Kitobni o'qish: «Мир в пузыре. Том 1: Иллюзия реальности», sahifa 6

Глава 3

Тогда, когда тебя увидел в первый раз,

Почувствовал я силу, родственную связь.

Мир отразился светом солнца твоих глаз,

И заговорить с тобой решился не боясь.

отрывок из романа

„Дети царя: Воссоединение“

писатель и поэт

Любомир Муравьев

1313 год н.э.

Глава 3. Знакомство (часть 1)

– Доктор Лесневский, – обратился незнакомый, но приятный женский голос на английском языке.

– Да! – развернувшись, Владислав поправлял галстук.

И будучи наклонённым, перекладывая вещи, он увидел её ноги.

– Мне нужно с Вами поговорить, – сказала молодая женщина.

Владиславович выпрямился, и его будто ослепило чем-то ярким, когда он увидел свою собеседницу. Возможно, потолочные лампы горели в этой части конференц-зала слишком ярко.

Её длинные рыжие волосы в лучах потолочных ламп сияли подобно солнцу на рассвете, а строгий деловой костюм убедительно подчеркивал стройную фигуру. Алые губы притягивали к себе, как зрелые ягоды клубники, которую Лесневский просто обожал. Внезапно женщина ему кого-то напомнила. Кого-то очень близкого. Черты её лица были знакомы Владиславу. Он будто узнал эту женщину и что-то начал бормотать.

– Она так похожа, – подумал доктор, не отдавая отчёта сказанному.

На лицо будущей собеседницы падали лучики света. Яркие световые пятна преломлялись через, стоящий неподалеку, графин с водой. Она зажмурилась и развернулась к ним спиной, вновь приоткрыв глаза. Их зелёный цвет погрузили Владислава в ступор. И вновь мужчину посетило чувство, что эта женщина ему знакома.

Доктор внезапно вспомнил своё детство в приюте. Это было очень давно, деталей он уже не помнил. В голове проскочили фрагменты самых ярких впечатлений. Но, все уже было размыто в его памяти, как в тумане. Он не помнил ни заведения, ни людей работавших там. В голове оставалось лишь осознание, что это был приют.

Однако он ещё помнил свою первую любовь. Ему было всего четырнадцать, а ей двадцать пять. Владислав уже не мог вспомнить имени этой девушки, но до сих пор вспоминал её волшебные зелёные глаза.

Её талант имел невероятную силу. Сейчас он сомневался, что она имела какие-то сверхъестественные способности или владела магическими чарами. Вероятней всего это было умение работать с детьми. Сейчас и не хотелось об этом размышлять. Доктор продолжал вспоминать.

Девушка в приюте просто смотрела в глаза, чтобы успокоить группу. Ей и не нужно было смотреть кому-то конкретно в глаза, все смотрели на неё, она умела приковывать к себе внимание. Своим магическим взглядом девушка с легкостью погружала детей в сон, и в её смену всегда было тихо. Возможно, дело было в доброте и любви к детям, которую ответно, своим подчинением и уважением, проявляли дети в её адрес.

– Интересно, – подумал Владислав. – Где она сейчас, чем занимается? Наверняка, она уже давно вышла замуж, у неё уйма прекрасных детей, которых она укладывает спать всё тем же волшебным способом, а может…

Владислав пришел в себя.

– На кого похожа? – улыбалась молодая женщина.

– Ой, я сказал это вслух, – подумал он. – Да, так песню напевал, – сквозь улыбку, ответил он. – Я… Я слушаю, – почти заикаясь.

– Здравствуйте! – рыжеволосая улыбнулась и протянула руку. – Профессор Анна Николаевна Черевко.

– В какой области? – спросил Владислав, пожимая руку в ответ, – Очень приятно познакомиться, – с улыбкой на лице.

– Ах да, доктор Лесневский, я педагог, профессор в области психологии это по учебной части, – в её голосе была небольшая растерянность. – Я преподаю в трех университетах Севастополя. И как доктор, я дополнительно работаю в психиатрическом отделении. В социальной сфере я чувствую себя нужной. Но вообще-то, – женщина улыбнулась, – Я пришла поговорить не о том, кем я работаю.

– Вы из Крыма? – просил он на русском языке.

– Так да же лучше, мой английский не очень ещё хорош, – с улыбкой на лице ответила она на том же русском.

– Не представляю, каково пережить столько часов незнакомой языковой атаки.

– Ну, я не до такой степени языком не владею. Мне просто легче на родном. К тому же у нас у всех были гарнитуры с переводом в реальном времени.

– Ой, да ну их. Нейронные сети хоть и научились переводить и менять интонацию, иногда такая дичь проскальзывает во время перевода. Предпочитаю слушать оригинал, прокачивать знание языка, за нас никто не будет говорить, сами понимаете. Хотя, кто знает.

– Да, я того же мнения. Лично я сидела без гарнитуры.

– И я, – улыбался доктор.

– Вы хорошо говорите, я не специалист, но у вас в английском не слышен польский акцент, как и сейчас. Как и сейчас, вы хорошо говорите по-русски.

– Язык близкий к польскому. А Россия страна большая, почему не владеть этим языком, если он дается мне легко. Другое дело китайский. Вот изучу и его, буду знать три мощных языка.

– Да вы уже полиглот¹⁰, – улыбнулась Николаевна.

– Анна, а Вы сколько языков знаете?

– Я? – растерялась она. – Ну, русский, английский и украинский.

– Ну, так Вы тоже полиглот, – подмигнув.

– Доктор,… – засмеялась Черевко, – …мне кажется, полиглотами не так становятся.

– Профессор, согласен с Вами. Нам ещё до полиглотов расти и расти. Другое дело курица.

– Ку… курица? – запнулась она. – В смысле, курица? – с недоумением на лице.

– Ну, для курицы знание такого объема языков невероятная особенность. Сверх разум!

Черевко улыбнулась.

– Вы хотите сказать, что среди куриц, Вы полиглот? – держа улыбку на своём лице.

– А почему бы и нет, Вы же видели, как эта курица рисует?

Анна начала смеяться. Её смех подхватил и Лесневский.

– Доктор, с Вами не соскучишься, – сказала Николаевна, аккуратно вытирая что-то влажное под глазами. – Вы меня до слез рассмешили, – выдыхая. – Курица, да уж.

– Ну, простите, – улыбался Владиславович. – Не удержался.

И женщина опять засмеялась.

– Ну, доктор, ну Вы и шутник, – продолжая смеяться.

– За это студенты меня и любят. Только они про курицу ничего не знают, а так и корм приносили бы. Пускай это будет нашим секретом?

– Хорошо, доктор, – женщина продолжала смеяться.

– Это контраст, на фоне унылого мероприятия. Это даже не юмор, а процесс отвлечения.

– Тут вы правы. И хорошая разрядка.

Глава 3. Знакомство (часть 2)

– Официально из Краснодара, – улыбнулась она. – Южный федеральный округ России.

– А, это откуда Вы?

– Да, Владислав, а то мы отвлеклись на курицу.

– Крым и сейчас под Россией?

– С 2014 года.

– И как?

– Как, что?

– Как живется? Это получается уже, как 9 лет.

– Уровень жизни стал лучше. Жизнь идёт стабильно. Зарплата выросла. Появилось уверенность в завтрашнем дне. Я не жалуюсь, – сквозь улыбку.

– Я просто знаю, что этот город находится в Крыму. У нас студенты раньше были по обмену, но потом, после 2014 года, как-то все резко прекратилось.

– Да, да, – выдохнула она. – Но, я не по этому вопросу.

– А по какому?

– Ну вот, теперь мысль потеряла.

– Всему виной курица, – пожимая плечами.

– Так, доктор не смешите меня, – улыбнулась она, а после засмеялась.

– Это всё усталость. Какая это шутка, это хохма, – спокойно стал говорить доктор. – Между прочим, волки с первого ряда почти пустили слюну, – смотря на профессора, продолжая шутить.

– А что, правда? – переводя взгляд на трибуну в центре аудитории. – На первых рядах сидят такие суровые? – указывая в туже сторону.

– Да, что тут сказать, хищники! Люди бояться, что найдётся кто-то, поумней их. Это, как в дикой природе, если хочешь взойти над всеми, тебе нужно рвать. Тебе нужно рвать всех ниже стоящих, и пытающихся взойти над тобой.

– Я не выступала, но заметила какое-то волнение у некоторых выступающих.

– Извините! – произнес Лесневский, продолжая держать улыбку на своем лице. – Можно личный вопрос.

– Ну, – улыбнулась она, скромно опуская голову. – Смотря какой. Не заставляйте меня краснеть.

– Вы очень молоды для профессора.

– Ой! – улыбнулась Анна, и выдохнула. – Вы мне льстите, – отмахиваясь.

– Нет. Почему же? Я говорю то, что вижу. Я сам еще доцент, пишу работы, чтобы получить звание профессора. А тут раз, и перед мной стоит очень красивая, молодая девушка в звании профессор.

– Ой. Я уверена, Вы семейный человек. Так ведь?

– Да. Вы правы, – со всей серьезностью выдохнул Владислав.

– А я – нет. Потому, что все свое время трачу на работу. Так, что это нормально.

– И всё же не каждый день увидишь столь молодую особу в профессорском звании, – Владислав улыбнулся. – И такую симпатичную.

– Ну, спасибо! – сказала она, застенчиво опуская голову. – Я в растерянности.

Владислав лишь улыбнулся в ответ и бегло бросил взгляд на пустую трибуну.

– Вы заигрываете со мной? – усмехнулась Анна.

– Что? Кто? Я? – Владислав растерялся. – Я, я…

– Да я шучу, – спохватилась профессор.

– Как-то неловко, – Лесневский ответил ей улыбкой.

– Простите, – смутилась Анна, осознавая, что поставила Владислава в неловкое положение. – Шутка не удалась. Я перегнула палку. Просто скучновато было за эти часы симпозиума. Не находите?

– Да. Курица скучала.

– Доктор, – она опять улыбнулась. – Сколько прошло часов, я уже сбилась со счета?

– О! – выдохнул Лесневский. – Полностью с Вами согласен. Сегодня они перегнули палку. Скажу по секрету, – начиная говорить шепотом, – Я заснул. Причем два раза.

– О, так Вы меня понимаете, – вновь она улыбнулась. – Ну, и слава Богу! – на выдохе.

– Да, я Вас понимаю. И думаю, таких будет не мало. Им нужно менять формат или делать перерыв на брейк-кофе¹¹. И наверно не один.

– Этот симпозиум меня полностью выбил из колеи, – говорила Анна, взглядом пробегая по пустым рядам. – Я, если честно, первый раз на таком мероприятии. А после всего что было сегодня я уже теряю способность мыслить логически.

– Согласен, это выматывает. Потому лучше поспать. Если получится.

– И когда вы всё успеваете, и поспать и выступить и пошутить. А шутили вы классно, да так, что во время вашего доклада все только и смеялись. Но не над Вами, а с Вами. Вернее от Ваших шуток. А последняя хохма с номинантами. Вау! Браво!

– Да, – выдохнул Владислав. – Чувствую себя так же. Интересно Вы сказали про выбитого из колеи. Ну, сейчас они банкет устраивают, – зевнул он. – А я так и не выспался.

– Вот что я хотела у Вас спросить, – вздохнула Черевко. – Ваши пациенты, подопытные, что именно они видели?

Внезапно доктора привлек блеск помады на её губах. Владиславу вновь показалось, что Анна кого-то ему напоминает, но он никак не мог вспомнить, кого…

– Ах, да, – вздохнул мужчина.

– Ну, или как Вы уже говорили, подопытные.

– О да, это я зря ляпнул.

– Но, звучало очень интригующе.

Стены эхом отчетливо повторяли за ними. Конференц-зал почти опустел, из-за чего их отзвук постепенно усиливался.

– Ну, они, то есть… – Лесневский задумчиво вздохнул. – Начнем с того, что им снилось. Они описывали лес, один в один, один и тот же лес. В начале сна они попадают туда. Они находятся в лесу…

– Зеленый, густой папоротниковый лес, – перебила его Черевко. – Стук дятла…

– Да, именно, – на лице Владислава появилось удивление. – И они там вместе…

– Вместе с остальными, подобными им, – закончила женщина.

Владислав сделал паузу, потом оглянулся и вновь повернулся к Анне.

– У Вас так же? – удивление не сходило с лица доктора.

– Выходит, что да.

– Невероятно! – воскликнул он. – И сколько? Сколько таких у Вас?

– Пять. Пока пять.

– Неужели! Я проспал Ваш доклад? Вы говорите не выступали?

– Нет, я не выступала. Я боюсь официально проводить исследования…

– Это прекрасно! – произнес Лесневский, обрывая Николаевну. – Я про ваши результаты. Нужно обратиться к профессору Альфреду Гибитцу – это мой очень хороший друг.

– Вы о руководителе симпозиума?

– Да, именно о нём. Альфред – глава нашего съезда. Теперь он спорить со мной не будет. Теперь есть веское основание полагать, что это не просто совпадение, – встревожено, произнёс Лесневский. – Если у Вас проявился подобный феномен, это уже сто процентная закономерность!

Глава 3. Знакомство (часть 3)

Доктор повернулся к кейсу и, открыв его одним движением руки, начал перекладывать папки. У Анны в этот момент зазвонил телефон.

Она взглянула на дисплей.

– Ой, срочное дело. Извините, доктор, – поднося телефон к уху.

– Здравствуй, что случилось, – начала разговор Анна. – Да, ну ты же знаешь, где ключ. Зачем ты мне звонишь по роумингу. Это дорого! Опять отчим? Я тебе говорила, в любой момент оставайся у меня. И заодно полей цветы на балконе. Я думаю, завтра во второй половине дня. Не плачь. Возьми себя в руки, Дина! Егор не будет ломиться! Успокойся! Возьми себя в руки! Я завтра уже буду дома. Хорошо, Дина? Да. До свидания.

Владислав продолжал перебирать документы.

– Вроде… Я все… Я все документы уложил.

Анна лишь улыбнулась, убирая телефон.

– Теперь можно идти! – сказал Владислав и закрыл кейс. – Кстати, извините, профессор?

– Анна! – ответила собеседница.

– Профессор Черевко, – Лесневский глянул на бейджик.

– Ага, – улыбнулась Николаевна.

– Хорошо. Следуйте за мной.

Ощупывая свои карманы, Владислав проявил обеспокоенность на лице.

– Ну, вот… Вот и всё, – вновь растерянно улыбнувшись. – Я постоянно тут теряю шариковые ручки. Чёрт!

После он взял свой пиджак, лежащий на спинке кресла, и мигом накинул его на плечи.

– Ну, я готов! – нащупав что-то в нагрудном кармане рубашки. – А, в кармане. Ладно. Пойдёмте.

Лесневский прошёл прямо к сцене и, обойдя её с левой стороны, подошёл к небольшой лестнице. Она вела наверх, где и располагалась трибуна для выступлений. Черевко следовала за ним.

– Профессор Гибитц? – позвал Владиславович, подходя к двери, ведущей за кулисы. – Ты у себя? Альфред? Альфред, ты здесь?

Лесневский отворил дверь, оглядывая темный коридор. Подойдя к одной из дверей, он начал стучать.

– Гибитц? – повторил Владислав. – Альфред? Альфред, это я. Это Лесневский. Открывай!

Ответа не последовало. Он продолжал стучать.

– Похоже, что профессор Гибитц со всеми в буфете, – предположила Черевко. – Он ведь тоже человек, а не робот. Вполне мог проголодаться.

Владислав прекратил стучать, остановив руку в воздухе.

– И действительно, – повернувшись к Анне. – Вполне.

Она слегка улыбнулась в ответ.

– Просто у меня из головы не выходит этот случай, – вздохнул Владислав. – В том лесу, они видят других.

– Сон?

– Да. Они видят многих других… других, то есть тех, кого мы ещё и не знаем. Это не обязательно могут быть Ваши или мои студенты, – сделав паузу. – Они описывают разных людей. И по цвету кожи и по внешности.

– А что именно они описали, кроме цвета кожи.

– Разрез глаз, более узкий разрез, намекая на азиатское сообщество. Я думаю, это общее собрание людей со всей планеты. Вот только не ясно, сколько их там. Может и не десятки, а сотни, а может и…

– Тысячи? – заканчивая за доктором, переходя на вопрос.

– Если не больше. Они описывают своё видение размыто, не ясно. Я сейчас начинаю размышлять о том, что следует надавить и заставить посчитать, примерно хотя бы. И это сделать с несколькими…

– Подопытными, – опять заканчивая за доктором, продолжила Анна.

– Да, профессор. Ладно. Давайте пройдем в буфет.

Владислав направился к выходу.

– Профессор Черевко, а Вы погружали их в транс? Или, как Вы получили эту информацию?

– Да, доктор Лесневский.

– Прочь официоз, мы общаемся слишком отдалённо. Зовите меня просто Владислав.

– Давайте перейдем на „ты“! И пожалуйста, зовите меня просто Аня.

Владислав улыбнулся.

– Давай. Так ты пытала их?

– Кого?

– Подопытных, – обернулся доктор. – Тех, кто видят один и тот же сон.

– Нет, что ты. А, это шутка.

– Конечно.

– Транс. Я погружала их в транс, – начала она. – Так я получила эти данные. Я не решалась оглашать пока свои эксперименты, потому решила просто посетить симпозиум и послушать, может, кто-то столкнулся с подобным явлением. Я не была уверена, что это вообще стоит предавать огласке. Мне кажется… – не договорив, Черевко задумалась.

– Ты знаешь, у меня произошла почти аналогичная ситуация.

Они продолжали идти по коридору, подходя к двери, ведущей из-за кулис обратно в конференц-зал.

– Я применял гипермнезию…

– Да, – отворяя дверь, выдохнула Анна. – Спасибо Куэ.

– Куэ? – растерянно посмотрел на женщину Владиславович.

– Ну, ты же знаешь, принцип гипермнезии открыл Куэ, – сказала Черевко, продолжая идти впереди доктора.

– Я не знал! – Владислав спустился со сцены. – Точнее, как-то не интересовался. А может и знал, просто забыл. Нет, я действительно как-то не вникал в историю происхождения этой практики.

– Французский психолог и фармацевт Эмиль Куэ, – улыбнулась профессор. – Именно Куэ заметил, что сила внушения играет огромную роль в лечении. Одним он говорил об эффективности лекарств, а другим нет. В результате эффективность лекарств была у первых выше, чем у вторых, и они выздоравливали быстрее. И вообще его лечение было основано на сомнамбулическом состоянии. Известное, в простонародье, как гипноз.

– А, – выдохнул Владислав. – Еще это состояние называют лунатизмом. Так ведь? – догнав коллегу.

– Ну, это обобщенное название, – собеседница продолжала улыбаться. – Иди впереди, я не знаю где здесь буфет.

– Но принцип, принцип тот же, причём люди потом ничего и не помнят… А вообще, это только им на пользу. Я стараюсь давать установку, чтоб они забыли о том, что мне рассказывали.

– Ну, это логично, если они до этого не помнили, значит и не должны.

– Не в этом дело. Один расскажет другому и тот мне поведает тот же рассказ. Были случаи, когда они притворялись, что вошли в транс. Вот только ведали мне не то, что нужно. Я быстро уличал их в обмане.

– Всему виной деньги, которые ты обещал щедро платить им?

– Именно. Потому я даю установку, чтоб они этого не помнили. Ведь о сне ведаю не я им, а они мне.

– Ловко придумано.

– Да нет здесь ничего умного. Все просто.

– Всё гениальное просто.

– Ну, можно и так сказать.

Глава 3. Знакомство (часть 4)

– Я не спорю, согласна, – вновь улыбнулась Николаевна. – Только лунатизм проявляется простым хождением во сне, – продолжая идти по конференц-залу. – Так, по крайней мере, это слово понимает общественность. Что касается искусственного достижения, то только если человеку многократно повторять одни и те же слова. Вот только не все поддаются влиянию и могут погружаться в транс.

– Да, именно так и есть, – добавил Владиславович. – Потому на эти исследования уходит очень много времени.

– А если у вас получается. Если этот человек поддаётся влиянию, после погружения в это состояние, он преображается, у него происходит интересное физиологическое изменение. Вот за этим интересно наблюдать.

– Да, – выдохнул Владислав. – Спорить не буду. Но, найти таких сложно. Сейчас не то поколение.

– Все слишком активные и постоянно сидят в телефонах, – сказала Николаевна. – Пытаюсь бороться с этим на лекциях, но не всегда.

– Во время сеанса важно ставить уместные вопросы, – продолжил доктор. – И делать правильные установки. Требуя ответ „да“ или „нет“, от допрашиваемого, ты снижаешь нагрузку на его мозг. Так он дольше и лучше прибывает в том состоянии. Но ответы „да“ или „нет“, тебе не опишут сновидение, ты не получишь от них детальное описание сна. Потому не всегда у меня получается подробно всё записать за один или два сеанса. Порой они затягиваются.

– К каждому нужен особый подход.

– Да Аня, именно так. А ты не так проста, как кажешься, – улыбнулся Лесневский, на мгновенье, обернувшись к Анне. – Ты этим всерьез занялась?

Профессор кивнула головой.

– А почему бы и нет.

Голые стены пустого конференц-зала отчетливо отражали голоса ученых.

– А когда они были в состоянии транса, ты не просила нарисовать портреты тех людей, которых они видели?

– Нет, – немного растерявшись, ответила Черевко. – А что так можно было?

– А почему нет?

– Я как-то не подумала об этом, – замедляя ход. – Да и какие из них художники? Что они там нарисуют?

– Кто знает, не портрет, но возможно некоторые черты, которые будут узнаваться. Иногда словесного описания недостаточно или просто может не хватить времени. Рисунок лишь дополнение. Каждый рисует по-своему, но попытки можно делать. Я бы сказал, нужно!

– Ну, может я попробую.

– А я… Анна, только не отставай, – вновь обернувшись к собеседнице. – А я уже попробовал, попросил нарисовать…

– И что же? – перебила его Анна.

– Результат, – улыбнулся он. – Результат был ошеломляющим. Не идеал конечно, но ошеломляющий!

Они вошли в яркий коридор, освещенный люминесцентными лампами. По запаху можно было сразу определить, в каком направлении находится буфет. Владислав вдохнул полной грудью и только сейчас понял, насколько был голоден. В животе вновь раздалось урчание.

– Я здесь впервые, так что веди, – произнесла Черевко, ощущая буфетные ароматы. – Пахнет, как в детском садике. Фу. Что-то мне это не нравится, – опять принюхиваясь. – Фу, так это не еда.

– Краска! – указывая в сторону какой-то закрытой двери. – А может клей.

– Всё равно не приятный запах.

И они продолжили путь.

– Ты знаешь, Анна, конечно, художники из них не очень хорошие получились, однако общие черты были схожи с некоторыми студентами из моего университета. Их я также подверг гипермнезии.

– Ты – жестокий человек, – усмехнулась профессор.

– Ой, и не говори, – улыбаясь, Лесневский бросил на неё взгляд. – Кстати, все эксперименты оплачивались из моего личного кармана.

– Да, затратное дело. Кстати, про рисунки, ты вообще не рассказывал об этом, когда выступал.

– Анна, а я и не смог бы это показать. Мой настоящий доклад отправили не тем рейсом. Я остался без материалов, потому сменил тему и стал импровизировать. Я вообще не должен был выступать с докладом о снах. Хотя мог упомянуть о них, но не стал и ладно.

– Выступление было на хорошем уровне. Импровизируешь ты хорошо! Зал оценил. Единственно, что я понять не могу, тема-то интересная и сильно выделялась из того океана скукоты, почему ни у кого не было вопросов к тебе? Почему только меня это заинтересовало? Боже, какие они скучные.

– Ты мне льстишь, – засмеялся доктор. – Что до экспериментов, так я об этом уже говорил с профессором Гибитцем, месяца три или четыре назад. Скорее всего, уже полгода прошло, я не помню. Была зима, да точно, полгода. Но он меня и слушать не стал, вечно был занят работой. И постоянно говорил: „эта тема не актуальна“. Пришлось работать в востребованном направлении. Все темы, актуальные для доклада, вывешены на официальном сайте. Но те, кто их составляли, понятия не имели, насколько это всё скучно и… – он сделал паузу. – Ладно, не буду критиковать. А вообще я выступал, лишь потому, что меня уговорил Альфред. А так вообще не было желания туда лесть.

– Потому ты так ловко отыгрался на номинантах.

– Ага! – засмеялся доктор. – Взбесили, волки!

Мимо пробежал заросший черный пудель, с синим ошейником. Следом волочился поводок, шурша о кафельный пол.

– Не знала, что сюда собак пускают.

– Это собака Альфреда, – качая головой. – Опять сбежала, – сквозь улыбку. – Анна, твой случай плюс мой, возможно, позволит достигнуть больших результатов. Эти рисунки, это невероятно! Надо будет ему ещё раз всё показать и рассказать. И на этот раз я буду не один. Конечно то, что студенты нарисовали друг друга, само по себе ничего не доказывает. И рассказ о подопытных, находившихся в состоянии транса, не получился убедительным в прошлый раз. На чём, кстати, и акцентировал Альфред, – говорил удручённо Владислав. – „Просто им приснилось то, что они уже видели при жизни“, – произнес он уже низким голосом, продолжая цитировать Альфреда. – Так, что профессор Гибитц не просто отмахнулся, он поддержал меня, потому как посчитал мои исследования глупостью. Он тогда сказал забыть об этом. Ведь мой рассказ был неубедителен для него. Потом я переключился на другую тему. Ладно! – тяжело выдыхая. – Может и хорошо, что всё так случилось!