Генка и Нинзя

– А зачем Нина и Соня туда пошли?

– Я же сказала. Понесли мышей.

У Гены вытянулось лицо.

– У Сони в кастрюле… мыши? – Аня кивнула. – Какие? Зачем?

– Белые. Из зоомагазина. Фрица кормить. Заткнись уже, а?

Генка заткнулся. Чем дольше отсутствовали Нина с Соней, тем больше злилась (или боялась?) Аня, и тем чаще вздрагивала Лиза. Прошло несколько минут – хотя казалось, что часов, – и из подвала донеслись мерные звуки шагов. Шлеп, шлеп. В каморке стало светлее – из погреба высунулась рука со свечкой, потом показалась Нина, а за ней – Соня.

– Ну как? – Подскочила Аня.

– Все хорошо, – ответила Нинка. – Только Соня, дурында, вместе с кастрюлей их уронила. Но вроде все нормально, как и раньше.

Нин-зя обвела всех довольным взглядом:

– Мы сегодня опять победим.

4. Охота

Дорогу назад Генка помнил плохо, возможно, потому что шел на автомате, в голове крутились вопросы и сумасшедшие предположения.

Получалось так, что в погребе каким-то образом оказался немецкий солдат или офицер, он погиб там во время войны, когда была оккупация… или позже, когда город освобождали. И вот к этому скелету девчонки зачем-то носят мышей. Или не к скелету? Может, там кот раненый? В смысле, вполне себе живой и современный кот, а не немецкий кот из прошлого… или там машина времени и настоящий, живой «фриц»? «Тьфу, слишком много фантастики для обычного заброшенного дома, это не Кир Булычев, это жизнь, – дал себе мысленного пинка Генка, – и вообще, лучше пока не делать выводов, а просто запоминать всё хорошенько, как будто я камера кинохроники, а обдумать потом… с Витькой».

Они уже почти вышли на улицу, когда Нина остановилась и повернулась к «Лене».

– В следующий раз с тобой пойдем. Тебе надо будет принести кого-нибудь, ну типа мышь, крысу ручную… вряд ли ты поймаешь дикую. Или хомяков, морских свинок. Можешь родителей упросить купить тебе морскую свинку?

Генка, с трудом поспевая за мыслью Нины, покачал головой. Родители у него были класс, но вот с живностью у них был пунктик. Даже рыбок – ни-ни.

– Карманные деньги есть? – Вздохнула Нина нетерпеливо. – Должны быть. Купишь в зоомагазине кого-нибудь. Поняла-то хоть, зачем? Девчонки объяснили?

– Я ей сказала, что… – начала Аня, но Нин-зя резко ее оборвала:

– Я не у тебя спрашивала.

Аня тут же сникла.

– Объяснили… – Медленно, подбирая слова, ответил Генка. – Вы там внизу кого-то кормите. А еще там скелет немца с войны…

Нина фыркнула и ощутимо ткнула Аню в плечо:

– Опять ты со своим Фрицем. Сколько раз говорить? – И посмотрела на Гену серьезным, тяжелым взглядом. – Ты ее не слушай. Немцы тут ни при чём. Он не Фриц, он – Маниту.

– Мани…? – запнулся Генка.

– Древний индейский дух. Ну, как в книжках Фенимора Купера, читала? Великий дух Маниту? Если ему приносить жертвы, он дает победу в любом бою. Но жертвы, само собой, должны быть живые. Пары мышей ему как раз хватает на один бой. Хомяки лучше – тоже пару, чтобы наверняка и быстро. Теперь понятно?

Гена медленно кивнул.

– На следующей неделе твоя очередь. Потому что ты новенькая, и потому что мы носим по очереди, и как раз должна была Тоня идти, но раз она уехала, а ты вместо нее… Короче, поняла? Крысу или пару мышей. Рыбки, кстати, почему-то не подходят.

– А птиц жальче, – добавила Соня. Глаза у нее были красные, будто она много плакала.

– Поняла? – переспросила Нина.

– Поняла. – Ответил Гена.

– И еще одно. Никому ни слова о доме и Маниту, слышишь? Если взрослые узнают… короче, поклянись, что никому не расскажешь про то, что тут было. И вообще про то, что мы сюда ходили.

– Взрослые ничего не узнают, – уцепился Генка за единственный свой шанс обсудить весь этот дурдом с Витькой, за формулировку клятвы, на которую его натолкнула сама Нинка.

– Скажи, «чтоб мне сдохнуть».

– Чтоб мне сдохнуть!

Нина кивнула и полезла на улицу.

А потом был бой.

Назвать это игрой Генка мог бы раньше, но не после того, что видел в заброшенном доме.

Несмотря на все страхи и переживания утра, он словно наполнился энергией. Он бегал так быстро, как никогда в жизни. Крался бесшумно, как пантера.

Нин-зя выдала ему оружие. Он ожидал увидеть пластмассовый пистолет или автомат, но она дала ему лук и стрелы в колчане, сшитом из мешковины. Лук был почти настоящий – крепкий, тугой.

– Это мой лук, я сама делала, – объяснила Нина, перехватив его удивленный взгляд, – не поломай смотри.

– А ты с чем будешь?

– Не пропаду. Так даже удобнее, не надо стрелы экономить.– Нина ухмыльнулась и похлопала по поясу, где висела рогатка.

– А почему… Мы же в казаков-разбойников играем? Я думал, будет пистолет.

Обычно играли с пластмассовым оружием, изображая выстрелы громким «тра-та-та». Счастливчики были обладателями револьверов с пистонами – длинными узкими полосками бумаги, на которую нанесены кружочки «пороха». Боек щелкал по кружку, раздавался хлопок, летели искры, появлялся запах селитры… Были еще пистолеты с пластмассовыми дисками, автоматы, которые стреляли шариками или пульками, но они рано или поздно ломались, переходя в разряд «тра-та-та».

Нина в ответ на вопрос Генки пожала плечами.

– Мы играем в индейцев. А пацаны в кого хотят.

Все произошло быстро, во мгновение ока. Генка прятался в кустах во дворе девчонок, несмотря на то, что Нин-зя, перед тем, как убежать, указала ему совсем другую точку. Он перебрался в кусты, и не углядеть его там мог бы только идиот, либо слепой.

Но Леша стоял прямо напротив него, у качелей, и смотрел, казалось, Генке прямо в лоб… и не видел его!

Генка для пробы шевельнулся. Хрустнул веткой. Кашлянул. Леша развернулся и стал красться в другую сторону, смешно пригибаясь.

«Может, Витька приказал им меня не ловить и делать вид, что не заметили?» – предположил Гена.

Его почти сразу захватил азарт – сначала он думал, что попросту отсидится в кустах где-нибудь и ближе к середине даст себя поймать, но неожиданно обнаружил, что не хотел отсиживаться, не хотел быть пойманным, быть жертвой. Он хотел быть охотником.

Генка выпрыгнул из кустов, удивляясь самому себе и, натянув скрипнувшую тетиву, послал стрелу прямо Леше в спину.

– Убит! – весело крикнул Генка. Леша развернулся с выражением полнейшего удивления на лице. Увидев Гену, он, казалось, удивился еще больше. Опомнившись, он завопил:

– Ленка-коза! Воображала!

Потер спину, куда весьма ощутимо ударил тупой конец стрелы, и досадливо вздохнув, сел на качели.

Только Гена этого уже не видел. Крикнув «Убит!» он тут же развернулся и побежал, а колчан бил ему по спине. Генка несся по двору, приседая за машинами. Издалека выбирал самый короткий или безопасный путь. Нырнул в щель между домами, ловко пробежался по мусору – битым кирпичам и стеклу, остаткам шин, – выскочил с другой стороны.

Как ему показалось, выскочил быстрее, чем мог бы, если бы действительно бежал через щель… но анализировать происходящее у него не было ни времени, ни желания.

Он должен был найти следующего врага.

И убить его.

Игра «Индейцы и ковбои» закончилась быстро полным поражением «ковбоев». Последним «застрелили» Витьку, который быстро бегал и умел резко бросаться в стороны, так что попасть по нему было сложно. Но Нин-зя его нагнала и почти вплотную выпустила камешек из рогатки в спину.

Витя тут же остановился и, не показывая, что ему больно, подошел к Нинке. Он знал, что полагается делать. Быть главным – это не только командовать. Это еще и сдаваться, признавать поражение.

Гена и Лиза всё видели и теперь подошли поближе. Витька опустился перед Ниной на колени. Та заулюлюкала, как заправский индеец, высоко, протяжно и жутковато. Потом схватила Витю за вихор на макушке и дернула, другой рукой проводя линию вокруг головы, будто снимая скальп.

Витька старательно не смотрел на Гену.

Вечером они сидели на балконе, так же, как и за день до того – на полу, прислонившись спинами к стене, в полной тишине. От беготни у Гены в ногах была приятная слабость, мышцы чуть подрагивали.

Наконец Витька прервал молчание:

– Леша сказал, он тебя вообще не видел, пока ты не выскочил.

– Я сам удивился. Я прямо перед ним сидел.

– Ладно, Леша, значит, сам дурак. Рассказывай, ты ходы узнал?

Генка замялся. Как рассказать Вите о заброшенном доме, он не знал. Да и поверит ли друг? Вите пришлось чуть ли не клещами вытаскивать из него подробности их похода в старый дом. Спустя полчаса он подвел итог, и голос его звучал недоверчиво.

– Значит, девчонки никаких ходов не знают, а просто перед игрой ходят в подвал заброшенного дома и бросают туда крыс? И там есть скелет немца с Отечественной?

– Ну, Аня думает, что там немец. Нина говорит, что там Маниту.

– А ты сам как думаешь?

– Не знаю. Я же в самом подвале не был. Девчонки испуганные были… сначала. Но потом, знаешь, бегали как настоящие индейцы, даже Лиза, а она вообще обычно медленно ходит и пугливая. И я… – он запнулся, вспомнил свою странную жажду победы (или крови?) и продолжил: – Я тоже кое-что почувствовал. Будто какие-то силы появились, и видишь, Леша же меня не заметил. Так что я думаю… они кому-то крыс в жертву приносят.

– Ну не Маниту же, – дрогнувшим голосом сказал Витя. – Откуда в нашем городе Маниту? Это же не Америка.

– Да не знаю я.

Они снова замолчали. Потом Витька сказал:

– Да выдумывает Нинка. Пугает. Какой еще Маниту… Но, слышь, Ген… Тебе все равно надо туда пойти, посмотреть. Нин-зя же сказала, что следующая очередь твоя, так?

– Так. Но…

– Ты же разведчик. Вот и нужно разведать до конца… У тебя деньги есть на крыс? Если что, я свои дам. В смысле деньги.

– Есть. – Гена понял, что долг придется исполнить. – Схожу, куплю. Следующая война когда? Завтра?

– Нет, завтра у Лешки секция, а потом у кого-то из девчонок сольфеджо… Так что только в четверг. А со следующей недели школа, так что у нас последний шанс победить. – Витька шумно вздохнул. – Мне кажется, если ты с ними всю неделю будешь гулять, они тебя раскусят. Нин-зя так точно. Может, притворишься, что болеешь?

Генка задумался.

– Я им говорил, что болел… в смысле «болела» предыдущую неделю, так что про второй раз они не поверят.

– Ну, может, тебя к бабушке в деревню отправили. На сенокос или чего там. Придумай что-нибудь, только так, чтобы поверили.

– Придумаю.

Перспектива еще неделю просидеть дома Гену не радовала. Но подводить ребят и особенно Витю он не хотел. Все, что ему нужно – это потерпеть несколько дней, потом купить пару крыс, сходить с Ниной в подвал и выяснить, что там происходит…

– Погоди, – шепотом окликнул Гена Витю. Тот уже скрылся в комнате, но высунулся наружу. – Я придумал. Если Нинка придет расспрашивать, скажи, меня родители наказали, за то, что живность в дом принес.

– А они могут? – с недоверием в голосе спросил Витя. У него-то в комнате жили попугайчики и морские свинки. И еще говорил, что в следующем году щенка обещали. Везучий.

– Могут, – грустно прошептал Гена. – У них пунктик. Скажи, что посадили дома на три дня, заставили внеклассное читать.

– Угу, понял.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Гена спал плохо. Ему снилось что-то, он не помнил точно, но что-то нехорошее. Он просыпался несколько раз в поту, хватал ртом воздух; но только в эту ночь. Следующая была уже спокойней, а всю оставшуюся неделю Гена опять спал нормально.

В понедельник, выждав день на всякий случай, пришла Нин-зя. Мальчишки играли во дворе, крутились на карусели, быстро, так что потом едва стояли на ногах, шатались и хохотали, а потом опять кружились. Гена видел все это с балкона, где сидел в старом кресле и читал – и злился на них немного.

А потом увидел Нину. Она спросила что-то у Вити. Тот ответил, как показалось Гене, презрительно. Можно было догадаться – что «он не обязан следить за каждой дурацкой воображалой у себя во дворе».

Гена сполз в кресло поглубже.

– Пс! Пст! Лена! – послышалось снизу. – Лена!

Гена досадливо втянул воздух сквозь зубы, слез с кресла на пол и на четвереньках прополз в комнату. Натянул «ленину» кофточку и вышел на балкон, будто только что услышал зов.

– Чего? – буркнул Гена.

– Ты чего не выходишь?

– Наказали.

– А чего?

– За то, что животных в дом притащила.

– Тю! – фыркнула Нина. – Прятать не умеешь, что ли? Надолго посадили?

– На три дня.

– Так! – Скомандовала Нина. – Отдай их мне, родителям скажи, что убежали, извинись сто раз, они тебя и простят. И пустят гулять.

Внутри Генкиной груди запищал сигнал тревоги.

– Эм… Не могу выйти. Заперли.

– Тогда засунь их в пакет и на веревке с балкона спусти!

Генка ощутил легкие уколы паники.

– Да не поможет все равно, я же уже наказана, – заторопился он. – И веревки нет.

– Да ну блин же. Но к четвергу точно выпустят? Нам впятером надо.

– Точно, – Гена почувствовал, как облегчение прокатывается сверху вниз, как вода из душа.

– Ладно.

В среду с утра Генка переоделся в Лену и сходил в зоомагазин, купить мышей. Молодой продавщице, которая листала модный журнал, сказал, что для удава. Она спросила только:

– Сама кормишь его? Живьем? Вот выдержка. Я бы не смогла.

И вручила ему двух мышей в маленькой клетке, похожей на мышеловку.

Гена понес их домой – вернее, к Витьке, который согласился подержать их у себя одну ночь. Витя сначала долго отказывался, но потом признался, что может «слишком уж привыкнуть к ним», так, что потом и не расстаться, на что Гена, немного рассердившись (что, он один должен идти на жертвы?), твердо сказал, что у себя-то он точно их держать не сможет.

Шел Гена окольными путями, чтобы никто из девчонок его не мог встретить случайно. Мыши сидели в клетке тихо и сверлили Гену, как ему показалось, ненавидящими взглядами.