Принесите мне совесть ужасного принца

Я бережно запечатала первое письмо, сбрызнула его духами и положила на стол. А второе письмо я спрятала себе в декольте. Мой старый портрет смотрел на меня со стены суровым взглядом знатной дамы.

– Все, теперь можем ехать, – улыбнулась я, гася магические свечи.

– Простите за любопытство, – прокашлялся господин, пока мы спускались по лестнице моего пустого дома. Служанка придет только утром, поэтому дверь в комнату придется оставить приоткрытой. – А что вы делали?

– Обеспечивала вам и мне достойную старость вне королевской темницы. Если бы кто-то узнал про зелье, то нас бы разделяла стена королевской камеры, – улыбнулась я, достав письмо, которое написала самой себе. – У вас найдутся старые чемоданы и какое-нибудь потрепанное платье? Очень нужно.

– Я просто хочу вас сразу предупредить! Наша дочь – очень ранима. Поэтому бить ее тростью я не позволю! – строго произнес господин, заглядывая мне в декольте с явным мужским интересом, пока я тростью придерживала двери.

– О, по этому поводу не беспокойтесь, – улыбнулась я,  усаживаясь в карету, стоящую возле моих дверей. – Я никогда и ни за что не бью учениц! Тем более тростью! Во-первых, это не эффективно. Во-вторых, мне жаль мою трость. А в третьих, я предпочитаю бить их по кошелькам родителей. Аккуратно, но сильно!

Глава третья. Принц и Олушка

Мы ехали вдоль набережной, пока я задумчиво смотрела на дождь, стекающий ручейками  по стеклу, и слушала, как он монотонно барабанит по крыше кареты.

– Остановите, – попросила я кучера. Кони встали, а  открыла дверцу кареты и бросила возле кованого ограждения свою трость и платок. – Теперь можете ехать…

– Что вы делаете? – спросил меня гость, пока я смотрела на огромную реку. Мы въезжали в старый город, где было полным-полно старинных особняков, разодетых дам, напыщенных господ и прочих любителей платить мне деньги.

– Ничего особенно, – улыбнулась я, проверяя письмо и перстень печатку в недрах мрачного корсета. – Подбрасываю улики на место ужасной трагедии…

Семейная пара покивала, а мы встали возле роскошного дома с высокими белыми колоннами. Уютные волшебные фонари освещали пышный цветущий сад и красивую мощеную дорожку, ведущую к ступеням.

– Приехали! –  послышались многочисленные голоса и топот ног, когда мы вошли в дом. Служанка, подобрав юбку, бежала по ступеням вниз, воплями докладывая, что ничего не готово!

– Как это не готово? – опешил господин, бросая на ходу ей перчатки и поднимаясь по лестнице. В открытой двери вовсю горел магический свет, а на паркете лежали обрезки лент, какие-то цветы и даже бусы. Вечер перестал быть томным.

– Несу! – слышался уставший женский голос откуда-то сверху, а вниз с топотом стада коней пробежала другая служанка с ворохом какой-то одежды. Она мельком посмотрела на меня таким выразительным взглядом,  который я не видела даже у ветеранов, прошедших кровавую войну Возвращения Исконных Земель Норланду.

– Простите. Приготовления! – тут же нервной улыбкой извинился господин, пока я рассматривала огромные семейные портреты, расписанные с пафосом «Императорская семья на выгуле». «Даная! Неси кружево!», – орала еще одна уставшая служанка, свесившись с перил.  Я не удивлюсь, если как только все уснут, она подкрадется к хозяйской кровати с топором. – «Быстро неси кружево! Сию же минуту!».

– Пройдемте, – хозяин взял меня под локоть, но я убрала руку, по привычке опираясь на перила. «Несите гарнитур!», – визжал кто-то сверху. Обычно таким голосом визжат: «Есть целитель? Среди вас есть целитель?». По лестнице, обгоняя нас и стуча ногами на зависть всем плотникам, уже мчалась растрепанная служанка со старинной шкатулкой.

Мы прошли по коридору и меня пригласили в открытую дверь, откуда слышались нервные голоса: «Мадемуазель! Повернитесь немного вправо! О! Принц точно будет вашим!».

– Грехом на душе, – усмехнулась я, снисходительно глядя на все приготовления, разбросанные по коридору.

– Несите другие туфли! – на нас выскочила служанка, едва не сбив нас с ног.

– Ее случайно не Инфаркт зовут? – спросила я, видя, как она неловко извиняется, устремляясь со звуком стучащей от порывов страсти кровати на деревянном полу, вниз по лестнице. Отчаянный визг: «Ту-у-уфли!» разносился по дому сея ужас, панику и смятение.

В комнате, обставленной со вкусом жадного хомяка и фантазией слепого дятла, на пуфике, едва не цепляя головой роскошную люстру, стояла изнывающая девица лет восемнадцати. Портретист слегка приукрасил ее, но в целом это была обычная девушка, которая выглядела на свои свежие и девственные восемнадцать. Темные волосы, светлые глаза и вид, и вид, словно для полного счастья ей не хватает крюка и прочной, но мягкой веревки. У меня отлегло от сердца. Все могло быть намного полнее, кривее, рябее, косее, хромее и лысее.

Вокруг девицы нарезали хороводы швеи, что-то прихватывая иголками и постоянно расправляя. Огромное шуршащее платье  неопределенного цвета искрилось драгоценностями, пока швеи, усердно корпели над юбкой.

– О, такое платье заставит принца бросить все и упасть к вашим ногам, – заискивали швеи, нарезая ткань и круги вокруг девицы.

– Сраженного красотой и подлостью последней ступеньки, – с усмешкой заметила я, оценивая шансы протеже. Пока что по шкале «принц бежит за красавицей с ее туфелькой в руках» и «принц бежит со своей туфлей от красавицы, чтобы в случае чего отбиваться ни на жизнь, а насмерть», я остановилась на «принц посмотрел на меня исключительно потому, что я наступила ему на ногу!».

– Хорошо бы! –  мечтательно произнесла девица, глядя на то, как швея перегрызает зубами нитку, пока вторая клацает ножницами.

– Даже не сомневайтесь, – поддакнули швеи, приподнимая складками радужную ткань. – Принц будет еще бегать за вами!

– Ну да, корону сдвинет на брови, подтянет кальсоны и вприпрыжку по дворцу. Ну-ну, – усмехнулась я, глядя на то, как девица трясет локонами, глядя на меня с удивлением. Ее каштановые локоны были собраны в дульки, а на шее сверкал бриллиантами внушительный гарнитур.

– О, вы плените принца! – подлизывались швеи, спешно пришивая цветы к основанию корсета.

– Я понимаю, что вы уверены в том, что принц, как настоящий кобель прельстится газоном и оставит метку? –  спросила я, а швеи посмотрели на меня с ненавистью.

– Изабелла! Будущая королева Норланда! – спохватилась мать и тут же представила мне девицу, которая обернулась, придерживая руками корсет и хлопая красивыми светлыми глазами. – Я прямо не знаю, сейчас кланяться ей, или все-таки подождать, пока она не победит в отборе!

– Здравствуйте, – вежливо произнесла девица, глядя на меня ясным взглядом.

– А это… – произнес отец, указывая рукой на меня. – Са…

– Кладбище несбывшихся мужских надежд, –  перебила я, заприметив кресло. – Очень приятно.

– А почему кладбище? – удивилась мадам, любуясь платьем дочери, напоминающее какашку единорога.

– Я поставила крест на уборке, готовке и идее выйти замуж за кого попало.

Я спокойно села в кресло, морщась по привычке. «Где у нас еще жемчуг?», – рявкнула одна швея другой, перерезая нитку ножницами. А вторая побежала за коробкой.

– Это – самый модный наряд из всех! – гордо произнес отец, любуясь своей дочуркой. – Мы, разумеется, не поскупились! Ради будущей королевы Норланда!

– Какой прелесть, –  вздохнула я, глядя на платье и подложив руку под голову. – Я вообще люблю идиотизм в чистом виде. Так что порадуйте меня еще чем-нибудь…

– Что значит «идиотизм»? – опешил отец, пока швеи подняли головы. – Это лучший наряд, который только можно себе позволить! Самый модный!

– Тс! – я прижала палец к губам, и все притихли. – Прислушайтесь! Слышите, как то же самое говорят на всех концах города? Да что вы! Даже в разных концах страны! Это самый модный цвет! А давайте наденем фамильный гарнитур!

– Я ничего не слышу, – помотал головой хозяин дома, глядя на супругу. Так удивленно посмотрела на платье.

– Хорошо, – усмехнулась я, вставая и подходя к коробке с жемчугом. Я молча высыпала ее на пол и села в кресло. «Что вы себе позволяете! Уберите руки!», – заорали швеи, глядя на меня так, словно с удовольствием пошили мне последнее платье, оставив визитку в моих навсегда похолодевших руках.

– Я позволяю себе очень многое. Я вообще люблю баловать себя, – ответила я, понимая, что метать бисер перед свиньями – моя работа. – Скажите мне, какую из жемчужин вы запомнили?

– По-моему, они все одинаковые, – прищурился хозяин дома, а хозяйка с прищуром вглядывалась в жемчуг, пожимая плечами.

– Да как вы смеете! – одна из швей уперла руки в боки, пока я смотрела на ее раскрасневшееся от гнева лицо.– Уберите эту женщину! Она мешает нам работать! Я отказываюсь работать, пока она здесь! Это самое модное платье из всех, которые мы шили! Я настаиваю!

– Приношу глубочайшие извинения, – усмехнулась я, глядя на пошлый куст цветов на бедрах «будущей королевы» и на огромное декольте почти до пупка.– Куда положить?

– Цветы очень худят! – возразила вторая швея, высовываясь из-за пышной юбки.

– Кошелек родителей. Всего хорошего, – махнула я рукой, пока Изабелла распахнула глаза, с ужасом глядя на меня. «Быстрее, Марго, нам еще одно платье шить! Забери остатки ткани! Там как раз заказали по последней моде!», – послышалась возня за спиной. Дверь с грохотом закрылась, а я критично посмотрела на наряд.

– Никогда не бывает второго шанса произвести первое впечатление, – произнесла я, вставая с кресла. – На отбор придет человек сто.  И половина из них будет в одинаковых платьях. Принесите мне шаль.

– Зачем? – в один голос спросили хозяин и хозяйка, пока я терпеливо ждала.

– И какую-нибудь ужасную брошь, – потребовала я у служанки, которая вопросительно смотрела на хозяев: «У нас их много!».

– Милочка, сейчас объясню! Закрываешь один глазик, достаешь шаль, если глазик не вытек, то эта шаль нам не подходит! – ответила я, глядя на обрезки на полу.

Через пять минут послышался стук ног по деревянной лестнице, а мне сунули шаль такого цвета, от которого в каждом умирает художник. Она была ядовито – зеленой, с какими-то бурыми пятнами.

– Эта шаль – билет во второй тур, – усмехнулась я, набросив ее на плечи Изабелле. – Если вместо «еще одна участница» объявят «девушка в  ужасной шали!» – это победа.

– Я ее не надену! – послышался истерический визг, а шаль упала под красивые голубые туфли. На глазах ее выступили слезы. Она топала ногой, хныча и топча шаль. – Это позор! Выбросьте ее! Немедленно!

– Послушай меня, дорогая моя. Даже королевский садовник каждый день видит фамильные гарнитуры и роскошные платья. А такую шаль они не видели никогда, – спокойно произнесла я, подозревая, сколько проблем принесет мне эта красавица, которая сейчас орет: «Как теперь принц влюбится в меня? В этом убожестве?». – Любовь и отбор – две вещи несовместимые, мое наивное дитя.  Любовь с первого взгляда возможна только между тобой и пирожным.

– Записывайте, – приказала я, пока служанка бегала за прибором. – Сейчас будем репетировать. Чтобы завтра от зубов отлетало. Пишите. «Я очень надеюсь победить, поэтому надела шаль моей прабабушки. Она приносит мне удачу! Если вам интересно, я могу рассказать вам ее историю! Однажды к прабабушке в дом постучался таинственный незнакомец… Ой, простите, я и забыла, что у нас так мало времени. Извините. Как – нибудь в другой раз».

– И все? – ужаснулись родители, пока я спокойно смотрела на дрыганье ногой и задирание пышной юбки.

– Уважение к традициям очень ценится в любой знатной семье, – ответила я, глядя на часы. – К тому же любопытство никто не отменял.

– Мама! Папа! – рыдала Изабелла, а я спокойно смотрела на истерику. Таких очаровательных и наивных девиц я ласково называю «олушками».– Я не буду это говорить! Скажите ей! Я не стану такое говорить перед принцем!

– Мы наняли ее для того, чтобы ты стала королевой! – послышался голос отца, который  пытался успокоить дочь. – Изабо, я прошу тебя!

– Я все не так представляла! – возмущалась девушка, пока часы на стене умиротворенно тикали, показывая, что время уже перевалило за полночь.

– Если она меня учит, то почему она сама не замужем за принцем? А? – возмущалась «олушка», тыкая в меня пальцем.

– Милая моя, – улыбнулась я, глядя на свои руки. – Как бы тебе это объяснить.  Женщина – это не только чарующий голос, симпатичная фигура и милое личико, но еще и декоративные мозги. Вещь абсолютно ненужная, бессмысленная в мужских глазах. Это что-то сродни кружевным трусикам. Только вот с одной разницей.  Трусики можно снять, а с мозгами этот номер не прокатывает.

– Изабо! Успокойся! – вещала мать, пытаясь унять девичью истерику. – Я прошу тебя! Делай все, как она сказала! Завтра в полночь будет отбор! И ты обязана победить! Папа взял с нее магическую клятву, что ты победишь на отборе! Изабо!

– Принесите мне старое платье и старые ботинки. И пару старых чемоданов. Чем страшнее, тем лучше, – попросила я, слыша, как «будущая королева» выбегает из комнаты и громко хлопает дверью. – Мне пора домой.

Я  терпеливо сидела на пороге собственного дома, заплетая волосы в дурацкую косу и размазывая грязь по письму. Рассвет подкрался незаметно, освещая потрепанный саквояж, в котором лежали старые гнилые тряпки. Из  дырявых, стоптанных туфлей на два размера больше торчал полосатый серый чулок с огромной заплаткой.

– Саломея Кляр сегодня не принимает! – послышался голос старой служанки, которая зыркнула на меня и презрительно усмехнулась.

– Простите, но мне пришло ночью вот такое письмо, – жалобно заметила я, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая на потертую роскошь старого особняка. – Я – ее восьмиюродная племянница по линии шестиюродного брата! Я  как раз собиралась на отбор, а тут … а тут такая новость!

Глава четвертая. Отбор судьбе наперекор

– Дорогая Роза, – прищурилась служанка, читая послание, пока я смотрела на собственные окна. – …я люблю тебя, хоть и видела один раз в жизни….  Так, понятно…  все завещаю тебе!

Служанка бросилась в дом, а я осторожно прошла в холл. Через час по дому разгуливал боевой маг –  констебль со сверкающими пуговицами и серебристой печатью заклинания свистка. На полу лежала моя любимая трость, а служанка мяла в руках конверт из-под второго письма.

– Родственники есть? – мрачно спросили боевые маги, пока я сиротливо жалась в уголок, пряча туфли под выцветшей юбкой застиранного клетчатого платья. «Кто бы мог подумать! Кляр умерла!», – переговаривались между собой боевые маги, которые давно сменили доспехи на униформу и заклинания «свистков».

– Я! Я ее внучатая племянница! – изобразила я провинциальную скромность с непременным выражением лица: «А что здесь происходит?». – Она ведь вернется?

– Нет, – грустно вздохнул один из них, положив мне руку на плечо. – Ваша родственница Саломея Кляр скончалась сегодня ночью. Ваше письмо подлинное! И завещание тоже…

Он потряс моими записями, с которых еще сходило заклинание подлинности, рассыпаясь сверкающей пылью на мой шикарный ковер. Я честно пыталась выдавить слезу, размазывая сопли по лицу: «Неужели? Она была такой молодой! Какой ужас!». Зажав рот рукой, я кивала, переводя взгляды на служанку и правоохранителей.

– И теперь вы – единственная наследница состояния этой старой карги, – ободрил меня маг, пока я уныло опустила голову. Он осмотрелся по сторонам, а потом шепнул: «Я бы даже сказал, что прелестная единственная наследница! Кстати, вы замужем?».

– Это наследство делает меня прелестной? Или… или… О, я не могу! Я так хотела, чтобы бабушка Саломея помогла мне на отборе, –  почти натурально рыдала я, вовремя шмыгая носом. – Я хочу выйти замуж за принца! Очень хочу! Я всю жизнь мечтала о принце! Мне даже одна ведьма нагадала!

– Роза, дорогая, принц – это ерунда! – ободрил меня еще один любитель богатых наследниц, кокетливо накручивая ус.  – Есть в мире много женихов, которые лучше, чем…

– Оставьте меня одну, – всхлипнула я, прижимая к груди свой саквояж от которого веяло сыростью и плесенью. Все, кроме старой служанки, удалились, закрыв за собой дверь.

– Думала, она меня переживет,  – усмехнулась старуха, глядя на мой портрет. – А, оказалось, я ее! Да ладно, ну померла старая карга! Знаешь, я тебе про нее такое расскажу, что сама радоваться будешь! Гнилой человек! За копейку удавится! Помню, как ей в окно три любовника лезли! И потом всю ночь кто-то стонал! Хорошо мужикам было! А она потом ходила и стонала, что спина болит! В ее-то возрасте по мужикам ходить! Тьфу!

Во-первых, это были не любовники, а воры, во вторых, хорошо им не было, а в третьих, они тяжелые. Сами себя на задний двор не оттащат и не похоронят!

– Ой, я вам такое расскажу про нее! Стыдоба одна! – вошла во вкус служанка, пока я делала вид, что рассматриваю дорогущие люстры и ковры. Вовремя сказанное: «Ну ничего себе!» и «Ух-ты!» выдавало во мне провинциальную дурочку, а открытый от изумления рот намекал на то, что все еще под впечатлением. – Помню, как она оргию устроила! Собрала, значит, всех богатеев, закрыла двери и как начала! Они потом все красные выходили!

Не оргию, а родительское собрание. Не устроила, а назначила. А краснеть им пришлось потому, что ни одна из их дочерей не готова к отбору!

– Да это все ерунда! – махнула рукой служанка, пока я рассматривала собственный портрет, висящий в холле и улыбающийся презрительной улыбкой всем входящим. – Вот недавно я проходила мимо ее кареты… А карета вся трясется! Возле дома стоит, а из нее стоны такие! Но мне же из окна видно, что туда мужик садился?

Я не виновата в том, что у  одного из отцов стало плохо с сердцем, когда я озвучила сумму обучения!

– Это ж все любовники ей отстроили, – прошептала старуха, кивая в сторону фотографий потенциальных женихов, висящих в холле для ознакомления. Самому младшему из них было восемнадцать. И он унаследовал не только денежное, но и умственное состояние, которое оставляло желать лучшего.

– Знаете, она мне однажды написала, что у нее работает служанка, которая ворует украшения, тащит со стола продукты и постоянно опаздывает на работу, – заметила я, глядя на старуху взглядом святой наивности.

– Ой, была такая! Буквально на днях уволилась! Вчера или … эм… позавчера! Помню-помню, – забегали глаза старушенции. – Кажется  ее звали … А, впрочем, не важно… Вам же это не интересно? Так вы приехали на королевский отбор? Хотите очаровать принца?

– Да, конечно! Я всегда мечтала выйти замуж за принца! – противным голосом выдала я, подражая тем очаровательным непосредственностям, которые переступают порог моего дома в надежде удачно выйти замуж. – Знаете, я мечтаю жить во дворце, носить красивые платья, и чтобы принц любил меня до безумия! Мы будем с ним счастливы! Я нарожаю ему кучу деток, а он меня за это будет любить еще сильнее!

– Ой, наивная ты, – покачала головой старуха, лениво падая на стул и обмахиваясь тряпкой. –  Моя сестра работает во дворце горничной… Так вот, женщины принца не интересуют… Вообще… Он у нас больше по мужчинам! Недавно королева сама об этом сказала!

– Да вы что? – я прижала ручки к груди, а мои  губки задрожа/ли. – Неужели!

– Зуб даю, – прошептала старуха. – Ой, заболталась я тут с тобой. Мне еще принцу штаны зашивать! Деревянный у нас есть. Для тренировок! И помаду с него соскребать… Совсем забыла! У него же штаны вонять будут! Баклажан испортиться!

Я побрела по лестнице, дошла до своей комнаты, делая вид, что не решаюсь войти, а потом заглянула в нее и вошла, закрывая дверь. Отлично! Можно расслабиться! Саквояж я зашвырнула подальше, а сама упала в ванную,  нервно выстукивая пальцами по бортику боевой марш. Я уже знала, что надену, поэтому была спокойна.

Перо скрипело по бумаге, а я писала правила, которые необходимо выполнять на отборе. «Ничего не есть с общего стола. Есть только те продукты, вкус которых ты знаешь наверняка. Не вступать в союзы с другими участницами, не водить с ними дружбу. Не покидать выделенные покои без моего сопровождения и разрешения. Четко выполнять все мои требования. С принцем не спать!!!». Я прямо выделила этот пункт, вспоминая один развеселый отбор с очень шустрым и любвеобильным герцогом, на котором лучше было не наклоняться вообще.

В дверь постучали, а я выглянула в окно, видя целую толпу мужиков с цветами. «Я устраиваю отбор! И ты уже моя фаворитка!», – орал самый горластый, улыбаясь беззубой улыбкой. «Приходи ко мне на отбор! Я тебя отберу!», – кричал еще один, размахивая букетом, сорванным с моей собственной клумбы. На клумбе остались жалкие потуги на растительность, но и у нее не было шансов выжить под напором страсти. «Я ради тебя отменю отбор!», – орал толстяк, дружелюбно улыбаясь сразу тремя подбородками.

Если у женщины есть деньги, у нее не бывает прыщей. Если у женщины есть деньги, то у нее не бывает лишнего веса. Если у женщины есть деньги, то она – самая красивая. Это я поняла еще давно, поэтому смотрела на то, как со всего города подтягиваются толпы женихов,  прослышавших о богатенькой наследнице – провинциалке.

– Я буду любить тебя! – кричал молодой парень, посылая мне воздушный поцелуй. – Я уже влюблен!

Я никогда не была обделена мужским вниманием. Особенно мужчин, обделенных интеллектом.

– Ой, – высунулась я в окно. – Вы меня напугали! Думала, что приставы пришли! Конфисковывать имущество за долги! Просто с утра уже приходил один… Но я его не пустила! Он обещал прийти с помощниками…

Улыбки померкли на счастливых лицах,  пока я наслаждалась произведенным эффектом. А теперь удар ниже пояса!

– Поэтому я как раз ищу мужа, который поможет мне погасить все долги моей родственницы, – я выискивала глазами желающего взвалить на себя столь почетную обязанность в обмен на красивые глаза, милую улыбку и прочие нежности. По лицам ухажеров было видно, что дебет с кредитом не сошелся, точно так же, как и звезды в этот злополучный для самооценки день.

– Куда же вы? – кричала я вслед, свесившись из окна. – А как же любовь?

Любовь прошла, завяли цветы, брошенные возле дома. «Что? Что такое? Меня кто-то звал?», – зашевелилась во мне любовь, подслеповато осматриваясь по сторонам. «Ничего, просто показалось!», – усмехнулась я, закрывая окна и падая на кровать. Снился мне странный сон, словно посреди отбора я снова становлюсь старухой. Проснулась я в холодном поту, ощупывая лицо и руки.

Городские часы гулко пробили над городом, который не планировал засыпать в такой день, десять вечера. Над дворцом, который был виден в сиреневой полоске летнего заката,  рассыпался роскошный салют.

– А для кого-то этот салют будет последним, – вздохнула я, вспоминая ужасы отборов такого масштаба.

Я подошла к маленькой шкатулке, открыла ее, видя, как над ней появилась магическая проекция. Самая бесполезная вещь в моем доме!

– … я еще не определился… Но мне нравится Мариэлла… Хотя, Катлин тоже ничего, – шамкал старенький дед, сидя на огромном камне возле костра. – Я подвинусь к костру поближе, а то поясницу поддувает.

– Как ты можешь! – закричала старуха в платье, кутаясь в шаль и надрывно кашляя. Другие бабушки сидели возле костра, нахохлившись, как воробьи и смотрели на одинокого дедушку с осуждением. – Мы же с тобой на свидание ходили! Обманщик! У меня от тебя… ревматизм!

– Аурика! – заорала одна бабка, а к ней бросилась девочка, что-то рассказывая.  – Все, к маме или поиграй с другими детьми.

– А дедуфка узе опледелился? – послышался детский голосок.

– Нет, – вздохнула бабка, а где-то слышался многочисленный топот детских ног и визг: «Дедуфка еще не рефил!».

– Продолжение магического шоу «Замок два» триста двенадцатый сезон смотрите после рекламы. Мы строим замок и проходим отбор уже сорок восемь лет! Кого выберет Альфонс? Это вы узнаете после рекламы! – крупным планом показывали недостроенный замок, разбросанные стройматериалы и кучку вопящих у костра пенсионеров. – Новое зелье для чистки туалетов! Бактерии кончают жизнь самоубийством еще при виде флакона!

Картинки менялись, а я зевнула.

– Волшебный чай для мужчин «Фея». Поможет вашей тычинке снова опылять чужие пестики! – произнес сладострастный голос. Я начинала крутить маленькую ручку шкатулки, меняя изображения.

– Ты меня совсем не любишь! – кричала какая-то девица, прижимая к груди платье под драматическую музыку. – Если бы любил, то уже бы выбрал!

– Я люблю тебя Изольда. И отбор тут не причем! Если бы не отбор, мы бы никогда с тобой не встретились! – пылко распинался мужик, наскоро одеваясь. –  Но дело не в отборе… Дело в моей матери!

– Она почему-то меня ненавидит! Постоянно придирается, орет на меня, проклинает! Я ведь ей ничего плохого не сделала! – рыдала  красавица. – Я не думаю, что это как-то связано с тем, что я беременна от твоего отца! Тут дело в другом!

– Какой кошмар,– вздохнула я, снова вращая ручку. На экране появилась старая колдунья в черном плаще с огромным магическим шаром.

– Вижу твою судьбу, Виолетта, – слышался голос ведьмы. – Духи говорят, что ты пройдешь первый тур… Это точно… Но будет сложно!

– Неужели? – послышался женский голосок. – Я стану королевой? Да? Принц полюбит меня? Точно?

– Мой взгляд туманится… Будущее твое снова скрывается под завесой! – начала ведьма, а девичий голос всхлипнул: «У меня уже деньги кончились!».

Я снова крутанула ручку, видя, как два каких-то пижона виляют попами и поют: «Я выбираю тебя, моя дорогая! Ты победила в финале, я точно знаю!».

– А теперь время приветов и поздравлений, – послышался голос магички. – Лючия передает привет и тысячу поцелуев принцу! И просит поставить песню: «Я выбираю тебя, моя дорогая!». Эту песня была только что, а мы читаем еще одно послание. «Дорогой принц! Я жду встречи с тобой! Твоя Даниэла. И прошу поставить песню «Я выбираю тебя, моя дорогая!». «Поставьте песню «Я выбираю тебя, моя дорогая!» и передайте жаркий поцелуй принцу от его будущей жены Лилианы.

Ручка провернулась еще немного, а перед глазами появилась главная площадь страны.

– … и сейчас мы находимся на площади перед дворцом! – послышался запыхавшийся голос самого известного магического вещателя Агнуса Дайе, который сновал между разгуливающими красавицами и их группами сопровождения в своей радужной мантии. – Не знаю, как вы, но я и сам волнуюсь! Кто-то из этих красавиц – наша будущая королева! Вы только присмотритесь к этим нарядам! Они волшебны! Каждая участница просто прелесть! Как тут принцу устоять! Я бы на месте принца сразу бы влюбился! Говорят, что в этом году будут учитываться симпатии народа! И король учредил специальную награду для той, которая одержит победу в этой номинации! У нее будет шанс один раз пройти в следующий тур, даже ее выгоняют с отбора!

Я видела пестрые платья «какашка единорога», сверкающие драгоценности, счастливые лица родителей и девушек. «Ты меня внимательно слушай! Если принц подойдет к тебе, ты сразу сделай вид, что его не замечаешь! Поняла?», – наставляла мать девушку в платье цвета какашки единорога, которая кивала.

– Вы это видели? – прошептал Ангус, улыбаясь ослепительно белой, как унитаз улыбкой. – Они секретничают! В каждой семье есть свой секрет прохождения отборов! И эти секреты передаются по наследству! Напоминаю, мы ведем прямой портал с главной площади нашей страны!

Ручка щелкнула, а я увидела магичку, сидящую за роскошным столом, а позади нее мелькал дворец и салют над ним.

– Сегодня ровно в полночь начнется самый грандиозный отбор! – рассказывала она. – Участницы уже собираются на центральной площади. Двери королевского дворца еще не открылись, а мы с нетерпением ждем начала этого невероятного события! Оставайтесь с нами, и вы узнаете все про каждую участницу! А теперь криминальные новости.

Дворец померк, а в иллюзии появилось сверкающее  голубое  платье.

– Участились случаи пропажи платьев и драгоценностей! Несколько преступниц уже задержаны и против них возбуждено уголовное дело.

В иллюзии появилась старая графиня, вытирающая слезы кружевным платком: «Эта неблагодарная украла мое платье и драгоценности… И даже мои любимые туфли…».

– Преступнице не удалось скрыться, поскольку туфли были на три размера меньше! – комментировала магичка, а во всю иллюзию появилась растрепанная рыдающая девица с веснушками: «Я просто хотела попасть на королевский отбор! Я бы вернула платье! Клянусь!».

– Еще один вопиющий случай произошел в поместье Блэквик, которое находится в старом городе. Служанка украла платье, которое приказали отнести в гардеробную и попыталась в нем скрыться в известном направлении! Преступницу удалось обезвредить. Наряд хозяйской дочери не пострадал!

Я снова переключила ручку, видя, как рассыпается салют над замком, а все замирают в восхищении.

– Да, да! Это просто невероятно, – слышался бодренький знакомый голос ведущего. – По словам официального представителя королевской семьи, все девушки будут размещены в лучших покоях замка! Мы будем держать вас в курсе событий!

Я переключила ручку, видя седого старца, который заунывным голосом рассказывал о том, что отбор – это естественно.

– Вы понимаете, что в связи с кризисом рождаемости мальчиков, на десять девчонок по статистике девять ребят… – чах он над белым столом. – А это уже конкуренция… Раньше отборы практиковались исключительно в королевских семьях, но сейчас они практикуются везде. А все потому, что пятьдесят лет назад война выкосила большую часть мужского населения Норланда. И тогда его величество Дуард Шестой разрешил проводить отборы. Теперь это стало традицией… Смертность на отборах составляет одна-две участницы. За редким исключением. Например, как на королевском отборе. Обычно до финала доживают немногие…  Хр-р-р-р!

Дед захрапел, а я с раздражением закрыла шкатулку.

– Двенадцать девчонок на молодца. Йо-хо-хо, и конец отбора! – промурлыкала я, доставая из шкафа траурное черное платье.

Я снова переключила ручку, видя, как рассыпается салют над замком, а все замирают в восхищении.

– Да, да! Это просто невероятно, – слышался бодренький знакомый голос ведущего. – По словам официального представителя королевской семьи, все девушки будут размещены в лучших покоях замка! Мы будем держать вас в курсе событий!

Я переключила ручку, видя седого старца, который заунывным голосом рассказывал о том, что отбор – это естественно.

– Вы понимаете, что в связи с кризисом рождаемости мальчиков, на десять девчонок по статистике девять ребят… – чах он над белым столом. – А это уже конкуренция… Раньше отборы практиковались исключительно в королевских семьях, но сейчас они практикуются везде. А все потому, что пятьдесят лет назад война выкосила большую часть мужского населения Норланда. И тогда его величество Дуард Шестой разрешил проводить отборы. Теперь это стало традицией… Смертность на отборах составляет одна-две участницы. За редким исключением. Например, как на королевском отборе. Обычно до финала доживают немногие…  Хр-р-р-р!