Kitobni o'qish: «Мир в пузыре. Том 1: Иллюзия реальности», sahifa 5

Глава 2. Симпозиум (часть 5)

– Уважаемый, – прошептал кто-то. – Можно тишины, мы же слушаем.

Доктор качнул головой в ответ, устремляя взгляд на очередного докладчика.

– Жаль, – размышляя. – Я не успел у него спросить про это очень знакомое название, как его, ах да – Лэроуз. Поместье Лэроуз. Где оно в Польше? Ай, не важно. Ладно. Странный какой-то профессор. И тут очень скучно. Чем бы себя ещё занять?

Спустя полминуты Владиславович заметил сложенный лист бумаги на месте, где сидел профессор Гражденбурский.

– Похоже, это он обронил, – схватив записку.

Лесневский хотел, было уже его развернуть, но сразу принялся искать профессора взглядом. Владиславович мог это себе позволить, так как зрение у него было очень хорошим. Только Морана уже негде не было. Да и пытаться его окликнуть через ряды казалось не умной затеей. Сейчас всё внимание зала было сосредоточено на очередном докладчике. Журналисты озадачено конспектировали что-то в своих блокнотах, а операторы все записывали на камеры.

Развернув лист бумаги, доктор прочитал заголовок: „Доклад“. Далее следовал знакомый текст профессора, а ниже Владислав увидел перечеркнутый абзац и надпись от руки: „не читать“. Почерк Владиславу показался знакомым.

– Интересно, – промелькнула мысль в голове Лесневского.

Любопытство заменило скуку и тревогу перед выступлением, и он начал читать:

„Исследования проводились в сложных условиях, однако мы использовали тринадцать камер в режиме инфракрасной съемки, или, говоря популярно, в „ночном режиме“. Каждую из них я прикрепил на плече испытуемого. Мы заметили огни в проломе главного холла на втором этаже – впадина уходила в подвальные отсеки. Причём огни были видны лишь в „ночном режиме“. Спектр находился не ниже девяти сотен нанометров, и даже выше. Насколько мы знаем, есть „этот свет“ и „тот свет“. То есть мир живых и мир мертвых. В древних писаниях, я находил упоминание о трех мирах мертвых. Но, об этом сейчас не буду заострять внимание. Это требует отдельного исследования. Единственное, что я знаю, вернее, полагаю, нет, я убежден в этом, что должен существовать промежуток. Промежуточное состояние для духов, переходящих из одного мира в другой. Я считаю, это неверным определением. Правильно называть это пространством. Наше пространство и пространства мертвых существуют порознь. К сожалению, через три месяца исследований поместье Лэроуз, во время поползней, кануло в лету. Остались лишь видеозаписи и биометрические данные показателей датчиков с каждого испытуемого. Поражает тот факт, что семь из двенадцати человек начали видеть одинаковые сны!“

– Сны? Странно, больше ничего не написано, – огорчился Владислав. – Будто ещё должна быть страница. Одинаковые сны? – задумался герой. – Я ведь тоже занимаюсь с нами. Совпадение? А почему он мне сказал „Нет“ по поводу видеосъемки? Наверно, спешил или не услышал мой вопрос. Но! Одинаковые сны? Текст подчёркнут. Что он хотел этим сказать… – резко обрывая мысль. – О! – спохватился доктор. – Время выхода! Мой Бог!

Он приподнялся со своего места и неуверенно посмотрел на окружающих его коллег.

– Я неверно всё воспринимаю и нахожу взаимосвязи там, где их нет, – глубоко вздохнув, подумал Владислав. – Я волнуюсь, нужно успокоиться. А этот Моран… – вновь пробегая взглядом по аудитории. – Да он просто очередной сумасшедший выпендрежник симпозиума. Книги он пишет. О чём? О приведениях? Бред! – убирая записку во внутренний карман пиджака.

– Я хотел бы вам представить следующего докладчика, – прозвучал голос главы симпозиума.

– Вовремя я… – вздыхая. – Вовремя я одумался. Так, волнения прочь! Прочь, прочь, прочь!

– Доктор наук, доцент Владислав Лесневский! Польша, город Варшава, – объявил мужчина у главной трибуны. – Доклад на тему „Влияние внешней среды на кору головного мозга. Психологическое состояние. Самоконтроль. Аутотренинг.“.

Тридцатисемилетний мужчина приподнялся и стал выходить к трибуне, неуверенно оборачиваясь в сторону человека с проектором.

– Жаль, что у меня по этой теме нет даже черновых рисунков, – подумал доктор. – Можно же было их сфотографировать, в телефоне фотоаппарат есть же! Ай, не подумал. Глупо получилось. Чёрт, нужно было делать резервную копию! Да и статистика не помешала бы. Черт! Ну, кто же знал, что так подведёт авиакомпания. Зачем я всё сложил в эту сумку? А иначе я, что должен плакаться, что у меня багаж пропал? Кстати, а у Морана было куда интересней перечёркнутое в той бумажке, нежели то, что он зачитал. Что он имел в виду, по поводу одинаковых снов? Думаю это знак свыше. Именно эта тема моё хобби. Да, это моя тема! Думаю, это точно знак свыше. Я должен выступить. Или это просто совпадение? Ладно. Придется довольствоваться некоторыми графиками на единственном слайде, – мысли его путались от волнения. – Чёрт! Я не подготовлен. Ну, как так! Нужно было предупредить Альфреда о том, что я всё потерял. А может и о смене темы или вообще отменить все, – продолжал он ругать себя. – Ну, конечно он опять начнёт мне бормотать о неуважении и всё такое. Чёрт, делает из меня провинившегося студента. Да он бы мне не поверил, и ещё сказал бы, что я опять отлыниваю. И опять разговоры о неуважении. Интересно он только со мной такой или по жизни? Ну, что за невезение такое, – оскалился герой. – И всё же, это знак свыше. Моран писал про одинаковые сны? Так, ладно, к чёрту все это! – доктор выдавливал из себя улыбку, пока шёл к трибуне. – Сейчас выступлю и скоро банкет. Есть уже хочется. Кстати, в перечёркнутом было об одинаковых снах. А я возьму и выступлю. Чёрт! Важно не переживать.

Владислав поднялся по ступенькам огромной сцены. Оглянувшись, он бросил взгляд на огромную аудиторию с мужчинами и женщинами подобных ему учёных. А после взгляд доктора перешел на каменные лица первых рядов. Эти странные, а некоторые казались озлобленными, номинанты на Нобелевскую премию смотрели на него с призрением. И как бы он себя не настраивал, возможно, яркий свет, или неподготовленность к новому докладу, его охватило волнение.

– Что за глупость, – подумал герой. – Я, что двоечник студент? Нет! Надо как-то проучить эти самодовольные морды!

Глава 2. Симпозиум (часть 6)

Он не знал, как пройдёт неподготовленный доклад, не запнётся он, сможет ли отвечать на вопросы. А вопросы вполне могут идти и от тех же номинантов. Стоило ждать, рассчитывать на подвох с их стороны.

Владиславович надеялся лишь на удачный экспромт. Да, именно экспромт всегда был основной частью его лекции, у себя в университете он этим всегда приковывал внимание аудитории. Но прокатит ли это здесь или стоит вести себя как все? Лесневский продолжал идти в сторону трибуны с микрофоном. Достигнув цели, он внезапно ощутил спокойствие. Все переживания ушли в сторону, и он приступил к своему докладу.

– Спасибо профессору Альфреду Гибитцу за поддержку традиций этого съезда, – начал Владислав, повернув голову в сторону главы симпозиума, – И вам, дорогие коллеги, – вновь развернулся к залу. – Спасибо, что не пропускаете ни единого съезда. За то, что вы чтите наши ежегодные симпозиумы, и каждый раз радуете нас новыми познаниями. Ну что же… – выдохнул он, – Посмотрим на экран.

На белом полотне появился график.

– Пока не смотрите, а то его курица лапой рисовала, – сказал Владиславович.

Кто-то засмеялся, а потом вырвалось еще пару взрывных хохотов.

– Да, вижу вы все устали, – ткнув пальцем в свой висок. – Здесь выступали, и наверно ещё после меня, выступят, достойные и уважаемые люди. Темы разные и интересные. Что до моей темы: „Влияние внешней среды на кору головного мозга. Психологическое состояние. Самоконтроль. Аутотренинг.“. Фу-ф, сложно запомнить. Я обычно по утрам пью кофе и стараюсь перерабатывать материалы, так они лучше усваиваются и запоминаются. И пока я пытался запомнить название доклада, пару кружек проглотил, а потом понял, что нужно было в них кофе заварить. Надеюсь, несварение долго мучить не будет.

Вновь раздался смех. Он шёл с разных сторон.

– Это хорошо, что у вас ещё сохранилось чувство юмора. Потому, как за столько часов лично я его чуть не потерял. Нет, материалы здесь очень интересные, но голод не тётка, пирожка не подсунет. Наверно у всех в голове мысли о еде. Но лучше думать о еде, чем скучать. Надеюсь, я не скучный, – улыбнулся доктор. – Простите, что вспомнил про пирожки. Чувствую себя злодеем.

И вновь раздался смех. С каждым разом его становилось всё больше и больше.

– А вам не кажется, что название моего доклада излишне мудрёное? Сложное. И вообще тема не интересная. Мне вот не интересная, – переводя взгляд на Гибитца

Руководитель с любопытством смотрел на Владислава.

– Хочу принести свои извинения. Доклада на тему: „Влияние внешней среды на кору головного мозга“… – Владислав перевел дыхание. – И, фуф, пока всё выговоришь, „Психологическое состояние“. В общем… этого, „Самоконтроль. Аутотренинг.“, вы чувствуете как стали старше? Я не люблю такие длинные названия.

Люди опять засмеялись.

– Ну, в общем, не будет этой темы. Виноват, чувствую себя злодеем, но это уже не по поводу пирожков. Ай, опять их упомянул. Так и живот сводить начнёт. А тут мощный микрофон, не дай Бог уловит не те звуки.

Внезапно в конференц-зале раздались голоса, шушуканье, кто-то по-прежнему смеялся.

– Да, да, – выдохнул Владислав. – Виноват! Каюсь. По традициям нашего съезда мы заранее сообщаем о наших докладах и каких-либо изменениях. Однако я не успел этого сделать. У меня студенты вот так выкручиваются. Я их науки учу, а они меня выкручиваться.

Зал продолжал смеяться, постепенно умолкая.

– Тише! – вышел профессор Гибитц. – Тише, коллеги! – обращаясь к аудитории с улыбкой на лице, а затем он обернулся в сторону докладчика, – Доктор Лесневский, тогда огласите нам тему своего нового доклада. Или вы решили устроить стендап?

Лицо Альфреда вытянулось из-за легкого напряжения.

– Тема есть, и это тема „Сны“, – после небольшой паузы произнес Владислав. – Моя тема – „Сновидения“!

Гибитц сел, тем самым дав залу команду утихнуть, и начать слушать.

– Дело в том, что я сделал небольшое открытие, – интонация героя изменилась, став более серьезной. – По крайней мере, для себя. Мои пациенты видят одинаковые сны. И это основная тема моего доклада!

Лицо Альфреда вытянулось ещё больше. Владислав это сразу заметил, но не стал останавливаться. Что-то двигало им и придавало смелости. Спокойствие и чувство уверенности в своих действиях, не отпускала его.

– Это просто поразительно! – улыбался докладчик. – При этом они ведут абсолютно разный образ жизни. И связывает их лишь то, что они студенты, однако разных курсов и профилирующих специальностей. Конечно, эти сны снятся им не постоянно. Их ещё нужно умело вылавливать и фиксировать на бумаге.

– А как Вы выяснили, что сны совпадают? – внезапно вырвался вопрос со стороны средних рядов, было не ясно, то ли его задал мужчина, то ли женщина. – Извините, что перебиваю, – вновь раздался голос, эхом отражаясь от потолка.

Владислав сделал небольшую паузу, вспоминая события и подбирая слова. Он хотел опять пошутить, но это сейчас ему показалось неуместным.

– Извините, вопросы задаются по окончанию доклада, – подставив микрофон, сказал Гибитц.

– Нет, всё нормально, – улыбнулся доктор. – Я могу ответить, я как раз к этому и шёл.

– У нас не дискуссия, коллеги, – поднялся руководитель. – Во время выступления докладчика прошу не перебивать. Даже мне такая роскошь не позволительна, – сквозь улыбку. – Надеюсь, меня все услышали, – садясь на своё место.

Владислав посмотрел на грозные лица номинантов, которые сейчас больше походили на хищников, чем на коллег. Вот только ему они показались какими-то несчастными.

– Моран Гражденбурский, Боже, какая сложная фамилия, был прав, – подумал герой. – Они действительно походят на несчастных людей.

Глава 2. Симпозиум (часть 7)

– И всё же, я отвечу, – улыбался Лесневский. – Это произошло случайно. Дело в том, что я занимался исследованием сна и того, как он плодотворно влияет на мозг, способствует успеваемости и восприятию новой информации. Какие сопутствующие факторы с этим взаимосвязаны, и каковы их последствия. Погружая студентов в нужное мне состояние, я просил рассказать, что им снилось. Меня в первую очередь интересовали сны, которые сильно отпечатались в их подсознании. То, что они не помнили после пробуждения. Ведь наши сны, это отражения переживаний, фобий, того что мешает нам ясно мыслить. Они подсказывают нам, что не так. И если это „что не так“ убрать, человеку становится не только лучше, но он сам становится продуктивней и выносливей. Это сложная тема, требующая многолетних изучений и исследований.

Владислав наклонился к соседнему столику, который плотно стоял у трибуны и взял одноразовый стакан. Налив воды из графина он сделал несколько глотков и продолжил.

– Я провел ряд экспериментов, вводя студентов в глубокий транс, в состояние гипермнезии – повышенной способности к запоминанию и воспроизведению информации. Так я и получил доступ к их снам. Я слышал от студентов интересные, и даже фантастические истории. Но однажды два человека поведали мне один и тот же сон. Вначале я подумал, они похожи, простое совпадение. Но, когда я сравнил записи, заметил множество совпадающих факторов и деталей.

Владиславович вновь отпил воды из стакана.

– Так начались мои, действительно интересные, эксперименты.

После чего он сделал еще глоток. Ему казалось, что губы и язык постоянно сохнут.

– Я был поражен, и что самое удивительное… – Лесневский прокашлялся. – Они рассказывали свои сны в таких подробностях, что было трудно уличить их во лжи. Вы знаете, обычно мы плохо помним то, что нам снилось, и забываем детали. О! Детали – это очень важный момент, детали делают сон реальным.

Владислав вновь потянулся к стакану с водой. От волнения у него стало сильно сохнуть и во рту. Язык прилипал к нёбо, вызывая постоянный глотательный рефлекс. Он очень мешал его речи. И доктор сделал еще один глоток.

– Что-то я волнуюсь, – улыбнулся герой. – Я не шучу. Как и не шутит мой график, который рисовала курица, – указывая на экран.

И опять раздался смех.

– Эту курицу нужно отдать в художественную школу, а может просто выдать линейку и карандаш с тёркой. Надеюсь, она тёрку не съест. Ой, что-то я загоняюсь, та курица это же я.

И опять раздался смех. Люди уже были готовы смеяться по любому поводу. Усталость сказывалась в их реакции, на любые шутки Лесневского.

– Вот так уже лучше. В памяти остается лишь информация, что мы что-то знали во сне, но забыли это. Сны моих подопытных были особенными. Следует отметить, что когда человек спит, он видит множество сновидений. Я даже ставил эксперименты на себе, установив сигнал будильника через каждый час. В результате я запомнил больше снов, чем обычно. Это более эффективно работает с восьми утра до двенадцати, в утреннее время, по крайней мере, так получалось у меня. Может я какой-то особенный. Не думаю.

Опять кто-то засмеялся.

– Эксперименты я проводил весной. Думаю, летом время можно сместить и к шести часам утра. Дело в том, что дневной свет понижает выработку мелатонина в организме, а это влияет на сон и пробуждение. Именно утром человек находится в состоянии лучшего запоминания сна. Мозг способен хорошо усвоить информацию и зафиксировать её в сознательной части. Конечно, важно всё это документировать, – Владиславович сделал небольшую паузу и глотнул воды.

Волнение постепенно стало проходить. Доктор ещё раз взглянул сквозь жалюзи на ночной город и перевел взгляд на аудиторию.

– Я немного отошел от темы, – улыбнулся Лесневский, обращая внимание на ведущего.

Гибитц что-то печатал у себя на планшете⁹.

– А ещё говорит мне, что я в телефоне залипаю, – указывая на руководителя.

В аудитории опять раздались возглас и задорный смех.

– Что? – неуверенно спросил Альфред, отрываясь от планшета.

– Не важно! – улыбнулся доктор. – Этих людей ничего не связывало: ни родственные узы, ни интересы. Они даже не знали друг друга. Я продолжал эксперименты по погружению в транс. И наконец, я выявил некую связь – все эти студенты являлись лучшими в нашем университете. Биологи, химики, инженеры-конструкторы, программисты, криптографы, лингвисты и другие. Их сны совпадали один в один. Полностью! Мельчайшие детали поражали и удивляли.

Владислав сделал паузу, вновь бросая взгляд на Гибитца. Руководитель тут же убрал планшет в сторону.

– Моран не стал говорить о подобных опытах! – промелькнула мысль в голове доктора. – Почему? Гибитц ему запретил это? Уверен, то был его почерк! Однако, это необоснованно. Почему? Может, мне стоило заранее предупредить его о своей теме. Чёрт! – чувствуя странное волнение. – Уверен, Альфред весь доклад бы перечеркнул.

Гибитц улыбнулся Лесневскому. Владислав посмотрел по сторонам, ощущая дискомфорт. Хотелось все бросить и уйти. Что-то говорило ему, что он пожалеет о своем докладе. И теперь это мысль крепко засело в его голове, не отпуская, придя в последнюю секунду.

– Влад, возьми себя в руки, – сказал он себе. – Это полная чушь, я уверен, они не воспримут это всерьез, мало фактов. Чёрт меня дери, без таблиц и слайдов я выгляжу полным дураком, – продолжал размышлять Владислав. – Как хорошо было бы сейчас оказаться дома. Чёрт, думаю, Альфред останется недовольным. Только и остаётся шутить. Но, людям нравится. Даже некоторые номинанты не смогли удержаться. Но, всё равно, они козлы!

Глава 2. Симпозиум (часть 8)

Зал слушателей явно ожидал продолжения. И воодушевившись поддержкой, герой уже хотел было придумать новую хохму, но взял себя в руки.

– Подобные феномены известны в психиатрии, однако вызывают интерес, – наконец продолжил Владиславович, стараясь держать уверенность в голосе. – Моими пациентами стали десять студентов. Ну, или как уже было ранее сказано: „мои подопытные“, – продолжал он сквозь улыбку. – Они согласились на эксперимент, ведь какой студент откажется от поощрения, в особенности денежного. Стимулом была возможность заработать, – улыбнулся доктор. – Я ещё раз повторю – они видят одинаковые сны. Совпадает множества факторов и то, как они начинаются и то, какие детали они в них видят. Не то, чтобы каждую ночь. Однако частота их видений была не постоянной, то возрастала, то вновь падала. Я пока не установил, с чем это связано. Раньше подобные случаи были редким явлением, а в последнее время студенты начали чаще видеть одинаковые сны. Возможно, всё дело в увеличенном количестве экспериментов. Возможно, из-за этого и повысилась их продуктивность. А вот кошелёк мой изрядно исхудал, – делая небольшую паузу. – Главное, чтоб мне на пирожок хватило, – сказал доктор и подмигнул.

Опять раздался смех среди смотрящих.

– Я буду продолжать исследования. Надеюсь, что к следующему симпозиуму, когда мы вновь соберемся в этом зале, я предоставлю более интересную и точную информацию, – указывая на экран. – И эта курица,… – указывая на себя, – нарисует куда лучше, чем это позорище!

Аудитория продолжала смеяться.

– После таких иллюстраций, мне иногда кажется, что искусственный интеллект победил. Вы сравните то, что я нарисовал и то, что рисуют нейронные сети. Явно апокалипсис наступил и прошёл незаметно. ДА?

Аудитория хохотала. Всё больше и больше людей подхватывали смех.

– Ох, что-то я всех вывел из равновесия. Я вообще-то уже закончил. Спасибо за внимание! – сказал герой.

– Доктор Владислав Лесневский, спасибо за столь интересный доклад, – поблагодарил его профессор Гибитц, выходя на сцену. – Очень позитивно. Я в начале растерялся. Но мне понравилось. Спасибо!

– Ах, да, забыл сказать, профессор, Вы позволите?

– Да, конечно, – пожимая плечами.

– Товарищи номинанты, вас много, а Нобиля дадут не каждому, может вообще, только одному из вас. Вы бы уже начали грызть друг друга, самое вкусное совсем рядом. Кусайте руку соседа! Всё, я закончил. Всем спасибо! А вот пирожок я бы съел!

Вновь раздался смех, Лесневский уже спускался с трибуны.

– Чёртовы слайды, – подумал он. – Доклад мой был настолько нелеп! Вот тунеядцы! – со злостью бормотал доктор, вспоминая Сергея и Богдана. – Правильно Альфред сказал „стендап“!

Владиславович посмотрел на Гибитца и заметил недовольство на его лице – оно читалось в его глазах. Но это мог понять лишь Лесневский, ведь они были давними друзьями.

– Прости, Альфред, – произнес Владислав про себя, смотря в глаза друга. – Слайды. В следующий раз буду полагаться только на себя.

Спустя еще несколько часов симпозиум подошёл к концу. Профессора и доктора стали расходиться, направляясь в буфет, чтобы подкрепиться. К слову, некоторых интересовала исключительно эта часть мероприятия. Из толпы участников симпозиума вырывались реплики на разных языках, из-за чего в огромном зале поднялся шум.

– Лично я всегда с собой беру пол-литра водочки, – сказал кто-то из профессоров в толпе на ломанном русском языке с явным французским акцентом. – Ну, естественно, если бы я взял только пятьдесят грамм, коллеги бы обиделись.

– А вот интересно, они сегодня те булочки с изюмом будут подавать, – еле слышно донесся голос из толпы на чистом русском языке.

– Я бы рассказал об анализе, но ты же мне так и не… – на том же ломанном русском, прозвучало в шуме скрипящих рядов.

– Сегодня вроде дождь обе… А за че… – доносились обрывки фраз расходившейся толпы.

– Доктор Лесневский, выступление прекрасно разрядила обстановку, – подошёл кто-то, протягивая руку.

– Спасибо.

– Нет, это Вам спасибо, – удаляясь. – Жаль, что другие такого не могут, – пропадая на выходе.

Владислав взял телефон и сделал набор. Далее пошли звуковые сигналы.

– Ян?

– Да, папа, – раздался голос на польском языке.

– Как у тебя самочувствие, – отвечал отец на том же языке.

– Температуры вроде нет. Нормально. Но я сегодня замеряю к вечеру.

– Так уже вечер.

– Я замеряю, папа.

– Замеряй и скинь смской. Хорошо?

– Да, папа, – на выдохе.

– Ложись пораньше спать, и выпей горячий чай. Понял меня?

– Да, папа.

– Чего ты, как робот отвечаешь?

– Папа, я уроки делаю. Математика и тригонометрия. А ещё завтра экзамен по истории.

– Ой, понял. Ну, так ты историю хорошо знаешь.

– Ну, папа то, что я её знаю, не означает, что я не должен готовиться.

– Верно, подмечено. Если зайдёт соседка, то передай ей две синих книги, они лежат в прихожей.

– Она уже приходила и я ей отдал.

– Молодец. Люблю тебя сынок. Завтра уже буду дома.

– А у вас уже всё закончилось?

– Да, раньше закончилось, и зачем я так поздно такси вызвал. Время ещё есть. Может, успею перекусить. Не знаю. Ты давай иди и сейчас меряй. Потом досчитаешь.

– Ладно, папа.

– И никуда не ходи! Хотя кому я говорю, опять на свиданку побежишь. Ладно. Перед сном горячий чай!

– Хорошо папа, не суетись, я же не маленький.

– Ну, всё, давай. Люблю тебя.

– И я тебя, папа.

Владислав убрал телефон и тут же ощутил урчание в животе.

– Поесть что ли? – смотря на часы. – Время ещё вроде есть. Толпиться не хочу. Ладно.

Доктор продолжал что-то перекладывать, как вдруг его нос уловил чудный аромат. Парфюм так и благоухал в воздухе. Он обернулся, и будучи наклонённым, увидел её ноги…