Kitobni o'qish: «Он того стоил: субботник на Куштау»

Проснулся в дурном настроении. Вчера отлично провели день, вернулись домой поздно. Мила уговаривала, останься, вместе поспим. Я был «за». Рано бы встал, улизнул бесшумно, никого не разбудив. Без завтрака обошелся.

– Повторяю: нет. – Сказано было не только мне, Миле тоже. – Завтра у меня суточное дежурство.

На Новый год позволила остаться на ночь, Мила запомнила, как всем было хорошо. Мы долго загадывали желания, утром встали счастливыми. В этот раз шанс проснуться счастливым не состоялся. Прозвучала резолюция, не подлежащая обсуждению, от маленькой и хрупкой женщины с каменным лицом, кажущейся большой и сильной.

У нее дежурство, у меня выходной, подавно мог бы заночевать. У Милы глаза заблестели от влаги, тем не менее, я ушел. Что мне оставалось? Травмировать девчонку скандалом? Я находился на чужой территории, меня просто прогнали. Перед выходом, обняв Милу крепко, обещал ей, что обязательно проведем очередной выходной вместе, пока пусть придумает – как.

Любовь из продолжавшегося настоящего перешла в завершенное прошлое. Любовь прошла, завяли помидоры, боль осталась. Была ли любовь? Если и была когда-то, она постепенно мумифицировалась. Вроде все как прежде, но мертвое: отношения, чувства, диалоги. Мертвым оставьте хоронить мертвых, а я хочу продолжения жизни.

С этими мыслями я проснулся, хоть в планах было отсыпаться до обеда. Затем, может быть, съездить на воскресный обед к родителям. Вернуться ближе к ночи, найти смотрибельный сериал, заснуть под него. Только первый сезон стоит просмотра. План переиначил звонок Ришата.

– Что делаешь?

– Отсыпной.

– Надоело, – без какого-либо перехода от приветствия к делу заговорил Ришат, – за лохов держат. Вырубку начали, огородились колючкой. Чтоб хорошо им жилось!

Он не так выразился, это вольный перевод его мата на цивильный язык. Отбить гору от разделки под известняк – личный вопрос для Ришата. Он не обыватель, человек-максимум. Недавно совершил дауншифтинг. После должности зав отделом кредитования пересел в мастерскую ключи народу подгонять. Жена мирится с крутым поворотом, потому что деревенская. Для моей – работа превыше всего. Искренне не понимает зачем бросать карьеру.

– Один шихан съели, за второй принялись. Кусок тела по живому вырезают и соль на мою рану сыплют. Что детям оставим? – И опять без перехода. – Давай с нами на субботник, надо ребят поддержать.

– Забей. Пусть у верхов голова трещит.

Сколько можно: «надо», «надо»? Мне лично мало что надо. По уму если тратить, то… Ришат не дал домыслить.

– Едешь, нет? У меня одно место в машине есть.

– Куда?

– Гору отбивать. Мы уже неделю там. Все равно в городе тухнешь.

– Что за субботник?

– По пути расскажу. Через 40 минут заберем с «Дом Радио».

– Буду.

Нужное дело. Будет нормально, если принять участие. Там от меня толк будет, надеюсь. Останься я в городе, начну сопливые думы на кулак наматывать. Не пойму жизнь, не получается понять, нет покоя внутри, а хочется быть в ладу с собой и другими. Рассматривать картины, слушать симфонии или бухать, чтобы душевно уравновеситься, не приручен. Выходной на природе, что может быть лучше? Дорога к шихану усеяна шашлычными, после активности мясо поедим, размечтался я.

Я не был загружен темой шиханов так, как Ришат, поэтому неожиданно для себя согласился поехать. Я достаточно апатичный и аполитичный субъект, хотя социальные токи, естественно, пронизывают и меня. Жить в городе, напичканном химпроизводствами, и не быть в теме экологии, практически невозможно. В то утро печалило то, как мы расстались с Милой (не хочу об этом сейчас опять), а не перспективы содового производства. Тем не менее, оторвал зад с дивана, присоединился к ребятам. Наверное, чтоб отвлечься от душевной занозы.

Взрыв активности населения, связанной с шиханами, должен был произойти, рано или поздно. Возле Стерлитамака стоял Шахтау, по рассказам самый красивый из четырех шиханов. Царь-гору выгрызли более, чем до основания, выгрызли до котлована. Вместо горы теперь преет соленая жижа. Шахтау спустили в канализацию в буквальном смысле. Породу перемололи в порошок, выпустили соду, без которой не бывает моющих средств и чей результат действия сливаем в канализацию.

Уральскими самоцветами украшают дворцы и женщин. Известняк не очень ценная порода, много где есть его залежи. Но известняк шиханов – чистейший сравнительно из прочих мест его добычи. От их гряды не останется ничего, если пустят под разработку оставшиеся горы. Состав известняка и дешевизна доставки в цеха БСК, – вот причина, почему хотят раскурочить следующий шихан.

О ситуации, которая сложилась со вторым шиханом, которого подписали в разработку, было осведомлено большая часть жителей Стерлитамака. Комбинату сырьё нужно, оно кончается, если не пустить Куштау в разработку, остановится производство. Хай с ним, с производством, но весь город зачахнет, твердо отстаивают свою позицию содовики, и тогда молодежь убежит, как тараканы сбежали из города.

Когда я садился в авто, не знал еще, что прошлый «субботник» для Ришата административным арестом до выяснения обстоятельств обернулся. Политкаторжанин он у нас теперь, ха-ха. На горе попал под раздачу тумаков и я, не сдержался, ответил от души. Скрутили было меня, но не дотащили до автозака. Кутерьма была знатная, парни отвлеклись на крик, ослабили хват, я вывернулся. «Шлемы» – молодцы, не беспредельничали. Видели, перед ними родное население. Но наш бронепоезд стоит на запасном пути.

Сейчас не о чём не жалею, рад, что присоединился к акции, хотя ехал на эмоциях то ли развлечься, то ли отвлечься от мыслей. Не банальное сложилось «приключение», если даже потом жена интересовалась флешмобом на Куштау, расспросила по-человечески, не как следователь.

Поездка не подразумевала ничего необычного. Алина, жена Ришата, учитель географии, организовывает вылазки на природу. Когда намечаются пещеры, не пропускаю. Мрачные пещеры – конкретные локации для передыха от цивилизации. Те, в которых бывал, первой и второй категории трудности, то есть не очень рисковые, умеренно адреналиновые, – то, что идеально подходит для моей перезарядки. В этот раз мы собрались добраться к шихану в 18-ти км от города.

Я наспех поел, попил холодной воды прям из горлышка чайника. Погода намеревалась хмуриться, накинул куртку, сунул в карманы перчатки на случай, если придется таскать железо. Без опоздания был на месте. Ришат притормозил, я сел, поздоровался за руки с мужиками, бросил Алине «привет» и отстранился от разговоров, уткнувшись в окно на ландшафт. Знакомый маршрут, но что-то было не так.

– Что так много машин?

– Даешь! Сигнал же поступил.

– Какой сигнал?

– Только что об этом говорили.

– Что я упустил?

– Ночью лагерь разворошили… – Разгромили…– говорили мужики и Алина одновременно. – Вчера палатку отвезли, продукты, все нормально было, а утром…– … сообщение пришло… – … надо поддержать.

– Да в курсе я, просто переспросил, – отделался я от дальнейших замечаний в свой адрес.

В конце июля на гору заехала техника прокладывать просеки. Местные жители и уфимские экозащитники объединились, разбили лагерь. Она выступили живым кордоном и препятствовали подготовительным работам. Как могли две недели не пускали на гору рабочих с техникой. Состав волонтеров был самый, что ни есть, уязвимый: ученые, пенсионеры, женщины с детьми.

Удивило компетенция серебряных волонтеров совковой формации. Солидные деды охотно растолковывали жаждущим, что не надо превращать технологический вопрос в камень преткновения между верхами, бизнесом и населением. Пенсионерка Любовь Ануфриева вообще стала одной из звезд событий. Дама со знанием дела (откуда документы, кем подписаны) возражала сторонникам разработки Куштау, в том числе заму гендиректора БСК, вынужденному предстать перед экоактивистами.

Стеклом по железу царапнуло меня до мурашек выскочившее от ребят: «разгромили». Машинально пощупал перчатки в кармане, – все, что имел из средств обороны. Не будет силового давления, отгонял я предчувствие незаурядных событий. Кому гора поперек горла? Ребята разговаривали спокойно, не возбужденно. Что ты подымаешь бурю в стакане, осёк я себя, едем на флешмоб шихан отстоять, чтоб не пустили на фарш, ведь фарш невозможно провернуть назад.

Разговоры, что пожертвуют Куштау БСК шли давно. Держался упорный слух, что предшественник нынешнего руководителя республики, отказался ставить подпись на разработку горы, за что, якобы, досрочно сложил полномочия.

Мне фиолетово, кто возглавляет регион, что творится наверху, главное, чтоб было не сильно плохо, а стало – как всегда. Мало что изменится, если сменить фейс, но не трогать систему. Волевая, я бы сказал, прокурорская манера говорить придавала брутальности новому главе на первых порах. Теперь ясно, ему придется договариваться не только с акулами бизнеса, но и с населением, и не упражняться в безапелляционном тоне: «повторяю, уговаривать меня не надо, я не оставлю 3 тысячи человек без работы». Никто не требует закрыть БСК, народ просит модернизировать производство и найти альтернативные источники известняка. С назначением на пост на него свалился огромный груз ожидания позитивных перемен в республике. Первым делом он занялся окультуриванием частного извоза. Вторым делом поставил подпись на документах, пускающих Куштау в канализацию: лот продан, девушку сосватали.

И вот прошлой ночью импровизированный лагерь защитников Куштау разгромили. Активисты не растерялись, разместили в соцсетях призыв поддержать их, заодно следы погрома убрать, поэтому акцию назвали субботником, хотя следовало назвать воскресником. Субботник выпал на воскресенье.

Призыв быстро разлетелся и точно попал по адресу. Стерлитамак пролетарский город, сплошь закредитованное население, ему еще популярное место отдыха терять? Сколько можно отнимать? Последовала реакция – необычная активность аполитичных, на первый взгляд, жителей республики. Откликнулся даже я, пребывавший с некоторых пор в анабиозе гражданственности. В тревожные времена языки у гонцов и у колоколов отрезали, чтоб не оглашали дурную весть. В нашей ситуации блокировка ватсапа вряд ли помогла бы, Випиэн у многих в приложениях закачан. Время для погрома лагеря экоактивистов – вечернюю темень с субботы на воскресенье – погромщики выбрали неудачно, наутро был выходной день.