Kitobni o'qish: «Предание Темных», sahifa 4
Прямо за ней, на расстоянии менее фута, стоит огромная высокая тварь. Клыкастая, за спиной которой виднеются огромные уродливые крылья, точно у летучей мыши.
Вампир.
Но совсем не такой, какими их себе представляла Милли. С таким вампиром она совсем не хотела провести жизнь, на его любовь она совсем не прельщалась – и, будучи откровенной, она была убеждена, что ему нужна совсем не любовь.
С его клыков капала свежая кровь и Милли очень надеялась, что это кровь не Лео.
Серая грубая кожа ходила ходуном на его огромных грудных костях, словно от каждого последующего вздоха вампир мог просто разорваться изнутри.
Что ж, это был бы самый лучший исход.
– А-А-А-А!
Милли кидается вперед, но чудовище без проблем откидывает ее к стене одним лишь взмахом лапы. Она ударяется головой, в глазах вновь темнеет… Но осев на землю, она чувствует, как что-то острое уперлось ей в копчик.
Камень.
Не думая, Милли нащупывает его быстрее, чем монстр замахнется вновь, и бросает острую каменюку вампиру прямо в лицо.
Вреда она ему не наносит, но отвлекает и этой секунды промедления хватает, чтобы Милли быстро юркнула ему под лапу и побежала обратно.
– А-А-А! НА ПОМОЩЬ! ЛЕО! ПОМОГИ!
Милли бежит, пытаясь кричать на каждом залпе, с помощью которого кислород поступает в ее легкие. Что-то необъяснимое в голове напоминает ей, что надо придерживаться указательных валунов, по которым она шла сюда – ибо лишь так можно найти дорогу обратно.
Вряд ли это разум. После увиденного разум покинул Милли с той скоростью, с какой ракета взмывает в воздух. Наверное, то, что руководило в тот момент Милли – было ничто иное, как инстинкты самосохранения.
Но даже это не помогает девушке.
Вампир оказывается намного быстрее и ловчее ее, потому уже через пару огромных прыжков он выскакивает вперед и пресекает ей дальнейшую дорогу.
– Я НЕ..
Милли пытается с ним поговорить, раз уж бежать не удалось, но эта тварь точно не из фильмов. Совершенно не обращая внимания на слова, монстр хватает Милли за ногу и поднимает вверх тормашками. У нее из карманов выпадывает пара конфет и мобильник. С глухим «бам» они падают на землю, и вампир между тем притягивает Милли к себе.
Она чувствует его дыхание на своей шеи когда, насладившись запахом сполна, чудовище ощеривается во вполне ясном намерении приступить к трапезе прямо сейчас.
– А-А-А-А! ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ!
Но все это тщетно.
Милли уже ощущает то смрадное зловоние из его пасти – так она близка к ней – как совсем рядом раздается противная трель выпавшего ранее мобильника.
Вампир лязгает зубами в воздухе и тот час принимается вертеть своей уродливой огромной головой, силясь найти предмет звука. Судя по утробному нарастающему рычанию – звук мобильника раздражает его чуткий слух куда сильнее криков Милли.
Наконец, он догадывается опустить голову и посмотреть прямо под свои ноги, которые каким-то чудом приземлились на пару футов правее, иначе от мобильника осталось бы лишь одно слово.
Веся вверх головой, Милли не может различить название абонента, но видит фотографию сестры. Значит, ей звонит Дженна.
Девушка ожидает, что окончательно взбесившись, вампир сейчас растопчет телефон и продолжит начатое – но почему-то он не спешит этого делать. Рычание, что только усиливалось, мгновенно обрывается в его глотке.
Все еще держа ее за ногу одной лапой, второй он нагибается и неумело подцепляет мобильник. Поворачивает его грубыми когтистыми лапами и замирает, глядя на экран, как зачарованный.
Его тупой звериный взгляд вдруг меняется, превращаясь в более человеческий.
И когда Милли уже заносит руку, чтобы в тщетной попытке как следует долбануть отвлеченного монстра по морде, вызов прекращается. Экран гаснет, изображение пропадает.
Зверь начинает вертеть телефон и так, и эдак. В череде бесплотных попыток, он его и трясет, но экран никак не загорается вновь. Тогда он бросает Милли на землю и, чуть склонив голову, вопросительно-умоляюще глядит на нее, будто бы ожидая помощи.
Милли начинает медленно перебирать руками, стараясь отползать назад. Поняв, что ему никто не поможет, он приходит в ярость и со всей силы запускает телефон в дерево. Тот разлетается тысячью осколков, будто бы попав под пресс. От него не остается даже каких-то крупных деталей вроде разломленного корпуса.
Бросив на Милли последний взгляд, он яростно рычит и с молниеносной скоростью скрывается обратно в зарослях, откуда прибежал, преследуя её.
Едва зверь скрывается в лесу, Милли, шатаясь, вскакивает на ноги и ориентируясь на валуны, со всех ног бежит обратно. Пока в какой-то момент мир перед ее глазами не начинает темнеть, и она прямо на бегу не проваливается в бесплотный омут.
-3-
Румыния, Бухарест.
Отель «Прибежище вампира».
Дослушав сумбурный бред сестры, я молча перевожу взгляд на Лео. Мы сидим в номере, и по ходу ее рассказа, который с каждой минутой становился похожим все более на истории из ее книжек, чем на реальное положение дел, я обработала ей почти все ссадины.
Увлеченная, Милли даже ни разу не пискнула и не поморщилась тому, что раны щиплет.
Теперь, кажется, я понимаю, почему Лео вначале выглядел таким потерянным. Еще бы. Непросто сказать, что твоя сестра либо чертовски непослушный подросток и тот еще фантазер, либо вконец тронувшаяся головой впечатлительная девица.
Одно другого лучше.
Я бы даже накинулась на нее с порицаниями за то, что она убежала от Лео и изодрала одежду и руки в клочья, если бы не ее состояние. Милли буквально трясло.
Мы недвусмысленно переглядываемся с Лео, что сидим на кровати по другую сторону от нее. Милли этого не замечает, так как поглощена собственными ногами. Наконец, показывает одну из ссадин на голени, более глубокую, чем прочие, и заявляет:
– Это от его когтей! Он резко схватил меня и поранил! Это от когтей вампира!
Я даже не сразу нахожусь, чтобы ответить. Лео меня сильно выручает, подав голос:
– Я.. нашел ее в овраге без сознания.
– Как ты ее нашел?
Он жмет плечами:
– Тропинка от дороги всего одна, она мне ее и показала. Я просто шел по ней, пока не уперся в овраг. Сам чуть не грохнулся вниз. Милз лежала там без сознания рядом с валуном..
Он замолкает, словно хочет сказать что-то важное, но не уверен, что должен. Я быстро соображаю, к чему он клонит:
–И ты видел там тот рисунок, про который говорит Милли?
– Нет – отвечает он – совершенно ничего.
– Я хотела показать ему! – восклицает сестра – но трещины исчезли, когда я очнулась!
– Милая – я осторожно провожу ладонью по ее спине, но сестра лишь одергивается – послушай, если бы удар и правда заставил пойти трещинами огромный старый валун – то в таком случае от твоей головы не осталось бы и песчинки, понимаешь?
– Собственно, и вампира я не видел.. – виновато, словно предавший надежды друг, продолжает Лео, не глядя на Милли – и даже следов какого-то.. лесного зверя, который бы мог напугать тебя, Милз.
– Но он там был! Я же его видела! – отчаянно вопит Милли, но тут же хватается за голову и я быстро складываю два и два.
– Говоришь, нашел ее возле валуна? – уточняю я и Лео кивает.
– Послушай, Мил – я гляжу ей в глаза – я думаю.. ты тоже его не видела. Ты просто очень впечатлительная, и ты очень хотела увидеть вампира, и тебе все это было интересно.. а когда ты ударилась о камень, в твоей голове все смешалось. Согласись, вряд ли бы ты второй раз потеряла сознание именно возле того самого валуна в овраге, куда именно и упала? Думаю, ты просто и не приходила в себя до того, как тебя нашел Лео.
Милли неуверенно жмет плечами и это дает мне надежду. Если сестра не упирается в свои россказни, значит, быть может, дело обошлось без сотрясения.
– Но гвоздики.. – бормочет она – гвоздики-то были и ты их видел, Лео?
– Я видел один гвоздик – кивает он и вновь тупит взгляд – но.. Милз, зайка, я не видел там никакого дракона. Обычный ржавый гвоздь.
– Я же тебе показывала! – но тут Милли замолкает и обвиняющим тоном, который обычно предназначался мне, добавляет – а, ну да.. ты ведь даже не смотрел. Тогда уже по уши был занят машиной.
– Милли – одергиваю я ее – не груби.
Когда, кажется, первичное возбуждение и истерика сестры уже проходит, она вдруг бьет себя по карманам и восклицает:
– Мобильник! Его нет!
– Это как раз-таки легко объяснимо – тепло улыбается ей Лео, и в этот момент я понимаю, как часто он так или иначе успокаивал свою младшую сестру Кэти – ты упала, телефон вылетел и отлетел. Не удивлюсь, если он все еще валяется где-то там в траве. Хочешь, завтра можем поехать его поискать?
– Ну уж нет – обрываю я их – больше никаких поездок по лесам. Хватит. Я куплю тебе новый мобильник.
– Точно, Ты.. – выдыхает она, будто только что поняв что-то – ему нужен был не мобильник! Он изменился, когда увидел твое фото.
– Думаешь, Дженна настолько страшная, что даже монстр ее испугался? – попытался пошутить Лео.
Но сестра даже не улыбнулась:
– Нет, он не испугался. Он.. – глядит на меня – он будто бы узнал тебя, Джен..
Если бы не куча ссадин на теле сестры, за которые мне по приезду еще влетит от матери, я бы даже рассмеялась. Быть может, мы бы все рассмеялись и на том вечер «страшных историй юного сочинителя Милли Бёрнелл» завершился бы.
– Да, солнышко – киваю – я в давних связях со всеми лесными чудищами, прости, что раньше не рассказывала. И прости за моего подопечного, что он сразу тебя не признал. Обещаю устроить ему взбучку и урезать месячную зарплату в виде 8-ми литров крови младенцев.
В обычное время Милли бы рассмеялась как сумасшедшая, до боли в животе, но сейчас лишь как-то натянуто улыбнулась и вновь поникла:
– Я не знаю.. это правда выглядело очень реально.
Очень реально выглядело то, что реальностью быть никак не могло.
На ум тут же пришла картина, которая будто бы показала мне часть событий давнего прошлого, но я тут же отбросила эту ерунду прочь. Одного впечатлительного ребенка на день достаточно.
Демонстративно глянув на часы, которые за всей этой суетой уже давно перешли за полночь, я хлопаю по коленям и поднимаюсь:
– Так, ладно, нам всем нужен отдых. Как на счет того, чтобы лечь спать, а на завтрак заказать двойную порцию десерта?
Предложение это преимущественно предназначалось для Милли, но она отнеслась к нему как-то равнодушно. Дернув плечами, сестренка понуро кивает Лео и уходит в свою комнату. Свет включается на пару минут, пока она укладывается, и тут же гаснет.
Лео дожидается, пока все звуки в ее комнате стихнут, после чего заговорщицки подмигивает мне и кивает на балкон:
– Мне все еще нельзя пользоваться этим входом или сегодня исключение? Я ведь настоящий герой, вырвал Милз из рук древнего монстра и даже притащил обратно почти невредимой.
Я устало улыбаюсь и киваю:
– Балкон в вашем распоряжении, мистер – но когда он уже почти скрывается наружи, окликаю его.
–М?
– На том гвозде.. понимаю, звучит абсурдно, но там правда не было ничего изображено?
Он жмет плечами:
– Гвоздь, как гвоздь. Думаю, Милли просто сильно взбудоражилась – я видел, как она испугалась тех психов в селе. Не надо было ей давать идти в лес одной. Прости, я сдурил.
– Все нормально, это ты прости. Ты вообще не обязан был с ней туда ехать, это все я и моя работа. Выехала в отпуск с сестрой, называется. В итоге она падает где-то в оврагах леса с братом ее подруги, а я в это время отсыпаюсь в старом музее.
Лео озадаченно хмурится и я запоздало осекаюсь.
– Отсыпаешься?
– Ну да – ловко изворачиваюсь – пока этот старик читал все условия мелким шрифтом заснуть можно.
Лео смеется и, наконец, перелазит на свой балкон.
-4-
Более беспокойной ночи, чем эта, у меня уже давно не выдавалось. Вначале я никак не могла заснуть – даже когда ворочания в комнате Милли совсем прекратились, а свет в комнате Лео погас. Я это видела благодаря балкону – хотя кто знает, может он просто ушел в другую комнату своего номера. Но так или иначе, свет с комнаты, ведущей на балкон, погас примерно через четверть часа, как он ушел к себе.
Сон никак не лез в голову по нескольким причинам, но одной из них, несмотря ни на что, была не фантастическая история сестры, а чувство вины. Мне было чертовски жаль, что в самом начале я была готова обвинить (да и обвинила уж, если совсем честно) во всем Лео. Да и вообще, что задумалась о возможности подобного развития событий.
Парень, со всем своим добродушием, согласился развлечь мою сестру заместа меня. Милли в это время вела себя отвратно и сбежала от него в лес, ему пришлось ее искать, он чуть не грохнулся в овраг.. а когда они приходят, я хватаю его за руки и кричу, чтобы он немедленно объяснил, что он с ней сделал и почему она в ссадинах.
Конечно, Лео об этом не говорил и, кажется, отнесся с пониманием – но я все равно никак не могла избавиться от чувства вины перед этим парнем.. а еще чувства дежавю. Оно было мгновенное, едва уловимое.. но будто бы я уже оказывалась с ним ранее в подобной ситуации.
Только была на месте Милли.
Когда же сон, все-таки, пришел по мою душу – стало не легче. Сновидения были тревожные, несвязными, слишком резко переходили из одного в другой. Мне то и дело виделась погоня, то огромные клыки, то серая жесткая кожа. Проснувшись около трех я поняла, что кошмары основаны на рассказах сестры. Точнее на том описании монстра, которое она дала.
Вначале я об этом не подумала, но уже проваливаясь в следующий сумбурный сон этой ночи, я задалась вопросом – почему Милли описала вампира именно так? Если она хотела сочинить историю, чтобы произвести на нас впечатление, или действительно вследствие удара ей что-то примерещилось, пока она была в отключке – то образ, логично, должен был быть совсем другой. Милли представляла вампиров совсем иными – наподобие красавца Эдварда Каллена, или Бреда Пита, отыгравшего главную роль в «Дневниках Вампира». Кровососы были для сестры эдаким романтизированным вариантом плохих, но невероятно красивых парней.
С чего бы она вдруг решила так резко и кардинально сменить свое личное представление о них?
Но с другой стороны я где-то слышала, что при сильном ударе у человека могут, как бы это сказать, на мгновение сместиться «полюса», да «север с югом поменяться местами». Скорее всего, из-за падения в ее голове все смешалось и в этом сне-галлюцинации ее любимый вампир представился ей полной противоположностью всех тех качеств, которыми ранее она сама же его наделяла.
Беспокойные кошмары приводят к тому, что проснувшись в шесть утра, я решаю больше не ложиться спать. Рассветные лучи уже начинают озарять пустынные улицы Бухареста, и аккуратно сую ноги в тапки. Прикрываю дверь своей комнаты и только тогда включаю свет – не стоит будить Милли в такой ранний час. Она в принципе никогда не была жаворонком, но после вчерашних злоключений с ветками да валунами лучше бы ей как следует отоспаться, чтобы поскорее прийти в себя.
Заправляю волосы и, взяв начатое из трех обретенных полотен, выложу на балкон. Воздух прохладный, машин нет, людей нет. Совершенно никаких посторонних звуков, помимо самой природы, которая только начинает пробуждаться ото сна. Обожаю такие моменты.
Я включаю жизнерадостную мелодию на телефоне и, сделав громкость едва слышимой мне самой, кладу его на столик. Уже развернув полотно, понимаю, что мне просто нечем очищать его от извести дальше. Конечно, можно попробовать взять какую угодно тряпку, как в музее, и мусолить ею.. Но стоит ли дважды полагаться на удачу, когда на кону такие ценные экземпляры? А если обычной жесткой тряпкой я, вместе с известкой, сдеру и тонкий злой старой краски?
Боюсь, тогда я рехнусь раньше, чем меня успеет прибить Винсент.
Я смотрю на этого сероглазого юношу, чье лицо почти полностью успела освободить от извести до того, как отрубилась в музее, и удивляюсь тому, как точно переданы его черты. Наверняка, тот, кто его рисовал – был не только невиданным храбрецом (или безумцем? впрочем, не разные ли это стороны одной и то же медали?), но и настоящим гением в своей деле.
– Какие люди!
Веселый голос Лео застает меня врасплох и я вздрагиваю. Засмотревшись на портрет, я совсем не заметила, как он вышел на балкон и теперь стоит, потягиваясь. Его рыжие кудри, кажется, пришли в еще больший беспорядок, но почему-то ему это на удивление идет. Последний раз выгнув спину, точно кошка, Лео беспардонно перепрыгивает через ограждение и оказывается на моей стороне балкона.
– Как мило – усмехаюсь я – вчерашний пропуск имел лимит. Так что попрошу вернуть.
– Никак не могу.
Он смеется. Впрочем, я даже рада появлению Лео – раз с картинами все равно поработать не получится, пока не куплю необходимые инструменты (кто же знал, когда я оставляла их дома, что работа настигнет меня даже в отпуске?), будет неплохо заиметь компанию.
Тянусь к телефону, чтобы выключить музыку:
– Ты тоже ранняя пташка?
– Я скорее тот, кто живет рядом с ними – парень с весельем кивает на мой мобильник как раз в тот момент, когда я выключаю музыку.
– Не ври, я ее еле слышала.
– Но у меня очень острый слух. С Носферату и не такие навыки обретешь.
– И он все равно сбегает.
Лео со своей лукавой улыбкой беспечно жмет плечами:
– Да, и он все равно сбегает. Но последнее время будто совсем взбесился.
– Наверное из-за нового места – предполагаю я, начав сворачивать полотно, но Лео успевает обойти меня со спины и увидеть лицо Хасана.
Он чуть хмурится, и когда я уже окончательно сворачиваю картину так, что видеть ее больше невозможно, спрашивает:
– Кто это? Парень с тех картин 14-го века?
– 15-го – машинально поправляю я.
Но Лео меня будто не особо слушает. Он смотрит на свернутое полотно, но словно сквозь него. Уверена, перед глазами у него все еще запечатлен образ Хасана, портрет которого он успел увидеть.
– Такое знакомое лицо.. – заключает он в итоге озадаченно – а о нем что-то известно?
Я внимательно всматриваюсь в его зеленые глаза. Впервые они не горят озорными огоньками – кажется, Лео действительно интересно и он спрашивает совершенно серьезно. Я задумываюсь – могу ли то, что я видела, презентовать ему, как факты? Уверена ли я в подлинности и действительности того, что видела, и видела ли я это вообще?
Что, если это такая же сон-галлюцинация или типо того, как было у сестры? Что уж говорить, мы обе впечатлительные – это у нас от мамы. И пусть я не фанат вампиров, как Милли, но здорово взбудоражилась, пока ехала «отвоевывать» эти реликвии, как и сестра (по словам Лео), когда увидела тех психов в селе. Возможно, это просто была неудачная генерация известных из всех мне источников фактов, ведь я действительно всерьез занималась их изучением перед отпуском и..
– Джен? – окликает меня Лео – ты чего зависла?
–М?
–Говорю, знаешь что-нибудь об этом парне?
– Откуда?
– Не знаю, может кто продавал сказал. Как-то же эти картины ведь оказались в музее.
– Их им отдали в качестве благотворительности – повторяю парню слова старика – и он ничего не знает о людях на картинах, но..
Закусив губу, думаю, как лучше рассказать об этом Лео. Учитывая его скептичную (и адекватную) реакцию на гвоздик Милли и ее рассказ, решаю, что надо будет подобрать слова помягче, чтобы он не решил, что у нас вся семейка с приветом.
Недолго думая, чуть растягивая слова, заявляю:
– Но.. сегодня ночью мне приснился сон об этом парне. Там была и я, и.. – делаю паузу – и ты.. точнее, люди очень внешне на нас похожие..
У меня уходит не больше пары минут, чтобы рассказать ему все, что я видела (или что мне примерещилось). Я замечаю на лице Лео любопытство, которое обычно бывает, когда детям рассказывают сказки. Им, безусловно, интересно послушать историю, но они никак не рассматривают ее с точки зрения подлинности.
– Интересный сон – заключает он в итоге – я даже не удивлен, что после такого насыщенного дня тебе это приснилось. Ты ведь весь день бегала за этими картинами, так что вполне..
Но говоря это, он уже достает свой мобильник и что-то там вбивает.
– Что делаешь?
– Хочу узнать, что было на самом деле.
-5-
Но спустя пару мгновений его лицо вдруг вытягивается, и знакомые морщинки вновь возвращаются на гладкий лоб:
– Хм.. год, султан Мурад II – все, как в твоем сне. У него действительно умерло три сына, и третьего звали Хасан..
(.. дженна, вы, конечно, слышали эти расхожие выражения – искусство творит чудеса? или.. искусство – это машина времени.. знаете, иногда они могут быть буквальнее, чем мы себе представляем..)
Мое сердце вопреки всем законам логики пропускает один удар.
Ладно Милли, но ведь я не ударялась головой. Хотя.. кто знает, как я оказалась в кресле? Может, потеряв сознание, я все же сначала грохнулась на пол?
Но даже если я ударилась, откуда я могла знать такие детали? Я интересовалась перед приездом всем, что связано с проживанием и захоронением Влада Дракулы – чтобы впечатлить сестру, но я совершенно ничего не читала касательно османской империи и уж точно султанов с их сыновьями.
Откуда тогда, даже при возможном ударе, в моей голове могла всплыть информация, которую я в принципе ранее туда никогда не помещала?
Но рассеивая мою начавшуюся паранойю, Лео добавляет:
– .. только вот был и еще один сын, четвертый. Именно он унаследовал престол. Его звали Мехмед.
– Мехмед? –теперь хмурюсь я, недоверчиво пытаясь заглянуть в экран его телефона – не было там никакого Мехмеда. Может, он родился позже?
– Нет, в 1430 году. На момент твоего сна ему было четырнадцать лет.
– Неизвестный наследник.. Это странно для османов. Султаны признавали всех своих сыновей независимо от того, кто их мать.
Лео поднимает голову и пристально смотрит на меня, изумленно вскинув бровь. Поняв, что я ляпнула, тут же отмахиваюсь и принимаю самое невозмутимое из своих выражений:
– Впрочем, неудивительно, что многое не совпадает. Ведь это был всего лишь сон!
– Наоборот – жмет он плечами, еще раз глянув в экран и убрав телефон в карман – я бы сказал, офигеть как многое совпадает. Лишь с Мехмедом не сошлось.. ты наверное, уже интересовалась этим раньше?
Ага, значит он думает о том же, о чем вначале подумала и я.
Решив не провоцировать еще целую кучу вопросов, ответы на которые не знаю сама, я киваю:
– Да, Милли ведь рассказывала, что я крепко занялась этим вопросом перед приездом. Дракула..
– Да, Дракула, но и османы?
– В юности Влад был взят в плен османской империей, я же говорила, забыл?
Но сказав это, я только сейчас сама вспомнила, что действительно говорила об этом.
(..юный Влад был принцем Валахии, смелым и добрым, его все любили. Но в 16 лет его увезли в качестве заложника ко двору османского султана на четыре долгих года. Там с ним что-то произошло, какая-та темная история..)
Ну конечно!
Словно груз упал с плеч.
Теперь понятно, откуда я могла все это знать и почему это могло всплыть в моей голове. Конечно, это было что-то незначительное из его биографии, что-то, о чем очень мало известно, поэтому не отложилось достаточным отпечатком в моей голове. Поэтому я сразу об этом не вспомнила – но эти сведения уже были там.
Значит, все-таки я знала что-то и раньше про османскую империю.
Это открытие поднимает настроение мне быстрее любого рассвета, кофе или пирожен. Как же это приятно – ощущать себя адекватным, психически здоровым человеком!
– А, точно – Лео смеется и шуточно бьет себя ладонью по лбу – прости, просто ты столько про него говорила, всего и не упомнишь.
– И с этим человеком Милли хотела открыть тайны Холодного Леса! – я улыбаюсь и теперь мы смеемся уже вместе.
– А самого Влада Дракулы в твоем сне не было? – спрашивает он.
Мне хочется поскорее закончить разговор обо всем этом и перейти к чему-то нормальному, потому я отмахиваюсь:
– Нет, видимо это была просто мешанина из всех источников, которые я читала. Но ни в одном из них не говорилось ничего о его жизни в плену, поэтому не удивительно, что и его самого мой мозг там не сгенерировал.
– Столько сложных слов! Мадам, моя вас не понимать!
Я шутливо толкаю его локтем в бок. Удивительно, как быстро моя настороженность к этому парню сменилась полной расположенностью. Чем дольше я с ним общаюсь, тем сильнее укрепляется впечатление, будто я его уже очень давно знаю.
Но, наверное, решающую роль тут сыграл факт их длительного знакомства с Милли и его проживание в соседнем номере, когда он вот так вот может появится на нашем балконе без всякого приглашения и развеять мои мрачные мысли.
– Что скажешь?
– М?
Видимо, я прослушала вопрос, который он мне задал. Но Лео не злится – лишь еще шире улыбается, и на щеках
(..аслан улыбнулся и на его веснушчатых щеках, как обычно, появились ямочки..)
появляются ямочки.
– Говорю, как на счет позавтракать? Людей пока не так много, да и погода отличная. Что скажешь?
– Отличная мысль. К тому же, вчера я осталась без ужина и сейчас съела бы коня!
Я думаю, стоит ли будить Милли, чтобы взять ее с собой, но будто прочтя мои мысли, Лео предлагает:
– Оставь ей записку, что мы скоро придем. Еще слишком рано, да и к тому же пусть выспится после вчерашнего. Мой отец всегда говорил, что сон лучшее лекарство от любой болезни.
Чиркнув пару слов, я оставляю клочок бумажки на своей кровати – если Милли и проснется за наше отсутствие, то здесь уж точно обнаружит записку. Быстро переодеваюсь в легкий сарафанчик, а с балкона Лео за это время слышатся какие-то причитания в чередовании с недовольным кошачьим урчанием.
Наверное, Лео пытается ему втолковать, почему лучшим решением на время его отсутствия будет запереть балкон и все окна. А Носферату, очевидно, не шибко прельщается на подобную аргументацию.
* * *
Лео, видимо, прилетел в Румынию несколько раньше нас – потому что точно знает, куда идти, и уверенно ведет меня вперед, иногда сворачивая, пока мы не проходим несколько кварталов и перед нами не виднеется уютное кафе. Оно только открылось, потому почти все столики пусты – невероятная атмосфера!
– Ты здесь всегда ешь?
– Когда позволяют финансы – уклончиво улыбается он.
И правда, несмотря на простенький внешний вид, цены в кафе оказываются совсем не такими простецкими. Очевидно, оно специально сделано в таком стиле, а не потому что на большее денег не хватило.
Хотя чему удивляться – раз оно находится в паре шагов от нашего отеля, в самом центре Бухареста?
Впрочем, в отпуске могу себе позволить, потому заказываю сытный завтрак и свежевыжатый сок. Лео берет практически то же самое, только вместо сока выбирает крепкий кофе.
Наш разговор кружится вокруг банальных тем погоды, туризма и каким-то волшебным образом опять возвращается в вампирам. Собственно, тоже нечему удивляться – ведь этот курорт и притягивает сюда именно таких любителей, как Милли.
– Есть еще какие-то злачные местечки в вашем плане? – с усмешкой спрашивает Лео – или Холодный Лес был единственным?
– Хватит с нее. Больше никаких злачных местечек – пойдем смотреть Бран и всё.
– Значит, твои профессиональные рвения иссякли?
– Моя профессия это не вампиры – но задумавшись, понимаю, как это должно быть, выглядит со стороны.
Лео знает, что мы приехали сюда, чтобы развлечь Милли «вампирами». И что, благодаря навыкам своей работы, я смогла нарыть про них то, о чем многие не знают. А после при нем мне звонит босс и я срываюсь с места за картинами только потому, что они написаны в то время и в том месте, где что-то случилось с самым известным миру вампиром Владом Дракулой.
В итоге я смеюсь и поясняю:
– Просто так совпало. Вообще реставрация картин никак не связана с какой-то конкретной темой. Это обычные старые полотна, которые нужно привести по возможности в порядок. Ценные и не очень, главное, чтобы Винсенту они примерещились таковыми. А ты-то, кстати, кем работаешь?
– Моя работа не столь увлекательна – улыбается он – организую безопасность людей и компаний. У меня свое агентство.
– Надо же, нас точно свела троих путеводная звезда – смеюсь я – Милли со своим хобби настоящий источник злоключений, а ты, оказывается, специалист по безопасности?
– Ну еще бы, так что мое тогдашнее заключение было сугубо профессиональным.
– Какое?
– О том,
(.. представляешь, кого ты побила, дженна? рехнуться можно! Я живу с терминатором!
– да, тратиться на охрану вам точно не надо..)
что в услугах охраны вы не нуждаетесь.
Лео дурачливо трогает свою скулу, на которую тогда пришелся мой удар, и мы оба смеемся, вспоминая события того сумасшедшего утра. Но нашу идиллию прерывает телефонный звонок.
Я так привыкла, что обычно суета исходит от меня, что уже тянусь к своему мобильнику, когда замечаю, что то же самое делает и Лео.
Это звонит его телефон.
Я откидываюсь на спинку стула и лениво поглощаю остатки десерта. Да уж, теперь понятно, почему Милли не нравятся мои рабочие звонки. Я даже не знаю, кто звонит Лео, но уже немножко раздражает, что этот некто помешал нашей, пусть и не шибко важной, но приятной болтовне.
– Да?
Я вижу, как почти незаметно палец Лео начинает убавлять до минимума громкость. Видимо, чтобы я не услышала говорящего по ту сторону. После чего он совершенно ненавязчиво откидывается на спинку своего стула, тем самым еще больше увеличивая дистанцию между нами.
Улыбка сходит с его лица и я начинаю подозревать, что разговор у него намечается не самый приятный, но слышать могу лишь обрывки его фраз:
– Нет.. нет, исключено.. послушай.. я говорю нет… что?.. ладно.. ладно, хорошо.. жди.
Закончив разговор, он раздраженно сует телефон обратно в карман и поднимает на меня виноватый взгляд:
– Слушай, мне нужно идти.
– Сейчас?
– Да, прости. Некрасиво вышло, сам позвал и.. Но это важная встреча.. по работе.
– Ладно – натянуто улыбаюсь – мне ли не понимать? Вчера так же сорвалась. Ты хотя бы своих сестер на меня не вешаешь.
Но Лео уже в своих мыслях и забывает даже улыбнуться там, где надо. Он еще раз кивает мне, еще раз извиняется, и быстро ретируется, оставив недопитым свой кофе.
Лишь когда он уходит, я задаюсь вопросом – а какая у него здесь может быть работа? Ладно я, реставратор, подчиненная, и здесь ни с того ни с сего босс меня попросил забрать картины. Но он, условно говоря, телохранитель. К тому же не штатный сотрудник – сам сказал, что у него свое агентство.
Что такое срочное могло американского владельца охранного агентства сдернуть с места в Румынии?
-6-
После ухода Лео я сижу еще немного, потому что отдала достаточную сумму для того, чтобы просто бросить тут остатки своей еды и фреша. Ну уж нет – если заказала, то доем до конца. К тому же, я не кривила душой, когда говорила Лео, что коня съем.
Но постепенно голод удаляется, тарелки подчистую пустеют и я аккуратно вытираю рот салфеткой.
Когда замечаю на себе чей-то пристальный взгляд.
Людей все так же в кафе еще нет.. кроме одного парня. Не могу сказать, когда точно он здесь появился. Когда мы с Лео пришли – его не было. Потом, видимо, я не обратила внимания. Но теперь он кидается в глаза, потому что находится через два столика от меня.. с одной лишь чашкой чая.
