Kitobni o'qish: «Ход черной королевы», sahifa 2

– Ну, какие версии выдвигаешь и какова, на твой взгляд, мотивация этого преступления? – первым делом спросил Павел Иванович, выслушав обстоятельный доклад Кудрина.

– Размышляя в целом над этим преступлением, – начал Женя, – я исхожу из аксиомы, что истиной, какой бы она ни оказалась, является именно та, которая остается, если отбросить все незначительные и на первый взгляд вроде бы единственно верные улики.

– Ты так академично рассуждаешь, – проговорил Николаев, – как будто бы я нахожусь на семинаре по криминологии.

– Слушайте, пожалуйста, дальше, – уверенным голосом проговорил Кудрин, – это дело, на мой взгляд, допускало несколько вариантов ответа на вопрос о мотивах совершенного преступления. Кому была выгодна смерть Трошина? Во-первых, его сыну от первого брака Олегу, который около десяти часов вечера пришел к отцу за деньгами, а тот отказал, стал кричать на него и даже ударил по щеке. Если исходить из того, что Олег учится в техникуме, и стипендия у него небольшая, а мать – пенсионерка, то достатка в доме не было. Поскольку Олег является единственным наследником, то дом, в случае смерти отца, перешел бы к нему. Так вот, в отношении него достаточно улик, доказывающих, что Трошина убил именно он, и мотив, хоть и хлипкий, но все же имеется. Во-вторых, – продолжал размышлять Кудрин, – убить Трошина могли другие лица, с целью ограбления последнего, и никаких других версий я придумать не могу. Теперь, если проанализировать каждую из этих версий, то в отношении первой у меня возникли некоторые сомнения. Так, по показаниям соседки Трошина, она с дочкой около десяти часов вечера вышла во двор, чтобы снять белье с веревки. Она и увидела Олега выходящим из дома отца, парень быстрым шагом пошел в сторону Нагатинской улицы, причем дождя в этот момент еще не было. Но соседка видела его, находясь на заметном удалении – на пороге дома, а вот ее дочка Вера, которая снимала белье, находилась поближе к дому Трошина. Но она сегодня утром уехала к бабушке в Калугу отвезти лекарства и приедет только завтра утром. Я попросил ее маму, чтобы девушка завтра, как приедет, сразу же зашла в отделение милиции. Так вот, вернемся к Олегу, – продолжал Кудрин, – даже если это и он убил своего отца, зачем надо было все переворачивать вверх дном, он наверняка знал, где мог отец прятать деньги. И потом, ну не мог хиляк Олег, с его тоненькими ручками, придушить такого мощного мужика, как его отец. Все это вызывает у меня некоторые сомнения.

– А следователь Андреев в рапорте настаивает на причастности сына к убийству своего отца, – заметил Николаев.

– Ну, это его право – излагать свою версию произошедшего, – ответил Женя и продолжил свои рассуждения, – более правдоподобной выглядит версия о причастности других лиц к убийству Трошина.

– Обоснуй свои предположения, – проговорил начальник.

– Здесь не совсем понятен мотив преступления, – задумчиво ответил Кудрин, – хотя какой он может быть у грабителя? Унести все самое ценное, чтобы потом продать. В пользу этой версии говорят следы двух ботинок, оставленные неизвестными во дворе у окна и на деревянном порожке у входа в дом. После того как Олег вышел из дома и зашагал в сторону Нагатинской улицы, пошел сильный дождь, и эти следы четко отпечатались на размякшей глине. Причем у окна следов было много, и складывается впечатление, что там стояли неизвестные и ждали подходящего момента для проникновения в дом. Да и окурки от папирос «Север», найденные там, также подтверждают, что люди толкались в этом месте и ждали, когда Олег выйдет из дома.

– А теперь вернемся к зонтику, забытому Олегом в доме отца, – продолжал Кудрин, – Олег показал, что оставил его на полке в прихожей дома, а когда уходил, то просто забыл забрать. А эксперт-криминалист нашел его мокрым, лежащим рядом со сложенными дровами у сарая. Но самое удивительное в том, что хотя сам зонтик был мокрым, на его абсолютно сухой белой рукоятке виднелись бурые следы, похожие на кровь; она лежала под массивным деревянным чурбаком. Это меня навело на мысль, что, возможно, кто-то специально обмакнул рукоятку зонтика о кровь, вытекавшую из носа потерпевшего, а потом аккуратно положил под полено. Тем самым как бы указывая следствию на прямую улику совершения преступления Олегом. И, возможно, эти неизвестные видели через окно с полуопущенными шторами ссору и, дождавшись ухода сына, вошли в дом и убили Трошина. А когда поняли, что брать там нечего, сорвали крестик с шеи потерпевшего и решили подставить улики именно под молодого человека.

– Как я понимаю, в своем объяснении Олег именно это и рассказал? – спросил Николаев.

– Да, он и не отрицает ссору с отцом, но свою причастность к убийству отца категорически отвергает, – ответил Женя, – а я склоняюсь к версии о том, что убийство Трошина совершили какие-то неизвестные с целью ограбления.

– Но судя по твоему описанию и показаниям брата потерпевшего, у Трошина нечего было брать, он вел скромный образ жизни, – проговорил Николаев, – да и его брат сказал, что ничего не было украдено.

– Вот здесь у меня и возникает главный вопрос, ответа на которого нет, зачем они полезли в дом к одинокому пожилому человеку и убили его? – развел руками Кудрин.

– Ну, некоторые особи лезут квартиры наобум для того, чтобы что-то украсть, – ответил Павел Иванович.

– Но не убивать, – дополнил Женя.

– Да, – покачал головой Николаев, – в уголовной практике, если преступник проникает в дом и убивает хозяина, значит, он четко шел «по наводке» и знал, зачем шел.

– Вот то-то и оно, – поддакнул Кудрин, – а тут не взяли ни радиоприемник, ни часы с кукушкой, ни даже деньги из кошелька. Какие-то странные грабители, хотя серебряный крестик с бриллиантами на концах сняли с шеи потерпевшего.

Женя достал из своей папки листок бумаги, на котором брат потерпевшего нарисовал пропавший крестик, и передал его Николаеву.

– Хорошо нарисовано! – сказал тот.

– Так брат потерпевшего работает преподавателем рисования в школе, – ответил Женя.

– Нужно будет размножить этот рисунок и разослать по всем райотделам города, – сказал Павел Иванович, – вдруг кто-то принесет крестик для продажи, ведь, судя по показаниям брата потерпевшего, бриллианты там настоящие. И подготовь документы для задержания Олега Трошина в качестве подозреваемого в совершении преступления.

– Сейчас я этим займусь, – проговорил Кудрин и неторопливым шагом побрел в свой кабинет.

Оформив все необходимые документы, он отнес их в дежурную часть и снова зашел в свой кабинет.

Поскольку никого из коллег-оперативников на месте не было, Женя сел за свой стол и по привычке уставился в окно. Солнце уже скрылось за стоящими напротив домами, и сумерки охватили все прилегающие окрестности.

– Ну и денек сегодня был, – подумал он и, закрыв глаза, задремал. Ему чудилась мама, которая жарившая на сковородке его любимые пирожки с капустой, запах от которых стоял по всей квартире, и большое блюдо пирожков, лежавших на кухонном столе.

– Женя, ты спишь? – как гром среди ясного неба прозвучало у него над головой.

Он с трудом открыл глаза и увидел стоящего перед ним коллегу Витю Колосова с большим бумажным пакетом, из которого виднелись пончики, посыпанные сахарной пудрой.

– Угощайся, пока они горячие, – сказал он и положил пакет с аппетитно пахнущими пончиками прямо перед Женей.

Кудрин схватил один пончик и быстро целиком засунул его себе в рот. Едва прожевав, он нацелился еще на один, но стал его есть уже не спеша, с наслаждением, откусывая маленькие кусочки.

– Спасибо, Витя, а то я сегодня ничего не ел, – благодарная улыбка не сходила с его лица, ведь это любимые пончики – вкус детства.

– Ну и хорошо, а теперь пора собираться домой, – Колосов был доволен.

– А который час? – спохватился Женя.

– Да уже восемь вечера.

– Как восемь вечера? Не может быть, – вскочил со стула Кудрин и, посмотрев на часы, ударил себя ладонью по голове, – какой же я дурак, забыл про встречу с Ниной.

Колосов открыл шкаф и достал оттуда оставленный кем-то валенок, вдетый в калошу, и протянул его Жене: – Ты лучше двинь по своей башке валенком, может, лучше будет…

– Понимаешь, Витя, я вчера познакомился с девушкой, и мы договорились встретиться сегодня в семь часов вечера у входа в Зеленый театр в Парке культуры, где должен состояться концерт инструментальной музыки, а я тупо проспал.

– Ну, сейчас уже поздно туда ехать, – ответил Колосов, – пока ты доберешься, концерт уже закончится, так что подчинись этому обстоятельству и иди домой, а завтра утром созвонишься с ней и решишь, надо тебе с ней общаться или нет. Может, тебе подсказали, что сегодня тебе встречаться не стоит.

После этих слов Колосов поднял глаза вверх и большим пальцем указал не потолок.

– Николаев, что ли? – удивился Женя. – Над нами как раз находился его кабинет.

– Да при чем здесь Николаев! – с запалом проговорил Колосов. – Это наш всевышний, который находится на небесах и все про всех знает.

– Витек, ты что, в бога веришь? – удивленно спросил Женя.

– Ну, не то чтобы верю, но понимаю, что над нами существует что-то такое, что ведет каждого человека по его жизненному пути, – ответил Колосов и вышел из кабинета.

Кудрин, положив документы в сейф, еще минут десять стоял у окна и размышлял, «пережевывал» мысли, озвученные Колосовым, а потом не спеша, лениво вышел из кабинета и направился в сторону трамвайной остановки.

На следующий день, придя на работу, Женя первым делом позвонил Нине.

– Слушаю вас, – раздался нежный голос девушки.

– Это Женя звонит, – с волнением ответил Кудрин, – я хочу извиниться за вчерашний вечер, на работе был завал с очередным расследованием, и я не смог подойти к Зеленому театру.

– Продолжайте дальше расследовать свои дела, а мне больше не звоните, – сказала она ледяным тоном и повесила трубку.

Женя замолчал и уставился на трубку телефона, из которой раздавались прерывистые гудки.

– Что, любовь прошла, погасли свечи? – спросил Колосов. – Не отчаивайся, на твой век еще много красивых и порядочных девчонок найдется.

– А где их найти таких? – уныло спросил Кудрин, с такой работой их днем с огнем не сыщешь.

– А ты посмотри на нашего Сашку Блинова, – возразил Колосов, – что ни день, то новая девушка у него, а работает так же, как и мы все, – от зари до зари.

– Да баламут твой Сашка, – ответил Женя, – он ведь уже один раз был женат, поэтому и опыта у него предостаточно.

– Что баламут, это верно, – улыбаясь, сказал Колосов, – но какие девушки его окружают! А тебе, Женька, мы обязательно найдем – беременную, но честную.

– Да ну тебя, – огрызнулся Кудрин, – у тебя какой-то казарменный юмор.

– А я тебе больше скажу, – не унимался Колосов, – хорошо, что так случилось на первом этапе знакомства, не зря народная мудрость гласит: «Что на своей груди пригреешь, то всю жизнь шипеть будет».

В этот момент в кабинет вошел дежурный офицер и передал Кудрину пакет из райотдела. Женя раскрыл его и вынул протокол осмотра места происшествия и заключение эксперта-криминалиста. Прочитав протокол, он более детально остановился на втором документе, судя по которому стало понятно, что, как он и предполагал, в комнате было обнаружено много отпечатков пальцев сына потерпевшего. А на рукоятке зонтика, принадлежащего также Олегу Трошину, обнаружены микрочастицы крови, идентичные группе крови его погибшего отца.

«Олег утверждал, что зонтик он оставил в прихожей, когда пришел к отцу, – подумал Кудрин, – а нашли его во дворе у поленницы. Или Олег говорит неправду, или другое неизвестное лицо специально подложило его под полено таким образом, чтобы дождь не замочил его рукоятку. А это значит, что кто-то старательно пытается увести следствие по ложному пути».

В дверь кабинета постучали, и на пороге появилась молодая девушка с большой русой косой, в ярко-синем платье в горошек. Женя посмотрел на нее и отметил про себя стройную фигуру девушки.

«Все в ней ладненько, – подумал он, – за исключением длинного крючкообразного носа, похожего на клюв коршуна».

Кудрин пригласил ее присесть на свободный стул, стоящий рядом с его письменным столом, представился и поздоровался. А девушка достала из сумочки паспорт и протянула его Жене. Он бегло пролистал, отметив про себя, что на фотографии она выглядела более импозантно, и отдал его обратно в руки девушки.

– Расскажите, Вера, о том, что вы видели вчера вечером, когда вышли с мамой во двор, снять с веревки сушившееся белье.

– Где-то около десяти часов вечера мы вышли во двор, – начала говорить девушка, – мама стояла под навесом у двери дома, а я снимала с веревки белье. Через некоторое время я увидела, как резко открылась дверь соседского дома, и оттуда буквально выбежал Олег, сын Ивана Сергеевича; он был возбужден и что-то бубнил себе под нос. Через мгновение за ним следом вылетела его фуражка и упала на землю, и я услышала голос соседа, который крикнул, чтобы сын больше к нему не приходил. Потом Олег поднял с земли фуражку, надел ее на голову и ушел. Я думаю, что они в очередной раз поссорились.

– А в руках у Олега было что-нибудь? – спросил Кудрин.

– Нет, – лаконично ответила Вера.

– А вы общались раньше с ним? – допытывался Женя.

– Конечно, общалась, – ответила она, – парень он интересный, много читает, старается быть модным, только денег на это не хватает.

Чтобы обратить на себя внимание, купил где-то импортный зонтик с ярко-белой ручкой и ходит с ним, делая вид, что дождь у нас идет постоянно. По характеру он баламут еще тот, мог знакомиться и встречаться с разными девушками по пять раз за день. Он как-то рассказывал мне, что приходил к отцу только тогда, когда ему нужны были деньги на какие-то покупки. Олег учится в техникуме, где о-очень маленькая стипендия, а мать давно уже пенсионерка, ну что с нее взять. Больше ничего добавить не смогу.

– Спасибо, вы очень нам помогли, – поблагодарил девушку Кудрин и протянул ей два чистых листа бумаги, – напишите все, что рассказали мне.

Написав объяснение и попрощавшись, она вышла из кабинета, а Женя быстрым шагом пошел к Николаеву доложить о новых открывшихся деталях дела.

Он подробно рассказал о присланных из райотдела документах и о беседе с Верой Яровой.

– Да, – проговорил начальник, – похоже, у Олега Трошина есть алиби.

– Конечно, – громко сказал Кудрин, – кто мог кинуть вслед ему фуражку, чужих людей в доме не было. А потом окрик отца, когда Олег только вышел из дома, говорит сам за себя. Поэтому получается, что когда он выходил из дома, отец еще был живой, а это говорит о том, что Олег Трошин не виновен.

– А как же кровь на ручке зонта, – спросил Николаев, – как этот предмет оказался во дворе, накрытый поленом?

– Олег объяснил, что зонтик он забыл в доме отца, а каким образом он очутился во дворе с пятнами крови, я уже вам вчера об этом говорил, – ответил Женя и достал из своей папки несколько фотографий, сделанных экспертом-криминалистом с места происшествия. Прошу обратить внимание на фотографии следов ботинка с квадратным носом, которые я обнаружил за углом дома и на деревянном порожке. Преступники могли предположить, – продолжал рассуждать Кудрин, – что мы «клюнем» на их ложный след в отношении ручки зонтика, которую они испачкали кровью, вытекавшей из носа потерпевшего.

Они прекрасно понимали, что мы проведем экспертизу пятен крови на зонтике для сличения с группой крови потерпевшего. У них хватило фантазии, чтобы подложить зонтик во двор, как бы намекая нам, что Олег бил им отца, потом задушил его, а зонтик выбросил, когда уходил из дома.

– Но Трошину ведь просто свернули голову? – спросил Николаев.

– Совершенно верно, – ответил Женя, – однако на его лице, голове и руках были видны прижизненные кровоподтеки. А это, вероятнее всего, и укладывалось в представлении преступников, пытавших беднягу, о том, что этим зонтом парень и мог нанести травмы Трошину. Если обобщить все то, что я вам сказал, – проговорил Кудрин, – то приоритетной версией считаю убийство Трошина другими неизвестными лицами с целью ограбления.

– Убедительно, – поджал губы Николаев, – будем придерживаться этой версии, а Олега надо отпустить домой, только пусть он в ближайшие дни не уезжает из города.

– Есть, – по-военному ответил Кудрин и вышел из кабинета начальника.

Женя направился во двор и увидел знакомую картину, в курилке опять собрались сотрудники отделения милиции и бурно обсуждали, кто где летом отдыхал. Он не вступал в разговор и курил немного в стороне, так как голова была занята только одним вопросом – что делать дальше, ведь, кроме следов обуви неизвестных, ничего нет. Беда!

Вдруг все как по команде повернулись к нему, а Ерихин прищурился и тихо проговорил:

– Ты что такой усталый, как будто разгрузил вагон дров, расслабься и порадуй народ новыми анекдотами.

– Ну хорошо, я понял все без слов. Значит так, про отпуск. Один мужик говорит другому: «Приезжай, Вася, к нам на море, у нас есть скалы, с них можно прыгать. Разбегаешься, прыгаешь – и ба-бах…» – «Ты имеешь в виду – бултых?» Мужик отвечает: «Ну, если на море прилив, то бултых…»

Все громко рассмеялись, и в этот момент вышел дежурный офицер, который попросил Кудрина срочно зайти к Николаеву.

«Странно, – подумал Женя, – я ведь только что был у него».

Он загасил недокуренную сигарету и быстрым шагом пошел к начальнику.

– Вот что, Женя, – сказал Николаев, – мне только что звонили из Черемушкинского РОВД, там, кажется, объявился какой-то мужик, который пытался продать похожий серебряный крестик местному ювелиру. Поезжай туда, майор милиции, заместитель начальника по розыску Свешников предупрежден о твоем приезде. Он мне обещал оказать содействие и выделить тебе в помощь своего оперативника.

Уже через час Кудрин шагал по коридорам Черемушкинского райотдела и, постучавшись в указанную дежурным офицером дверь, зашел в кабинет Свешникова. Представившись ему, Женя предъявил свое удостоверение личности, после чего майор набрал номер телефона и попросил своего сотрудника зайти. Через несколько минут в кабинет вошел высокий моложавый человек в сером костюме и в ботинках, начищенных до блеска.

– Капитан милиции Сомов Роман Андреевич, – представил вошедшего Свешников.

– Лейтенант милиции Кудрин Евгений Сергеевич, – Женя пожал вошедшему руку.

– Мне сейчас некогда, все указания я дал, и Роман окажет тебе помощь и содействие, – сказал хозяин кабинета, давая понять, что разговор окончен.

– Пойдем на улицу перекурим это дело, – предложил Сомов, когда они вышли из кабинета Свешникова.

Во внутреннем дворе райотдела они присели на лавочку, на краю которой красовалась консервная банка с сигаретными окурками, и закурили.

Женя коротко рассказал Роману о цели своего приезда.

– Значит, такое дело, – в свою очередь начал говорить Сомов, – вчера вечером в кафе у рынка произошла небольшая драка. В принципе – ничего особенного, но одного наиболее активного молодого забияку участковый инспектор все же доставил в дежурную часть райотдела. А сегодня утром туда прибежал отец того парня – некий Фунт Михаил Аронович, заведующий ювелирной мастерской у Черемушкинского рынка.

– Известная фамилия, – усмехнулся Женя, – один персонаж, если мне память не изменяет, сидел и при Николае втором, и при Временном правительстве, и при Советской власти тоже.

– Ну, этот Фунт пока еще дышит воздухом свободы, – ответил Роман, – хотя грешки за ним числятся. Так вот, – продолжал он, – парню тому выписали штраф и отпустили домой, поскольку заявления на него никто не написал, а вот дежурный офицер показал его отцу присланную вуами ориентировку с рисунком серебряного крестика. Фунт сразу признал, что сегодня утром к нему в мастерскую заходил известный в этой округе парень по кличке Харя и пытался продать похожий серебряный крестик с бриллиантами на концах, но не сошлись в цене, и он ушел. Харя – действительно известный хулиган в нашем районе, – прокомментировал Роман, – уж не припомню, сколько раз ему выносили предупреждения; несколько раз привлекали к административной ответственности за пьянство и драки.

Сомов вынул из кармана пиджака сложенные листы бумаги и передал их Кудрину.

– Здесь справка на Харитонова – Харю – и объяснение Фунта, которое на всякий случай взял дежурный офицер, – проговорил он.

Женя внимательно прочитал и отметил:

– Судя по описанию ювелира, возможно, что это именно тот крестик, который сняли с шеи убитого Трошина. А где сейчас можно найти этого Харитонова?

– Да он почти каждый день тусуется возле рынка, а потом с дружками выпивает в кафе при нем, – ответил Сомов, – я предлагаю сейчас пойти на рынок и поговорить с участковым инспектором Семеновым, он один из самых опытных работников и этот участок обслуживает не один год. Думаю, что у него на этого Харитонова много материала наберется.

С этими словами Роман достал из своей папки еще один листок бумаги с приколотой скрепкой фотографией круглолицего мужчины и протянул его Жене.

– Это краткая справка на Харитонова и его фотокарточка, – сказал он, – прочитай, и тебе сразу станет ясно, что это за тип. Можешь забрать их себе.

Прочитав написанное, Кудрин поблагодарил Романа, и они, докурив сигареты, пошли в сторону Черемушкинского рынка.

Минут через двадцать они подошли массивному крытому зданию, по бокам которого располагались многочисленные торговые палатки, зашли на рынок, прошли вдоль его рядов и остановились перед дверью, на которой висела табличка «Милиция». За письменным столом сидел мужчина средних лет в форме капитана милиции и что-то писал. Увидев вошедших, он привстал из-за стола и поздоровался.

– Приветствую вас, Борис Иванович, – сказал Сомов и представил ему Кудрина.

– Мы по поводу Харитонова, – выпалил Женя, – он подозревается в совершении убийства.

– Вот как! – воскликнул капитан. – Доигрался, значит, у меня тоже есть куча материала на него: и драка в кафе несколько дней назад, и вчерашнее заявление гражданки Лядиной о попытке изнасилования.

– А почему вы до сих пор не задержали его? – удивился Кудрин.

– Да боятся люди писать на него заявление, – ответил Семенов, – но я все равно на вечер еще раз вызвал тех парней, которых избил Харитонов со своими дружками. А эта Лядина, чтоб у нее рога на лбу выросли, известная в наших краях профурсетка. Местная шпана, когда речь заходит о ней, произносит впереди еще одну букву… Она и написала вчера заявление после того, как Харитонов поставил ей «фонарь» под глазом, а сегодня клянчит, чтобы я его ей вернул. И еще говорила, – Семенов театрально поднял плечи и развел руки в стороны, – что сегодня они с ним в ЗАГС идут.

– В пивную они пойдут, а не в ЗАГС, – проворчал Роман.

– Так как можно его найти? – спросил Кудрин.

– А чего его искать? Оттягивается наверняка он пивом в нашем кафе после вчерашней пьянки.

Они вышли из комнаты, прошли в противоположную от рынка сторону и вышли через запасной выход во внутренний двор. В небольшой пристройке располагалось кафе для сотрудников рынка. Вошли в помещение, и Семенов кивком головы показал на столик у окна, за которым сидели и курили трое мужчин. Дым стоял коромыслом, и даже раскрытое окно не могло полностью компенсировать сизые клубы дыма. Особенно выделялся в этой компании атлетически сложенный молодой человек с красной физиономией и оттопыренными ушами, который что-то громко говорил сидящим рядом мужчинам.

– Это и есть Харя, – на ухо Кудрину прошептал участковый инспектор, указывая жестом на Харитонова.

Сидящие за столом напряглись, увидев подошедшего к ним человека в милицейской форме и с двумя попутчиками в штатском.

– Харитонов, вставай и пройдем в комнату милиции, к тебе есть вопросы, – сказал Семенов.

– Чего-о? – протяжно пробурчал Харя. – Никуда я не пойду.

Женя вдруг увидел, что Харитонов схватил лежащую на столе вилку и крепко сжал ее. Натренированным движением Кудрин выхватил из-под своей куртки пистолет и тихо сказал:

– Не дури!

– Я понял и уже иду, нервы у меня, – оправдался Харитонов и встал со стула, потом не спеша положил вилку на стол и подошел к участковому инспектору.

– Ты не шути так, не испытывай терпение, – строго сказал Кудрин, убирая пистолет в кобуру, – тебе сказали идти в комнату милиции, значит, так надо, а к твоим дружкам мы ничего не имеем, пусть дальше отдыхают.

Они медленно вышли из кафе. В комнате милиции, не откладывая в долгий ящик, Женя предложил Харитонову вынуть все из карманов и положить на стол.

– А где санкция на обыск? – Харитонов ехидно окинул всех взглядом и заложил руки в карманы.

– При чем здесь обыск, – спокойно сказал Сомов, – мы тебя просим добровольно выложить все из карманов, а вдруг у тебя еще какая-нибудь вилка лежит.

Харитонов нехотя стал выкладывать содержимое из карманов брюк и летней куртки, а Женя, скользнув взглядом по его обуви, чуть не вскрикнул, увидев на ботинки с квадратными носами.

– А здесь что? – спросил Сомов, указывая на внутренний карман куртки.

Харитонов инстинктивно прикрыл его рукой, но подошедший участковый инспектор резко отогнул маленький кармашек, и на пол выпал небольшой серебряный крестик с четырьмя характерными кристалликами. Женя поднял его и понял, что в его руке лежал тот самый, снятый с шеи Трошина.

– Откуда крестик? – спросил Сомов.

– Да это крестик моей бабушки, – поспешил ответить Харитонов.

– Ну да, конечно, – усмехнулся Кудрин, – очень странно, что ты носишь его во внутреннем кармане куртки.

Кудрин попросил участкового инспектора пригласить понятых, а сам достал из папки листок бумаги и стал писать протокол изъятия крестика. Через минуту Семенов уже вводил в кабинет двух женщин, а Сомов усадил Харитонова за стул и встал с ним рядом.

Когда протокол был написан, а понятые покинули помещение, Женя положил листок в папку и слегка наклонил голову. В этот момент Харитонов резко встал со стула, ударом кулака в лицо опрокинул Кудрина на пол, оттолкнул грузного участкового инспектора прямо на стоящего Сомова и резво выбежал из кабинета в сторону запасного выхода. Никто не ожидал такой прыти. Бросились за ним в погоню во двор и, обыскав все вокруг, поняли, что Харитонова и след простыл.

– Ну и что теперь будем делать? – Кудрин не мог отдышаться от погони, злость переполняла его.

– Думаю, по домашнему адресу его искать бесполезно, – ответил Сомов, – заляжет на дно у своих дружков, поэтому надо объявить его в розыск, и, уверен, в скором времени он как-то проявится.

– Больше здесь ждать нечего, – Женя, поблагодарил коллег и отправился в свое отделение милиции.

По приезду на работу Кудрин первым делом отправился на доклад к начальнику. Он обстоятельно рассказал о задержании Харитонова, о его бегстве и показал серебряный крестик, изъятый у него. Николаев долго рассматривал, а потом произнес:

– Ты пригласи в ближайшее время брата потерпевшего и предъяви ему крестик для опознания.

– Хорошо, – ответил Женя.

– А теперь поведай, – сердитым тоном произнес он, – как вы, трое здоровых и вооруженных людей, могли упустить Харитонова, а ты при этом еще и в глаз получил?

– Да все так быстро произошло, мы даже не успели среагировать, – стал оправдываться Кудрин, но Сомов обещал объявить его в розыск.

– Да не он, а мы должны это сделать, – почти закричал Николаев, – детский сад какой-то! У тебя есть все его данные и даже фотография имеется, так что иди и занимайся делом, а не рассказывай мне сказки про то, что кто-то должен за тебя делать твою работу.

– Есть, – коротко ответил Женя и вышел из кабинета.

Сегодняшний прокол при задержании преступника и нелицеприятный разговор с начальником негативно сказались на неуемном и пылком характере Кудрина и вогнали его в ступор. Он зашел в свой кабинет и, не обращая внимания на коллег, молча сел за стол. Посмотрев в окно, Женя увидел, как падали желтые листья, и ассоциативно вспомнил о платочке такого же цвета, который был на шее у Нины в кафе, и от этого ему стало совсем грустно.

«Как жалко, что дальше общение с ней не продолжилось, – думал он, – но я же не виноват, что целый день носился с этим происшествием. Что делать, когда девушка отказывается общаться? Понятно, – продолжал рассуждать Женя, – что я не учел элементарной истины: любая девушка в силу своего растущего организма противоречива в действиях и словах. Вот в начале беседы она не обратила на меня никакого внимания, делая вид, что ей некогда разговаривать. Но потом проявила интерес как к сотруднику уголовного розыска и с удовольствием стала общаться. И еще, – подумал он, – может быть, не надо было оправдываться, а просто сказать, мол, виноват, и все. Объяснить свое отсутствие можно было позже, когда страсти улягутся. А лучше было бы заранее придумать маленькую хитрость и еще в кафе предупредить Нину о том, что у меня психологическая неуверенность в общении с девушками, связанная с тем, что год назад, без объяснения причин, меня бросила моя подруга и ушла к другому. Может быть, жалость с ее стороны оказалась бы сильнее всей этой женской психологии, и все было бы в порядке. Надо бы позвонить ей через некоторое время!»

– Ты что такой подавленный? – Ерихин с трудом оторвался от своих бумаг.

Кудрин нехотя поведал ему о нелепом разрыве с девушкой и нелицеприятном разговоре с начальником.

– Да брось, Женька, – махнул рукой Лев Алексеевич, – сочувствую, конечно, а что касается остального, ты что же думал, что Николаев тебя хвалить будет за твой же прокол? Он все правильно сказал, а ты думай и не торопись с оценкой поведения начальства. Сегодня он тебя пожурил за твою же промашку, а завтра похвалит. Так всегда бывает, когда люди по-настоящему радеют за работу, а ошибки совершают все; кто не работает, тот их не совершает. А вообще, ты, Женя, молодец, убедительно доказал невиновность Олега Трошина и еще извинился перед ним, это дорогого стоит. А главное, что ты выстроил правильную версию и не поддался разговорам Андреева, вычислил настоящих преступников и нашел крестик, снятый с убитого. Я убежден, что ты найдешь и доставишь в отделение милиции этого Харю. Дорогой мой Женька, – продолжал Ерихин, похлопывая Кудрина по плечу, – опыт приходит со временем, а сегодняшний твой прокол считай неудачным эпизодом в твоей личной копилке сыщика.

– Спасибо за поддержку, Лев Алексеевич, я все понял.

– Вот и хорошо, – сказал Ерихин и вышел из кабинета.

Было уже поздно, и через полчаса Женя отнес подготовленные документы по розыску подозреваемого дежурному офицеру и снова пошел в свой кабинет. Он стал потихоньку собирать бумаги, чтобы положить их в сейф, но вдруг дверь кабинета с шумом открылась, и на пороге появился его коллега – Саша Блинов.

– Женя, можешь меня поздравить, только что завершил дело по краже обуви из промтоварного магазина, – громко сказал он, – представляешь, наводчицей оказалась уборщица этого магазина.