Kitobni o'qish: «На Патриаршем мосту», sahifa 5
Глава 15
Дома я оказалась почти в полночь. Машка гордилась бы своей сестрой, узнав, что впервые за много лет эмоции, которые, как мне казалось когда-то, сгорели дотла в бракоразводном процессе, вновь возродились из пепла. Феникс по имени Даша…
– Слушай, Аркаш! – уже взявшись за ручку подъездной двери, оглянулась я. – А ты видел когда-нибудь павлинов?
– В Индии. Хочешь, поедем туда вместе?
Глаза его заблестели. Такой забытый, но такой родной взгляд!
– Может, и захочу, – рассмеялась я.
Он дёрнулся ко мне. Но всё-таки я могла ещё держать себя в руках.
– Стой, Трошкин, где стоишь!
– Даш, всего один поцелуй…
– Пока, Аркадий!
Быстро открыв дверь, я прошмыгнула внутрь, не оставив бывшему мужу ни одного шанса. Вот ещё! Достаточно и того, что весь вечер я вела себя как школьница, которая впервые попробовала алкоголь. То же чувство восторга от новизны и, в то же время, – страх, что тебя сейчас застукают…
В квартиру я пробралась незаметно, как мышка. Но дойти до своей комнаты не успела.
– Дарья! – раздался из кухни властный папин шёпот.
Вздохнув, я безропотно проделала несколько шагов назад…
Отец сидел за столом в окружении разбросанных документов, и выражение лица его не предвещало ничего хорошего.
– Садись! – кивнул он на табуретку и сдвинул бумаги к краю столешницы.
– Пап, я устала очень, спать хочу!
– Садись!!
Поняв, что возражения не принимаются, я плюхнулась на табуретку и замерла в ожидании.
– Я не спрашиваю тебя, где ты была, – он посмотрел на меня поверх очков, – но предупредить мать, что задерживаешься, ты была обязана!
– Пап, мне тридцать два года!
– А у твоей матери буйная фантазия!
– Я поняла… Простите меня!
– А теперь иди! – он опять уставился в документы.
– Спасибо, папа! – стараясь не улыбаться, я сползла со своего места и направилась к двери.
– Значит, он всё-таки тебя уговорил? – тихо, будто и не мне вовсе, добавил он вдогонку.
– Пап! – я удивлённо оглянулась. – Он же тебе никогда не нравился!
– Вспомнила бабка, как девкой была…
– Нет, серьёзно! – Я вернулась и опять взобралась на стул. – Помнишь, как ты говорил про него?
– Ты о чём? – хитрая усмешка промелькнула в его глазах.
– Что он твой будущий клиент…
– Ошибался, – отрезал он. – Каюсь.
– Значит, теперь ты был бы не против, если бы мы с Аркадием…
– А что, к тому идёт?
– Ну… – я задумалась.
– А вот когда ты сможешь чётко ответить на этот вопрос, тогда и поговорим! – он улыбнулся. – Иди, дочка, мне ещё поработать нужно.
– Опять твоё запутанное дело? – я положила руку на отпечатанный листок.
– Твой отец – мастер разгадывать загадки. Так что не волнуйся, а иди лучше баиньки. К маме не забудь зайти, не спит она.
– Хорошо, папуль! – я чмокнула отца в небритую щёку и с лёгким сердцем выскользнула из кухни.
Глава 16
– Ой!
Кто-то с такой силой врезался в меня сзади, что удержать тяжеленную стопку журналов, которые я и так с трудом тащила на второй этаж, не получилось. С грохотом они упали на паркет, образовав вокруг меня разноцветный веер. Хорошо, что хоть на ногах устояла, а то была бы сейчас потеха!
– Простите, Дарьсанна! – на меня глядели весёлые глаза Покрышкина. И ни капли раскаяния в них!
– Данила! – воскликнула я. – Ты что, спринтерскую дистанцию бежал?
– Я вам помогу!
Нагнувшись, он быстро принялся подбирать журналы, не забывая при этом украдкой поглядывать куда-то влево. Я скосила глаза. Ну конечно, Лютикова, кто же ещё! Впрочем, такому случаю я была даже рада. Есть удачный повод поговорить с хранителем важной информации с глазу на глаз.
– Будь добр, отнеси всё в учительскую!
– Да у меня… – взгляд его опять съехал в сторону.
– Тебе трудно? Ещё не окреп после болезни? – я покачала головой. – Конечно, я понимаю…
– Вовсе не трудно, Дарьсанна!
Крепко обхватив руками весьма объёмную кипу, он выпрямил спину и направился к лестнице. Я улыбнулась про себя. Парень был в таком возрасте, когда взять «на слабо» ничего не стоило. Особенно зная, что на него смотрят прекрасные глаза девочки…
– Вот сюда, пожалуйста, положи…
Он примостил кипу на моём столе и выдохнул.
– Ну, я побежал… У меня сейчас физика.
– Спасибо тебе, Данила, что бы я без тебя делала! – я улыбнулась.
– Обращайтесь, Дарья Александровна, всегда готов помочь! – отрапортовал он и взялся за ручку двери.
– Один вопрос, Данила…
– Да? – он обернулся.
– Чем закончилась та история с князем?
– С каким князем? – непонимающе вскинулся он.
– Которого жар-птица крылом коснулась…
– А откуда вы знаете? – он даже рот открыл от удивления.
– К твоему сведению, Данила, я тоже училась в этой школе и все тайные местечки знаю не хуже тебя.
– Дарья Александровна!
– Расскажи, а? Будь другом!
И в этот момент прозвенел звонок. На урок.
– У меня же физика, Дарьсанна! – дёрнулся он.
– Вот незадача! – расстроилась я. – Я тебя две недели ждала…
– Так вы у Анны Аркадьевны узнайте, это ведь она нам рассказывала про птицу!
– Белохвостикова? – удивилась я.
– Ну да! Она много чего интересного знает… Ну, я побежал?
– Беги, Данила. А Сусанне Львовне скажи, что это я тебя задержала.
– Ой, Дарья Александровна, а может, я всё-таки сам вам расскажу? Сейчас? – его глаза сверкнули. – Ну правда, вы ведь столько ждали…
– Беги, хитрец! – рассмеялась я. – У вас что, контрольная?
– Ну какая контрольная в начале года, – вздохнул он, отворяя дверь. – Лабораторная просто…
– Так это же интересно!
– Весьма… – ещё больше понурился он и вышел.
Белохвостикова, значит. Знай я об этом раньше… Ну ничего, сегодня же у неё спрошу, сейчас, точнее – через сорок минут! Конечно, сведения из первоисточника гораздо надёжнее, чем пересказ из детских уст. Детских, хм. Детки-то нынче быстрее взрослеют, чем раньше…
И, воспользовавшись тем, что в учительской больше никого не было, я набрала брату.
– Привет, братишка, как вы там?
– Отлично, Даш! – обрадовался он. – Слушай, а я тебе собирался звонить, прикинь? Уже и телефон в руку взял…
– Просто так или по делу?
– Просто так и по делу, – усмехнулся он.
– Выкладывай!
– Понимаешь, какая штука… – он помолчал. – Чёрт, никогда не думал, что придётся использовать родную сестру в личных интересах!
– Хм… То есть когда мы с Машкой писали за тебя сочинения и решали задачки, это называлось как-то по-другому?
– Конечно! Это был сестринский долг, – рассмеялся он. – А то, что я хочу попросить у тебя сейчас, называется совсем другими словами. Использование служебного положения в личных целях…
– А, вот ты о чём! – догадалась я. – Ну, воспользуйся, брат. Ты будешь первым…
– Первым? Да ладно, а то я не знаю, что в наших школах, да и не только в школах, происходит…
– Макс, не тяни!
– Короче, Даш, нам нужна твоя помощь в переводе Снежаны в вашу школу.
– Что, есть серьёзная причина для этого?
– Очень! Но это не телефонный разговор. Ты мне скажи, это возможно сделать?
– Конечно! И для этого вовсе не обязательно иметь длинную руку – это довольно распространённое дело, Макс! Но конечно, я помогу: с документами и с остальным…
– Ты святая, Даша, я всегда это знал!
– Машке только об этом не говори, – хмыкнула я.
– Слушай, Даш, а ты чего звонила-то?
– Я? – задумалась я. – А я и не помню уже. Наверное, просто так…
– Ладно, сестрёнка, ко мне тут пришли… Мы с тобой потом обговорим всё в деталях, ага?
– Договорились! Своей Маше приветы передавай, а Снежку поцелуй!
– Всенепременно!
Он положил трубку…
– О чём задумались, Дарья Александровна?
– Да так, Владлен Евгеньевич, о разном… – я вскочила.
Во мне жила воспитанная со школьных лет привычка вставать, когда в помещение заходит кто-то из учителей. И даже теперь, в моём нынешнем статусе, избавиться от неё было ой как непросто! Но директор – это, конечно, не только учитель, но ещё и начальство…
– А я, признаюсь вам по секрету, Даша, – он заговорщически понизил голос, хотя в учительской, кроме нас с ним, никого больше не было, – при виде вас всегда ищу глазами вашу сестру. Вот что значит многолетняя привычка!
– Очень хорошо вас понимаю, Владлен Евгеньевич! – улыбнулась я. – Мне самой Машки не хватает. Но видите, разные у нас с ней оказались дорожки…
– И это к лучшему! Представляете, что было бы с учениками, если бы по школе бродили две прекрасные, но совершенно неразличимые учительницы!
– Да, путаница могла бы возникнуть, пожалуй, – хмыкнула я.
– Не то слово! А если бы вашей сестре вдруг взбрело в голову немного пошалить, как в давние времена… Боюсь даже представить последствия! – Туманов покачал головой. – Помните, как нашу дорогую Сусанну Львовну чуть удар не хватил…
– Такое трудно забыть, Владлен Евгеньевич! Ох и получили мы тогда от родителей…
– А вы-то за что? – удивился он. – Зачинщицей ведь Маша была!
– А я – за утерю бдительности и покрытие преступника, – усмехнулась я. – Теперь вспоминать смешно, а в тот момент мне казалось, что позор не смоется никогда…
– Ну, одноклассники ваши тогда так не думали, это я точно помню! Жанне Д'арк и не снилась такая слава!
– Куда уж ей! – рассмеялась я.
– Даша, голубушка, я ведь о чём хотел вас спросить… – он снял очки и, подышав на стёкла, протёр линзы платком. – Сестрица ваша не скоро собирается в очередную поездку?
– На следующей неделе, насколько я помню. А у вас, наверное, мятный шоколад закончился?
– Уж я растягиваю его, растягиваю, – Туманов развёл руками. – Но нет ничего вечного в этом мире. Увы…
– Не переживайте, Владлен Евгеньевич, всё в наших руках – запасы будут пополняться, обещаю!
– Спасибо вам, моя дорогая! Что бы я без вас делал! Я, понимаете, уже не представляю свой завтрак без кусочка мятной шоколадки! Подсел, как нынче говорят…
– На мой взгляд, из всех маний эта – самая безопасная, – улыбнулась я.
– Умеете вы успокоить, Дарья Александровна! – он направился к двери. – Мне в министерство нужно ехать, сегодня уже не появлюсь. Вы справитесь без меня?
– Я постараюсь!
– В случае чего, звоните. Да, и ещё – вы сегодня ослепительно выглядите, Даша!
Он вышел, а сияние добрейшей ауры, которой всегда был окружён этот человек, осталось. Я думаю, не было в школе ни одного ученика, не испытавшего на себе её воздействия. Даже самые отъявленные хулиганы стихали при виде нашего Туманова. Да, нам очень повезло с директором!
Глава 17
– А куда подевалась Белохвостикова, кто-нибудь видел? У меня к ней вопрос…
Я терпеливо ждала, когда в учительскую зайдёт Аня, но вот уже и перемена заканчивается, а учительницы истории как не бывало. Странно. Она всегда успевала забежать сюда перед следующим уроком. К тому же – я ещё раз сверилась по расписанию, висящему на стене, – сейчас у неё окно, а в это время Аня обычно обедает. Девочка из деревенской семьи, она прилежно следовала установленным с детства правилам: никогда не пропускать обед, пусть даже рядом рушатся города и вздыбливается от потрясений земля. Обед – обязательно с горячим супом – это основа здоровья и устойчивости духа.
– Кажется, они с Крымовым куда-то пошли, – вспомнила Любовь Андреевна Сухомлина, наша математичка. – Я их из окна видала.
– Вот как? – удивилась я. – Ну ладно, потом спрошу. У меня сейчас девятый «Б»…
– Они сегодня особенно невыносимые! – заметила Сухомлина. – Я только что от них. Наберитесь терпения, Дарья Александровна!
– Этого добра у меня навалом, Любовь Андреевна!
– Мне нравится ваш оптимизм, – тонко улыбнулась та и, забрав со стола тетрадки, вышла из учительской.
Наверное, в каждой школе есть свой «девятый Б» – класс, отличающийся стойкой сплочённостью, особенно во всяких хулиганских выходках. Вот и у нас он существовал. Причём, стал притчей во языцех не с начальных классов – во всяком случае ничего, выходящего за рамки, я от этих детей в их первые годы обучения не припомню. Но где-то с одиннадцати лет их словно подменили. Всех. Конечно, можно делать скидки на переходный возраст, и, собственно, мы все так и думали: год, другой и всё изменится. Но не тут-то было! Вот уже четыре года ученики из «Б» класса усердно портили педагогам жизнь. Радовало нас только одно – терпеть оставалось не так много. В конце этого учебного года часть из них разбежится по средне-специальным заведениям, а те, кто останутся, перемешаются с параллельными классами, и концентрация уже не будет так сильна и взрывоопасна. Особенно я уповала на то, что школу покинет самый ярый создатель смут, безбашенный Алик Габрелидзе – его родители клялись отдать сына в Кемеровский Кадетский корпус радиоэлектроники. Такое решение я приветствовала – там и дурь из пацана вытрясут, и прочную профессию дадут. Ну а дальность сего заведения от Москвы была на руку самим родителям, и их тоже можно было понять…
Что меня ждёт сегодня на уроке, предугадать невозможно – как карта ляжет. Но дверь в класс я открывала с особой осторожностью, памятуя о случае, приключившемся с одним из наших педагогов, когда ему на голову вдруг обрушилось ведро с краской, якобы забытой рабочими во время ремонта. Мы потом всей учительской колдовали над дорогим пиджаком, применяя все доступные нам средства, лишь бы удалить с ткани ядовито-жёлтый цвет. Не удалось…
Сейчас на мне был один из любимых брючных костюмов, поэтому входить сразу же после открытия двери я не стала – несколько секунд выдержала. Кажется, пронесло!
В классе стояла тишина – но не та, благостная, успокаивающая сердце, а напряжённая, словно перед бурей. Так-так-так… Я внутренне собралась ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда больше? За серьёзными минами сидевших на своих местах учеников явно угадывалась какая-то пакость, я не я буду!
– Сразу бы сказали, что задумали, всем было бы проще, – негромко произнесла я, кладя журнал на стол и внимательно оглядывая своё рабочее место.
На первый взгляд всё в порядке, но за десять лет работы в школе первым своим ощущениям я привыкла не слишком-то доверять.
– И почему все против нас так предубеждены? – грустно вздохнул Костя Птичкин. Смешной хохолок на его макушке понурился, соглашаясь со своим хозяином.
– Замечательное слово, Константин, – предубеждение, но к вашему классу оно не имеет никакого отношения! – я осторожно опустилась на стул.
– Ах, Дарья Александровна! – с ещё большей грустью и даже какой-то тоской произнёс Костя. – Как же вы не правы!
– Ты хочешь об этом поговорить, Птичкин? – я облокотилась на спинку. Пока всё идёт нормально…
– Ну что вы, Дарья Александровна, у нас же сейчас урок! – в его голосе послышалось праведное возмущение. – Как можно!
– Тогда ты позволишь мне начать?
– Конечно!
– Благодарю тебя, Константин! – Я открыла журнал, стараясь не выпускать из поля зрения ни один сантиметр помещения. – Итак, к сегодняшнему уроку вы должны были прочитать роман в стихах Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин»… Кстати, а куда делся Алик Габрелидзе? Я же утром его видела!
– Может быть, он забыл, что у нас урок? – невинным голоском спросила Инна Левкова.
– Или у него заболел живот, и он из сортира выйти не может? – выдвинул свою версию Сергей Суворов.
– У кого ещё какие варианты имеются? – усмехнулась я.
Класс оживился. И к тому времени, когда произошло ещё одно событие, у Алика обнаружилась потеря памяти вкупе с сенной лихорадкой, переломом обеих ног, а также героической гибелью от рук террористов. Добрые одноклассники веселились от души.
– Вашу бы фантазию, да в мирных целях! – с усмешкой сказала я, поднятой рукой останавливая неиссякаемый словесный поток. – Школьные сочинения выглядят бледной тенью по сравнению с тем, что вы тут напридумы…
Договорить я не смогла. Указка, которую я в этот момент держала в руке, нервно хрустнула под моими пальцами, но этого я уже не замечала, лишь смотрела на невероятное, всем законам противоречащее явление, возникшее вдруг за открытым окном. Там, раскинув в стороны руки, парил какой-то человек. За его спиной трепыхалась длинная чёрная накидка, а пол-лица скрывалось под чёрной непроницаемой маской.
В первые секунды я подумала, что сошла с ума. Класс литературы находится на третьем этаже, и то, что я сейчас наблюдала собственными глазами, было скорее похоже на сон или дикий розыгрыш, чем… Розыгрыш, говорите?
Я бросилась к окну. Ну конечно! Под ногами у «бэтмена» находилась вполне себе реальная, достаточно устойчивая конструкция – удлинённая металлическая площадка с бортиком. Обшарпанный, неприглядного вида подъёмник, по всей видимости, не один год служил людям, возможно даже был давно списан за непригодность…
Моё приближение спугнуло чёрного человека. Он отшатнулся, упёрся спиной в невысокое ограждение, и только сейчас я заметила, насколько бледное у этого героя лицо. А губы и вовсе серого цвета! Всё понятно: первый пыл от «смелого» поступка угас, и сейчас до него стало доходить, что же, собственно, он наделал. Ну, Габрелидзе, ну, балбес!
Конечно, ученика своего я признала быстро – коренастую фигуру с характерным разворотом плеч не могла скрыть никакая одежда, будь даже это свободная чёрная хламида, похожая на балахон ку-клукс-клановца, которая, собственно, и укутывала сейчас мальчишку.
На меня он уже не смотрел. Глаза его, лихорадочный блеск которых был заметен даже сквозь прорези маски, с ужасом взирали на пропасть, начинающуюся у самых ног и притягивающую к себе со страшной силой. Встречала я такой взгляд и знала, что за этим может последовать!
– Алик, посмотри на меня!
Какое счастье, что сегодняшний день баловал нас бабьим летом – окна в классе были распахнуты настежь, иначе даже представить страшно, как бы повлияли дополнительные проволочки на перепуганного человека!
– Алик! – спокойным голосом повторила я, прочно приклеиваясь своим взглядом к расширенным глазам мальчишки. – Сейчас я помогу тебе забраться в окно. Ты понял меня?
Он медленно кивнул, ещё сильнее впиваясь побледневшими пальцами в железные прутья бортика. Я чувствовала, что одно неловкое движение с моей стороны – и парень совсем потеряет голову. Что может произойти дальше – одному Богу известно. А если учесть ещё один отягощающий фактор в виде приступов астмы, которым Алик бывает иногда подвержен… Нет, об этом сейчас лучше не думать, не накликать бы беду!
– Костя, помоги мне!
Не оборачиваясь, я пошарила ногой в поисках стула. К счастью, Птичкин не подвёл – быстро придвинув ко мне опору, он помог взобраться сначала на стул, потом на подоконник, крепко держа меня под локти. Класс затаил дыхание. Сообразили, наконец, что глупая шутка может плохо кончиться для одного из них!
Я быстро взглянула вниз: металлическая конструкция, на которой скорчился мой ученик, оказалась обычным строительным подъёмником, крепящемся на стареньком, обляпанном комьями грязи, грузовике. Кабина его сейчас была пуста – куда делся нерадивый водитель, оставалось загадкой. Значит, надеяться нужно только на свои силы, решительно подытожила я и прикинула расстояние, которое отделяло меня от Габрелидзе. Метра полтора, не меньше. Возможно, даже два. Плохо. Рукой подтянуть к себе площадку не удастся. Что же делать?
– Ребята, тащите стремянку. Она у бабы Любы в кладовой.
– Знаем! Сейчас принесём!
За спиной тихонько хлопнула дверь.
– Алик, помнишь, ты говорил, что азбуку Морзе знаешь? – ляпнула я первое, что пришло в голову.
Он еле заметно кивнул.
– А меня научишь?
Он сглотнул.
– Только не говори мне, что я слишком стара для этого…
Несла я полную чушь, лишь бы сбить, увести мысли парня от пугающей реальности.
– Я не говорю… – он с трудом разжал белые губы.
Дыхание его стало заметно чаще, и это встревожило меня не на шутку.
– Дарья Александровна, лестница!
Мне в бок уткнулся холодный металл.
– Помогите, ребята!
Общими усилиями мы выдвинули стремянку в окно и водрузили дальний её конец на бортик кабинки. Слава богу, он оказался почти вровень с подоконником. Лестница держалась довольно прочно, надеюсь, что мои пятьдесят пять килограммов выдержит. Благодаря Грише, во мне не было ни грамма лишнего жира – вернусь с операции по спасению малолетнего хулигана, налягу на занятия с ещё большим жаром.
Я сняла жакет.
– Костя, Серёжа, держите здесь, Инна, а ты сбегай во двор, поищи этого безответственного водителя…
– Уже бегу, Дарьсанна!
Дверь хлопнула во второй раз.
– Дарья Александровна, подождите. Страховка нужна.
– Некогда, Саша. Ты видишь, ему совсем плохо?
– Мы вас так не отпустим! Костян, Серый, тащите!
Послышался резкий звук рвущейся ткани. Я поняла – ребята стянули с карниза портьеру.
– Мой отец, Дарьсанна… – Саша Мельников крепко затянул на моём поясе один конец плотной зелёной ткани, – учил меня морские узлы плести. Так что не переживайте, выдержит!
– Поняла. Спасибо, Саша!
– Давайте лучше я полезу. Я легче! – Птичкин схватил меня за руку.
– А вот о моём весе ты зря упомянул, Константин! – хмыкнула я. – Ладно, шутки в сторону. Кто-нибудь знает, ингалятор у Алика с собой?
– Не знаем, – послышались растерянные голоса.
– Ну так в портфеле поищите!
– Есть, Дарья Александровна!
Моей ладони коснулся холодный бок флакончика. Ещё одна задача – не уронить его по дороге, а то будет финт!
Ещё раз порадовавшись тому, что на мне были брюки, а в брюках – глубокие карманы, я быстро уложила заветное лекарство в правый кармашек, мысленно перекрестилась и, встав на коленки, поползла вперёд. Господи, помоги!
Кажется, в расчётах я ошиблась – до Габрелидзе было не полтора метра, и даже не два, а все десять! По крайней мере, именно так мне казалось, когда мелкими-мелкими отрезками я передвигалась по металлической, впивающейся в коленки и ладони, поверхности стремянки. На землю я не смотрела. Алика я могла понять лучше, чем кто-либо другой – ведь и в меня вселялся дикий, не контролируемый никакими увещеваниями, ужас перед высотой! Но что сейчас мои чувства, когда на том конце серебристого мостика задыхается мой ученик!
Потеряла равновесие я лишь однажды, в самом окончании немыслимо трудного пути. Видимо, обрадовалась завершению прогулки и расслабилась на секунду. Этого мгновения хватило, чтобы моё тело наклонилось вбок, и лишь только благодаря спортивной сноровке я не грохнулась с головокружительной высоты – пальцы успели зацепиться за край бортика, и невероятным усилием я забросила своё тело внутрь. И опять, в который уже раз, добрым словом помянула Гришу – сгруппироваться при падении получилось автоматически, так что вставала на ноги я в целости и сохранности, без единого синяка и с чувством огромнейшего облегчения.
– Дыши, Алик, дыши!
Я вложила в трясущуюся руку мальчика белый баллончик. Воздух со свистом выходил из его лёгких. Это было страшно. Но теперь поправимо.
– Дарья Александровна! – пролепетал он спустя минуту. – Простите меня…
– Зачем же ты полез, зная, что так высоты боишься, дурачок?
– Я не знал…
– Не знал он! – я выдохнула. – Ох, Алик, Алик… Ладно, потом с тобой разберусь. Давай-ка, брат, возвращаться на Большую Землю.
– По лестнице? – он опять побледнел.
– А что такое? Ты же бэтмен, а бэтмены, как известно, никогда не сдаются!
– Дарья Александровна!
– Ладно, так уж и быть. Мне и самой что-то не очень хочется повторять. Это было, конечно, забавно, но путь домой хотелось бы всё-таки сократить…
Меня будто услышали. Кабинка, резко дёрнувшись, сдвинулась в сторону, сначала в одну, потом, передумав, в другую, и с металлическим лязгом ударилась о стенку школы. Алик схватил меня за руку…
Первой в открытое окно была втянута наша спасительница – стремянка, за ней последовал Габрелидзе – порозовевший и взбодрившийся, а следом за ним и я, тоже без особой печали в душе.
Убедившись, что все спасены, горе-водитель поспешил опустить кабинку и, не делая попыток познакомиться с участниками успешной операции, покинул поле боя в рекордно короткий срок.
– Ура! – заорали все.
Алика усадили на стул, дали в руку стакан с водой. Я посмотрела на часы – от урока прошло всего пятнадцать минут. Ничего себе!
– Дарья Александровна, ну вы даёте! Мы чуть не поседели!
Они облепили меня со всех сторон – счастливые, с восторженными взглядами, и я поняла, почему Машке никогда не удастся уговорить меня бросить школу. Вот именно из-за этих балбесов, с их глупыми улыбками и сияющими лицами…
– Теперь вы понимаете, каково нам, взрослым, справляться с вашими выходками?
– Простите нас, Дарья Александровна, мы больше не будем!
– Так я вам и поверила, – усмехнулась я. – День не успеет закончиться, как жди от вас очередной проказы!
– Честное слово!
– Ну ладно, ладно! – я подняла руки. – А сейчас давайте всё-таки вернёмся к уроку! Я понимаю, реальность гораздо интереснее книг, но всё же учебный план никто не отменял…
Последовать моему указанию никто не успел – дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился директор, собственной персоной, с довольно мрачным выражением лица. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, маялась Инна Левкова. Ох, что сейчас начнётся…
Алик судорожно вцепился в стакан, будто видя в нём единственное для себя спасение. Ребята притихли.
– Что у вас происходит, Дарья Александровна?
Владлен внимательно оглядел нашу компанию. Я откашлялась.
– У нас… урок литературы, Владлен Евгеньевич.
– А почему ученики не за партами?
– Я же говорю, у нас репетиция! – пискнула Инна, обведя класс невинными глазами.
– Тебя я уже выслушал, Левкова! – директор положил руку на плечо девочки. – Дарья Александровна?
– Эм-м-м… – я посмотрела в белое личико своей ученицы. – Инна права, Владлен Евгеньевич. Мы ставим спектакль…
– Вот как? – директор поднял брови. – И что за произведение, позвольте узнать?
– «Евгений Онегин». Я, с вашего позволения, Татьяна, – я потрясла длинным зелёным шлейфом, до сих пор опоясывающим мою талию, – а Габрелидзе самого Онегина играет. Не правда ли, похож?
– Ну… – директор наклонил голову. – Я бы сказал, что похож он совсем на другого персонажа.
– Ну что делать, – развела я руками, – театрального реквизита у нас в школе нет. Надели то, что было.
– Хм… – с сомнением сказал шеф.
И оглядел притихший класс.
– А я играю Ольгу Ларину, Владлен Евгеньевич! – вышла вперёд Инна. – У меня платок в окно выпал, вот, я за ним спускалась!
Она потрясла перед глазами шефа какой-то белой тряпкой.
– Ну что ж… – директор бросил на меня задумчивый взгляд. – Раз так, не буду вам мешать. Репетируйте, гхм…
И вышел.
– Та-а-ак, – протянула я. – Вовлекли, называется! Втянули!
– Дарьсанна, ну ведь не узнает никто, честное слово!
– Ты хочешь сказать, Инна, что операцию по спасению оболтуса из девятого «Б» никто, кроме нас, не видел? И как поднимался Алик на вполне себе осязаемом и видимом устройстве, прошло мимо взгляда находящихся на втором и первом этажах людей?
– Я об этом и говорю, Дарья Александровна! – радостно воскликнула Левкова. – Вы не представляете, какое это счастливое совпадение! Водитель удрал, только в ушах свистело, и возвращаться сюда, будьте спокойны, не намерен, в классе под нами сейчас уроков нет, первоклашки уже ушли, а на первом спортзал!
– Спортзал!
Я совсем не подумала об этом. Даже если бы Крымов был на месте – а сейчас у него и правда перерыв, – увидеть в окна то, что происходит во дворе, не представляется возможным. Окошки в спортзале находятся высоко вверху, а потолки метров пять высотой. Или даже больше. Здание школы у нас нестандартное, построено в конце девятнадцатого века, и уж конечно никто из семейства Стоцких, владевших этим домом, представить себе не мог, что через сотню лет здесь будет размещаться обыкновенная школа.
– Кстати, Инна, а где ты водителя нашла? Как он вообще мог отлучиться, бросив несовершеннолетнего подростка без присмотра?!
– А ему, – девочка поджала губы, – курить срочно приспичило, представляете?! Вот он и бегал в ближайший ларёк. Думал, на минутку, а там очередь… Так что пришлось мне самой кабинку эту несчастную ближе к стене передвигать!
– Не поняла… – оторопела я. – Так это ты сделала? А мы-то думали… Но как ты смогла? Ты же в технике, как я в балете!
– Не фиг делать, Дарьсанна! – рассмеялась Инна. – Я комиксы с детства люблю, а там на панельке примитивные картинки: двигай вверх, двигай вниз… Ребёнок справится!
– И ты уверена, что водитель не пойдёт трубить всем направо-налево, что случилось?
– Он же не дурак себя подставлять, – пробормотал Алик. – Машинка-то на стройке сейчас должна быть. Мы её потихоньку взяли, на время…
– На время… – проворчала я. – Ох, Алик, будь я твоей матерью, ты бы у меня месяц в школу ходить не смог!
– Почему, Дарьсанна? – не понял тот.
– Попа болела бы за партой сидеть!
– А-а-а! – класс грохнул от хохота.
Смех – лучшее лекарство от напряжения…
– А теперь, дорогие мои, делаю официальное заявление! – провозгласила я, когда все, наконец, успокоились. – С этой минуты театральный кружок объявляется официально открытым! Придётся нам всем отвечать за свои слова!
– Легко! – воскликнула Инна Левкова.
Кто бы сомневался! Инна уже все уши прожужжала, что собирается поступать в театральный. Умеют же некоторые извлекать выгоду из любой ситуации…
– По местам, господа артисты, сцена не терпит хаоса! Алик, да сними уже ты эту маску, я её уже видеть не могу!
– И ты полезла туда? – у Машки дрогнул голос. – Ты сошла с ума, моя дорогая сестрица? А если бы эта чёртова железяка тебя не выдержала, а?
– Но она ведь выдержала! – Я переложила трубку в левую руку, а в правую взяла авторучку. Через полтора часа тренировка, а передо мной ещё целая гора непроверенных тетрадей.
– Никогда больше так не делай, поняла?
– Не обещаю…
– Дашка! Сколько раз я тебе говорила, что опасней места, чем твоя школа, на свете нет! Ну что, убедилась?
– Можно подумать, в твоём турагентстве тишь да гладь, да божья благодать!
– Конечно! У нас всё продумано, просчитано и проверено! А от твоих учеников только и жди, что подвоха и пакости. Ну согласись, сестра!
– Даже не проси. И вообще, ты меня отвлекаешь. Мне ещё кучу сочинений проверить надо перед тренировкой…
– И ты после всего ещё на айкидо своё собираешься?? – изумилась Машка. – Совсем с головкой плохо?
– А что такого-то? Да, собираюсь. У нас сдача на пояс через месяц, не хочу пропускать занятия без причины.
– Ты, мать, железная какая-то.
– А ты, можно подумать, из ваты! – усмехнулась я. – Ещё вопрос, в ком из нас энергии больше – во мне или в тебе! Кстати, как там твой новый знакомый?
– Ой, сестрёнка, больше не могу разговаривать, тут клиенты… – быстренько пробормотала Машка. – Созвонимся!
– Машка!
– Всё, не могу! Целую, мой хомячок!
Она бросила трубку. Так-так-так, что-то тут неладно. Неужели наконец дрогнуло сердечко моей близняшки? Я задумчиво уставилась в окно. Что же это за таинственный тип, которого Машка так тщательно скрывает от родной сестры? Сглазить боится? А может, из-за меня? Но нет, какая чепуха в голову лезет! Я встряхнула волосами и опять взялась за ручку. Время, время…
