Я стоял перед сгорбившимся седовласым стариком, глядя с удручающим пониманием в чёрные провалы его глазниц. (Или мне только казалось, что я его понимаю… Как я вообще его могу понять?! Это же… это же… Он! Тот, кого я пришёл убить… или хотя бы заставить сделать то, что мне нужно! И понимать мне его для этого совсем ни к чему!)

– Надо!.. Надо, милый мой! – ласковый, но повелительный голос в голове не оставлял мне шансов, – Тебе придётся понять Его, если хочешь добиться моего освобождения! Ведь Он один может договориться со своим Властелином… О да, милый мой, С Ним, к которому тебе никак нельзя идти, и который сейчас незримо наблюдает за тобой и этим стариком Хароном.

Голос был женский, скорей даже девичий. Он ласкал мой слух, был нежным… столь прекрасным, сколь прекрасно может быть ядерное фиолетовое небо в лучах упоительного тёмно-бирюзового рассвета; столь утончённым, сколь утончённой бывает фраза философа или писателя, обдумываемая годами; повелительным, каким бывает приказ полководца или гипнотизёра. Этот голосок девушки, рождающийся в моей голове ранним утром и засыпающий, когда я закрывал глаза перед сном, мог управлять мной, мог сводить с ума, мог приносить счастье и трепет в душе. И я рад был подчиняться, хоть понимал, что подчинение до хорошего не доведёт. И сейчас, глядя моими глазами на сгорбленного старика с длинной бородой и реденькими инеевыми волосами на голове, девушка, живущая в моём сознании, приказывала мне понять этого самого Харона. Понять Его, нагло ухмыляющегося, смотрящего мне прямо в глаза. Этого!.. Почти, как они!.. Того, которого я лучше убью, чем пойму!.. Понять Его!.. Это было невозможно.

Но голосок приказывал, и я подчинялся, удручающе глядя в зарницы впалых чёрных глаз.

***

Дул порывистый ветер, уносящий ненужные сейчас мысли и догадки вдаль, словно это были грозовые тучи, сулящие кислотный ливень. Хотя я точно не знал, могут ли идти в Аиде ядерные дожди.

Мы стояли в десяти метрах от берега Реки. Вода в ней неподвижно застыла и казалась теперь мутным стеклом. Я был здесь впервые и не знал, текли ли вообще раньше воды Реки или стояли недвижно всегда.

Очередной порыв бесшабашного ветра схватил мой зелёный берет и играючи швырнул его к ногам старца.

Тот, ещё раз криво улыбнувшись мне и закинув бороду на плечо, по-мальчишески ловко нагнулся и поднял берет. Я подошёл и протянул руку. Старик недобро засмеялся, но всё же вернул мне моё.

– Ты думаешь, – начал он скрипучим голосом, – что безумный старик Харон ещё и озлобился к концу дней своих? Нет, дитя земное, я неизменен вот уже… хм… не помню сколько тысяч лет… И не удивляйся моему странному поведению, ведь всё же я полубог. И старость моя на самом деле показная. Сил во мне ещё предостаточно, чтобы свернуть тебе, наглому, шею! – Харон снова усмехнулся, грозя мне сухим длинным пальцем, – Сама старушка Лахесис, та из мойр, что держит нить жизни, предсказала мне длинное, томительное и трудное существование…

– Но оно уже подходит к концу, – я перебил медленный говор старика, – ведь ты сам это сказал.

– Да, – Харон склонил седую голову, и борода вновь сползла к земле. Ветер-буян начал мести белым кончиком пустынную землю под ногами полубога, – Моё участие в судьбах людей и богов скоро завершится так же, как и участие многих из Нас. И как так вышло, что Мы должны умирать, а люди жить?.. Почему изменилось то, что изменяться не должно?.. Эх, что будет со мной?..

Харон впал в меланхолию.

И как его можно понять?! Это же умалишенный, немощный старик!

– Это иллюзия, милый! Не медли, дорогой. Я не могу ждать вечно, – дал знать о себе голосок.

– Харон! – Я специально повысил голос. Старик поднял голову, внимательно слушая, – Пред смертью выполни свою работу до конца. Ты перевозчик душ через Стикс в это давно забытое людьми царство теней. Ты переправляешь умерших через Реку, но не возвращаешь обратно. Но сейчас я хочу, чтобы ты вернул одну из душ назад, в наш мир. Ты ведь уже делал такое раньше…

Харон предостерегающе поднял палец вверх, и я замолчал.

– Ты не понимаешь, о чём просишь, юноша! – голос его задрожал, а глаза возбуждённо выпучились, – Такого я не могу сделать! Вернуть душу в ваш, земной, мир – это нельзя! Запрещено! Только сам Аид может отпустить душу обратно!..

– Вот и попроси его об этом! – я постарался состроить властную улыбку, хотя сам волновался аж до дрожи в коленях, – А если не захочешь, то я ведь могу и наказом заставить!.. Или вообще… убить!..

– Ты?! Меня!? – Харон было рассмеялся, но, когда увидел, как я достаю из за пазухи бластер с трансмутагенным излучением, его улыбка исказилась и стала сжатыми сухими губами, зло выпрямленными в тонкую линию. Старческие глаза на миг блеснули искрой страха и гнева.

– Ох, и испугал ты его своим бластером! – радостно сказала девушка в голове.

– Пусть боится!.. Спасибо, Стикси, что ты рядом, – мысленно поблагодарил я свою спутницу.

Хоть и не видел я её ни разу, но чувствовал родство и нежность к ней.

Жаркий ветер обдувал лица, моё – настойчивое и нервное, и лицо полубога Харона – исказившееся от злости и страха.

– Ты, человек, спрятал бы своё оружие!.. Это тебе не твой смертный мир. Тут, если стрельнешь из бластера, то можно и делов натворить. Аида, допустим, разбудить!.. А это боком может выйти. И для меня тоже.

– Я этого и хочу! Раз ты говоришь, что не можешь помочь мне, то ты мне больше не нужен, – я наиграно вздохнул и направил бластер на старичка.

Но уловка не удалась – старик, ухмыльнувшись, погрозил пальцем и сказал.

– Нужен, юноша… нужен!.. Сам ты не сможешь вызвать Аида, воззвать к его разуму и силе. Ты даже увидеть его не сможешь, если он этого не пожелает.

Тут я понял, что снова обыгран, и мне стоит шах в этой странной шахматной партии…

– Проклятые тени Тартара! Да, не смогу! – выругался я.

– Ха! – почувствовал своё превосходство Харон, – Наглый смертный! Теперь убери бластер и послушай меня… хм, как твоё имя, кстати, и кто твой отец, юноша?

– Я Фредерик Долен… а… а отца-то зачем? – не понял я.

– Хм, – Харон нахмурился и неодобрительно покачал головой, что смутило меня, – приветствие такое. У нас, у бессмертных, заведено так – почёт и уважение к родителям.

– Ха. Правда?! Уважение?! Это вы так называете войну против своих родных?! – я наиграно посмеялся, – Да и ты тоже… даже не бог, недобог.

Язва удалась!

Перевозчик душ разозлился.

– Ну и что?! Зато тоже бессмертный! – завизжал он, брызжа слюной, взбесился и начал махать сухими старческими руками.

– Был бессмертным, – поправил я Харона, – поэтому, чтобы спокойно уйти на покой сделай то, что я сказал, – перегибать палку мне не хотелось – всё же передо мной стоял полубог, который мог отправить меня к своим братьям и сёстрам за пару секунд – поэтому, подумав, я добавил, – помоги, мудрый Харон.

– Ладно, – резко ответил старик; он ещё не успокоился, – слушай и внемли, Фредерик Долен. Я не могу попросту тревожить покой Аида, для этого мне нужен резкий повод. Скажи, чью душу ты хочешь вернуть? Чья жизнь вновь затеплится, засверкает, словно ночные звёзды?

– Жизнь Стикси, – я замялся.

– Та дева, что принесла это фиолетовое проклятие!? О, Боги-олимпийцы, за что мне это несчастье!? – взмолился старец Харон, – Ты уже десятый смертный, кто является сюда, в Аид, царство теней, где живым не место, и требует вернуть душу этой треклятой девы! И каждый грозится убить, испепелить… отправить к праотцам!

– Десятый?! – я поверить в это не мог.

– Да… Ты хоть удосужился современное оружие прихватить! А то приходили с мечами, да с древними автоматами! – Харон с жалостью посмотрел на меня, по-отцовски, а я отвёл взгляд в сторону, пытаясь спрятать свой стыд, расплывающийся у меня на лице красной краской.

– Я… я считал, что я единственный… – обращался я скорей к Стикси, чем к Перевозчику.

– Да, милый, ты единственный, – ласково, почти умоляюще шептал голосок.

Харон пристально вгляделся в моё ошарашенное красное лицо и потом понимающе сказал.

– Она у тебя в голове… Так же было со всеми, кто приходил сюда.

– Да… но она у всех в головах!.. Ну… нет, не у всех, а только у биноидов… У моноидов Стикси не живёт в голове. Из-за этого и война идёт! Одни других притесняют, а те не поддаются… Так уж случилось после Катастрофы… – Но, я не знал, как объяснить старику, чтобы он меня правильно понял.

– Но моя Стикси другая! – сокрушённо говорил я, – Не такая она у меня, как у других биноидов. Уникальная! Она добрая, ласковая!.. И она мне пообещала, что сумеет войну остановить, если оживить её – потому что мигом из сознания всех биноидов все Стикси выйдут и соберутся в теле ожившей, настоящей Стикси. Клянусь самим Громовержцем!

Я уже не знал, что ещё добавить в защиту обожаемой мною Стикси, поселившейся у меня в сознании.

Видимо, физиономия моя имела сейчас столь наивное выражение надежды и одновременно уверенности, что Харон только покачал головой и устало вздохнул, словно выслушивал такие признания уже много раз.

– Мой мальчик, – голос его гладил меня по коротко стриженным волосам, словно отцовская рука, – я помогу тебе, попрошу хозяина царства теней отдать душу этой девы… но не жди, что Аид сделает это. Он не помогает людям, – старик поманил меня к себе, – Пошли за мной, к великой Реке жизни и смерти.

***

Мы пришли на берег Стикса, к зеркальной застывшей поверхности, отражавшей фиолетовое небо с набухавшими тёмными тучами. Я даже попытался наступить на зеркало реки, но Харон резко отдёрнул меня, со строгим видом покачав головой.

– Это и есть Лета? Стикс? – я смотрел на извивающуюся, как змея, ветвь русла, шириной не больше пяти метров, которая протянулась от востока до запада сего мира и мира мёртвых.

– Да, это она – Стикс, река жизни и смерти! Моя упоительная речка!.. – старик говорил ласково, будто застывшая вода была для него дочерью!..

Я перебил его.

– Но почему же поверхность неподвижна и стала зеркалом?.. Или… таковой она и была?..

– Нет, Стикс был могучей рекой, нёсшей свои воды через два мира! На его берегах обитали страшные создания, внушавшие ужас и трепет даже богам-олимпийцам! Чего стоил один Цербер! – старик был город произнося эти слова, но дальше его речи стали язвительны, – Это всё ваши, человеческие дела! – нервно прошептал он, – Катастрофа ваша! Она вообще перевернула всё с ног на голову! Аид оказался на поверхности, Олимп отправился во мрак подземного мира, Океаны Посейдона наполнились ядовитой жидкостью, а Тартар вообще отправился за пределы мира сего!.. – Теперь Харон злился; не в силах сдерживать ярость и гнев, он раздражёно сплюнул себе под ноги, – О, боги-олимпийцы… о, Аид, за что мне это?!

Мне стало жаль старика, и от этого возникла странная липкая неприязнь. Я не любил проявлять жалость, потому что считал её проявлением унизительной слабости. Всю жизнь жалость испытывали ко мне, говоря, что я слаб и беспомощен. И я лелеял это чувство, пока в один день возненавидел его!.. Поставив себе принцип, не проявлять жалость, я смог выжить! А сейчас, глядя на этого ноющего старика, я сам себя начал ненавидеть за такие мысли и липкую чувство из поего прошлого!

– Хватит сокрушаться и бранить неведомо кого! Давай, старик, перевези меня на тот берег, в царство мёртвых, и взывай к своему господину! Я хочу поговорить с ним! – я намеренно говорил нахально, чтобы сбить с себя спесь и волнение.

Но, видимо, Харон снова раскусил меня, потому что его хитрая улыбка и диковатый взгляд заставили меня поёжиться.

Он обратил свой взор к фиолетовому небу и воздал руки вверх.

И мы мигом очутились по ту сторону невидимой стены, разделявшей два мира.

– И что, никакой лодки, никакого моста? – я был удивлён.

– Нет, дурень! Как тебе челн по зеркалу плавать будет? – постучал сухим пальцем по лбу старик.

Он взглянул куда-то вдаль, потом возложил конец своей бороды на правое плечо и вновь воздал руки к тёмно-фиолетовым тучам.

– О, Аид! О, Владыка душ, господин царства теней! – голос старца стал разноситься по всей округе, – Нынче видишь ты царство своё в ущербе и упадке! Но могущество твоё, о, Аид, непоколебимо! – Харон стал озираться по сторонам, делая шаг то влево, то вправо, то водя руками в воздухе, то припадая к самой земле; борода его спала на землю и поднимала клубы пыли из-за резких движений старика.

– Аид, явись! Яви свою мощь этому человеку, что решил просить твоей помощи! О, Аид, но сжалься над ним, не убивай, выслушай! О, бог! Явись!

Воздух вспыхнул перед нами. Я увидел сгусток тёмной сферы, похожий на те, что мы изучали на лабораторных работах в академии химических и биологических исследований, связанных с паранормальными явлениями. Сгусток сферы пролетел над нами, описал круг и вернулся на прежнее место, а после из его тёмной массы сформировалось могучее тёмное тело, призрачное, но с узнаваемыми человеческими чертами.

Харон тут же упал на колени. А Аид, глаза которого ярко вспыхнули красным пламенем в чёрной тьме, молвил.

– Ты, человек, пришёл сюда, просить меня отпустить душу… невинную, но опасную…

– Почему опасную-то? – растерялся я.

– Эта дева, что ты хочешь вернуть к жизни, способна уничтожить всё живое на земле! Она дочь того, кто открыл этот ящик Пандоры, создав это! – он ткнул чёрным сгустком, напоминающим палец, в фиолетовое небо, и то в ответ разразилось громом.

– Освободи её! Стикси сможет остановить войну! Это вам, богам, будет сподобней! – взмолился я.

– Да, милый мой Фредерик, я смогу это сделать! – отозвался нежный голосок в моей голове, от которого я зашёлся странным смехом. Мне даже показалось, что по телу разлилось тепло. Но смех этот ужаснул Харона и заставил вздрогнуть Аида.

Я понял это лишь тогда, когда взглянул в красные огни глаз бога тёмного царства – в них был необъяснимый страх, смешанный с удивлением.

– Почему вы боитесь? – спросил я, – Неужели я могу внушать страх? Неужели сами боги могут бояться человека?

– Мы боимся не тебя, Фредерик Долен, – прогремел тяжёлый голос Аида, – Мы боимся её!

– Но Стикси добрая! Она помогла мне и поможет всем, если вернуть ей жизнь!

– Если вернуть ей жизнь, то это приведёт к концу! Тогда мир богов рухнет! Мы отправимся в Хаос! И даже титаны Тартара не сумеют остановить то, что я выпущу сейчас! Матерь наша Гея, будет стонать от ужаса, который обрушиться на неё; Отец всех Уран будет ухать от бедствия, что вы, смертные, наслали на него! И так будет, если я отпущу душу этой девы!

Фиолетовые облака разразились громом и молниями, пошёл дождь, гонимый Северными Ветрами. Земля жадно впитывала воду, наполняя свои недра отравой, химическим ядом и, Гермес их знает, чем ещё.

Я уже машинально надел защитную маску и натянул капюшон – людям нельзя вдыхать пары от дождя, нельзя чтобы вода прикасалась к коже и заполняла внутренности, таковы последствия Катастрофы…

– Фредерик, милый Фредерик! Помоги мне! Я не в силах больше терпеть муки, которые мне приносит существование в царстве теней! – шептала, моля, Стикси.

Я кивнул.

– Ты и сейчас слышишь её! – прервал мысли Аид, – Что ж раз твоя мания так сильна, и желание спасти эту деву возобладало над твоим разумом, то я выполню твою просьбу…

Если ты победишь меня в схватке.

– Мой господин, – вмешался Харон, – Этот человек не так слаб, как кажется! Он принёс с собой их оружие!..

– Я знаю, старик! – взревел Аид, – Я знаю, поэтому и хочу сразиться с ним!

Его призрачное тело разрослось, он навис надо мной, словно одинокая скала, возвышающаяся над степными землями.

– Ну что, человек с оружием, готов сразиться с богом ради спасения любой своей?

– Я для этого и явился сюда, владыка мёртвых! – снова моя бравада не помогла – Аид широко улыбнулся: тьма в районе рта распахнула свои уста, показывая мне адово пекло и сотни мучеников, рвущихся наружу!

Аид закрыл пасть и вытащил из складок своей мантии длинный широкий меч.

Это поистине выглядело устрашающе: Аид, бог тёмного царства мёртвых, стоял передо мной, готовый наказать наглого человека; небеса извергали молнии за его спиной и оплакивали мою скорую погибель, земля под ногами стала твёрдым камнем, не желая принимать в свои объятия смертного! Гея и Уран бросили меня на растерзание своему могучему потомку!

Но нет. Я не собирался умирать тут.

Я закипел гневом, который боги испытывать не могли, потому что это был гнев человека!

Бластер с плазменным ядром и транс мутагенами внутри был нацелен прямиком на бога.

Харон медленно отошёл к зеркалу Реки.

Аид обратил свой страшный взор на меня, взглянул в самый омут моей души, и я не смел, отвести взгляд – смотрел на него, не отрывая глаз, заворожённый и дико взбешённый! Но ум мой оставался ясным, и я чётко ощущал, как включаю заряд бластера, и оружие начинает тихо и мерно гудеть.

Аид же поднял меч над головой и стал наступать на меня. Взгляд мой магнитно вперился в глаза бога, и я не мог отвести его, словно голову зажали железными ручищами и не собирались отпускать…

Бой начался.

Аид подошёл на расстояние удара.

Шаг в сторону, ещё один, а после сразу последовала атака! Я едва успел отвести руку – меч прошил мою куртку насквозь. Выхватив клинок, бог тут же метнулся вправо и нанёс ещё один сокрушительный удар. Я припал к земле и смог сделать ему подножку. Неуклюжие переступания Аида уверили меня, что центр его тяжести расположен слишком высоко над землёй, и сбить бога с ног будет легче лёгкого. Ударив по туманной массе в районе голеней, я вскочил на ноги и отбежал.

Аид не упал хоть и пошатывался несколько мгновений.

Ветер разыгрался, мешая мне, сбивая с ног, раздувая жар пламени, что горел внутри и звался гневом. Ветер дул в лицо, надувал на меня призрачную, чёрную мантию Аида, словно пытаясь скрутить этой тьмой по рукам и ногам.

На лице Аида появилась злая ухмылка. Он был в десяти шагах от меня и, охваченный песчаным вихрем, казался лишь мороком, иллюзией моего воображения. И только стоило мне так подумать, как властитель теней исчез. Растворился в песчаном вихре.

– Сгинул? – подумалось мне.

Прошло несколько секунд…

Я озирался по сторонам, рассчитывая, что Аид внезапно появится за спиной.

– Да нет, бред! Не мог он сгинуть, – я посмотрел на понимающе улыбающегося Харона.

Он крякнул – видимо, сочтя меня за испугавшегося юнца – и покачал головой.

И в тот миг, пока я смотрел на перевозчика душ, где-то слева в опасной близости от меня возник Аид. Я ожидал этого, но всё же его появление было настолько фантастическим и быстрым, что я отскочил и, споткнувшись о камень, упал.

Он, ужасный – тьма и ад в одном сущем – мрачной скалой, навис надо мной, остриё его меча уткнулось мне в кадык, так что я даже боялся сделать лишний вздох.

– Посмотри вокруг, человек, – обратился ко мне Владыка, – Что видишь ты? Всё это сотворено…

Бравадно, но угрюмо начавшаяся речь прервалась мощным выстрелом из бластера. Сгусток транс мутагенной плазмы ударил Аида и отшвырнул на добрый десяток метров.

Теперь уже я подошёл к валявшемуся в грязи богу и навис над ним, наставив дуло оружия прямо меж красных огней глаз.

– Да, это всё сотворено тобой, Аид. Это твой мир…

– Нет, Фредерик, ты не понял, этот мир сотворил Её отец! Своими маниакальными опытами, словно языками гидр, он проник в мир богов, куда смертным дорога закрыта! Вы своими устройствами, поглощающими целые моря, можете сравнять Олимп с землёй! И нет уже поклонения богам, люди больше не верят в богов, так как верили ваши предки! Ушло то время!.. Я почти потерял свой мир… Я утрачиваю с ним связь, будто нити старухи Лахесис рвутся одна за другой!..

– Мой папа был замечательным! Он бы не допустил войны, – нежный голосок в моей голове обиделся, – Вот он меня-то хорошо воспитал. А значит, он хороший человек! Ты мне веришь, Милый?..

Когда ты меня освободишь, то вам уже не нужны будут никакие войны, никакие боги, потому что вы сами станете бессмертными! Веришь мне?

– Верю, – ответил я, не соображая, кому отвечаю Стикси или Аиду.

Бог взглянул на меня, огни глаз сузились.

– Зря веришь. Если вернуть эту деву, то мир не станет прежним – он сгорит в пламени гефестового горна, поглощенный людской жаждой к власти и вечной жизни…

– Стикси может прекратить это, понимаешь! Я верю в это. Она обещала мне, что война кончится! И небо… Небо, Аид, станет прежним! – я задыхался от распирающего меня волнения, ноги стали ватными.

И тут, чувствуя мою слабость, Аид резко вскочил на ноги и напал снова.

Ох, если бы он не был столь неуклюж, когда стоял на месте.

Его меч не смог достать меня, а я выстрелил во второй раз.

И во второй раз Аид отлетел от удара. Но теперь транс мутагены стали действовать на него. Они расщепляли его на кусочки, разъедали, как внутренние черви, как паразиты! Плоть бога разбросало на несколько метров вокруг, забрызгав чёрной кровью грязную землю, камни и редкие кусты.

– Я что убил бога!? – закричал я. Голос, хриплый и надрывный, в этот момент показался мне ошарашенным. Первый раз в жизни я был так растерян!

– Идиот, – послышался из-за спины скрипучий голос, – Бога не убить.

Харон подошёл ко мне.