Митра

– Пожалуй ты прав.

Хван Самнанг несмотря на отвратительную ночь и усталость, испытывал нечто вроде воодушевления. Он испытывал вину перед Тханг Висной, и другими обитателями Храма Митры за то что он сам того не ожидая предал их.

Рыцарь даже близко не представлял, как пройдет их встреча, но этот диалог должен был состояться. В этом был Замысел следующей пары недель.

Вскоре к группе присоединилась и Свай Тиен. На ней была маска, которую Хван Самнанг раньше не видел. Это было человеческое лицо, вылепленное из множества вороньих черепов. От лица в разные стороны расходились костяные наросты, из-за которых верхняя часть головы походила то-ли на корону, то-ли на архаичный солнечный диск. Вся маска была переплетена медной проволокой, и разукрашена красными и оранжевыми растительными орнаментами.

Придя на площадь, Свай Тиен обняла Хван Самнанга.

– Все будет хорошо.

– Да, я знаю. И снова спасибо…

Взяв провизии с запасом, и полюбившейся Хван Самнангу Сомы, компания поднялась на борт небольшого баркаса.

Древний уселся под парусом. Треск, с которым широко раскрылись его глаза, был почти слышен. Это был как воображаемый раскат грома.

Парус натужно заревел, и корабль двинулся вглубь версумана, прочитывая путь к границе Кольца Грибов.

Свай Тиен протянула баночку масла, и Хван Самнанг послушно натёр доспехи. Невероятно хотелось Жить, и это воодушевление связанное с тревогой, формировало эмоциональное состояние Хван Самнанга целиком.

Взявшись натирать шляпу нонбайтхан, Хван Самнанг обнаружил что она аккуратно починена, и поверх стёршегося хабчана, нанесены свежие символы. Неумелой рукой, с ошибками, но все же…

Рыцарь с нежностью посмотрел на Свай Тиен. Та пожала плечами, её улыбка была скрыта за маской, но солнечный лучик, скользнувший от этой улыбки казалось, раздул омнипарус, заставив корабль бежать бодрее, а сердце Хван Самнанга биться еще свободнее.

Вскоре показалась граница Кольца Грибов. От начала времен, если это начало когда-то было, здесь бушевал литерный шторм. Все путешественники, кроме Древнего, обняли колени и спрятали лица, после чего корабль, наконец, лихо тряхнуло. Омнипарус читал совсем уже непонятные фразы, коверкал слова, и кричал жуткие проклятия, но все же слово за словом отыскивал верный путь.

Когда корабль перестало трясти, Хван Самнанг поднял глаза. Лицо Бога что видел Хван Самнанг в васильковом небе, на секунду промелькнуло среди символов версумана, и исчезло. Осталось немного потерпеть.

Удача сопутствовала путешественникам, и они, наконец, достигли Храма Митры. Издали стены выглядели, как и обычно, разве что намного белее. Храм был явно вновь обжит, о чем Хван Самнанг сообщил Древнему.

Вскоре врата храма отворились, и сердце Хван Самнанга заволновалось. В чешуе и ритуальных одеждах, в шляпах нонбайтхан, с мечами и щитами вышли навстречу…воины Митры?

– Одинокие Князья – тихо сказал Хван Самнанг.

Молодые воители понятия, не имеющие о своем наследии, в отличие от людоедов тумёган годжон, которые хотябы догадывались…

Теперь, когда тревожный Версуман повлиял на людей, их лица были измучены. Хван Самнанг и сам последнее время мучался кошмарами, ощущая давление текста, смутный зов, и общую бессмысленность своего существования здесь.

Глядя на митраитов, Хван Самнанг прищурился. В его душе зазвенела тонкая струна.

– Это Тханг Висна – Рыцарь указал на своего сержанта стоявшего неизменно в первых рядах. Ветер раздувал волосы на его плечах, а колючий взгляд черных глаз чувствовался даже отсюда. Хван Самнанг мог поклясться что видит как нервно его друг сжимает челюсть, заставляя высокие скулы едва подрагивать.

Древний задумчиво почесал голову.

– Полагаю, нам не следует показываться, пока ты сам с ним не поговоришь. Верно?

– Совершенно верно.

Хван Самнанг прыгнул в лодку, и набрав в грудь воздуха, стал вчитываться в хабчан, слова которого с опаской примерял на язык. Хван Самнанг уже не понимал, какой язык ему роднее. Однако, через пару строк, ощутив словесный привкус цветов и запах чая Хван решил, что все же оба языка для него важны. Тем более что они лишь части единого целого.

Лодка двигалась в хорошем темпе. Хван Самнанг знал хабчан во всех его формах, включая самые поэтические, и самые сухие.

Пристав к берегу рыцарь обнаружил себя в окружении митраитов с поднятыми щитами. Острия клинков были направлены в его сторону.

Хван Самнанг смотрел на новые и уже знакомые лица. Молодые и старые крестьяне, сыновья торговцев, и исправившиеся бандиты. От былого воинства почти не осталось следа, хотя многих из сотен, что воевали на площади деревни людоедов, Хван Самнанг признал. С облегчением рыцарь увидел капитана, тот едва заметно поправил шляпу. И с нескрываемой радостью Хван Самнанг обнаружил своих приятелей. Вот рыжий Ванна Йунг со своими веснушками…и шрамом на половину лица. Хван Самнанг чувствовал острое желание извиниться перед Йунгом. Там же из толпы выглядывал вечно рассеянный Сом Нгуен. Хван Самнанг помахал ему, и чуть не расплакался, когда Сом Нгуен совершенно беззаботно помахал в ответ. Колаб Ханьюл, вечно юный, и вечно суровый голубоглазый гигант с черной как уголь головой. Он смотрел на Хван Самнанга с презрением, демонстративно выставив вперед искусный протез, заменявший теперь воителю ногу. Ханьюл поглаживал тяжелую рукоять огромного куска металла, который гигант называл своим мечем.

Наконец глаза Хван Самнанга встретились с пресной рожей Тханг Висны. Его широкий нос раздувался от гнева, а черные зрачки пугающе отражали свет.

– Не могу сказать, что не рад тебя видеть. Обратного тоже утверждать не могу. Ты уж извини, рыцарь. – Начал Тханг Висна с осторожной ноткой обиды в голосе.

Ополченцы переглянулись, для них ситуация выглядела очень странно. Вроде бы здесь должны были быть люди Тумёган Годжон, а вместо них – лишь один рыцарь Митры.

– А я рад тебя видеть живым и здоровым Тханг Висна. Мне кажется, я слышал твои молитвы, когда предательски убегал, отсюда обожравшись человечины.

– Зачем ты пришёл? Я думал, ты принял их язык.

– Я его принял.

Нестерпимо сухо звякнули мечи, приближаясь к шее Хван Самнанга.

– От Хабчана я не отказался, как видишь. Я же на нём говорю, верно?

– Верно. Где твои друзья каннибалы?

– Нас шестеро. Я, одна женщина, и четыре рыцаря. Все кроме меня на корабли.

– И зачем вы пожаловали? Ты соскучился? Еда закончилась у твоих друзей? Что?

Капитан, возглавлявший поход в деревню, ринулся было напомнить Тханг Висне о том, что рассказывал накануне, но был остановлен осторожным ударом эфеса в живот.

– Вероятно, я тебя оскорблю, если скажу что пришёл заключить мир от лица людей Тумёган Годжон. Заранее прости, если это звучит грубо… – Хван Самнанг сконфузился. – Нам довелось сражаться, но как ты понял я смог прекратить борьбу.

Тханг Висна скорчил такую яростную гримасу, что казалось, прямо сейчас лишит бывшего друга жизни.

– С чего бы это каннибалам заключать мир? Волк собаке не товарищ? Разве не так? Что за грязные уловки ты выдумал для них, Хван Самнанг?

– Есть некоторые обстоятельства…

– Обстоятельства!? – Не выдержал уже Колаб Ханьюл. В силу своей немногословности, гигант не смог больше ничего сказать, но его лицо похожее сейчас на поток магмы, выражало абсолютно все, что он мог сказать.

– Обещай мне, Тханг Висна, что не причинишь никому вреда, и мои друзья прибудут безоружными. Тогда я сам расскажу тебе все, что тебе поведал твой капитан, и может даже, покажу кое-что…

Тханг Висна колебался. Было видно, как он резко вдыхает, и его рука дрожит, готовая в любой момент вонзиться в шею предателя. Но все же, в чем никогда не сомневался сержант, так это в том, что Хван Самнанг всегда оставался человеком, даже если ему было больно и страшно. Хван Самнанг всегда оставался человеком, даже если боль и страдания причинял он сам. Еще с детства Тханг Висна помнил, как искренне извинялся Хван Самнанг перед отцом хулигана, за то, что сломал тому руку.

И последние события показали, что Хван Самнанг – человек. Хоть Тханг Висна и сурово наказал капитана решившего своевольничать, он был безумно рад и благодарен судьбе за возвращение своих сородичей живыми. Со слов капитана, Тханг Висна понял, что благодарить надо Хван Самнанга.

Тханг Висне было тяжело отстраивать общину заново. Последнее время люди сходили с ума, и успокаивать их, оберегать. В одиночку это было так утомительно.

С бессильным криком Тханг Висна убрал меч в ножны, вызвав волну недоуменных взглядов.

– Ну и ладно. Зови своих каннибалов, рыцарь. Но учти, если это какая-то хитрость, я тебя даже слушать больше не буду. Понял?

– Понял.

Хван Самнанг встал из лодки, и вышел на небольшой пригорок, рассыпавшийся мелчайшими буквами в пространство Версумана. По заранее оговоренной схеме, он прочитал в версуман слово, означавшее, что все в пределах нормы, и нужно прибыть без оружия.

Прочитав условный сигнал, Древний, Свай Тиен и другие рыцари сели в оставшуюся лодку, и благодаря Свай Тиен, немного знавшей хабчан, с трудом добрались до берега.

Ополченцы разглядывали людоедов с ужасом, бывалые воины – по инерции с презрением, ненавистью, и новым для них – любопытством. Прибывших на берег взяли в кольцо, и повели внутрь храма.

Жизнь в храме явно шла мирно. Маленькие огородики вновь были покрыты зеленью, ухоженные дома из белого кирпича и соломы были прочитаны и отстроены вместо искаженных годжоном. Хотя сейчас на территории храма никого не было. Инструменты были побросаны. Из кузницы валил мелкий дымок. Очевидно, что мирные жители где-то скрылись. Возможно, на случай повторной атаки, хитрый Тханг Висна разработал какой-то план.

Компанию конвоировали в просторное, полукруглое помещение над Цветочной Криптой, и там поставили на колени.

Тханг Висна уселся на высокий плетеный стул перед балконом, и коротко сказал.

– Говори.

И Хван Самнанг, вместе с Древним, чьи слова он переводил, поведали историю о народе Дэвагоджи, о Империи, о загадочном народе больном Митрой, и о самопожертвовании Савитар.

Тханг Висна слушал все это с недоверчивым лицом.

– Пока что твоя история, как и пересказ капитана, больше похожа на бред сумасшедшего.

– Твоя, правда. Но подумай – как Хабчан реализует идею Сосуществования? Ты можешь вспомнить название хотя-бы одного языка, который принял Митру вместе с нами?

– Конечно…это… – Тханг Висна задумался. – Это…

Все остальные тоже принялись припоминать. Ванна Йунг даже принёс какие-то книги. По лицам людей было видно, что с них спадает какая-то мрачная пелена. Она все еще с едва слышимым писком цепляется за них, пытается овладеть их разумом, но в тексте этой реальности уже и так было слишком много допущений, и неразумных слов. Где-то вдалеке будто бы раздался металлический скрежет.

– Я попытаюсь кое-что показать вам. Выйдем наружу.

Тханг Висна немедленно приказал вывести людоедов и своего бывшего друга наружу.

Там, под нестерпимо жарким солнцем храма, Хван Самнанг в очередной раз воздел глаза к небу, и попытался Сказать. Он попытался произнести Слово, то на котором говорят только васильковые небеса. Слово, которое Ничто. Не имеющее никакого Замысла. Он силился произнести его, и в ответ лишь встретил Лицо Бога в бесстрастных васильковых небесах.

Наблюдательный Тханг Висна, щурясь смог разглядеть в небе какой-то непонятный символ, но лишь на доли секунды. И в следующий момент реальность превратилась в сплошной текст, читаемый скорее в умах людей, нежели снаружи. Хван Самнанг испытал боль и страх, ибо, словно Одинокий Князь древности он видел в каждом камне, простую, но столь изящную полосу. Каждый человек из храма был этой полосой, и сам храм был ею. Всё здесь было Митрой.

Ополченцы в ужасе присели на землю, бросив оружие. Ванна Йунг задыхался, а Тханг Висна в упор и, не мигая, смотрел на образовавшееся в руке Хван Самнанга нечто. Слово, лишь отдаленно читаемое как Меч, и скорее читаемое как Память, или Мысль.

– Хван Самнанг… – Медленно и пугающе спокойно произнес Тханг Висна. Его голос был немного чужим, и очень удаленным, с лёгкой металлической хрипотцей. Уже через секунду бывшие друзья скрестили мечи. Тханг Висна теперь так же, не мигая, смотрел в глаза Хван Самнанга. Во избежание массовой драки, людоеды демонстративно встали на колени, и подняли руки вверх. До митраитов дошёл смысл этого сакрального действия. Между двумя рыцарями происходила дуэль, и вмешиваться было как минимум неприлично. Митраиты вложили мечи в ножны и стали наблюдать.

По пыльному двору, среди белых каменных домов, там, где буквально час назад кипела жизнь, теперь бушевал водоворот из клинков несущих смерть. Тумёган Годжон брали числом, а Коччи Хабчан – мастерством. Тханг Висна был воистину смертоносным воином, и его меч разве что миллиметр не доставал до Хван Самнанга, то едва касаясь шеи, то проскальзывая по чешуе его доспеха. Хван Самнанг был лишь с мечом, а Тханг Висна то и дело укрывался от ответных ударов за своим круглым щитом, демонстрируя необычайную ловкость в обороне. Он прикрывался щитом, и затем немедленно контратаковал, вынося вперед корпус, и нанося рубящие, и колющие удары. Иногда он подпускал Хван Самнанга ближе, и пытался нанести колющий удар, скрывая меч за щитом. Техника фехтования Тханга Висны была выше всяких похвал, Хван Самнанг обращался с мечом намного грубее. Лишь природная эмоциональность, сопряженная с невероятной скоростью реакции, позволили Хван Самнангу взять верх. Два Одиноких Князя на фоне василькового неба. Тханг Висна лежал раненый в плечо, из его руки выпал щит. Меч Хван Самнанга находился у его горла. На миг казалось, словно сбылось какое-то пророчество. Тханг Висна с усталым удовлетворением смотрел на Хван Самнанга. Божественный суд определил, чья Идея важнее.

Единственная туча лениво ползла по солнцу, приглушая не единый момент весь свет, который был в этом мире. Затем Хван Самнанг протянул своему другу руку.

– Моя Идея не в том, что ты подумал. Я просто хочу чтобы все это… – Хван Самнанг неопределенно повел рукой вокруг. – Это… Ну понимаешь, закончилось. Я понимаю, что весь мир вокруг нас…этот текст. Словно здесь записана ложь. Тщательно спрятанная между строк – ложь. А эти пустые васильковые небеса. Они зовут меня туда, где я и должен быть. Я как будто и вправду очнулся от тяжелой болезни. Мне все еще плохо, но меня зовёт какой-то долг. Наверняка, когда ты так же разберешься в себе, почувствуешь то же самое.

Тханг Висна принял руку своего друга. Казалось с большим облегчением. Словно ему в действительности было плевать и на Митру, и на Храм, и он готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы не враждовать с дорогим ему человеком.

– Я искренне надеюсь, что все, что ты говоришь – правда. – Сказал Тханг Висна. – Потому что теперь я отвечаю за тех немногих, что здесь остались. Понимаешь?

– Да друг мой.

Ополченцы окончательно убрали оружие, и напряжение последних часов само собой развеялось как черный дым на сильном ветру.

Мирные жители храма постепенно вернулись. Тханг Висна хорошо наладил секретные пути отхода, снабдив их лодками, бегло пишущими и читающими проводниками, и провизией.

А к вечеру все собрались на ужин. Культурный обмен проходил не без эксцессов. Людоеды не без труда учили хабчан, а митраиты обжигались сомой, покуда не выучили на годжоне все её основные вкусы, чтобы их почувствовать. Людоеды с недоверием ели цветочный пирог, а митраиты приправляли баранину диковинными специями.

Хван Самнанг с облечением выдохнул. Все-таки, иногда страх может стать лекарством от ненависти. Испытав страх, недавние враги скорее станут друзьями, но только тогда, когда нужды бояться друг друга более не будет.

– Интересно, почему ты, Хван Самнанг? – Древний стоял, облокотившись на резные перила балкона, нависавшего над входом в Крипту. Сочный и злой годжон прорезал ночной воздух как острый коготь.

– Я бы тоже хотел знать. Может вы просто никого не оставляли у себя до этого?

– Да нет же, были случаи. Но они просто сходили с ума и умирали.

– Ну, значит, готовясь к вашему гостеприимству, я сошёл с ума и умер несколько раньше.

Древний глухо засмеялся, и Хван Самнанг подхватил его смех. На них с улыбкой смотрела Свай Тиен, пока с ночного уже василькового неба, светила полная, серебряная луна.