Kitobni o'qish: «Иней души… Сборник стихотворений», sahifa 2

Будут плакать льдинки. Так, небрежно,

Наслаждаясь влагой, как отмщеньем.

Гравюра…

Гравюра. Снег на фоне ночи

Чертил деревья между прочим

Что он , шурша, изобразил,

По мере хрупких влажных сил,

Что им получены. Немного?

Не нам судить. Шутя ли, строго,-

Никак! Не наше это дело,

Как нам того бы не хотелось

Не нам о том в миру судачить.

Что сами можем?! Напортачить,

Испортить! Или любоваться.

Хоть этим можем оправдаться.

Гравюра… снегом… ночью… братцы…

Нам можно даже не стараться.

Де

В последнем па – де* рок-н ролла,

Берёзы стынут и дрожат.

Стыдясь себя– прозрачных, голых

И хрупких – стоит поднажать.

Они во след порывам ветра,

Стремятся вон, навеки прочь,

Но держат их всего два метра

Земли, так утро держит ночь.

Берёзы стынут, стонут, плачут,-

Всего-то в метре от зимы.

Нет, к счатью, мир неоднозначен

И в нём важнее всех не мы.

День..

  Чей нынче день?

У золотого утра

  дары потерь:

Эмали небо

  с пеной паутины,

Что облако,

  теряя,

  обратило

Покатый свод, разрушив безупречность…

Вот так. К чему сторонняя беспечность

Приводит мир и миг его. Напрасно.

Но может быть и это в нём прекрасно?

День рождения… чей-то!

Все ото всех чего-то ждут.

Пера ли лёгкого , услуги,-

в том нет вины или заслуги.

Часы той жизни, что идут

Всегда гарантию имеют.

Мы ж не несём! А те ржавеют,

От нашей в жизни простоты.

Коль здесь, то веришь: вечен ты!

И в человеке та беспечность,

Как молоко звезды в пути:

Конечна даже бесконечность,

Успеть бы там себя найти…

Дети…

              С мокрого после грозы куста чистотела,как с горки, скатываются птенцы.

Раз за разом! И кричат так же громко, как дети…

***

Зелёный

  жемчуг

  незрелых вишен -

  Обижен,

Что обойдён вниманием светила.

"Чем? Я! Ему! Не угодила!?"-

Твердит в тумане, как в дыму,

Но не ответствуют ему.

Под натиском отходчивой грозы,

Всерьёз воспринявши намёки и угрозы,

Куст чистотела сник,-

Так скоро, чуть не вмиг…

Он развлекает птичью детвору,

Что катится по мокрому бугру,

И гомон радостный сияет, однозначный,

Да жаль, что тает смысл, как день у-дачный…

Детство

Мне не хватило плюшевых игрушек,

Игры в войну, где содраны коленки,

В индейцев, где брататься кровью лучше,

Прищурившись, как от молочной пенки.

Играть с медведем никогда не поздно,

С самим собой и впрямь немного стыдно.

Я никогда не стану злой и взрослой,

И слушать правду до сих пор обидно.

Тот длинный выдох, на виду у солнца,

Округи, от дождя промокшей сильно,-

Грустить опасно! Как опасен стронций,

Быть любящим – не быть любвеобильным.

Дождями смыты вишен кулачки…

Дождями смыты вишен кулачки,

А гроз демисезонных фейерверки

Прошлись по нам, да не по нашей мерке.

Сверчок под печкой, отыскав очки,

Пожав плечами,вскоре ждёт морозов,

Ночей холодных, сонных водовозов,

Склероза знаки, звёздочек значки…

Дождями смыты вишен кулачки.

Дом Музы

Дом Музы – не музейные полотна,

Удобней ей болото бытия…

Комок событий из того, нытья,-

Когда соседу не дают житья…

Комод непарный сер, замучен стирками халат,

Любимый том из Чехова зачитан и измят,-

Всё то, чем жизнь набита плотно-плотно.

Бесплатно, безгранично, бесподобно!

Дом Музы – не музейные полотна,

Куда удобней бытия болото…

Ещё пылает месяца тавро…

Ещё пылает месяца тавро

На бледной коже вечера, но утром

Как оспины растянутым пятном

То кажется. Не всё, что стало мудрым

Лучом зари возможно уличить

В осаде рассуждений… озарений!

Других так просто доброму учить,

Чем самому. Без повода и прений.

Жизнь

Скрипит пенопластом.

Пластами.

напрасно

Так рано укрыл

всё, что принадлежит

не ей, а другим

Всё бело и прекрасно

под снегом и осень

и лето лежит

С небес убегая

снежинки летают

они ведь не знают

что скоро расстают

они лишь порхают

и охают:

"Мимо!"

Когда пролетают

так скоро

так длинно

Длиннот не заметив

не старясь

не споря

по нотному стану

стекают

Как горе

А что оставляют?

Лишь даты

те числа

без смысла

без прочерков

жизнь их погрызла

И бросила

оземь

придавит, как пяткой

Уйдёт и забудет

Играет, как в прятки

Скрипит пенопластом

Полоска к полоске

захочет – ласкает

пошутит – так плоско

Жизнь. Галерея

Жизнь. Галерея. Дней полотен.

Спеша пакуется багаж.

Наш график безнадёжен. Плотен.

И нужен нам, но он не наш.

Мы все на грани запустенья

Чужих запущенных могил.

Волнений вздохи, обвиненья…

К чему всё это? Жизни мил

Порочный навык. Бесшабашный.

Но:"Шапки прочь! Давай, оркестр…"

В себе лелея день вчерашний,

Несём тяжёлый горький крест.

Земля у нас одна…

Бумагой рвутся лужи,-

Шире… уже…

Как шар земной измучен,

Как натружен.

В крови вечерних зорь

И скорбном птиц молчаньи,

С сутулыми покатыми плечами

Бредёт по эллипсу.

И, нас оберегая,

По рельсам бесконечного трамвая

И по прозрачному, по звёздному кольцу…

К лицу ли нам в окошко, беззаботно,

Глядеть на небо в крошках звёзд и сна?

Она одна у нас. Земля у нас одна.

Зола любви

Том неба взмахами крыла листая,

Землёй невольно прикрывая тыл,

Он знал о трёх могилах за сараем,

Летел всплакнуть, в виду у тех могил.

Осенний день с утра пришёлся впору,

Для скорбных дел, которым несть числа.

Слегка хрипел своим простывшим горлом.

То ворон был, а не носитель зла.

Зола любви. Её развеет ветер.

Перечить ей?! Вода-то вниз течёт!

А света блик не каждый день отметит,

Но каждый раз ему идёт в почёт.

И мы могли бы!

Уж на пригорке греет спину, хвост и плечи.

Он так доверчив, так наивен, так беспечен.

Суставы ломит под его красивой спинкой.

Всё тяжелей ему ползти с горы в низинку.

А ветер летний холодней, чем ожидалось.

Подвалы ночи так бледны. Скопив усталость,

К полудню тянется закат, подол неровный.

Все не просохнет, ну никак,и он огромный.

Свернувшись кренделем, чудак, хвостом мешает

Воде в пруду себя отмыть. И так бывает.

Со дна к поверхности: лягушки, тина, рыбы.

А всё могло бы быть не так. И мы могли бы!

Иду послушать тишину…

Иду послушать тишину,

её осталось так немного,

Ей не мешает быть собой

ритм, по колёсам бьёт дорога.

И только так! Наоборот,

избитым быть пути обидно.

Конечен вечности парад,

и брать аккорд финала стыдно

Нетренированной рукой.

А ну-ка, сдвиньте горстью пальцы,

Расслабьте кисть, её дугой,

держите, словно пыль иль пяльца.

Не надо думать ни о чём.

Искать гармоний верной ноты…

О берег жизни бьётся чёлн,

а в дверь стучат:"Вы здесь?""А кто ты?"

А кто ты, правда!? Прост вопрос,

Да вот ответ всегда непрост.

Истерика

Листы осенние – они истома года.

Тома ветшают, гонит дождь в дома…

История истерики природы

Описана в двенадцати томах.

На каждом – точки, пятна и заметки,

Обрывки строк и писем семена.

Неровный почерк нижней нервной ветки

Под шепот ветра чьи-то имена

Она рисует. В суете – не всуе,

Но утро стало до полдня знобить.

Смелы с порога. Шаг, другой – пасуем,

Себя другим скорей пытаясь сбыть.

К чему?

К чему пускаться в просторечья?

Навлечь укоры и наречья,

Негодование толпы,

С которой все на "вы" столпы…

Калина дразнит мятным язычком…

Калина дразнит мятным язычком

И близость новолетья не смущает.

Играет дятел веткой, как смычком,

Поёт сонет, любви не обещая.

Карась разбужен, в серой дымке волн

Лениво ищет отражений крошки,

И отвечает вишне на поклон,

Что вдалеке, правее от окошка.

Над тучей пляшут стайкой комары.

В которой мы не знаем наше место,

Смешно ли, нет, но это – часть игры,

И тщимся знать, покуда интересно.

Но сколько б ты не задавал вопрос,

Ответа ждать – посильна тяжесть ноши?

Он очевиден, и не так-то прост,

Известен хорошо, но нехороший.

Калина дразнит мятным язычком

Декабрьский день, закутан пледом неба,

Связала ночь невидимым крючком.

Суметь такое сделать летом мне бы…

Камин рассудка (письмо другу)

Боюсь засыпать и стараюсь обмануть, сознание, чтобы то не успело подкинуть чего в камин рассудка перед сном…

Камин рассудка топится надеждой,

Что "никогда" не значит "быть, как прежде".

Устойчивые "завтра","позже", "вскоре",-

Ключи к тому,что не случится боле.

А поле брани, порождение скандала,

Постылый повод сообщить, что страшно мало

Мы получаем нежности, участья.

И каждым жестом обнажаем жажду счастья.

А счастье что? И что под этой маской?

Всё просто тем, кто жизнь считает сказкой.

Канат реки…

Канат реки перебирается теченьем

Движений времени, и взгляда, и руки.

И, огорчённый жизни предреченьем,

Стоишь ты подле, вялый от тоски.

Тяжёлый всплеск и руша все преграды

И силы тяжести порочный прочный круг,-

Непротивленье в жизни эскапады,

Соотношенье силы враг и друг…

Канитель…

Кому-то щи и тёплая постель,

Иным – пинки и ледяное ложе.

И редкой ласки канитель,

Что так пугает, так тревожит.

"За что мне это благо? Дать…

Платить-то нечем, бейте-режьте.

Нужны мне: миска, дом, кровать,

С клубами тёплой пыли…Мерьте,-

Насколько я велик иль мал…

Вам, выбирая, габариты

Важнее сердца. Я устал…"-

И вздрогнул пузом впалым."Сытой,

Мышь прячет голову в песок,

В надежде – кот проскочит мимо.

Я не такой. За вас бы смог

Себя отдать и всё, что мило…"

Квадрат гипотенузы

Квадрат гипотенузы снился ночью,

И "а и б", в союзе или кубе.

Все формулы лишь выглядят непрочно.

Что он Гекубе, что ему Гекуба?

Как мортаделлу спутали с ученьем?!

Кто, озарён своим ночным кошмаром,

Низверг, разрушил суть, средоточенье,

Одним указом, как одним ударом.

Читать и мыслить, значит быть порочным.

Коль мнение разниться с либеральным,

То будет трудно. Это знаю точно.

По жизни фактам, а не по астральным.

Кому журавль, кому синица снится.

У каждого – своё мерило веры.

Но как не спутать руку-длань с десницей,