Дыхание смерти

Глава 4

Вечером Картер поехал за Милли в Уэстон-Сент-Эмброуз. Войдя, он увидел, что дочка уютно устроилась на диване с котами и Мактавишем; все четверо грелись у камина, в котором потрескивали поленья. Милли сосредоточенно, как сорока, рылась в картонной коробке со старыми пуговицами и разноцветными стеклянными бусинами. Милли обожала все яркое и блестящее, и коробка, наверное, казалась ей настоящей сокровищницей.

– А, Иен, вот и вы! – обрадовалась Моника Фаррел. – И как раз вовремя. Сегодня мы с Милли пекли открытый пирог – киш. Попробуйте и скажите, как получилось… По-моему, он довольно сытный; его хватит на ужин.

После того как они поели, Картер унес грязную посуду на кухню и, осторожно закрыв дверь, повернулся к Монике. Та вопросительно подняла брови.

– Моника, я понимаю, что не имею права к вам приставать, но вам столько известно о ваших соседях… – с ходу принялся оправдываться Картер. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я опять примусь за старое… Вы знаете Краунов?

– Единственные Крауны в округе жили в «Ключе», доме, который недавно сгорел. Мы все слышали, что на пожарище нашли труп… – Моника помолчала и озабоченно спросила: – Тот мертвец… случайно, не молодой Джервас?

– Мы считаем, что нет. Джервас Краун постоянно проживает за границей и сейчас, судя по всему, спешит на родину, чтобы разобраться с делами. Я с ним незнаком, но, конечно, мы рассчитываем с ним побеседовать – даже если он находился в другой стране, когда дом загорелся. – Картер решил, что начало могло показаться Монике слишком суровым, и потому, подумав, добавил: – Сейчас ему должно быть тридцать пять лет.

Моника поджала губы и задумалась.

– Да, наверное… Как летит время! Бедный мальчик – то есть я очень жалела его, когда он был маленьким. Мать его бросила, сбежала из дома и не вернулась. Правда, его еще до того, очень рано, отправили в школу-интернат. Может быть, оно и к лучшему. Обстановка у них дома была не из лучших.

– Себастьян Краун, его отец, больше не женился?

– Нет. Работа для него всегда была на первом месте. Кажется, он сколотил приличное состояние.

– Да, это уж точно, – ответил Картер.

– А Джервас женат? – вдруг спросила Моника.

Картер сообразил, что так и не спросил Фоскотта, есть ли у Джерваса Крауна спутница жизни – подружка, тем более жена.

– Не знаю, Моника. Мне известно только, что он играет в гольф, занимается серфингом и ездит верхом.

– Верхом? – удивилась Моника. – Когда он был мальчишкой, он увлекался спортивными машинами, а не лошадьми.

– Ну да, – оживился Картер. – Мне говорили, пару машин он разбил.

– Ах, верно… – Моника отвернулась; видимо, ей вдруг расхотелось отвечать на вопросы.

– Если помните, его спутница, молодая девушка, получила очень тяжелые травмы.

– Петра Стейплтон… Она и до сих пор здесь живет. – Моника поджала губы. Ей явно не хотелось больше обсуждать эту тему.

Кухонная дверь приоткрылась; на пороге показалась Милли, прижимавшая к себе Мактавиша. Девочка окинула взрослых подозрительным взглядом.

– О чем это вы тут разговариваете? – Она переводила обвиняющий взгляд с отца на тетку.

– Тебя, моя милая, наш разговор совершенно не касается! – ответила Моника. – Ты закрыла коробку крышкой?

Милли кивнула.

– А вещи собрала? Папа собирается уезжать.

Милли побежала собирать сумку. Картер очень удивился, сообразив: хотя Милли оставалась у Моники всего на день, они привезли с собой полный рюкзак вещей, как будто собирались в долгое путешествие. Потом он вспомнил кое-что еще.

– Завтра, когда я за ней приеду… возможно, я возьму с собой Джесс Кемпбелл. Вы помните Джесс?

– Еще бы мне не помнить! С удовольствием снова повидаюсь с ней! – Моника не скрывала любопытства.

– Я хочу познакомить ее с Милли, – продолжал Картер, гадая, не ошибся ли он и не порождает ли ненужные домыслы.

– Отличная мысль! – обрадовалась Моника, что вовсе рассеяло его опасения.

Когда он проверял, хорошо ли дочка пристегнулась, Милли подалась вперед и прошептала ему на ухо, едва скрывая злость:

– Меня касается все!

«Меня тоже», – подумал Картер, если речь идет о Джервасе Крауне. Потом он подумал: может, предупредить Милли, что завтра он приедет за ней с одной знакомой? Нет, лучше подождать.

– Петра! – громко позвала Кит Стейплтон, стоя на середине бетонированной площадки – бывшего палисадника. Аккуратная деревянная табличка на воротах извещала, что владение называется «Амбар». Собственно говоря, название относилось к двум зданиям, стоящим рядом.

Кит прислушалась. Сестра либо в жилом доме справа, либо в бывшем амбаре, где она устроила себе студию. Кит знала, что сестра где-то здесь, потому что ее машина с ручным управлением и знаком «Инвалид» стояла на своем обычном месте.

– Я здесь… – раздался тихий голос.

Кит пошла к бывшему амбару и заглянула в дверь. Почти все амбары, как правило, полутемные, но в этом целую секцию крыши заменили стеклом, чтобы сестре хватало света для работы. Петра стала художницей-анималисткой; она довольно неплохо зарабатывала на портретах домашних любимцев. Иногда она выигрывала конкурс и получала заказ на обложку для детской книги о животных или, реже, книги для взрослых. Поэтому в студии хранились не только холсты, кисти и прочие обычные для художницы вещи, но и самый разный реквизит. Сейчас Петра трудилась над обложкой нового издания классической книги викторианской эпохи «Вороной красавчик». Сбоку, на крюке, висело дамское седло; рядом красовался старинный манекен в красной бархатной дамской амазонке – костюму для верховой езды тоже было почти сто лет. Кит, как всегда, остановилась на пороге и похлопала по голове старинную лошадку-качалку. Этот благородный скакун был любимцем Кит и Петры, когда они были маленькими, а до них – их родителей. Теперь, состарившись, их конек перекочевал на страницы нескольких детских книжек, которые иллюстрировала Петра… Художница сидела за мольбертом, спиной к гостье. Она сосредоточенно работала.

Кит тихонько подошла к сестре и стала ждать, когда она отложит кисть и развернется к ней. Во время работы Петра надевала поверх одежды специальный фартук. Не самый изящный наряд, но Петру он не портит… Кит с грустью подумала: Петра до сих пор очень хорошенькая… Да, хорошенькая и милая. Густые темно-русые волосы подхвачены на лбу широкой лентой. Лицо безупречное; морщинок почти нет. Да, сестра на удивление хорошо выглядит, особенно если вспомнить, сколько всего ей пришлось перенести. Страшная боль после аварии… несколько операций, изматывающие процедуры, призванные хоть как-то восстановить поврежденные мышцы. Только в глазах как будто навсегда застыло страдание…

Увидев сестру, Петра радостно улыбнулась:

– Какой приятный сюрприз! Я тебя сегодня не ждала.

– Я не вовремя? – спросила Кит.

– Очень даже вовремя. Мне требуется кофеин в больших количествах. – Петра завела инвалидную коляску и покатила к двери. Кит поспешила за ней.

Домик, к которому они направлялись, в начале своего существования был предназначен не для людей, а для лошадей. Благодаря большим дверным проемам бывшая конюшня идеально подходила Петре. Она получила независимость, которую так ценила.

Во всех традиционных коттеджах двери и окна крохотные, а по закону о защите памятников старины любая, даже самая мелкая, переделка требует такой бумажной волокиты, что лучше даже не начинать.

Внутри планировка была свободной; кухню и зону отдыха объединили в одно пространство, не загроможденное мебелью. Архитектору поручили прежде всего приспособить жилье к потребностям Петры. «Я счастливая», – часто говорила Петра, причем не кривила душой.

Кит вспомнила, как нелегко было убедить мать, что Петра вполне способна жить одна. Несмотря на то что Петра это доказала, Мэри Стейплтон до сих пор волнуется за младшую дочь. Понять ее можно, но всему есть предел. После аварии они долго не знали, сумеет ли Петра себя обслуживать. Но врачи, которые выражали сомнение, не знали Петру. Она упорно боролась за себя, и ей удалось восстановить функции верхней половины туловища. Правда, нормально ходить она так и не смогла. Когда Петра вынуждена вставать из своей инвалидной коляски, она ковыляет на костылях, стоящих у парадной двери. Дождавшись, пока сестра выберется из коляски, Кит протянула ей костыли, и Петра буркнула: «Спасибо!» Родственники знали, что предлагать Петре какую бы то ни было помощь надо очень осторожно. «Если мне что-то будет нужно, я попрошу!» – язвительно отвечала Петра.

Тем не менее сейчас Кит решительно объявила:

– Ты потратила столько сил на свой рисунок… Давай я сварю кофе!

– Я и сама справлюсь, – ответила Петра – как и ожидала Кит.

– Конечно справишься, я не сомневаюсь! Я не говорю, что не справишься. Просто позволь мне сварить кофе. Ну пожалуйста! Я так хочу.

– Ну ладно, – не слишком любезно ответила Петра, правда смягчив резкость улыбкой. Такие разговоры сестры вели всякий раз, как Кит заезжала к Петре.

Они устроились за столиком у окна, к которому на нужной высоте пристроили полукруглое сиденье, чтобы Петре легче было пересаживаться. Кит села с другого конца, так как посередине лежала стопка фотографий. Она взяла верхнюю.

– Посмотри-ка, какой уродец! Только не говори, что хозяева просят тебя нарисовать эту дворняжку!

– Да, просят, и я очень рада.

– А ты видела этого красавца живьем?

– Да! Хозяйка приводила ко мне своего любимца, чтобы познакомить нас. Я совершенно искренне сказала, что он – сильная личность. Животные – как люди. Красота и сильный характер не всегда в них объединены. Хотя, конечно, приятно, когда они сочетаются. В смысле внешности Гамлету, как говорится, многого остается желать. Зато характер угадывается сразу.

– Я тебе верю. – Кит положила фотографию Гамлета на место.

– Ну, что новенького? – спросила Петра, обхватывая кружку с горячим кофе ладонями.

В свое время она сама расписала шесть кружек, изобразив на них разных кошек. Себе она всегда брала кружку с сиамской кошкой, а Кит предназначалась с серо-голубой персидской. Наблюдая за сестрой, Кит думала: привычка – вторая натура. Детям хочется всегда брать одну и ту же кружку. Нередко эта привычка остается на всю жизнь. Странно и, может быть, смешно, и тем не менее… Это лишний раз доказывает, каким хрупким может быть наш внутренний мир. Петра построила для себя свой мир, в котором может считать себя счастливой. Кит собиралась сообщить сестре новость, которая поколеблет ее уверенность. Она не знала, как начать разговор. Они с матерью долго обсуждали, стоит ли говорить Петре… Точнее, они ожесточенно спорили. Мать не возражала против того, чтобы Кит сама все рассказала сестре. И все равно без взаимных обид у них с мамой не обошлось.

– Значит, ты просто проезжала мимо и решила заскочить? – спросила Петра, видя, что сестра замкнулась.

– Нет, не просто так. Я хочу кое-что тебе сказать.

– Ага! Хорошая новость или плохая? – Улыбка Петры увяла. – С мамой что-нибудь?

– У мамы все хорошо, – заверила сестру Кит. – Как всегда, придирается ко мне. Но, раз ей хватает сил ко мне цепляться, значит, ничего страшного. Сама не знаю, к какой категории причислить новость – к хорошей или к плохой. Скажем… хорошей ее не назовешь.

Петра театрально громко вздохнула:

– Выкладывай скорее! Терпеть не могу неизвестности!

– Ладно. Сгорел «Ключ». Можно сказать, дотла. Стены стоят, но крыша просела, упала внутрь. Сгорели полы и деревянная обшивка. Я подумала, что ты, наверное, еще ничего не знаешь, если ни с кем не виделась.

– Какой ужас… – проговорила Петра, смертельно побледнев. – Я ничего не знала. Когда это случилось? – После едва заметной паузы она продолжала: – Кто-нибудь был в доме, когда начался пожар?

– Пожар случился позавчера. Да, в доме был человек, но не Джервас.

Кончики пальцев, которыми Петра сжимала кружку, побелели от напряжения, ногти стали почти серыми.

– Я думала, там никакой мебели не осталось. Там невозможно жить! Тот человек… благополучно выбрался? Из-за чего начался пожар?

– Полиция еще точно не знает, а если даже они и знают, то помалкивают. А тот человек… к сожалению, ему не удалось выбраться. На пепелище нашли труп. Кто он, пока неизвестно. Ясно одно: это не Джервас. Да-да, Петра, честно, не он. – Кит глубоко вздохнула. Начинается самое трудное! И она, и ее мать первым делом заподозрили худшее. Естественно, та же мысль пришла в голову и Петре. Труп мог принадлежать Джер-васу Крауну.

– Он сейчас где – в Португалии? – с напускным равнодушием осведомилась Петра.

– Да, как всегда, прожигает жизнь. Но теперь, насколько я понимаю, ему придется приехать и заняться делами. Маме звонил Реджи Фоскотт. По-моему, он хотел ее предупредить, чтобы ее не хватил удар, если она вдруг случайно встретит Джерваса на улице. Надеюсь, мама на него не наткнется, иначе ей может стать плохо. Она его ненавидит до глубины души. Я прямо вижу, как она в супермаркете давит его тележкой с продуктами. Да и я тоже его не выношу… Придурок никудышный! – Кит помолчала и с грустью продолжала: – Но знаю, что ты не испытываешь к нему ненависти. Хотя, хоть убей, не понимаю почему.

– Тогда мы оба были молодыми, глупыми и пьяными, – ровным тоном ответила Петра. – Да, ему не следовало садиться за руль. И мне не следовало садиться с ним в машину. Что говорит Реджи – Джервас надолго в наши края?

– Никто не знает. «Ключ» в развалинах, Джервасу придется что-то решать. И потом, еще идет следствие по делу об убийстве…

Кружка с сиамской кошкой наклонилась, и кофе вылился Петре на колени. Она вскрикнула и выругалась.

– Ч-черт… это я виновата, извини! – Кит вскочила и пошла за тряпкой. – Обожглась?

– Нет, только испугалась. Что еще за убийство?

– А я ведь репетировала заранее, – несчастным голосом ответила Кит, – как тебе все рассказать. И вот… сама все испортила! Собиралась подвести разговор к убийству мягко, осторожно. Правда, не представляю, как можно мягко сообщить об убийстве… Так что давай я лучше расскажу тебе все, что знаю. Итак, после того, как пожар потушили, на развалинах нашли труп; но самое страшное… хотя что может быть страшнее смерти? Так вот, самое страшное, что смерть не была несчастным случаем. Полицейские считают, что беднягу убили. А дом подожгли нарочно, чтобы уничтожить улики.

– А Джервас точно в Португалии? – Петра как будто одеревенела.

– Да! Я же тебе говорила, Реджи поддерживает с ним отношения. Джервас собирается сюда. Может быть, он уже приехал. Тот труп в сгоревшем доме – не он! – Кит подалась вперед, желая придать своим словам выразительности. Заметив, что сестра не просто тревожится, она поспешила спросить: – А может, ты думаешь, что Джервас убийца?

Петра тут же пришла в себя:

– Нет! Конечно нет! Как ты могла такое подумать? Зачем Джервасу кого-то убивать? И даже если убиваешь кого-то, надо быть полным идиотом, чтобы бросить труп в собственном доме. Но я уверена, что он не убийца. Он никого не убивал! – Лицо Петры раскраснелось. Из какого-то тайного источника вдруг прихлынула энергия. Она замахала руками. – Тем более, как ты говоришь, Джервас в Португалии, он не мог перенестись сюда в мгновение ока и совершить преступление. Серьезно, Кит! Я прекрасно знаю, как ты к нему относишься, но согласись, трудно поверить, что Джервас на такое способен!

– Петра, в последний раз ты видела его много лет назад… как и все мы. Ты не знаешь, на что он способен, а на что нет. Ты только помнишь, каким он в свое время был тупицей и хвастуном. Может быть, он в самом деле повзрослел и стал таким же, как его отец – безжалостным и жестоким. Да, во время пожара он был в Португалии. Никто его ни в чем не обвиняет. – Кит попробовала улыбнуться, но ничего не вышло. – Сама не знаю, зачем я это говорю. Наверное, потому, что я в шоке.

– Конечно… И мама, наверное, тоже. И я. И Реджи с Селиной. Мы все. – Петра посмотрела на свои руки, лежащие на коленях.

После паузы Кит с грустью продолжала:

– Я по-прежнему виню его в том, что вы тогда разбились на машине, но это было давно. Ни о каких его последних преступлениях мне неизвестно.

Последовала долгая пауза. Петра посмотрела из окна на амбар:

– Кит, мне пора снова за работу. Извини, что выпроваживаю тебя, но я не могу терять время, у меня сроки… Обложку скоро сдавать.

Кит вымыла обе кружки. Обернувшись, она заметила, что Петра сидит в прежней позе и смотрит в окно.

– Петра, если этот гад здесь объявится…

– Не объявится, – отрывисто ответила Петра. – С чего бы ему?

– Конечно, ни с чего… Во всяком случае, так не поступил бы ни один порядочный человек. А Джервасу недостает элементарной порядочности. Он всегда был туповат и слишком самодоволен.

Петра расхохоталась и обернулась к сестре:

– Если он все же придет, я сразу позвоню тебе. Можешь примчаться и избить его до полусмерти!

– Нет, правда… Если он вдруг объявится, сразу же звони. Я немедленно приеду. Обещаешь? – серьезно спросила Кит.

– Ну да, конечно, я сразу тебе скажу. Но не бойся, он здесь не появится. И маму успокой. Сюда Джервас Краун заглянет в последнюю очередь.

Глава 5

– Пожалуйста, позовите кого-нибудь. Мне нужно поговорить сейчас же. Дело не терпит отлагательств!

Голос был звонкий, молодой; судя по выговору, его обладательница получила неплохое образование. Дежурный констебль Эбби Ланг оторвала голову от списков потерянных и найденных вещей. Она уже давно их изучала и пыталась понять, не совпадают ли предметы, которые в них значатся. Например, одна дама в возрасте три дня назад заявила о потере кольца. А вчера другая сознательная дама принесла им кольцо, которое она нашла у входа в магазин благотворительной организации «Оксфам». Правда, первая дама уверяла, что у нее на кольце четыре бриллианта в платиновой оправе, а в кольце, которое им принесли, бриллианта было всего три. Может быть, она просто перепутала? Владелица утерянного кольца «жутко психовала» из-за него, и констебль, принявший у нее заявление о пропаже, заметил:

– Я бы не стал ей верить на все сто. Она как будто была под градусом, не могла ответить, например, который сейчас час…

Эбби захлопнула журнал и наконец обратила все свое внимание на молодую посетительницу, которая стояла перед ней, засунув руки в карманы пальто. На первый взгляд пальто было кожаным, но сейчас делают такой хороший кожзаменитель – не отличишь… Посвятив немало времени розыску пропавших вещей, Эбби стала придирчиво относиться к описаниям.

– Я могу вам помочь? – механически спросила она.

Гостье, по оценке Эбби, было лет двадцать шесть – двадцать семь. Стройная, невысокая. Блестящие черные волосы коротко подстрижены. Из-под челки на мир смотрят ярко-зеленые глаза. Вид довольно задиристый, но не агрессивный, как у тех, кто имеет обыкновение напиваться в ночь с пятницы на субботу. Выражение ее лица словно говорило: «Я плачу налоги и надеюсь что-то получить взамен».

– Да, наверное. Я же говорила, у меня срочное дело!

Эбби поняла, что посетительница настроена вовсе не враждебно. Скорее всего, она сильно взволнована или напугана.

– Что у вас случилось? – спросила Эбби. Она прекрасно понимала, что произносит банальную фразу, однако своей цели достигла. В конце концов, не все являются в полицию из-за пропавшей кошки…

– Пропал человек! – быстро ответила посетительница.

Эбби придвинула блокнот. Пропавший человек – не кошка. Впрочем, иногда люди «пропадают», потому что сами этого хотят.

– Будьте добры, представьтесь и назовите контактный телефон.

– Сара Грешем. Вот моя визитка. – Девушка достала из кармана кожаного (или из кожзаменителя) пальто маленькую белую карточку и протянула Эбби. Та прочла. На карточке значились только фамилия Грешем, название местного банка и рабочий номер телефона. Сара Грешем жестом показала Эбби, что нужно перевернуть карточку другой стороной. Там от руки был написан адрес.

– «Каштаны», – вслух прочла Эбби. – Что это?

– Так называется старинный особняк Эдвардианской эпохи. Я там ниже приписала: «квартира в полуподвале», – с досадой ответила Сара. – А насчет пропавшего вы узнать не хотите?

– Давно ли он пропал? – спросила невозмутимая Эбби. Если окажется, что всего сутки назад, тревожиться рано, а девушка явно паникует.

– Три дня. То есть две ночи… Сегодня пошел третий день.

– Понятно. – Похоже, дело серьезное. – Пожалуйста, скажите, как его зовут… и, кстати, кем вы ему доводитесь.

– Его зовут Мэтью Пьетранджело… – Посетительница помолчала, а затем произнесла фамилию по буквам, глядя, как Эбби записывает. – Он мой приятель… спутник жизни.

М-да, дела, подумала Эбби. Может, ее приятель просто сбежал, бросив ее? Не хватило мужества порвать открыто? Во всяком случае, с ней надо помягче. Эбби вспомнила: им велели передавать все сообщения о пропавших без вести взрослых мужчинах прямо в уголовный розыск.

– Мистер Пьетранджело проживает по тому же адресу, что и вы? Скажите, пожалуйста, сколько ему лет?

– Тридцать. Да, мы живем вместе. Уже два года. Раньше он ничего подобного себе не позволял. Я звонила его сестре; она понятия не имеет, где он. Я не хотела беспокоить его мать, во всяком случае пока… Его сестра – кстати, ее зовут Джорджия Эванс – со мной согласна. Но сама она матери звонила и как бы между прочим спрашивала, нет ли у нее известий от Мэтью. И она… миссис Пьетранджело… сказала, что нет. Мать Мэтта начинает волноваться; дело в том, что Мэтт звонит ей регулярно, раз в неделю, и пропустил обычный день.

– Где живут его мать и сестра? – спросила Эбби. – Здесь, в Великобритании?

– Ну конечно! Они обе живут в Лондоне. Джорджия живет в Кемдене, а миссис Пьетранджело – в Харроу. А почему вы… Ах да! Фамилия у него итальянская, но его семья давно живет здесь. Дедушка Мэтта приехал в Великобританию в 1950 году и открыл кафе возле Кингс-Кросс. Представляете?

Эбби поняла, что свидетельница вот-вот расплачется.

– Секундочку! – сказала она, набирая внутренний номер. – Будьте добры сержанта Мортона. Здрасте, сержант. Говорит Эбби Ланг из дежурной части. Поступило сообщение о пропавшем мужчине. Возраст – тридцать лет. Я увидела вашу просьбу и решила, что… Хорошо, сейчас… Идите вон в тот кабинет, – несколько мягче обратилась она к Саре Грешем. – Я принесу вам чаю, а потом с вами побеседует кто-нибудь из моих коллег.

Поговорить с Сарой Грешем спустилась Джесс Кемпбелл. Поняв, что ее выслушают сочувственно, Сара Грешем немного расслабилась, но видно было, что она по-прежнему тревожится.

– Просто взять и исчезнуть – такое на Мэтта не похоже. Где он живет? У него даже смены белья с собой нет. Я все проверила. Все его вещи дома, на обычных местах, вплоть до зубной щетки и электробритвы. Его диски, спортивные снаряды, все… Вы, наверное, сейчас думаете, что Мэтт меня бросил. Но я в это не верю. И даже если бросил, он не мог просто исчезнуть и оставить все свои вещи, не взяв с собой даже запасных носков! – Сара снова разволновалась.

– Чем он зарабатывает себе на жизнь? – спросила Джесс. – Если он не явился на работу…

– Он веб-дизайнер, так сказать, свободный художник. Работает дома… у нас дома. Кстати, пропала его машина. А кроме машины, все на месте.

– В последнее время он вел себя как обычно? Хорошо себя чувствовал? Может, испытывал подавленность? Беспокоился из-за денег?

Сара побледнела:

– Вы думаете, он… покончил с собой? Повесился? Нет! Не может быть! И потом, он вовсе не был подавленным. В последнее время у него, правда, было туго с работой. Но он не сомневался, что скоро подвернется выгодный заказ. У тех, кто работает на себя, так часто бывает. Я служу в банке Брискет-та, поэтому регулярный доход у нас есть. Когда у Мэтта заказы, ему платят очень хорошо. Так что в среднем он зарабатывает в месяц даже больше меня.

Джесс решила зайти с другой стороны:

– Расскажите, что в последнее время Мэтт делал не как обычно?

Сара подумала, а потом ответила:

– Я, кажется, уже говорила, что сейчас у него появилось свободное время. Он не хотел просто бездельничать, слоняться из угла в угол. Мы собирались купить дом. Нам обоим хочется поселиться в старом, традиционном доме в деревне, где-нибудь в этих краях, чтобы мне близко было ездить на работу. Ну а Мэтту хотелось жить в тишине и покое, в таком месте, где работается без помех. Там, где мы живем сейчас, очень шумно: проходит дорога. В доме соседи, жильцы… Одни уезжают, другие приезжают. Сама квартира не слишком большая, довольно темная. И садик слишком маленький. В общем, нам хотелось бы подыскать более уединенное и просторное жилье.

– Такой загородный дом, как вы описываете, стоит недешево, – заметила Джесс.

– Ну да, понятно… Поэтому мы подыскивали такой дом, который нуждался в ремонте. Пусть даже в запущенном состоянии. Мы надеялись, что владельцы согласятся существенно снизить цену. А потом мы могли бы не спеша заниматься ремонтом… Мэтт ездил по округе, искал подходящие дома, расположенные достаточно близко от Челтнема.

По спине Джесс пробежал холодок.

– Я правильно вас поняла? В последнее время Мэтью ездил по округе и осматривал старые дома в запущенном состоянии?

– Да! Я ведь вам только что сказала! – Сару как будто возмутила ее бестолковость.

– Ну и как, удалось ему найти что-нибудь подходящее? – Джесс старалась не выдавать своего волнения.

Сара Грешем окинула Джесс оценивающим взглядом:

– Да, он говорил, вроде бы кое-что нашел, но не уверен до конца, что все получится. Не знаю, где именно находится дом… Кажется, там возникли какие-то проблемы с владельцем. Мэтт собирался все выяснить и только потом показать мне дом.

– Проблема, случайно, не в том, что владелец постоянно живет за границей? – с деланой небрежностью осведомилась Джесс.

Сара удивленно захлопала глазами:

– Откуда вы знаете?

– Он упоминал при вас фамилию владельца или название дома? – продолжала Джесс вместо ответа.

– Нет. Говорил только, что дом расположен в уединенном месте, вдали от больших дорог. Мэтт наводил о нем справки в местном пабе, и хозяин рассказал, что владелец живет за границей. Он дал Мэтту адрес адвоката, который ведет дела владельца. С поверенным Мэтт побеседовал. Тот сказал, что дом не продается.

– Как фамилия поверенного? – спросила Джесс, хватая Ручку.

– Начинается на «Ф». Фоукотт? Нет, но похоже…

– Фоскотт?

– Да, точно! – В зеленых глазах Сары мелькнуло подозрение. – Похоже, вам известен дом, о котором я говорю. Что случилось?

Джесс снова притворилась, будто не слышала вопроса.

– У вас, случайно, нет при себе фотографии мистера Пьетранджело? Она бы нам очень пригодилась.

Сара сняла с плеча вместительную сумку и начала рыться в ней.

– Вот. На всякий случай я захватила три штуки.

– Спасибо. Мы с вами свяжемся, – сказала Джесс.

– И все? – удивилась Сара. Слова Джесс обескуражили ее.

– Не волнуйтесь, мы сразу же приступим к поискам. В таких случаях у нас отработанная процедура.

Сара нехотя встала.

– Я обзвонила все местные больницы, – призналась она, – вдруг с ним произошел несчастный случай. Но его нигде нет. Ни в одном отделении скорой помощи его не регистрировали. Если бы он где-то разбился на машине, где-нибудь в глуши, вы бы уже знали об этом, да? Кстати, где его машина?

В самом деле, где?

– Назовите, пожалуйста, марку машины и номерные знаки.

– У него «рено-клио». А номер я сейчас напишу. – Сара порылась в сумке и достала блокнот и ручку. Что-то нацарапала на листке, вырвала его из блокнота и протянула Джесс.

Та кивнула:

– Спасибо. Мы разошлем приметы машины, и ее наверняка скоро найдут.

Сара не двинулась с места.

– Вы чего-то недоговариваете, – обвиняющим тоном произнесла она. – И я никуда не уйду, пока вы не объясните, в чем дело. Вы в самом деле знаете тот дом, о котором я вам рассказывала? Где он находится? Мэтт там побывал?

Джесс сделала глубокий вдох:

– Существует небольшая вероятность…

* * *

– Значит, похоже, наш покойник – Мэтью Пьетранджело? – спросил Картер. – Вряд ли мисс Грешем сумеет наверняка опознать обгорелые останки.

– Я ей все объяснила, – ответила Джесс, – хотя мне пришлось непросто. Она собиралась тут же мчаться в морг. Когда мне наконец удалось убедить ее в том, что потерпевший находится в ужасном состоянии и не поддается опознанию, она сломалась. Но довольно быстро взяла себя в руки. По-моему, она выдержит.

– Хм… Очень похоже, что наш труп – в самом деле Пьетранджело. Надо либо подтвердить наши предположения, либо как можно скорее вычеркнуть его из списка возможных жертв. Хотя… все признаки указывают на него! Миссис Трентон видела какого-то мужчину, осматривающего дом с фонариком. От подружки Пьетранджело нам известно, что «Ключ» – как раз такой дом, который понравился бы им с Пьетранджело. Он расположен вдали от больших дорог. Давно пустовал и находился в плохом состоянии. Миссис Трентон уверяет, что не говорила с тем человеком, которого видела в «Ключе», поэтому наверняка мы ничего не знаем. Но, по словам мисс Грешем, Пьетранджело расспрашивал о доме в местном пабе, и ему сказали, что владелец живет за границей, а все дела ведет через поверенного по фамилии Фоскотт. Он действовал вполне логично: решил разыскать владельца и переговорить с ним. Пьетранджело нашел Фоскотта, и тот сообщил, что владелец не хочет продавать дом. Если Краун в самом деле так богат, как нам представляется, ему нет смысла расставаться с собственностью на родине. Вдруг придется срочно возвращаться? Пьетранджело наткнулся на препятствие и думал, как его обойти. Подружке он специально не рассказывал подробностей; он обещал показать ей дом, если придет к какому-то соглашению с хозяином. – Картер внезапно помрачнел. – Надо мне еще раз перекинуться словечком с Реджи Фоскоттом. Он что-то от нас утаил, точнее, от меня! Если «Ключ» фигурирует в деле, все, кто недавно спрашивал о доме и о его владельце, интересуют полицию. Фоскотт не первый день работает и все прекрасно понимает! Он должен был рассказать мне о потенциальном покупателе еще в прошлый раз, когда я приезжал к нему! Кроме того, он не сказал, что его жена – родственница Джерваса Крауна. Может быть, именно поэтому Реджи был так немногословен?

– А мы пока съездим на квартиру к Пьетранджело и осмотрим его личные вещи – например, диски и электробритву, – предложила Джесс. – Может быть, с них удастся снять отпечатки пальцев Пьетранджело и найти следы ДНК. Отпечатки, которые Питу Николсу удалось снять с трупа, годились только на то, чтобы установить: погибший – не Краун. И совсем другое дело – установить его личность. Скорее всего, придется делать анализ ДНК, если, конечно, удастся найти пригодные образцы тканей. Том считает, что это возможно. Кроме того, у Пьетранджело есть сестра и мать; мы можем попросить у них образцы для сличения. Этим сейчас и займемся.