого рыцаря.

Эггерант моментально вжался в стену. По счастью, лестница была частью каменной конструкции башни. На ней Эггерант был в относительной безопасности.

Молодой рыцарь замер в изумлении, понимая и одновременно отрицая то, что только что сейчас произошло.

Из ступора Эггеранта вывело прикосновение к его руке.

– Живо, идем отсюда, – скомандовал Идо де Вержи и потащил племянника вниз по лестнице. Привыкший без лишних раздумий подчиняться приказам дяди, Эггерант безропотно последовал за ним. Только сейчас он заметил, что покалывание у него в груди прекратилось.

Идо воспользовался суетой, которая поднялась из-за разрушившейся башни, и отвел племянника на конюшню.

– Тебе нужно поскорее уехать, – взволнованно говорил старый рыцарь, помогая Эггеранту седлать его коня. – Не нужно давать графу даже шанса понять, кто ты.

– Так ты знаешь? – изумился Эггерант.

– Начал догадываться некоторое время назад. Похоже, что раньше тебя. Alius. Родной племянник. Какая ирония, – усмехнулся Идо, затягивая ремни уздечки. – Вот, готово. Забирайся в седло. Помнишь, когда-то очень давно, во время нашей первой совместной поездки, мы были в одном монастыре? Там еще начинали строить новый собор. Помнишь? Хорошо. Езжай туда и найти там брата Доминика. Скажешь ему, что ты от меня. Он поможет. Все. Теперь поезжай. Нельзя задерживаться. Удачи тебе, мой мальчик.

Идо хлопнул коня по крупу, и тот помчал, унося Эггеранта прочь из замка и из старой жизни.

Через два дня Эггерант добрался до монастыря. По дороге он ничего не ел, не хотелось, и спал урывками прямо в седле. За Эггерантом никто не гнался, однако он ехал почти без остановок. Скачка хотя бы немного помогала замещать неприятные чувства простым наслаждением от ветра в лицо. Воспоминания о событиях последних дней крутились в его голове, будто клубок змей. Однако к моменту приезда в монастырь Эггеранту уже казалось, что все это случилось не с ним. Это просто страшная история, рассказанная пьяным бардом.

Усталый рыцарь на усталом коне въехал на территорию монастыря уже практически ночью.

– Я ищу брата Доминика, – сказал Эггерант, стараясь, чтобы его голос звучал твердо.

– Брат Доминик на вечерней молитве, – ответил один из монахов, придерживая коня за уздцы.

– Передайте ему, что я от Идо де Вержи.

Монах очень выразительно побледнел и ушел.

Вскоре к Эггеранту вышел несколько полноватый мужчина в рясе. Выглядел брат Доминик сильно моложе, чем рыцарь себе представлял. У него не было морщин и седины, хотя держался монах так, будто они у него были.

Монах внимательно оглядел рыцаря, покачал головой.

– Брат Пьер, лошадь молодого рыцаря нуждается в воде и сене. Брат Огюст, попросите принести немного хлеба, сыра и вина для нашего гостя. А ты, юноша, – брат Доминик обратился к Эггеранту, – следуй за мной.

Брат Доминик отвел Эггеранта в одну из гостевых комнат. В монастыре часто принимали путников, так что приезд рыцаря не был чем-то удивительным.