Kitobni o'qish: «Иней души… Сборник стихотворений», sahifa 4

Ткань облаков так смята неопрятно.

Восход торопится и успевает, вот!

Шагать по скользкой грязи? Неприятно.

Читать с листа октавы? Горсти нот

Бренчат в карманах мелочью так внятно,

Как могут. И текут, как мёд из сот.

На сладкое…

Застыла зеброй на пруду вода.

Сургучной кляксой пятна шоколада.

Театр в душе? А больше мне не надо.

И меньше тоже. Правда, нет ли? Да?!

Идут степенно к залу травести.

Порок порога, на краю, со сцены

Быть юным не работа, и не стиль,

Наивности познать иную цену

Не так легко. Песок ли… ветер… жизнь…

Не знаешь как прожить её стараться.

От сладкого непросто отказаться,

Но в чём оно узнать не откажись.

Не врите мне!

Перина крон. Пустой карман поляны.

Истерзанный оврагами лесок,

И лютик пьян под боком мяты пряной.

Ручей тропинки и последний сок

Кровавой течью по стволу берёзы,

Ещё один её души надрез,

Но кровь уймётся, течь устанут слёзы,

А был ли повод, с ним ли или без?

Пиджак накинет на округу вечер,

Умерит звуки и приглушит свет.

Не врите мне, что время чем-то лечит.

Оно калечит нас! Иного нет.

Не всем…

Не всем дождям и радугу в награду,

Не всем любовь наградою дана,

А градины прохладная отрада

Так ранит, холодит, и так бледна.

Мы здесь всему на свете, как чужие.

По жизни, не снимая сапоги,

Смиренье пряча, тянем к небу выю*,

Удачи света требуем у зги**.

Нам обрубает лишнее, в капусту.

Любви наложник, им мечтая стать,

Являясь, славным путником к Прокрусту,

Он тянется, стараясь ей подстать.

Почти любой, рождаясь, всё имеет.

Живёт рабом желаний всё добыть,

Но радугой, мороза свежим клеем,

Научат быть. Научат просто жить.

___________________________________

* – В’ыя

(Быт.27:40) – шея. Часто

символизирует гордость, упрямство (Неем.9:16).

** – Зга – жен. темь, потемки, темнота

Не могу…

Протёрся до света

унылый декабрьский пейзаж.

Лоскутьями снега

Его обернулся кураж.

Витражные стёкла

В ветвях обрамленье небес.

Округа промокла

И солнечный вымыло блеск.

Не треск перламутра,

глазурью облупленный снег,

Да инея пудра,

что слаще которой и нет.

Плакучая ива

Вдали от поспешности рек,

Не станет счастливой

в положенный дереву век.

И место и время -

тому, что положено быть.

капелям – в апреле

приличнее хныкать и ныть.

А хрупкие скрипы

и снега алмазный покров,

Как стоны и всхлипы,-

лишь трата напрасная дров.

Мы просим прощенья,

за то, что должны совершить.

Любовь – ощущенье?

Единственный способ, как жить.

Просыпать снежинки

у Див не прошу на бегу.

Не сделать ошибки?

не делать я их не могу…

не хватает…

Деревьев падения взрывы.

Их души, с усилием рвущие связей канаты,

все те, что свисают, как нитки оторванных временем пугов,

стараются сбросить те путы, распутав

которые, трудно отбросить. Пернатых,

парящих, познать по наличию крыл? Немоты

в себе не раскрыть, обладателю яркого сердца.

Непросто бывает понять, где же ты.

Нам в жизни всегда не хватает: то соли, то перца.

Непросто

Красивый и лёгкий, на землю стекается снег.

Однажды растаять, на это непросто решиться.

Опушкой опушки мышиной отстрочкою след.

Во след – не напрасно,– пытаться,

  простить и ужиться.

Вокруг тишина. Так же тихо сбываются сны.

Упрятав упрёки и комкая то, что даётся.

Весна проведёт тёплым пальцем у корня сосны,

А та зашуршит, и зима над собой рассмеётся.

Пороки не впрок. И шершавою стала ладонь.

И жалость не зло, сострадание чаще уместно.

Быть рядом и греть, недотрога, умеет огонь.

Бок о бок прожить с нелюбимыми горько и тесно.

И лестно сносить отпечатки чужой похвалы,

Они – будто мох, невесомая лести короста.

Внимательный взгляд – вот, что слаще

  мальтийской халвы.

Но этого ждать слишком долго, а это непросто.

Неуловимое…

Маяк семафора. Он форы не даст.

Где усладой добра и приюта,

Друг испытанный Грина,

Утешался легко и поспешно.

Мы ж степенно, вальяжно, неспешно

Сминаем комочек той глины.

Как и что или вне разумений уюта,

В угоду себе никого не предаст…

Тот? Разгледеть бы. Гримаса? Лицо?

Что в себе не познал? Кто не счёл подлецом?

И сметая комочки сей глины,

что намеренно нас сотворила,

Мним, что всё наверстаем потом.

Только верится в это с трудом…

Огонь

Огонь ломает сучья о колено.

И всё ему одно – пенёк, полено,

Всесилен он. А это – частный случай.

Понять его непросто, лихо скручен

Круговорот воды, вины, природы,

Огня в печи, как требует погода,

И загоняет нас в дома,на лёжки, в норки

Склоняет жить по старой поговорке

И не искать подвохов. Вне добра

Себя не мыслить. Мыслить нам пора!

Новолетье…

Притачав новолетье неровной мышиною строчкой,

Как всегда, в темноте, полюбив тишину и покой,

Точки дятел расставил,

  а снега прозрачной сорочкой

Тех, что осень раздела, укутал. Нагая нагой

Лишь берёза упряма, к морозу одеться не хочет.

Так не любит одежду с любого чужого плеча.

Или знает, что снег, он лишь выглядит

  крепким и прочным,

Только делает вид. А другие об этом молчат.

Расставанья – к утру,

  а закаты – к объятьям и встречам.

Кто разметил приметами наше при Свете житьё?

Не останешься ты новолетьем опять не замечен.

Ну, а слёзы – к дождю. И умоет и в море нальёт.

Так, приметы примет, с каждым днём,

  не спеша, познавая,

Ты кладёшь на весы, равновесие зыбко, как встарь.

А шары изо льда, в кроне леса на солнце не тают,

И не бьются пока ветка ветер не спросит:"Ударь…"

Олимпиада

Метели ускользает тело

И выдувает прочь тепло,

Из той округи, что хотела

В тепле остаться, и могло

В других, тропических широтах,

Где бродят в шлёпках или шортах,

Где шротом шпрот измазан рот

И маслом мажут бутерброд

Иных намерений, нам чуждо.

И вам, надеюсь, там без нУжды

Творить свой дом, семью, уют.

Коль здесь родили, видно, тут

На нас планирует заботы,

Кто в курсе – с кем ты, где ты, кто ты.

А вы-то в курсе? Рад-не рад,

Но мы, где нам "сам чёрт не брат".

И мы-то в праве правды правы!

А нас – к ногтю?! На нас – управы?!

И…нами, вдруг… повелевать?!

Да нам на них начхать. Плевать!

Одиночество

В перине облака, под одеялом ночи

Луне не спится, и не хочет, между прочим.

Пророчат ей. А под щекой измятой

Лишь лунный камень, в юности припрятан,

Да позабыт. Стихия манит сердце.

Но не скрипят те петли, раня дверцу.

И так холодным, бледным лунным ликом

Уликой дня, волны дрожащим бликом

Она жива. От веку и поныне.

Да только зябко. Иней света стынет.

Половина пятого августа 2017

Они…

Они всегда беседуют со мной.

И этот разговор выходит боком,

Когда не тенью призрака, намёком,

Чешуйкой старой краски иль потёком,

Речитативом, Музы нежным оком,

Они тихонько манят за собой.

Орган

Я органам органа

сочувствую.

И вольница невольная

подобного явленья

Как появление

Из нежного пахучего бутона

Колючей веточки сосны.

Так труб соцветия

Рождают стоны тона

И осень расчищает путь для трона

грядущей повести, весны.

Осенний полдень

Расколот воздух голой веткой вишни

И блеск его прозрачный, словно лишний

В осенний полдень, полный тихой лени.

Над нами потешаются олени,

Когда мы делим землю. Где тут чьё?!

Не наше, люди! Стойте, дурачьё!

Кого искать? Тому всегда не тесно,

Кто хочет чтобы было интересно.

Ему и тем, кто подле. Полный воли!

Чего ещё, чего же нужно боле?!

Не боли, что бегом, через поля

Гудит, застыв, солёным тоном ля…

По ту сторону…

На расстоянии протянутой руки,

Ты бьёшь других открытою ладонью.

Не больно, но обидно. Те – в болонью

Ежа хватали. Легче ж бить, с ноги.

Не молоком его поить, да мимо блюдца,

А насладиться мигом чьей-то боли.

Кому умчаться ветром в чисто поле,

Те не смеются, остаются, бьются.

За то, во что ты веришь. Здесь. На воле.

Парадокс

Так многое. Со всеми. И во многом.

Всё, как вчера,– и дни, и вечера.

Чернила,что пролиты осьминогом,

И вздохи, что на кончике пера.

Пора упорства, как тугой напёрсток,

Не защитит,скорее навредит.

Как сложно всё вокруг, и так же просто.

Быть позади и всё же впереди…

Парить над суетой…

Парить над суетой кто ныне в состояньи?

Кто, уличён, но смог себе подобным быть?

Как уберечь свой вздох от зла чужих влияний?

Кому ты нужен стал, что ввек не позабыть?

Под пудрой чешуи – пергамент кожи, остов.

Как можно не летать, но бабочкою слыть?

Пусть каждый для себя не материк, но остров

На карте жизни той, в которой нечем крыть

Тому, в ком пробудил наветы и проклятья,

И тем, о ком забыл, чтоб ненароком, вдруг

Обидой не сорить, не пачкать ею платье

Своей смешной души и близких тесный круг.

Письмо другу

Я, как всегда, перед тобой в долгу.

И в долгий ящик прячу лени споры

Не спорю, верю, иногда бегу

От лишних и ненужных разговоров.

И, несогласная, грущу, хоть не при чём,

Не предавая,– так или огласке.

Тебя я рядом чувствую. Плечом

И сердцем, чистым. Ликом – тем, без маски.

И зная всё, тебя не отпущу.

Слежу. Следы не тают без вниманья.

Себя прощаю и молчаньем мщу,

За длинные меж нами расстоянья.

Поверьте…

Похныкать в строчку, в песне и письме,

Всегда,поверьте, удавалось мне…

Повинен…

Вздыхает лес и что его в сей час тревожит.

Не может он сокрыть от бед и это гложет.

Зарёван заревом вдали безвестный пламень.

И что есть правда, что есть жизнь и веры амень.

Найдётся тот, кто этот стон поёт от скуки.

И где та жизнь,и где тот сон, и эти звуки.

На малой площади листка лишь прочерк, смерьте.

Рождённый к жизни на века, повинен смерти.

Проверка…

Плачешь с утра?

То проверка,-

А есть ли душа?

Если ей от чужих неприятностей больно,

Если каешься ты в прегрешениях вольно невольных

Если любишь и делаешь это спеша…

Плачешь с утра?

То проверка,-

А есть ли душа?