Шотландия. Земля кланов

Сэм

Учитывая, что я был «лицом» пива Tennent's года три или даже больше, я непременно ожидал подобной подначки. Я сыграл Хью Теннента, и мне нравится их пиво! Это же просто один из «неофициальных» шотландских напитков, помимо виски, воды, Irn Bru, Buckfast, джина… ну и других.

Я сыграл создателя восхитительного напитка, который съездил в Германию и привёз оттуда закваску от Pilsener, – и она используется по сей день. Я не только выпил тонну того пива, играл с обезьянками и получил вип-пропуски на крупнейший в Шотландии музыкальный фестиваль T in the Park, спонсируемый компанией Tennent's, но ещё и обзавёлся в той рекламе дворецким, которого сыграл Тим Дауни. Мы стали отличными друзьями, путешествовали в Прагу на автобусе, заполненном пивом, а ещё в Южную Африку, и тогда я впервые взобрался на Столовую гору. Сейчас Тим играет губернатора Трайона в «Чужестранке», и просто великолепен в роли властолюбивого чиновника. А ещё он оказался одним из самых забавных людей, которых я только встречал, и если ты, МакТавиш, не заткнёшься, то это его я приглашу компаньоном в поездку в следующий раз.

Грэм

Как я и говорил, Tennent's напоминает водицу из грязного гальюна (Хьюэн вам разрекламирует что угодно, он буквально в одном шаге от рекламы мази против геморроя). А пиво McEwan's щеголяет привкусом болотной жижи, в которой сдохла какая-то зверушка. Но с тех пор дела переменились в лучшую сторону. Сегодня Шотландия может похвастаться ошеломительным разнообразием превосходных марок пива, таких как Stewart Brewing и Fallen Brewery, равно как и одним из лучших сортов джина, которые я когда-либо пробовал, включая джин с острова Харрис, настоянный на экстракте ламинарии. Но, как бы то ни было, даже сейчас – что я признаю с неохотой – будь у меня выбор, я бы предпочёл охлаждённый совиньон из Новой Зеландии или пино-нуар из Центрального Отаго – в любой день. [Сэм. Это кощунство! Вздёрнуть его!]

Хотел бы я быть таким любителем виски, как Сэм. Я наблюдаю в восхищении, как он выбирает виски, наслаждаясь процессом, и воркует с удивлением над какой-нибудь особенной бутылочкой, которую не пробовал раньше. Заказывает он с уверенностью, а дегустирует с воодушевлением. Вы прямо можете увидеть, как бармен осознаёт, что перед ним оказался знаток своего дела. А я просто стою рядом, выразительно кивая, вновь делая вид, будто бы я и сам что-то во всём этом смыслю, хотя в действительности не понимаю ничего. И нам с Сэмом попадались неплохие образцы. Мы оба участвовали во встрече с фанатами в Италии, где наша «зелёная комната» была укомплектована виски Laphroiag 1939 г. (по немыслимой цене в 40 тыс. долл. за бутылку – аж слёзы на глаза наворачиваются), Mortlach 1953 г. и Glenfarclas 1970 г. Невероятно.

А теперь Ричард и Сэм ожидают, чтобы я выбрал какой-нибудь виски на пробу, – а я не то чтобы не любил виски, не поймите меня неправильно, – но я просто совершенно не представляю, что бы я предпочёл в девять утра, мучимый похмельем, да ещё и после зубодробительной поездки с Хьюэном. Я тыкаю наугад. Ричард передаёт мне бокал. Сэм суёт туда нос, вдыхая нотки Шотландии словно профессиональный «нюхач», – реальная специальность в парфюмерной индустрии (а некоторые такие «носы» застраховали свои пятачки на миллионы). И, конечно же, у него, как из-под земли, завёлся собственный виски, вы разве не знали? Теперь на очереди лосьон после бритья. Нет, правда.

Сэм

Тебе не повредит капелька Hero by Heughan^[6], а то несёт от тебя как от старого пьянчужки. Сосредоточенность, которая потребовалась мне для управления этой лодкой на колёсах, заставила меня страдать от жажды. Как у нас говорят – в глотке пересохло. Ричард передаёт нам бокал неразбавленного бочкового виски 26-летней выдержки, изготовленного на Black Isle на севере Нагорья, крепостью в 46,9 %.

Все. Slainte!

Грэм опасливо всматривается в меня, делая осторожный глоток. Ричард объясняет, что это бочковой виски, то есть неразбавленный.

Мне нравится виски покрепче, тогда его вкус ложится острее и ощущается по-особенному. Если вы фанат скотча, то одно только наслаждение ароматом – сладкими его нотами или оттенками – уже может быть весьма приятным. Прозрачная жидкость вбирает в себя цвет и аромат каждого бочонка, например из французского дуба, ведь многие сорта виски выдерживаются в бочках, где ранее хранился бурбон или сладкие вина. По мере выдержки вкус виски становится более глубоким и сбалансированным, менее резким, с нотками ирисок, корицы, мёда, кожи, цитрусовых и табака. Этот аромат может перенести вас…

Грэм. Ты мне напоминаешь Джилли Голден^[7].

Сэм. Кого?

Грэм. Не обращай внимания, это было ещё до тебя… Причёски у вас похожи.

К неразбавленному виски Ричард рекомендует глоточек чистой воды, который смягчит его и проявит больше вкуса. Никакой другой напиток не назван по имени страны (скотч), и поэтому виски для меня больше, чем просто напиток. Когда я скучаю по дому, то наливаю себе порцию виски. Он приносит мне огромное удовольствие: запах пробуждает в памяти воспоминания о Шотландии; вкус переносит меня домой. Это огромная часть шотландской культуры, и его производят по всему миру уже несколько сотен лет. Раньше, до Акта о лицензии 1780 г., многие шотландские горцы производили собственную «огненную воду», особенно на северо-востоке страны, ввиду близко расположенных ферм по выращиванию зерна. По мере того как популярность виски с веками росла, выделились пять основных регионов его производства: Равнины, Кэмпбелтаун, Нагорье, Острова и Спейсайд.

Считается, что «сама земля» – вода, климат, почва, рельеф и окружающая растительность – влияют на каждую партию виски, придавая ей неповторимый вкус. Многие ремесленники выживали и сами себя поддерживали, получая доход с продаж своего виски. Первое письменное упоминание о Uisge-beata, «Воде жизни», содержится в списках шотландского казначейства за 1494 г., где есть запись о «восьми мерах солода для Фриара Джона Кора, дабы изготовить из них воду жизни». «Мера» – это старинная шотландская единица измерения, в которой было не больше шести бушелей^[8]. Распитый вместе у очага, виски объединял людей, пока они обменивались рассказами и шутили, совсем как в наши дни, даже с отстойной болтовнёй Грэма. Ой, он падает! «Садись, Грэм». Честно, это всё равно что выйти в свет со своим дедом. Щас он примется рассказывать истории времён войны…

Грэм

И вот к 9:51 утра я уже пьян… опять. Что вызывает гораздо большую тревогу – и Сэм тоже. Мы скрепя силы пробираемся сквозь образцы виски, собранные со всех регионов, где его только производят. Мы начинаем с того, что на светлом солоде – по ощущениям, я словно глотаю жидкость для заправки зажигалок, – но с каждой следующей порцией виски становится всё более вкусным и разнообразным, и так до самого конца. Моё нёбо просто счастливо, но вот желудок брыкается словно пони, работающий в шахте, чтобы удержать всё в себе и продолжить процесс. После пяти или шести (честно, не помню) меня можно официально признавать «совсем очумевшим». Не могу припомнить, какой мне понравился больше всего, но мы точно выбрали один и тот же. Так что это было-то?

Сэм. Спейсайд.

Грэм. О, точно.

Сэм поднимается с места и исчезает – возможно, чтобы вновь наполнить свою фляжечку (или их несколько?) неразбавленным виски. (Он пьёт втихаря.) Но оказывается, что на самом деле он пошёл переодеваться – и теперь, в другом наряде, ждёт, пока ему наведёт красоту его личный стилист – замечательная Венди из «Чужестранки». Да-да, он ездит с личным гримёром, так что она может нанести волшебный контуринг или пририсовать ему кубики пресса, если вдруг срочно понадобится. Венди и над моим гримом поработала – чуть раньше, ещё на парковке, но я не могу удержаться от мысли, что она пыталась слепить из дерьма конфетку, как в фильме «Золотые яйца»… А грим Сэма наложен любовно и тщательно.

Сэм. У меня есть право на ответ.

Грэм. Запрос отклонён.

Сэм возвращается помолодевшим и сияющим, словно Одиссей, после того как богиня Афина применила свою магию, и по вечной и почтенной традиции телевидения мы притворяемся, как будто встречаемся с музыкальной группой Fras, которая по совершенной случайности оказалась тут в пабе, готовясь к зажигательному вечеру для местных. То, что в баре никого из местных при этом нет, только разношёрстная кучка участников съёмочной команды, – это ещё одна из удивительных загадок телевидения. Но, раскрепощённые виски, мы уже вполне готовы к старому доброму «спеть за компанию». Музыканты – Мурдо, Ангус и Кэйлен – просто изумительно исполняют местную народную мелодию под названием «Три короны». Я всегда завидовал лёгкости и непринуждённости мастеров своего дела – а эти ребята точно мастера. Мы начинаем притоптывать в такт – и на какой-то благословенный миг я даже забываю, что мы тут в пустом баре со съёмочной командой.

У многих известных шотландских мелодий есть связи с эпохой якобитского восстания, как и у песни об острове Скай, написанной в XIX столетии, – той, которая звучит в начальных титрах «Чужестранки». В песне описывается путешествие, которое совершил Красавчик принц Чарли на остров Скай, после того как избежал плена в битве при Каллодене в 1746 году, что положило конец мечтам о восстановлении Стюартов на троне. [Сэм. Красавчик Принц сбежал, переодевшись в женское платье. Он был весьма прогрессивно мыслящим человеком!] В недавних исследованиях стало известно, что среди песен, посвящённых Красавчику принцу Чарли – даже O come, all ye faithful, секретная ода якобитов, – конечно, Bonnie banks of Loch-Lomond:

 
На твоих прекрасных холмах и берегах,
Где солнце сияет ярко на озере Лох-Ломонд,
Где мы с моей возлюбленной всегда были веселы
На прекрасных берегах озера Лох-Ломонд
 

Припев:

 
Ты пойдёшь по большой дороге, а я пойду тропинкой,
И приду в Шотландию прежде тебя,
Но нам с моей возлюбленной никогда больше не встретиться
На прекрасных берегах озера Лох-Ломонд
 

(Перевод Н. Гамовой)

Сэм

Он исчез. Вместе с феями. Совершенно не ощущается, что сейчас всего 10 утра и что мы ведём съёмки. Я просто наслаждаюсь жизнью, так что сейчас выпью ещё глоточек Спейсайда с Ричардом и начну рассказывать ему, как заводы по производству виски предлагали мне просто наклеить на бутылки этикетки с моим именем, прежде чем поняли, что я на самом деле хочу создать свой собственный виски.

[Грэм. О, ну конечно…]

«Ричард, я знаю, что традиционный вариант – это односолодовый виски, и именно им пропитано наше наследие, но я заметил, что пью больше виски азиатских марок [Грэм. Ах ты, паршивец-предатель!]. У них мягкий и роскошный вкус, и они просто великолепны… Так что я подумал, что на рынке есть пробел для хорошего купажированного виски, и за прошедшую пару лет мы с моим партнёром по бизнесу Алексом Немцем (это прозвище. – Прим. пер.), путешествовали по всей Шотландии, посещая винокурни от самых южных равнин и до северных окраин, включая Инвернесс и Нагорье [Грэм. Всё ради бесплатной выпивки на пробу], встречаясь с теми, кто усердно трудится на производстве, вкладывая свою увлечённость и страсть в каждый бочонок. Это было изнурительное путешествие, и мы долгие дни провели в дороге, связываясь с нашими международными партнёрами и конечно же, отбирая многочисленные образцы на каждой остановке. Кто-то же должен выполнять эту работу».

[Грэм. Я открыт для предложений!]

«Мы хотели создать что-нибудь особенное, что переносило бы вас домой в шотландское Нагорье: к огню камина, к ветру и дождю за окном. Наша эмблема – единорог, национальное животное Шотландии, сильнейший из зверей. Единорог – единственный, кто может победить льва. Его может приручить только девственница. Свободолюбивый дух единорога воплощает мою гордость и страсть к Шотландии».

[Грэм. Ты прости, что перебиваю, приятель, но единорог – животное вымышленное…]

«И однажды глубоко ночью я проснулся с откровением – вот оно! Так родился виски Sassenach».

[Грэм. Звучит больше как лосьон после бритья.]

«Ричард… Могу я звать тебя просто Рич? Виски Sassenach – это бунтарь, это чужестранец, любой, кто просто не хочет соответствовать правилам. На его создание вдохновил сам ландшафт Нагорья: древние пики, скрытые долины, поднимающийся утром туман… а по его жилам текут свежая чистая вода и крепкий дуб».

[Грэм. О боже.]

«Мы выдерживаем виски в бочках из-под мадейры, так что подчёркнуто щедрая фруктовая составляющая идёт первой нотой его вкуса. Аромат переливается оттенками цитрусовых, миндаля и ванили. И я действительно горжусь, что могу сказать тебе, Рич, наш виски выиграл двойное золото при слепом тестировании на международном конкурсе спиртных напитков в Сан-Франциско (2020 San Francisco World Spirit Competition), – да, это же изумительно, правда? И мы выиграли даже ещё одно двойное золото – за дизайн бутылки и упаковку. Это же просто уйма золота, Ричи! Но слушай, обещаю – когда ты его попробуешь, ты ощутишь на своём нёбе ласкающие оттенки персика, абрикоса, мёда и ирисок – со сладким и безошибочно узнаваемым послевкусием корицы и мускатного ореха…»

Грэм

Как твой кинодядюшка и друг в настоящей жизни, я советую тебе остановиться с этим барахлом про «поднимающийся утром туман» и «ласкающий нёбо вкус»! Честно, вот он всегда такой, что-нибудь да втюхивает… Учитывая количество всякой ерунды на пробу, что достаётся ему задаром, думаю, его комната напоминает фабричный магазин. У него, небось, и в ванной «Ауди».

Поверьте мне, я был бы очень даже рад обстоятельно и подробно побеседовать о виски Сэма (определённо!), но для этого требуется, чтобы я хорошенько его распробовал. Как Ричард.

Я помню, как виделся с Сэмом на премьере пятого сезона «Чужестранки». По случайному совпадению, он как раз нёс бутылочку своего виски. Я выследил его на красной дорожке. Мы обнялись. Не очень долго – нормально. (Гэри Льюис – Колум в сериале – не одобрил бы. Он считает, что нельзя хорошо обняться впопыхах, нужно растянуть хотя бы на часок.)

«Я хотел бы попробовать твой виски», – говорю я ему, перекрикивая шум фанатов и журналистов.

«Я пришлю тебе бутылку», – заверяет он меня.

Я представил, как её доставят, быть может, ко мне в гостиницу. Ну, или парой дней позже – домой. И как я бы открыл этот виски в восторге и предвкушении, пробуя несколько глоточков, перед тем как позвонить ему и излить свои чувства про то, какое у него деревянное послевкусие. Дело было в феврале 2020-го. А сейчас уже почти Рождество. Может, на почте завалялось?

[Сэм. На самом деле, я оставил по бутылке для каждого из участников актёрского состава, кто жил в специально отведённом отеле. А Грэм окопался в какой-то отдельной гостинице в Лос-Анджелесе и наверняка не дал мне свой адрес, опасаясь, что мы с Лакруа можем завалиться к нему без спроса.]

В итоге возможность попробовать этот нектар у меня подвернулась во время торжественного ужина в Лос-Анджелесе в доме Карен Бейли, исполнительного продюсера Starz по «Чужестранке». Порция была совсем небольшой (Лакруа тоже там был, и думаю, он позаботился на этот счёт), но всё равно действительно это было очень вкусно. Я подавил в себе волну зарождающейся зависти и сосредоточился на том, что я пробую. Сэм потратил немало времени и сил, доводя виски до совершенства – и его усилия окупились. Не могу соперничать с тем описанием, что Сэм дал своему виски сам, но вот лучшее из того, что получилось у меня:

«В нём сочетается глубокая мощь гоночного автомобиля из Формулы-1 с живой подвижностью овцы из Нагорья, но то не обычная овца. Эта пила из источника, сочащегося амброзией, среди туманной долины, склоны которой покрыты мягчайшей на вкус росой. Если бы в Шотландии по-прежнему водились волки, вы бы ощутили на себе их клыки, пока виски скользило бы по вашему нёбу, как изголодавшаяся по танцу балерина. Я ощущал в нём вереск, дикий горный чабрец и шотландский твид. И пока я позволил ему просочиться по моему горлу и достичь жаждущего желудка, клянусь, я слышал голос Красавчика принца Чарли, шепчущего мне на ухо, и отдалённый грохот канонады. Я плакал».

Сэм. Старик, умолкни. Сейчас Sassenach бесплатно не раздаётся.

Сэм

Как бы то ни было, некоторое время спустя мы сидим за барной стойкой, разливая пинты за хозяина и его семейство, уже изрядно захмелевшие. И вот тогда-то входит она, одетая в футболку с принтом «Эти щеночки любят Чужестранку». Мы прозвали её Далилой. Но настоящую опасность представляет женщина позади неё – её мать, известная как Глен (по аналогии с Глен Клоуз в фильме «Роковое влечение»). Глен – дама устрашающих габаритов. Я уже видел её раньше в Праге. И в Глазго. И в Эдинбурге. И вот теперь она здесь, предлагая свою дочь.

«Думаю, ты знаешь, почему мы здесь, Джейми Фрейзер», – гавкает она с роскошным горловым акцентом из Глазго. Она подталкивает вперёд свою дочь, которая смотрит на меня и хлопает накладными ресницами. В последний раз дело закончилось тем, что я прятался от неё на лестничном проёме, пока охрана выдворяла её из гостиницы.

Грэм по-прежнему разливает пиво и несёт пургу, пока я бочком-бочком прокрадываюсь в уборную и оттуда сбегаю на парковку. Меня слепит сияющее солнце – ведь сейчас 10:30 утра. Я смотрю на фургончик, вытаскиваю из кармана ключи, но вести машину мне не под силу. Чёрт.

Мишель уже стоит позади меня. Она предусмотрела нашу неспособность сидеть за рулём и говорит нам садиться в фургон на задние сиденья. «Джон поведёт», – объясняет она. Я рассказываю ей, что нам нужно сбежать – тут объявились суперфанаты, которые хотят любым способом заполучить меня, словно капитан Джек Рэндалл.

Мишель всё понимает. Она идёт в паб и возвращается вместе с Грэмом, который как и я, ослеплён солнцем, словно лысеющий Икар. Он ничего не видит и бежит не туда. Мишель хватает его за оливково-зелёную рубашку и перенаправляет в безопасность фургона. Мишель ещё раз отправляется в паб, за Ричардом, и тот мчится к нашему автомобилю, словно под градом невидимых пуль на поле битвы. Ричард запрыгивает к нам. «Поезжай вперёд на подпольную винокурню», – говорит Мишель. Джон, уже на водительском сиденье, заводит двигатель. Глен и Далила выбегают из паба, когда мы скрываемся в облаке пыли. Ох, на этот раз они были близко. Слишком близко.

Не сильно вдаваясь в подробности, большинство фанатов «Чужестранки» – милые и совершенно нормальные люди, но есть отдельные (немногочисленные) граждане, которые верят, будто бы я и впрямь Джейми Фрейзер, и что они – моя настоящая любовь, или что я должен жениться на Клэр (Катрине Балф). Я знаю, что Грэм продал бы собственную почку, чтобы заполучить такой уровень внимания, но порой это всё слишком. Он утверждает, что суперфанаты набросились на него после парада тартанов в Нью-Йорке в 2015 г.^[9] – но это всё только в его воображении!

Пока мы направляемся к нашей следующей цели, валяясь на диване в хвосте фургончика, мы видим человека, идущего по дороге, точно как Дункан Лакруа. Это он? Быть не может. «Дункан сказал, что отправится на прогулку по горам», – говорит Грэм. Честно, я не могу себе представить, чтобы он или его друг-ирландец добрались хотя бы до конца подъездной дорожки к дому, не говоря уже о том, чтобы лезть на гору. Я вынимаю фляжку и предлагаю её МакТавишу.

Грэм. Нет, я не могу. Я не должен. (Пауза.) Ох, ну ладно, давай.

Он отхлёбывает щедрый глоток, и мы вспоминаем о том, как однажды ночью Дункан Лакруа упал на стеклянный столик в доме Грэма.

Мы снимали первый сезон «Чужестранки» в 2014-м, когда «леди МакТавиш» вызвал нас из Глазго в Эдинбург. Это было воскресенье накануне дня читки сценариев, и он организовал дегустацию виски в онлайн-формате, чтобы фанаты смогли принять участие через соцсети и буквально напиться вместе с актёрами.

Грэм отправил мне письмо по электронной почте:

 
Кому: Сэму Хьюэну
Привет, дружище!
Сходил в магазин за пятью бутылками Спейсайд.
Рекомендации:
Mortlach (21 г выдержки)
Ben Riach (15 лет)
Ben Rinnes (15 лет)
Glenfarclas 105
Craigellachie (18 лет)
 
 
Я куплю Mortlach и Craigellachie. Попросил Мэрил^[10] купить Ben Rinnes – а ты, быть может, захватишь Glenfarclas? Я попрошу Лакруа купить остальное. Или давай я возьму все, а вы тут уже на месте разберётесь?
 
 
Увидимся в ресторане завтра в 7 вечера.
 

Г.

Сэм

Большинство из нас работало каждый день, по 12 дней в две недели. Мы были усталые, но счастливые, только что завершив съёмки очередного блока серий (по 2 серии снимаются вместе). А на следующее утро мы начинали съёмки следующей пары серий – с совершенно новыми режиссёром и оператором. Забившись в несколько чёрных кэбов в Глазго, актёры и продюсеры прибыли в выбранный Грэмом ресторан: японский суши-бар. Мы охотно включились в застолье, где японское пиво сменялось саке. Дункан возглавлял наше продвижение, и к тому моменту, когда мы вернулись в Грэмов дворец, все уже были хорошо под градусом.

Его Величество обитал в огромной квартире в Эдинбурге прямо рядом с замком (хотя, конечно, они не знали, что он тут – судя по тому, что на стенах с бойницами не видно было вывешенных флагов). Осторожно неся Glenfarclas 105, этого огнедышащего дракона среди бутылок, мощного, словно удар ногой в лицо от шотландского воина, мы позвонили в дверь монаршей резиденции. Всё начиналось в весьма непринуждённой дружеской обстановке, но к пятому или шестому бокалу мы изрядно набрались. Помню, как ближе к концу оказался вверх тормашками – ногами к узорчатым стенам дворца, уставившись в потолок… Тобайяс щипал чьи-то соски… может, мои? [Грэм. Определённо твои!^[11]] Дункан и Катрина валялись кучкой на диване.

Запись в дневнике Грэма:

«Чудесная встреча с Тобайясом, Сэмом, Катриной, Грантом, Дунканом, Мэрил и Мэттом. Милый вечер. Грант, я и Дункан завершили посиделки к трём часам ночи (даже не помню, что Грант там вообще был!). Дункан свалился на мой стол, сбивая стаканы и тарелки.

Пришлось мне отнести его в кровать».