Самые интересные истории 19 века

Во всяком случае, он не был карточным шулером, мошенником, профессиональным медиумом или шпионом. Он проводил много вечеров почти наедине с Людовиком XV, который, когда дело касалось мужчин, любил, чтобы они были из хорошей семьи (в дамах он был гораздо менее разборчив). У графа были величественные манеры; с некоторыми знатными особами он обращался бесцеремонно, как будто был им по меньшей мере ровней. В общем, если он и не был настоящим сыном принцессы, то, вероятно, убедил Людовика XV в том, что он действительно происходит от этой голубой крови, и король будет иметь полный доступ к достоверной информации. Доводы Горация Уолпола о том, что Сен-Жермен "не джентльмен", едва ли кажутся убедительными.

Герцогу де Шуазелю не нравился модный Сен-Жермен. Он считал его обманщиком, даже когда деяния Бессмертного были совершенно безвредны. Насколько известно, его рецепт здоровья состоял в том, чтобы пить ужасную смесь под названием "Чай Сены", которую давали детям, когда я был маленьким мальчиком, и ничего не пить во время еды. Многие люди все еще соблюдают этот режим, как говорят, в интересах своей фигуры. Сен-Жермен часто бывал в доме де Шуазеля, но однажды, когда фон Гляйхен был там, министр вышел из себя. Он заметил, что его жена не пьет вина за обедом, и сказал ей, что она усвоила эту привычку воздерживаться от Сен-Жермена, так что он может делать все, что ему заблагорассудится. Гляйхен, который рассказывает этот анекдот, говорит, что присутствовал при том, как де Шуазель вышел из себя из-за своей жены. Неприязнь де Шуазеля печально отразилась на карьере Сен-Жермена.

Обсуждая странную историю Шевалье д'Эона, мы видели, что Людовик XV забавлялся тем, что осуществлял секретный план фантастической дипломатии через подчиненных агентов, за спиной и без ведома своих ответственных министров. Герцог де Шуазель, как министр иностранных дел, был, по-видимому, лишен всякого представления об этих двойных интригах, а маршал де Белль-Айль, военный министр, очевидно, оставался в неведении, как и госпожа де Помпадур. Теперь фон Гляйхен утверждает, что маршал де Белль-Айль из Военного министерства начал новую тайную дипломатию за спиной де Шуазеля, в Министерстве иностранных дел. Король и г-жа де Помпадур (которая не была посвящена в общий замысел королевской тайны) были знакомы с тем, чего де Шуазель не должен был знать, а именно с планом Белль-Айла тайно заключить мир при посредничестве или, во всяком случае, при управлении Голландией. Все это должно было произойти до смерти маршала де Белль-Айла в 1761 году и, вероятно, де Бройль, который руководил регулярной старой тайной политикой Людовика XV, ничего не знал об этой новой тайной авантюре; во всяком случае, покойный герцог де Бройль ничего не говорит об этом в своей книге "Тайна короля"⁴.

Далее в рассказе фон Гляйхена говорится, что Сен-Жермен предложил провести интригу в Гааге. Так как Людовик XV, несомненно, позволил этому девичьему Драгунскому капитану д'Эону руководить своей тайной политикой в Лондоне, то вполне вероятно, что он действительно доверил эту новую кабалу в Голландии Сен-Жермену, с которым он был очень близок. В Гаагу отправился Сен-Жермен, алмазы, рубины, чай из Сены и все прочее, и начал вести дипломатические переговоры с голландцами. Но постоянный французский посланник в Гааге, д'Аффри, узнал, что происходит за его спиной, – узнал потому, что был умнее других послов, или потому, что за такой незаурядной личностью, как Сен-Жермен, наверняка очень пристально следили, или потому, что голландцы не любили Бессмертного и говорили д'Аффри, что он делает. Д'Аффри написал де Шуазелю. Бессмертный, но сомнительный персонаж, сказал он, действовал в интересах Франции, ради мира, что было делом д'Аффри, если это вообще должно было быть сделано. Шуазель в ярости ответил тем же курьером: Сен-Жермен, – сказал он, – должен быть выдан, связан по рукам и ногам и отправлен в Бастилию. Шуазель подумал, что в этих почтенных стенах он мог бы практиковать свой режим и пить чай из Сены в интересах общественности. Тогда разгневанный министр пошел к королю, рассказал ему, какие приказания он отдал, и сказал, что, конечно, в таком случае излишне спрашивать о королевском разрешении. Людовик XV был разоблачен, как и маршал де Белль-Айль. Они покраснели и замолчали.

Следует помнить, что это сообщение о частном инциденте могло прийти к рассказчику, фон Гляйхену, только от де Шуазеля, с которым он якобы был близок. Король и Маршал Бель-Айль не захотели рассказывать о своем собственном поражении. Моло вероятно, что сам де Шуазель проговорился бы. Однако в анекдоте утверждается, что король и военный министр сочли за лучшее промолчать, и требование о выдаче Сен-Жермена было предъявлено в Гааге. Но голландцы не любили сдавать политических преступников. Они сделали Сен-Жермену намек; он ускользнул в Лондон, и в июне 1760 года лондонская газета опубликовала нечто вроде завуалированного интервью с ним.

Его имя, читаем мы, когда оно будет объявлено после его смерти, поразит мир больше, чем все чудеса его жизни. Он уже был в Англии (1743-17 -?); он-великий неизвестный. Никто не может обвинить его ни в чем нечестном или бесчестном. Когда он был здесь раньше, мы все были без ума от музыки, и поэтому он очаровал нас своей скрипкой. Но Италия знает его как знатока пластических искусств, а Германия восхищается в нем мастером химических наук. Во Франции, где он якобы владел секретом превращения металлов, полиция в течение двух лет искала и не могла найти ни одного нормального источника его богатства. Однажды сорокапятилетняя дама выпила целую бутылку его эликсира. Никто не узнал ее, потому что она превратилась в шестнадцатилетнюю девочку, не заметив превращения!

Говорят, что Сен-Жермен пробыл в Лондоне недолго. Гораций Уолпол больше не упоминает о нем, что странно, но, вероятно, граф больше не появлялся в обществе. Наша информация, главным образом от фон Гляйхена, становится очень туманной, предметом догадок, и действительно бесполезной. Графу приписывают большое участие в дворцовых заговорах Петербурга; он жил в Берлине и под именем Царогия при дворе маркграфа Аншпаха. Потом он отправился, говорят, в Италию, а оттуда на север к ландграфу Карлу Гессенскому, который увлекался алхимией. Здесь говорится, что он умер около 1780-1785 годов, оставив свои бумаги ландграфу, но все очень туманно после того, как он исчез из Парижа в 1760 году. Когда я в следующий раз встречаюсь с Сен-Жерменом, он снова в Париже, снова таинственно богат, снова скорее исчезает, чем умирает, он называет себя майором Фрейзером, и дата эта -последние годы жизни Луи-Филиппа. Мой авторитет может быть поставлен под сомнение; это авторитет покойного гениального Мистера Ван Дамма, который описывает майора Фрейзера в книге о персонажах Второй Империи. Он, по-видимому, не слышал о Сен-Жермене, о котором не упоминает.

Майор Фрейзер, несмотря на свое английское имя, определенно не был англичанином, хотя и говорил на этом языке."Он был (как и Сен-Жермен)" одним из самых хорошо одетых людей того времени. . . . Он жил один и никогда не упоминал о своем происхождении. Он всегда был при деньгах, хотя источники его дохода оставался для всех загадкой. Французская полиция тщетно пыталась установить происхождение финансов Сен-Жермена, вскрывая его письма на почте. Майор Фрейзер прекрасно знал все цивилизованные страны, хотя книг у него было очень мало. "Его память – это было что-то умопомрачительное. . . . Как ни странно, он часто намекал, что это не просто книжное знание. "Конечно, это совершенно нелепо, – заметил он со странной улыбкой, – но иногда мне кажется, что это пришло ко мне не из чтения, а из личного опыта. Временами я почти убеждаюсь, что жил с Нероном, что лично знал Данте и так далее". При смерти майора не было найдено ни одного письма, дающего ключ к его прошлому, и не было обнаружено никаких денег. Неужели он умер? Как и в случае с Сен-Жерменом, дата не указана. Автор предполагал, что майор был "незаконнорожденным сыном какого-то высокопоставленного лица" периода правления Карла IV и Фердинанда VII испанского⁵.

Автор не упоминает Сен-Жермена и, возможно, никогда о нем не слышал. Если его рассказ о майоре Фрейзере – не просто роман, то в этом воине мы имеем Бессмертного друга Людовика XV и мадам де Помпадур. Он пил в Медменхэме с Джеком Уилксом; как Риччио, он пел дуэты с прекраснейшей из несчастных Королев; он вытянул из Бланш де Бешамель тайну Гоби де Муши. Как Пинто, он многое рассказал о своей тайной истории мистеру Теккерею, который сказал: "мне очень жаль терять его после трех маленьких бумажек".

Неужели Сен-Жермен действительно умер во дворце принца Карла Гессенского около 1780-1785 годов? С другой стороны, не сбежал ли он из французской тюрьмы, где, по мнению Гросли, он его видел, во время Французской революции? Был ли он знаком с лордом Литтоном примерно в 1860 году? Был ли он тогда майором Фрейзером? Может быть, это таинственный Московский советник Далай-ламы? Кто знает? Он – блуждающий огонек среди мемуаристов восемнадцатого века. Всякий раз, когда вы думаете, что у вас есть шанс найти его в хороших подлинных государственных бумагах, он ускользает от вас; и если бы его существование не было подтверждено Горацием Уолполом, я склонен был бы считать его тем, кем Бетси Приг считала Миссис Гаррис.

Человек в железной маске

ЛЕГЕНДА

Тайна человека в Железной Маске, несмотря на приятное высказывание лорда Биконсфилда, является одной из самых захватывающих в истории. По странному совпадению, самая дикая легенда на эту тему и правильное объяснение проблемы были предложены миру в том же 1801 году. Согласно этой форме легенды, Человек в железной маске был подлинным Людовиком XIV, лишенным своих прав в пользу ребенка Анны Австрийской и Мазарини. Замурованный на островах Сент-Маргерит, в Каннском заливе (где вам показывают его камеру, выходящую на север, к солнечному городу), он женился и родил сына. Этот сын был привезен на Корсику, носил имя де Буона Парте и был предком Наполеона. Таким образом, Император был законным представителем дома Бурбонов.

Эта легенда была распространена в 1801 году и упоминается в прокламации роялистов Вандеи. В том же 1801 году Ру Фазайяк, горожанин и революционер-законодатель, опубликовал работу, в которой утверждал, что человек в Железной Маске (известный по слухам) был не одним человеком, а мифом, в котором смешались реальные факты, касающиеся по меньшей мере двух человек. Несомненно, что Ру Фазайяк был прав, а если он ошибался, то человек в железной маске был неизвестным камердинером французского происхождения, проживавшим в Англии, чье настоящее имя было Мартин.

Прежде чем мы перейдем к теме трагической истории этого бедного слуги, не мешало бы проследить развитие романтической легенды, расцветшей после смерти человека, чья Маска была не из железа, а из черного бархата. Позже мы покажем, как легенда пустила корни и расцвела с того момента, когда бедный камердинер Мартин (под тюремным псевдонимом "Юсташ Даугер") был замурован во французской крепости Пиньероль в Пьемонте (август 1669 года).

Этот человек, связанный с маской, впервые стал известен нам из своего рода записной книжки, которую вел Дю Юнка, лейтенант Бастилии. 18 сентября 1698 года он сообщает о прибытии нового губернатора Бастилии, г-на Де Сен-Марса, который привез с собой из своего последнего места, с островов Сент-Маргерит “старого узника”, которого он держал в Пиньероле. Он держит пленника всегда в маске ,его имя не произносится. . . и я поместил его одного в третью комнату башни Бертодер, снабдив ее несколькими днями раньше всем необходимым по приказу господина де Сен-Марса. За заключенным будет ухаживать господин де Розарж,-сказал офицер, следующий по старшинству под началом Сен-Мари⁶.

Смерть заключенного была зафиксирована Ду Юнком 19 ноября 1703 года.

К этой записи мы вернемся позже.

Существование этого пленника было известно и возбуждало любопытство. 15 октября 1711 года княгиня Палатинская писала об этом случае Курфюрстине Софье Ганноверской: "в Бастилии долго жил человек в маске, и в маске он там умер. Рядом с ним стояли два мушкетера, готовые застрелить его, если он снимет маску. Он ел и спал в своей маске. Для этого, без сомнения, должна была быть какая-то веская причина, так как в остальном с ним очень хорошо обращались, он хорошо жил, ему давали все, что он хотел. Он принимал причастие в маске, был очень набожен и постоянно читал".

22 октября 1711 года принцесса пишет, что маска был английским дворянином, замешанным в заговоре герцога Бервика против Вильгельма III. Он был заключен в тюрьму и замаскирован, чтобы голландский узурпатор никогда не узнал, что с ним стало⁷.

Легенда теперь бытовала в обществе. Заместитель коменданта Бастилии с 1749 по 1787 год, Шевалье, заявил, очевидно на основании предания, что вся мебель и одежда маски были уничтожены после его смерти, чтобы они не могли дать ключ к его личности. Говорят, Людовик XV сказал Мадам де Помпадур, что маска была "министром итальянского принца". Людовик XVI сказал Марии-Антуанетте (по словам мадам де Кампан), что маска была мантуанским интриганом, тем самым человеком, на которого указывал Людовик XV. Возможно, так оно и было, это одна из двух возможных альтернатив. Вольтер, в первом издании "Сьекль де Луи XIV.," просто говорит о молодом, красивом узнике в маске, к которому относится с высочайшим уважением Лавуа, министр Людовика XIV. Наконец, в "Questions sur l'Encyclopedie" (второе издание), Вольтер утверждал, что Маска был сыном Анны Австрийской и Мазарини, старшим братом Людовика XIV. Различия описаны в данной заметке: “Маска был фактическим королем, Людовик XIV был сволочь”. Другие считали его Джеймсом, герцогом Монмутским—или Мольером! В 1770 году Гейс отождествил его с Маттиоли, мантуанским интриганом, и особенно после появления книги Ру Фазайяка в 1801 году, это стало общепринятым мнением.

Отчасти это может быть правдой. Возможно, Маттиоли и был тем узником, который умер в Бастилии в ноябре 1703 года, но легенда о тюремной жизни маски, несомненно, возникла из приключений нашего камердинера Мартина или Юсташа Даугера.

История камердинера

Прочитав доводы защитников Маттиоли, я не мог не заметить, что каким бы ни был пленник, умерший в маске в Бастилии в 1703 году, камердинер Даугер был подлинным источником большинства легенд о человеке в Железной Маске. Исследование книги М. Лэра "Николя Фуке" (1890) подтвердило это мнение. Поэтому я обратился к источнику, которым французские историки пренебрегли, а именно к переписке английских послов, агентов и государственных деятелей за 1668, 1669 годы⁸.

Одним из результатов является подтверждение моей собственной дикой теории о том, что человек в Железной Маске (если это был Даугер) мог быть такой же великой загадкой для себя, как и для исторических исследователей. Он мог и не знать, за что его посадили в тюрьму! Более важным представляется вероятный вывод о том, что долгое и таинственное пленение Эсташа Даугера и еще одного совершенно безобидного камердинера и жертвы было всего лишь автоматическим результатом "бюрократической волокиты" старой французской абсолютной монархии. Эти несчастные были пойманы в сети системы и страдали без всякой цели, без всякого преступления. Эти двое, по крайней мере Даугер, были, по-видимому, всего лишь статистами в темной интриге заговорщика, известного как Ру де Марсильи.

Эта поистине отвратительная трагедия Ру де Марсильи – "другая история", о которой рассказывается в следующем очерке. Здесь достаточно сказать, что в 1669 году, когда Карл II заключал с Людовиком XIV знаменитый, или печально известный, тайный договор о союзе против Голландии и в пользу восстановления католицизма в Англии, Ру де Марсильи, французский гугенот, вел переговоры с Арлингтоном и другими в пользу протестантской лиги против Франции.

Когда в феврале 1669 года он отправился из Англии в Швейцарию, Марсильи оставил в Лондоне своего камердинера, прозванного им Мартином, который оставил службу и жил со своей семьей. Этот человек – "Юсташ Даугер" из нашей тайны. Это имя – его тюремный псевдоним, так как "Лестанг" был псевдонимом Маттиоли. Французскому правительству не терпелось наложить на него лапу, ибо, как явствует из писем Марсильи, он, несомненно, свободно перемещался между этим заговорщиком и его английскими хозяевами. Насколько Даугер был осведомлен, какое зло он мог причинить, оставалось неясным. Много или мало, но этот вопрос, как ни странно, в течение многих лет вызывал величайшее беспокойство у Людовика XIV и его министров. Вероятно, задолго до смерти Даугера (дата неизвестна, но прошло более двадцати пяти лет после казни Марсильи) его тайна, если она у него была, перестала быть важной. Но теперь он был в тисках французской бюрократии, системы секретности, которая редко отпускала свою жертву. Его охраняли, как мы увидим, с такой неслыханной строгостью, что народная фантазия сразу приняла его за какую-то великую, может быть, царственную особу.

Марсильи был публично замучен до смерти в Париже 22 июня 1669 года. К 19 июля его бывший камердинер Даугер начал срок своего таинственного заключения. Как французы завладели им, поддался ли он на уговоры или был предан Карлом II, неизвестно. Французский посол в Сент-Джеймсе Кольбер (брат знаменитого министра) пишет так г-ну де Лиону в Париж 1 июля 1669⁹: “Господин Жоли говорил с человеком по имени Мартин (Даугер) и убедил его, что, отправившись во Францию и рассказав все, что он знает о Ру, он будет играть роль честного человека и хорошего подданного”.

Но Мартина все-таки не убедили!

Мартин ответил Жоли, что он вообще ничего не знает и что, попав во Францию, люди подумают, что он хорошо знаком с торговлей людьми Ру, и поэтому его будут держать в тюрьме, чтобы заставить рассказать то, чего он не знает.– Возможный человек в Железной Маске не знал своего собственного секрета! Но позже в разговоре Мартин по глупости признался, что знает очень много; возможно, он сделал это просто из фатального тщеславия. Однако он не переправился во Францию, даже когда ему предложили охранную грамоту и обещали награду. Кольбер поэтому предлагает попросить Карла сдать камердинера, и, вероятно, Карл опустился до подлости. Во всяком случае, 19 июля Лувуа, военный министр Людовика XIV, приказал Сен – Марсу в Пиньероле в Пьемонте ожидать от Дюнкерка самого важного пленника—камердинера! Этот камердинер, которого теперь зовут Юсташ Даугер, мог быть только камердинером Марсильи, Мартином, которого так или иначе привезли из Англии в Дюнкерк. По крайней мере, едва ли можно себе представить, что когда 1 июля французская полиция "разыскивает" камердинера в Англии по политическим мотивам и когда к 19 июля они поймали камердинера чрезвычайной политической важности, то эти два камердинера должны быть двумя разными людьми. Мартин, должно быть, Даугер.

Итак, здесь, к 19 июля 1669 года, мы находим нашего несчастного слугу в трудах. Почему с ним обращаются с такой таинственной строгостью? Правда, государственные заключенные, о которых было очень мало сведений, содержались в строжайшей тайне. Но нельзя с уверенностью утверждать, что все они подвергались чрезвычайным мерам предосторожности, которые в случае с Даугером не ослабевали в течение двадцати пяти или тридцати лет. Король говорит, по словам Лувуа, что безопасность Даугера "имеет для него последнее значение”. Он не должен ни с кем вступать в сношения. Его окна должны быть там, где никто не может пройти. Несколько запертых на засов дверей, должны отрезать его от звуков человеческих голосов. Сам Сен-Марс, комендант, должен ежедневно кормить камердинера.

–Вы никогда, ни под каким предлогом не должны слушать то, что он может захотеть вам сказать. Вы должны угрожать ему смертью, если он скажет хоть слово, кроме того, что ему действительно нужно. Он всего лишь камердинер, и ему не нужно много мебели¹⁰.

Сен-Марс ответил, что в присутствии господина де Воруа, старшего офицера Дюнкерка (который доставил Даугера в Пиньероль), он пригрозил проткнуть Даугера насквозь, если тот посмеет заговорить даже с ним, Сен-Марсом. Он говорит, что никому из смертных не говорил об этом пленнике. Люди верят, что Даугер – маршал Франции, настолько странны и необычны меры предосторожности, принятые для его безопасности.

Маршал Франции! Легенда началась. В это время (1669 г.) Сен-Марс имел в своем распоряжении Фуке, великого падшего министра, самого богатого и опасного подданного Людовика XIV. Но это не они, это был камердинер, Доже, который вызвал "ощущение."

20 февраля 1672 года Сен-Марс из соображений экономии пожелал использовать Даугера в качестве камердинера Лазуна. Это доказывает, что Сен-Марс, в конце концов, не видел необходимости изолировать Даугера и не считал опасения короля обоснованными. По мнению Сен-Марса, Даугер не хотел быть освобожденным, "никогда бы не попросил, чтобы его освободили”. Тогда почему его так тщательно охраняли? Лувуа не позволил, чтобы Даугера поставили камердинером к Лазуну. В 1675 году, однако, он разрешил Даугеру быть камердинером Фуке, но с Лазуном, сказал Лувуа, Даугер не должен иметь отношений. Тогда у Фуке был еще один камердинер-пленник, Ла Ривьер. Этот человек, очевидно, не был обвинен ни в каком преступлении. У него был меланхолический характер и отечное тело. Фуке развлекался тем, что лечил его и учил читать.

В декабре 1678 года Сен-Марс, комендант тюрьмы, принес Фуке запечатанное письмо от Лувуа, причем печать не была сломана. Его собственный ответ тоже должен был быть запечатан, и Сен-Марс его не видел. Лувуа писал, что король хотел бы знать одну вещь, прежде чем дать свободу Фуке. Рассказал ли его камердинер Эсташ Даугер другому камердинеру, Ла Ривьеру, что он делал до приезда в Пиньероль? "Его Величество приказывает мне задать вам [Фуке] этот вопрос и ожидает, что вы ответите, ничего, кроме правды, чтобы он мог знать, какие меры следует принять", – это зависит от того, рассказал ли Даугер Ла Ривьеру историю своей прошлой жизни или нет¹¹.

Кроме того, сказал Лувуа, Лазуну никогда не разрешалось входить в комнату Фуке в присутствии Даугера. Самое смешное, что благодаря дыре, вырытой в стене между его комнатой и комнатой Фуке, Лазун мог видеть Даугера, когда ему заблагорассудится.

Из письма Лувуа Фуке о Даугере (23 декабря 1678 года) ясно, что Людовик XIV через девять лет после ареста Даугере не испытывал более настоятельной тревоги, чем желание скрыть то, что сделал Даугер. Очевидно, что сам Сен-Марс либо не был знаком с этой тайной, либо полагал, что Лувуа и король не знают о ней. Ему было приказано никогда не позволять Даугеру говорить ему об этом; ему не разрешалось видеть письма по этому поводу между Лазуном и Фуке. Мы до сих пор не знаем и никогда не узнаем, знал ли сам Даугер свою собственную тайну, или же (как он и предполагал) его заперли за то, что он не раскрыл того, чего не знал.

Ответ Фуке Лувуа, должно быть, убедил Луи в том, что Даугер не выдал его тайны другому камердинеру, Ла Ривьеру, так как теперь Фуке была предоставлена большая свобода. В 1679 году он мог увидеть свою семью, офицеров гарнизона и Лазуна—при условии, что Лазун и Даугер никогда не встретятся. В марте 1680 года Фуке умер, и с тех пор оба камердинера находились под строжайшей охраной: Даугер – потому что он должен был что-то знать; Ла Ривьер – потому что Даугер мог выдать ему настоящую или воображаемую тайну. Мы еще вернемся к этим бедным слугам, но здесь необходимо сказать, что за десять месяцев до смерти их господина Фуке в тюрьму Пиньероль был доставлен новый важный пленник.

Этим пленником был другой претендент на звание маски, Граф Маттиоли, секретарь Герцога Мантуанского. Он был похищен на итальянской земле 2 мая 1679 года и поспешил в горную крепость Пиньероль, затем на французскую землю. Его преступление состояло в предательстве тайных переговоров о передаче города и крепости Казале герцогом Мантуанским Людовику XIV. Исчезновение Маттиоли было, конечно, известно всему миру. Причина его порабощения и место его пленения, Пиньероль, были предметом газетных комментариев, по крайней мере, еще в 1687 году. Еще раньше, в 1682 году, история ареста Маттиоли и его уединения в Пиньероле была опубликована в работе под названием "La Prudenza Trionfante di Casale"¹².

Таким образом, в то время о Маттиоли не было никакой тайны; его преступление и наказание были прекрасно известны студентам-политикам. Его считали загадочным человеком в железной маске, но в течение многих лет после ареста он был наименее загадочным из заключенных.

Итак, вот Маттиоли в Пиньероле в мае 1679 года. В то время как Фуке наслаждался относительной свободой, а Лазун замышлял побег или занимался оскорбительной любовью с Мадемуазель Фуке, Маттиоли жил на хлебе и воде страданий. Ему угрожали пытками, чтобы заставить его выдать какие-то бумаги, компрометирующие Людовика XIV, и прямо приказали, чтобы у него не было ничего, кроме самых необходимых вещей. Он должен был содержаться в тюрьме dans la dure. Короче говоря, его использовали не лучше, чем самого подлого из заключенных. Ужасная жизнь в изоляции, без работы, без книг, без письменных принадлежностей, без единого звука или звука человека, кроме тех случаев, когда Сен-Марс или его помощник приносили еду на день, сводила пленников с ума.

В январе 1680 года двое заключенных, монах¹³ и некто Дюбрейль сошли с ума. К 14 февраля 1680 года Маттиоли ежедневно беседовал с Богом и его ангелами. "Я думаю, что его мозг перевернулся", – говорит Сен-Марс. В марте 1680 года, как мы видели, Фуке умер. Пленников, не считая Лазуна (вскоре освобожденного), теперь было пятеро: 1) Маттиоли 2) Дюбрей 3) монах 4) Даугер и 5) Ла Ривьер. Эти двое, будучи нанятыми в качестве камердинеров, сохранили свое остроумие. После смерти Фуке Лувуа написал Сен-Марсу о двух лакеях. Лазун должен был поверить, что их выпустили на свободу, но на самом деле они должны были находиться под самой тщательной охраной в одной комнате. Они были заперты в одной из темниц "тур д'Эн бас". Даугер недавно сделал что-то, о чем Лувуа пишет: "Дайте мне знать, как Даугер мог сделать то, что вы мне говорите, и как он получил необходимые лекарства, так как я не могу предположить, что вы снабдили его ими" (10 июля 1680 года)¹⁴.

Итак, к июлю 1680 года оба камердинера заперты в одной темнице "тур д'Эн бас". К сентябрю Сен-Марс поместил Маттиоли вместе с безумным монахом в другую комнату той же башни. Он пишет:" Маттиоли почти так же безумен, как и Монах", который вставал с постели и проповедовал нагишом. Маттиоли вел себя так грубо и жестоко, что лейтенанту Сен-Марса пришлось показать ему кнут и пригрозить поркой. Это возымело свое действие. Маттиоли, чтобы помириться, предложил Блэнвилье ценное кольцо. Кольцо было сохранено, чтобы быть возвращенным ему, если Луи когда—нибудь отпустит его на свободу – случай, о котором не раз упоминалось в переписке.

По-видимому, Маттиоли теперь протрезвел, и ему, вероятно, предоставили отдельную комнату и камердинера; у него, конечно, был камердинер в Пиньероле позже. К маю 1681 года Даугер и Ла Ривьер все еще занимали свои общие покои в "тур д'Эн бас". Лувуа считал их самыми важными из пяти заключенных, находившихся тогда в Пиньероле. Именно они, а не Маттиоли, были пленниками, о безопасности и тайне которых больше всего беспокоились Луи и Лувуа. Это следует из письма Лувуа Сен-Марсу от 12 мая 1681 года. Тюремщик Сен-Марс будет переведен из Пиньероля в другую крепость. – Туда, – говорит Лувуа, – король желает доставить тех ваших пленников, которых он считает слишком важными, чтобы держать в других руках, кроме ваших.– Эти пленники-те двое, что находятся в нижней комнате башни, два камердинера, Даугер и Ла Ривьер.

Из письма Сен-Марса (июнь 1681 г.) мы знаем, что Маттиоли не был одним из них. Он говорит:" Я буду держать в изгнании двух птиц (мерлов), которых я здесь держу; они известны только как дворяне из низкой комнаты в башне; Маттиоли может остаться здесь, в Пиньероле, с другими пленниками " (Дюбрей и безумный монах). Именно в этот момент гражданин Ру (Фазильяк), пишущий в IX году Республики (1801), теряет связь с тайной¹⁵. Ру находит в государственных бумагах прибытие Эсташа Даугера в Пиньероль в 1669 году, но не знает, кто он. Он понимает, что маской должен быть либо Маттиоли, либо Даугер, либо монах. Но, упуская или не имея доступа к письму Сен-Марса от июня 1681 года, Ру утверждает, что пленниками, доставленными в Les Exiles, были монах и Маттиоли. Одним из них должна быть Маска, и Ру голосует за Маттиоли. Но он ошибается. Маттиоли, вне всякого сомнения, остался в Пиньероле.

Много споров возникло из-за этих слов, deux merles, “две тюремные птицы”. Одна из них, как мы увидим, стала источником легенды о человеке в Железной Маске. "Как может несчастная тюремная птица (черный дрозд) быть маской?– спрашивает Месье Топин. "Вся мебель и белье разбойника были проданы за бесценок. Он получал только новый костюм каждые три года.– Все это очень верно; но эта тюремная птица и его товарищ, по прямому выражению Лувуа,"заключенные слишком важны, чтобы их можно было доверить другим рукам, кроме ваших" —рукам Сен-Марса,—а Маттиоли настолько неважен, что его можно оставить в Пиньероле под присмотром Вильбуа.

Правда заключается в том, что преступление и наказание Маттиоли были хорошо известны европейским дипломатам и читателям книг. Кроме того, Казаль в это время был открыто уступлен Людовику XIV, и Маттиоли не мог рассказать миру больше, чем он уже знал. Но по какой-то непостижимой причине тайна, которую знал или подозревал Даугер, все больше и больше тревожила Лувуа и Луи. Что же он мог знать? Обвинения против его хозяина, Ру де Марсильи, были публично оглашены. Двенадцать лет прошло с тех пор, как Арлингтон заключил сделку с Марсильи. И все же Лувуа нервничал все больше и больше.

По его приказу 2 марта 1682 года оба камердинера, занимавшие до сих пор одну комнату в изгнаннии, как и в Пиньероле, были отрезаны от всякой связи друг с другом. Сен-Марс говорит: "С тех пор как я получил ваше письмо, я охранял эту пару так же строго и точно, как и г-на Фуке и г-на Лазуна, которые не могут похвастаться тем, что они посылали или получали какие-либо сведения. Днем и ночью два часовых сторожат свою башню, а из моих собственных окон открывается вид на часовых. Никто не разговаривает с моими пленниками, кроме меня, моего лейтенанта, их духовника и доктора, который живет в восемнадцати милях отсюда и видит их только в моем присутствии". Прошли годы; в январе 1687 года один из двух пленников умер; мы действительно не знаем, кто именно с абсолютной уверенностью. Однако усиленная секретность, с которой теперь охраняли выжившего, кажется более подходящей для Даугера и месье Функа-Брентано, и месье Лэйр не сомневаются, что именно Ла Ривьер скончался. Он был болен водянкой, что фигурирует в официальной переписке, и погибший заключенный умер от водянки.