Ноктамбула. Пробуждение

– Можно и так сказать, – отозвался Игорь Валерьевич. – В любом случае наш первый сеанс окончен, так что идите. Я слышал, сегодня на десерт сырники. Опоздаете, останетесь без сладкого!

Покинув кабинет, Тайна направилась в сторону ближайшего туалета. Она чувствовала себя странно, так, словно зловещий маятник до сих пор качался у нее перед носом, впиваясь в мозг невидимыми клешнями. В ушах отдаленным эхом звучали щелчки метронома.

Тайна зашла в пропахший хлоркой туалет и огляделась. Унитазов здесь не было, лишь овальные углубления в кафельном полу, а кабинки, отгороженные одна от другой тонкими фанерными переборками, не имели дверей. Сливные бачки, прилепившиеся к стенам, напоминали причудливые грибы на толстых металлических ножках. Курить в лечебнице строго воспрещалось, однако за резким запахом моющих средств в туалете витал едва уловимый табачный флер.

Тайна остановилась возле ржавого рукомойника. Над ним висела отражающая металлическая пластина, заменявшая зеркало. «Чтобы психи не разбили стекло и не порезали себя или других», – подумала Тайна, мельком глянув на свое не слишком четкое отражение. Кран подтекал, и тяжелые капли с мерным «плюм!» разбивались о поверхность раковины. Девушка хотела пустить холодную – другой здесь и не имелось – воду и умыться, однако ее рука так и не коснулась вентиля. Однообразный звук падающих в раковину капель что-то делал с ней, проникал в мозг, лишал способности двигаться. Мысли застывали в голове, словно капли парафина, упавшие в воду. Еще не отошедшая от сеанса, Тайна почувствовала, что ее снова куда-то утягивает.

– А ну очнулась, быстро!

Девушка подняла взгляд и увидела в металлическом зеркале лицо, очень похожее на ее собственное. Это была не кто иная, как Маленькая Тайна, и она была очень зла.

– Ты что такое творишь? – Голос девочки звучал странно, словно эхо от сказанных ею слов рождалось прежде, чем сами слова.

– А что я такого сделала? – пробормотала Тайна. – И как ты попала в зеркало?

– Ты хоть понимаешь, что сегодня произошло? Игорь Валерьевич нашел нашу слабость! Теперь он может делать с нами что пожелает!

– Какую слабость, ты о чем?

– Гипноз! Он применил к нам гипноз!

– Я ничего не понимаю, – призналась Тайна.

Девочка медленно вдохнула, выдохнула и заговорила более спокойным голосом:

– Гипнотизер отключает сознание человека и получает прямой доступ к его подсознанию. Игорь Валерьевич в два счета добрался до меня, ему даже стараться не пришлось. Да о чем говорить, если тебя загипнотизировали капли, падающие из крана!

– И что, это очень плохо? – спросила Тайна. Она смутно понимала, что сейчас ругает саму себя, ведь Маленькая Тайна являлась такой же частью ее сознания, как сердце или легкие – частью тела. И все же эта самоуверенная девчонка в зеркале уже начинала раздражать.

– Подсознание не может врать, понимаешь?! Без твоего контроля я беспомощна, а ты ни фига не контролируешь! Я рассказала Игорю Валерьевичу все, что он захотел.

– Ну и как бы я ему помешала? Этот его маятник…

– Я не знаю как! Но больше не позволяй ему этого делать! И очнись ты уже, наконец. Смотреть противно!..

Тайна вздрогнула, растерянно моргнула и всмотрелась в зеркало. Там снова отражалось ее собственное лицо. Маленькая Тайна исчезла, исчез и отзвук метронома, еще недавно гудевший в голове. Звук капель, разбивающихся о рукомойник, уже не проникал в мозг, подобно нервно-паралитическому газу, но прежде чем направиться к одной из кабинок, девушка на всякий случай приоткрыла кран, пустив воду тонкой струйкой.

* * *

На следующее утро санитар притащил упирающуюся Тайну в кабинет Игоря Валерьевича.

– Я не хочу, чтобы вы снова это делали, – заявила она с порога. – Мое подсознание против.

– Неужели? – удивился Игорь Валерьевич. – Что ж, я все понимаю, но у меня нет времени на капризы. Артур, пожалуйста, зафиксируй пациентку.

Санитар усадил Тайну на стул и пристегнул ее широкими ремнями к спинке. Еще несколько узких ремней понадобилось, чтобы зафиксировать руки и ноги.

– Ну а теперь приступим, – сказал Игорь Валерьевич, доставая из шкафа маятник и включая лампочку.

Тайна зажмурилась и услышала голос доктора:

– На такой случай у меня припасен расширитель для век. Не самое приятное приспособление, но, если вы будете меня вынуждать, я его использую.

Тайна поняла, что таким образом ничего не добьется, и открыла глаза. Доктор запустил маятник.

Щелчок – вспышка – щелчок – вспышка – щелчок – вспышка…

Вскоре Тайна перестала чувствовать ремни, стул под собой, да и кабинет словно бы растворился в тумане. Осталась только круглая линза, укрепленная на маятнике, и звук метронома. Неожиданно щелчки смолкли. Девушка решила, что Игорь Валерьевич выключил прибор, и попыталась оглядеться. Зрение было затуманено, но даже через застилавшую взор пелену Тайна увидела все тот же световой блик. Она потерла кулаками глаза (и куда, спрашивается, подевались ремни?) и вместо маятника увидела затянутую в полосатый чулок ногу. Нога раскачивалась, и пряжка на старомодной туфельке с тупым носом то и дело вспыхивала, отражая луч солнца.

Некоторое время Тайна смотрела на туфельку. В голове было пусто. Казалось, противное устройство высосало из нее все мысли, словно механическая пиявка.

«Нога не может быть сама по себе», – решила девушка и наконец оторвала взгляд от блестящей пряжки.

Напротив Тайны в большом кожаном кресле сидела девочка и пускала круглым зеркальцем солнечных зайчиков. На вид ей было не больше десяти лет. Черноволосая, с огромными глазами и тонкими бескровными губами. Несмотря на юный возраст, в каждом ее движении сквозило сдержанное достоинство. Синее клетчатое платье сидело на маленькой леди безупречно, тупоносые ботинки были начищены до блеска.

Девочка дразнила солнечным зайчиком большую черную кошку – та как заведенная крутилась на ковре, но, конечно же, не могла ухватить шустрого сверкающего зверька.

– Плезанс Лидделл, – неожиданно произнесла девочка, пряча зеркальце в карман.

– Что? – переспросила Тайна.

– Плезанс Лидделл, так меня зовут… иногда. А вы – Тайна.

– Да. Это действительно я, – согласилась девушка, с интересом оглядываясь по сторонам.

Огромная комната выглядела непривычно: тяжелая резная мебель, потемневшие портреты в золоченых рамах, напольные часы, камин, а над ним – большое овальное зеркало. Возле каминной решетки были рассыпаны шахматные фигуры – упустив солнечного зайчика, кошка принялась катать их взад-вперед по ковру. Тайне показалось, что пешки протестующе пищат и ругаются, но, возможно, эти звуки ей лишь померещились. За окнами был яркий зимний день; деревья гнулись под тяжестью снега. В камине потрескивало жаркое пламя.

– И где же мы? – спросила Тайна. – Знаешь, я только что была совсем в другом месте.

– Вы у меня в гостях, – произнесла Плезанс и тут же спохватилась: – Право, о чем я думаю! Не хотите ли чаю?

– Хочу. В смысле – не откажусь, – произнесла Тайна. И тут же обнаружила, что держит в руках горячую чашку.

Между креслом, в котором сидела Тайна, и креслом Плезанс возник столик.

– Пудинга? – предложила девочка.

– Пудинга, – согласилась гостья.

Когда Тайна отхлебнула чая и отправила в рот ложку десерта, Плезанс произнесла:

– Знаете, Тайна, я пригласила вас не просто так.

– Да?.. Понятно, – разочарованно протянула девушка, сообразив, что от нее снова чего-то хотят. – А в чем дело?

– Черный Король… Он спал все это время, но, кажется, теперь он просыпается.

Кошка прекратила катать шахматные фигуры и замерла, глядя на хозяйку немигающим, мертвым взглядом.

– И что же он сделает, когда проснется? – полюбопытствовала Тайна.

Она-то могла не опасаться королевского гнева. Среди ее знакомых вообще не было особ королевской крови, а значит, она не рисковала испортить с ними отношения.

– Он… – Плезанс сделала круглые глаза, – он просто проснется! И тогда мы исчезнем.

– Это еще почему?

– Потому что мы все снимся Черному Королю!

Некоторое время Тайна смотрела на Плезанс. То, о чем говорила девочка, казалось смутно знакомым. Где-то она об этом уже слышала…

– …или видела сон… – пробормотала Тайна.

Пока что понимание ускользало от нее, как хитрый солнечный зайчик.

– Что вы сказали? – занервничала Плезанс.

– Ничего, – пожала плечами Тайна. – Откуда ты знаешь про Короля?

– Мы познакомились… много лет назад. Я долго была Хранительницей Королевского Сна… больше ста лет. Но, кажется, я не справилась – Черный Король просыпается, – по лицу девочки скользнула тень. – Нужен новый Хранитель… Брысь, Дина!

Плезанс сбросила кошку, неожиданно прыгнувшую ей на колени.

– Я не хочу быть Хранителем, у меня другие дела, – сказала Тайна, догадавшись, к чему весь этот разговор.

– Как это?.. – опешила Плезанс.

– Ну так… – пожала плечами девушка, – совсем другие дела.

– Но это же важно. Это… для всех важно…

– А для меня нет, – отрезала Тайна. – Еще вопрос, кто кому снится.

– Вот! – Плезанс отставила чашку, вскочила с кресла и принялась мерить комнату шагами. – Поэтому вы и должны быть Хранителем. Если бы не было таких, как мы, то кто бы следил за Королевским сном?

– Это каких «таких»? – уточнила Тайна.

– Настоящих. Тех, кто не только снится Королю, но еще и существует на самом деле.

– Подожди. Если мы настоящие, какое нам дело до его сна? Пусть себе просыпается.

– Да что вы?! – всплеснула руками девочка. – Он проснется, все вокруг исчезнет… и что тогда?

– Что? – насторожилась Тайна.

– Не знаю… – тихо произнесла Плезанс и поежилась, словно от холодного сквозняка. На какой-то миг ее взгляд сделался пустым, точно у фарфоровой куклы. Тайна неожиданно поняла, насколько уставшей и больной выглядит ее новая знакомая. – Возможно, нам самим придется уснуть. Мы будем спать и видеть сны про кого-то… и кто-то будет хранить наш сон. А что еще делать, если вокруг ничего?

– Откуда он вообще взялся, этот Король? – спросила Тайна, присматриваясь к очередному куску пудинга.

– Ну, это долгая история. Если вкратце, когда-то он сам был Хранителем и не уследил за сном бывшего Черного Короля, – сказала Плезанс. – Ему пришлось уснуть, чтобы Вселенная не исчезла. Все это… сложно!

Тайна мысленно согласилась с девочкой – это было слишком запутанно.

Напольные часы с длинным маятником, один в один как те, что стояли в кабинете Игоря Валерьевича, пробили три раза. Плезанс вздрогнула и произнесла:

– Скоро вам придется уйти. А сейчас слушайте внимательно. Сейчас вы спите и видите сон. И я сама – только слепок сознания настоящей Плезанс! Вы проснетесь, и меня не станет.

– Что? – опешила Тайна. – В каком это смысле?

– Во всех! Алиса Плезанс Лидделл, Белая Королева, понятия не имеет, что мы сейчас разговариваем. А я, эта комната, даже этот пудинг, – девочка тараторила, словно они с Тайной стояли возле отходящего поезда, – это просто сновидение, одно из тысяч, которые Плезанс разбросала наугад, как письма в бутылках. Все, чтобы дать вам знак, предупредить.

Тайна ничего не понимала. Тем не менее она честно старалась вникнуть в то, что говорила Плезанс… которая, по ее же словам, была совсем и не Плезанс.

– Вас ищет Альберт Лепус, детектив. Он свой. А еще за вами охотится Кукловод.

– Это я знаю, – вставила Тайна.

– Он не из наших, он служит Черному Королю. Хочет, чтобы тот поскорее проснулся.

– А что, этот Король так желает проснуться?

– Ну еще бы! Ему надоело видеть кошмары! И он мечтает проснуться, просто спит и видит!

Часы пробили еще три раза.

– Вам надо уходить! – Девочка вскочила с кресла.

Сообразив, что ей не придется отведать еще один кусочек пудинга, пусть и воображаемого, Тайна поднялась с кресла.

– Как отсюда выйти?

– Через зеркало, разумеется.

Тайна подвинула к пылающему камину стул и вскарабкалась на мраморную полку.

– Мы нигде не встречались? – спросила она, оглянувшись. – Все это кажется… каким-то знакомым.

– Нет, мы не встречались, – покачала головой Плезанс. – Наверное, вы обо мне читали.

– А что, о тебе где-то написано?

– Конечно. Я думаю, о вас тоже пишут… Такое, знаете ли, случается.

Тайна кивнула и прошла сквозь зеркало.

* * *

Тайна сделала шаг и очутилась в кабинете Игоря Валерьевича. Возле письменного стола она увидела доктора и… себя, пристегнутую ремнями к стулу. Заинтригованная, девушка подошла поближе.

– Ну надо же, – прошептала она.

Вторая Тайна, над которой склонился Игорь Валерьевич, сидела, выпрямившись и положив связанные руки на колени. Ее взгляд был прикован к металлическому маятнику, который, впрочем, уже не работал. Как ни странно, но врач не отреагировал на появление новой Тайны. «Он меня не видит», – сообразила девушка.

– Хорошо. Теперь мы идем еще дальше, – произнес Игорь Валерьевич. – Что ты видишь?

– Луну.

Тайна, только что чаевничавшая с Плезанс Лидделл, решила не вмешиваться. Она обошла стол и опустилась в кресло Игоря Валерьевича. Ей было интересно послушать себя со стороны.

– Где же ты находишься?

– В канаве.

– В какой еще канаве?

– Это кювет, вдоль шоссе. Я здесь… началась.

– Вот как? А что же было до этого?

– Ничего.

– Совсем ничего? – настойчиво переспросил доктор.

– Совсем.

Игорь Валерьевич распрямился, снял очки и двумя пальцами потер переносицу.

– Она все правильно говорит, – подтвердила Тайна, сидевшая в кресле, но, как и раньше, осталась незамеченной.

– Значит, ты была прежде всего остального?

– Выходит, что так.

– А как же, например… – доктор сделал неопределенный жест рукой, – Бог?

– Не знаю. Я его не встречала.

– Так. – Врач на секунду задумался, после чего надел очки и вновь склонился над пациенткой. – Сейчас я буду медленно считать. На счет «три» ты проснешься. Один. Два. Три.

* * *

Тайна открыла глаза и с удивлением обнаружила, что смотрит на противный маятник. Оглядев кабинет, она не обнаружила вторую себя.

– Ну и хорошо.

– Что хорошо? – спросил Игорь Валерьевич, разглядывая на свет темные пластиковые листы, на которых различались бледные изображения черепа под разными углами.

– Я снова одна, и это хорошо, – сказала Тайна. Она снова была свободна, ремни лежали рядом, на полу. – Ну как, полечили меня?

– Полечил, полечил… – рассеянно произнес психиатр.

– И что, мне лучше стало?

Не получив ответа, Тайна задала другой вопрос:

– А что это вы рассматриваете?

– Рентгеновские снимки вашего черепа, – отозвался Игорь Валерьевич, продолжая шуршать листами. – Очень любопытно, доложу я вам…

– Что же там такого любопытного? – насторожилась Тайна.

Ей не нравилось, что доктор, на письменном столе которого стоял настоящий человеческий череп, да еще и расчерченный на сектора, проявлял интерес к ее собственной голове.

– Сросшийся перелом затылочной кости. Обширные поражения головного мозга, в том числе миндалевидного тела. Удивительно, что мы вообще сейчас разговариваем. Наверняка это была автомобильная авария. Что, кстати, объясняет, почему ваше самое раннее воспоминание – кювет около шоссе…

– С моей головой все в полном порядке, – недовольно буркнула Тайна.

– Нет, не в порядке, – веско произнес Игорь Валерьевич. – Но, похоже, в этих повреждениях и кроется секрет ваших… удивительных талантов. Знаете, Тайна, ваш мозг – это настоящее сокровище.

– Мое сокровище, – сказала Тайна, спеша расставить все точки над «i».

– О, не волнуйтесь, – отмахнулся доктор. – У вас его никто не отнимает… пока что. Кстати, очень интересно было узнать о дальнейшей судьбе Ивана и Леночки. Надо же, какую деятельность они развернули. Открыть приют для детей-индиго, невероятно! А какую бесценную коллекцию они собрали… одна девочка-невидимка чего стоит! Сказать по правде, в какой-то момент я даже позавидовал! Жаль, все так бездарно закончилось…

– Вы про Ивана Николаевича и Лену, что ли? – Тайна подозрительно прищурилась. – Откуда вам про это известно?

– Тайна, дорогая, – мягко произнес доктор, тасуя длинными пальцами рентгеновские снимки. – Вы же мне сами обо всем рассказали.

– Я ничего не рассказывала. Это, наверное, Маленькая Тайна. Она сама призналась, что не умеет хранить секреты.

– Ну что ж, пусть будет так, – легко согласился Игорь Валерьевич, отложил листы и деловым тоном произнес: – На сегодня, пожалуй, закончим. Можете идти обедать.

– Действительно, пойду-ка я обедать, – проворчала Тайна, поднимаясь со стула.

Ей хотелось как можно скорее покинуть кабинет, оказаться подальше от Игоря Валерьевича.

«Надо убираться из этой больницы, пока он не вскрыл мне череп», – размышляла Тайна, шагая по мрачноватым коридорам. Спустившись на первый этаж, где находилась столовая, она почувствовала запах съестного и моментально забыла о сеансе гипноза, о Маленькой Тайне и своих опасениях. Судя по урчанию в животе, пудинг оказался совершенно не сытным.

После обеда, как всегда, был тихий час, а после – прогулка. На выходе из палаты Тайну остановил санитар и произнес:

– К тебе посетитель. Он внизу, в вестибюле ждет.

Спускаясь по лестнице, Тайна размышляла, кто бы это мог быть, когда перед ней возник улыбающийся Фолко. Его счастливое лицо украшали почти сошедшие синяки, вероятно следы стычки со скинхедами.

– Привет! – воскликнул он, немного неуклюже обнимая девушку. – Как же я рад тебя видеть!

– Привет. А я – тебя, – отозвалась Тайна, чувствуя, что соскучилась по Фолко, да и по всей остальной компании тоже.

– Смотри, что я тебе принес, – сказал юноша, размыкая объятия и протягивая Тайне прозрачный пакет. – Это апельсины!

Держась за руки, Тайна и Фолко покинули вестибюль. Спустившись по ступенькам, они прогулочным шагом двинулись по одной из гравийных дорожек, огибавших лечебницу.

– Сколько раз мы вот так же гуляли по парку… – задумчиво произнес Фолко, пиная желтые листья.

– Много раз, – пожала плечами Тайна. – Только тогда вокруг не было психов…

– Тайна, я хочу, чтобы ты знала. Это ничего не меняет между нами.

– Ты о чем? О психах?

– О том, что ты ничего не помнишь, о твоей амнезии. Я говорил с твоим лечащим врачом, он мне все объяснил. Но для меня это не важно. Ты по-прежнему остаешься моей девушкой. Мы с тобой вместе навсегда.

– Да? – произнесла Тайна, несколько удивленная тем фактом, что она, оказывается, чья-то девушка.

– Разумеется! – горячо воскликнул Фолко. – Я бы от тебя не отказался! Подумаешь, амнезия! Мы справимся с этим вместе. Ты все вспомнишь. А если нет… это тоже ничего не изменит.

– Ну хорошо, – пожала плечами Тайна, не совсем понимая, что за сложную мысль пытается донести до нее Фолко.

– Жених и невеста, жених и невеста! – донеслось откуда-то слева.

Тайна оглянулась и увидела Олесю и Милу, сидящих на скамейке. Младшая сестра хихикала, старшая, как всегда, сидела с отсутствующим видом и смотрела глазами-крестиками куда-то мимо Тайны.

– А это мои подруги – Олеся и Мила, – сказала девушка, направляясь к скамейке. – А это Фолко, он принес мне апельсины.

– Очень приятно! – вежливо поздоровалась Мила.

– А я хочу апельсин, – заявила Олеся.

– Фу, как некультурно! – одернула ее сестра. – Надо подождать, пока тебя угостят, а не выпрашивать!

– Сейчас все мы будем есть апельсины, – произнесла Тайна. – А Фолко их почистит.

– А, да, конечно, – засуетился молодой человек и достал из рюкзака потрепанную записную книжку. Туда, насколько помнила Тайна, Фолко записывал тексты и аккорды песен.

Из блокнота вывалился блестящий предмет и звякнул о гравий. Тайна увидела плоский металлический нож странной формы, с длинной рукоятью и коротким лезвием. Ее глаза загорелись любопытством.

– Что это? Твое жало?

– Ага, досталось по наследству от Бильбо Торбинса, вместе с мифриловой кольчугой. – Усмехнувшись, Фолко поднял нож с земли, подбросил его в воздух и не очень ловко поймал. – А вообще это скальпель! Я на каникулах работал в морге и стащил его на память, как сувенир.

– И что, ты им трупы резал? – Тайна посмотрела на Фолко так, словно видела его в первый раз.

– Трупы? – Фолко снова подбросил скальпель и на этот раз все-таки уронил его. – Нет, я уборщиком работал. Просто хотел подкопить, чтобы на море съездить…

– А-а… – разочарованно протянула Тайна.

Почистив апельсины и раздав их девушкам, Фолко спрятал скальпель между страницами. Лезвие не влезало полностью, рукоять торчала из блокнота, словно закладка.

Друзья еще долго сидели в тени деревьев, разговаривали и смеялись. Фолко рассказывал о том, что происходит в фэнтези-клубе, о том, каким фурором стала ночная дуэль Тайны и Кристины.

– Милиция всех допрашивала, – сказал Фолко и как бы между прочим добавил: – У нас все думают, вы из-за меня подрались…

– Мы подрались, потому что Кристина – дура, – уточнила Тайна, вытирая рукавом куртки текущий по подбородку апельсиновый сок.

– Да это понятно… Я говорю, что в клубе думают…

Время пролетело незаметно. Санитар, который присматривал за порядком в парке, окинул компанию выразительным взглядом и постучал пальцем по циферблату наручных часов.

– Я скоро снова приду. – Фолко поднялся со скамейки.

Краем глаза Тайна заметила, что Мила за его спиной копается в апельсиновых корках. Это было странно, потому что на людях старшая сестра Олеси всегда притворялась мягкой игрушкой.

– Обязательно приходи! – воскликнула Олеся. – Не забудь апельсины.

– Приходи, приходи, – кивнула Тайна, заглядывая Фолко за плечо.

Мила снова лежала на скамейке, между горкой апельсиновых корок и блокнотом.

– Ты меня не проводишь? – спросил Фолко, забрасывая блокнот в рюкзак.

– А… ну да, пойдем.

К воротам больницы они пошли окольным путем.

– Скажи, как это – ничего не помнить? – нарушил молчание Фолко.

– Наверное, плохо, – безразлично пожала плечами Тайна.

Она-то, к счастью, прекрасно помнила все, что с ней было, начиная с пробуждения в бетонной канаве.

– Я помогу тебе все вспомнить, – пообещал юноша. – Мы найдем твою семью…

– Ну да, а в крайнем случае новую сделаете, – раздалось за спиной.

Тайна и Фолко одновременно повернулись на голос и увидели Кристину. Художница выглядела хуже обычного, словно последние несколько недель провела в концлагере, а не в психиатрической лечебнице. Темные глаза на осунувшемся лице странно блестели.

– Что тебе? – поморщилась Тайна.

– Ничего особенного. Просто поговорить.

– Давай поговорим.

Кристина бросила презрительный взгляд на Фолко и холодно произнесла:

– Давай уж лучше за ужином. Вы так мило воркуете, не хочу вам мешать.

Не дожидаясь очередного ехидного комментария, Тайна двинулась в прежнем направлении, к воротам больницы. Замешкавшийся Фолко догнал ее спустя несколько секунд.

– Интересно, что ей от тебя нужно?

– Как «что»? Поговорить. – Тайна удивленно посмотрела на своего спутника. – Ты же слышал.

– Ну да, а о чем?

– Если хочешь, я тебе все расскажу, когда ты в следующий раз апельсины принесешь.

Фолко украдкой оглянулся и произнес:

– Мне вот что интересно. Кристина до сих пор пользуется своим… даром?

– Нет, – уверенно ответила Тайна. – Ее картинки больше никого не могут убить.

– Это точно? Почему ты так решила?

– Я видела, как она нарисовала одного из санитаров, мертвого, в петле. Он до сих пор жив, ходит как ни в чем не бывало и даже не думает вешаться.

– Понятно, – кивнул Фолко. – Но это еще ничего не доказывает.

– Разумеется, доказывает. – Тайна наградила молодого человека прохладным взглядом. – Кристина все время что-то малюет – на стенах, подоконниках, даже на салфетках в столовой. Сегодня за завтраком Мамонт вытирался такой. Ее рисунки лишились силы.

– Интересно почему…

– Какая разница? – безразлично уронила Тайна.

* * *

На ужин была запеканка из гречки. Тайна без энтузиазма прожевала сухую, царапающую горло массу и запила ее глотком чуть теплого чая.

– Она права, – вслух подумала Тайна.

– Кто? – спросил сидевший напротив нее Мамонт.

– Одна больная из нашей палаты. Она считает, что повара нас травят, и постоянно пишет об этом президенту.

– А, ну это еще ничего, – молодой человек издал басовитый смешок. – В нашей палате один дед письма самому Ленину пишет.

Однажды Тайна своими глазами видела Ленина, на балу у мадам Тюссо. Но тот факт, что некоторые пациенты краснодарской психиатрической больницы состояли в переписке с экспонатами «Лучшего в России музея восковых фигур», явился для Тайны новостью.

– И что, Ленин ему отвечает? – спросила она.

– Сомневаюсь, – фыркнул Мамонт. – Ну а то, что нас травят, я с первого дня понял. После того, как на завтрак дали кашу с салом!

За спиной Тайны возникла Кристина.

– Наелась? Идем.

Тайна, без сожаления оставив гречневую запеканку, пошла следом за художницей. Мамонт и Олеся проводили их удивленными взглядами. Девушки молча поднялись на второй этаж и остановились возле окна. В коридоре никого не было.

– О чем будем говорить? – поинтересовалась Тайна.

За окном начинало темнеть. Ветер стих, и парк пребывал в оцепенении, словно зачарованный гипнотическим маятником.

– О нас. И о том, что здесь творится, – проговорила Кристина.

– Я уже знаю, что повара нас травят… если ты об этом.

– Слушай, не придуривайся, – устало отмахнулась Кристина. – Все очень серьезно. Или ты думаешь, я просто так решила поболтать?

– Рассказывай. Я слушаю.

Кристина задумчиво посмотрела на деревья за окном, хотя казалось, что ее взгляд устремлен намного дальше.

– Все дело в этой больнице, – сказала она. – И в Игоре Валерьевиче. Его интересует не только психиатрия. Он исследует… таких, как мы.

– Каких таких? – не поняла Тайна.

– Каких таких! – передразнила Кристина. – Экстрасенсов. Сверхлюдей. Тех, кто обладает особыми талантами!

– А я здесь при чем?

Некоторое время Кристина молча стояла, сложив руки на груди и глядя на Тайну.

– Я так и знала, что у тебя не все дома. Ты не просто странная. Ты вообще ничего не понимаешь!.. Посмотри. – Она задрала пижаму, продемонстрировав впалый живот и торчащие тазовые кости. – Что это, по-твоему?

– Шрам, – пожала плечами Тайна. – От моего жала.

– Точно. А где шрам от моего меча? Следователь говорил, что ты не была ранена, а я отлично помню, как проткнула тебя насквозь!

Тайна расстегнула пижаму, обнажив грудь. Никакого шрама не было.

– Нет шрама, – согласилась она, застегивая пуговицы. – Ну и что здесь такого? Это же был всего-навсего меч. Почему я должна меняться из-за какого-то меча?

– Наш дорогой доктор как-то сказал, что экстрасенсы нашего уровня чаще всего бывают сумасшедшими, – покачала головой Кристина. – Хорошо, попробуем по-другому. Ты хочешь, чтобы тебя изучали?

– Конечно нет, – не задумываясь, ответила Тайна. – Этого мне совсем не хочется.

– А тебя будут изучать, можешь мне поверить! Я тоже не сразу поняла, что здесь происходит. Игорь Валерьевич пользуется гипнозом, он каждый день вводит меня в транс. Я сама рассказала ему про рисунки и про все, что делала с их помощью! Он действительно хочет вылечить меня, – Кристина нервно рассмеялась, – вернуть мне мои способности!

– Ты больше не можешь рисовать? – на всякий случай уточнила Тайна.

– Я могу рисовать, только толку от моих рисунков ноль! Игорь Валерьевич считает, это связано с какой-то психологической травмой. Знаешь, я боюсь… что он все-таки сможет меня вылечить.

Кристину начала бить легкая дрожь, на лбу выступила испарина. Всегда уверенная и решительная, теперь она выглядела напуганной и сломленной. Тайна поняла, что жалеет ее.

– А что же в этом плохого? Пускай вылечит. А ты потом нарисуешь чего-нибудь этакое… как он отравился гречневой запеканкой, например.

– Ну да, как же!.. Он будет держать меня под гипнозом или под наркотиками. И рисовать я буду только под его контролем. Мои рисунки… это же… такая власть!

– Не думаю, что меня можно использовать, – сказала Тайна, несколько секунд поразмыслив над словами Кристины. – То, что делаешь ты, понятно любому. А то, что делаю я… Я и сама не знаю, что я делаю.

– Ты недооцениваешь нашего доктора! – воскликнула Кристина, и ее голос эхом разнесся по пустому коридору. – Он разберется, как тебя использовать! А если не разберется, то тебя разберет по кусочкам. Он очень интересуется трепанацией черепа и, кажется, считает, что с помощью операций на мозге можно создавать экстрасенсов. Знаешь, – Кристина неожиданно перешла на возбужденный шепот, – в больнице есть запретное крыло. Некоторые считают, что там содержат опасных психов. А другие – что там проводятся эксперименты на людях. Ты же не хочешь, чтобы в твоей голове кто-то покопался?

– Мне бы это не понравилось, – сказала Тайна. – А что ты предлагаешь? Сбежать?

– Нет! Нас поймают и вернут обратно. Нужно убить Игоря Валерьевича! Это единственный выход. Ты мне поможешь?

На лестнице раздались шаги. Девушки оглянулись и увидели санитара, похожего на обезьяну, с тяжелой челюстью и татуировками на толстых пальцах.

– Почему не в столовой? – обратился он к Тайне. – Симонова, а тебя ищет доктор.

Бросив на Тайну затравленный взгляд, Кристина удалилась в сопровождении санитара.

* * *

– Всем встать!!! Быстро!!!

В палате вспыхнул верхний свет. Тайна почувствовала, что с нее сдернули одеяло, открыла глаза и увидела санитаров, которые ходили между кроватями, грубо расталкивая пациенток.

– В коридор! Шевелитесь! Всем построиться вдоль стены!

Тайна нехотя спустила ноги с кровати, нацепила тапочки и вместе с Олесей поплелась к двери. Медбратья бесцеремонно стаскивали с коек перепуганных женщин.

– Что происходит? – зевая, спросила Тайна.

– Не знаю… – прошептала Олеся. Милу она, как всегда, крепко прижимала к груди.

Вскоре женщины построились в неровную линию, растянувшись, как и было приказано, вдоль стены. Мимо пронесся Игорь Валерьевич. Его серый костюм был помят, волосы всклокочены. Казалось, его тоже выдернули из постели, как минутой раньше – Тайну и остальных пациенток. Он влетел в палату, где четверо санитаров переворачивали матрасы и перетряхивали постельное белье.

За окном было темно. Тайна прислонилась к стене, ожидая, когда обыск закончится и можно будет вернуться в кровать. Тем временем Игорь Валерьевич вернулся в коридор и, заложив руки за спину, прошелся вдоль шеренги. Его сопровождал мрачный, заспанный медбрат. Женщины были напуганы, двое или трое негромко всхлипывали. Неожиданно доктор остановился возле Олеси и произнес:

– Дайте мне вашу куклу.

Олеся сделала шаг назад и вжалась в стену.

– Куклу сюда!

Тайна встала перед Игорем Валерьевичем, загораживая собой подругу, и произнесла:

– Вы что, в детстве не наигрались?

– Артур! Забери куклу, – распорядился доктор.

Санитар одним движением отодвинул Тайну и вырвал тряпичную игрушку из объятий Олеси. В этот момент Тайна заметила бурые пятна, покрывавшие платье Милы, очень похожие на кровь.

Сестра Олеси оказалась в руках у Игоря Валерьевича. Сама Олеся плакала и пыталась что-то сказать, но на нее уже никто не обращал внимания. Доктор бесцеремонно залез кукле под платье и достал оттуда окровавленный скальпель.