Лидочка

Декабрь выдался напряжённым, впрочем, как и всегда. А что вы хотите – сезон внезапно нагрянувшей зимы, обязательного (хоть посыпай дорожки, хоть нет) гололёда, виртуозных пируэтов на скользком льду, падений сосулек на головы неосторожных граждан, игнорирующих надписи: «Осторожно, ходить запрещено!»

Ах да, ещё одни непременные визитёры отделения травматологии – спортсмены: лыжники и сноубордисты – любители острых ощущений и экстремального катания. Трасса здесь не сочинская, конечно, но в сезон народу набирается, как сельдей в бочке. Как только склон открывается, так и начинается столпотворение в травматологии: ломаются руки, ноги, а также дурные головы, которые и заносят своих хозяев на закрытые опасные склоны.

Лидочка присела на диван, прикрыла красные от недосыпа и напряжения глаза и распрямила спину – устала. Сменщица заболела, и пришлось после ночного дежурства остаться на боевом посту: а что делать, потерпевшие ждать не могут, пока медперсонал отдыхать будет. После выходных наплыв пострадавших увеличился. Ещё в пятницу объявили снегопад, и трассу закрыли.

Но в воскресенье перестал валить снег, выглянуло солнце, и народ рванул ухватить кусочек лыжного удовольствия. Кто ж его остановит, народ-то? Только матушка-природа. Ну вот она и остановила: к вечеру сошла небольшая лавина, за ней вторая. К счастью, обошлось без смертельных случаев, но поломанных и покалеченных оказалось предостаточно. Вот травматология и пожинала плоды. Работали три операционные, врачи валились с ног, медсестры утрамбовывали пациентов в палаты не по трое, как положено, а по четверо, а то и пятеро.

– Мамочка, ты устала, давай я тебе чаю принесу и вафлю, меня дядя из третьей палаты угостил, – звонкий голосок сына заставил Лидочку разлепить веки.

– Мне уже лучше. Спасибо, сынок. А вафлю ты зря взял, нахмурилась Лидочка. – Я же тебе говорила, не стоит ничего брать у больных. Это нехорошо.

– Ну почему нехорошо? – удивлённо приподнял бровки Ванечка. – Ему целый пакет принесли, он всех угостил. И меня тоже. Сказал, что столько ему не съесть. Он же не бегемот.

– Ну если всех, тогда ладно, – Лидочка притянула сына к себе, потрепала по вихрастой макушке и вздохнула. – Надо идти. Там, похоже новый заезд наших лыжников.

– Капитанша сказала, что новых уже в хирургию определяют, у нас некуда, – Ванечка так смешно скопировала визгливый голос и интонации старшей медсестры, что Лидочка расхохоталась.

– Артист ты мой любимый. Оставайся здесь, а то влетит тебе от капитанши. Сиди как мышка и читай книжку.

– Ладно, – Ванечка понурил голову, но уговор есть уговор. Маме лучше знать, когда можно высовываться, а когда нет. – А меня сегодня тётя одна заплаканная спрашивала, кто я такой, – вдруг вспомнил он.

– Какая ещё тётя? Пациентка?

– Нет, – помотал головой Ванечка. – Она здоровая и красивая такая. Только грустная. Она с кем-то приехала. Говорила, что он сильно поломался, а это может стоить разрушенной кальеры.

– Карьеры, наверно?

– Наверное, – покладисто согласился Ваня. – Тётя на кушетку в коридоре присела, а я там тоже сидел, ждал, пока можно будет в палату зайти после кварцевания. Она потом спросила, чей я сын. Я ответил, что мамы Лидочки сын. Я правильно сказал, мам?

– Правильно, сынок. Всё, я побежала.

– А мне говоришь: «Не бегай по отделению!» – хитренько подмигнул Ваня.

К вечеру Лидочка уже считала минуты до окончания смены. Больше не удалось не то что прилечь, даже чай с пирожком пришлось пить на бегу. Некогда даже было к сыну забежать. Ваня уснул на кушетке, измаявшись в четырёх стенах.

Сдав смену, Лидочка присела рядом и с нежностью смотрела на любимое личико. Сынок тихо посапывал, обняв плюшевого енота, небольшой, потрёпанный временем и объятьями талисман, которого Ваня везде таскал с собой. Хотелось прилечь рядом в тишине и никуда не ходить. Но больничная тишина обманчива: скоро начнётся вечерний обход, перевязки, уколы и раздача лекарств.

Надо себя пересилить и идти домой, а по дороге забежать в магазин за провизией. «Вот было бы хорошо – приходим в общежитие, а нас там встречают с горячим борщом и котлетами», – размечталась Лидочка. «Ишь ты, котлеты ей подавай, – мяукнул внутренний голос. – Вот придёшь, нажаришь, и будут тебе котлеты. А борщ завтра сваришь». «И то верно. Что это я разнюнилась? И кто бы это нас встречал в ужином? Тоже мне, фантазёрка. Никто нам с Ванечкой не нужен, нам и вдвоём замечательно».

Весь следующий день Лидочка крутилась как электрометёлка: помыть, приготовить, убрать, накормить и развлечь. И всё это с улыбкой. А как же ещё? Ванечка – её свет в окошке, так редко видит маму не белом халате, а в смешном переднике с белкой и зайцем (сам выбирал маме в магазине на восьмое марта). Днём гуляли в парке, кормили как раз белок, а вечером смотрели мультфильм и ели наскоро испечённый медовик.

Хорошо им вдвоём, тепло и уютно.

Выходные почему-то всегда пролетают незаметно, и наступает новый рабочий день. Ну так это и есть жизнь. Разве нет?

К счастью, следующее суточное дежурство маячило где-то вдалеке, и можно было рассчитывать на обычную, хоть и суматошную, смену в отделении. Можно было.