Изумрудный атлас

Кейт видела, что мисс Крамли бросает на нее испепеляющие взгляды из-за пояса миссис Лавсток. Она знала, что если немедленно не извинится перед Лебединой леди, то мисс Крамли непременно сошлет их в такое место, по сравнению с которым «Приют для безнадежных и закоренелых сирот имени Эдгара Алана По» покажется шикарным курортом. Но какой у нее был выход? Отправиться жить к женщине, которая считает, будто родители выбросили их, как мусор, и никогда не собирались за ними возвращаться? Кейт крепко сжала руку Эммы.

– Знаете, – сказала она, – ваш лебедь действительно похож на змею.

Глава 2
Месть мисс Крамли

Поезд дернулся, разбудив Кейт. Она уснула возле окна, и у нее замерз лоб. После утренней остановки в Нью-Йорке поезд отправился дальше на север, через Гудзон, мимо Гайд-парка, Олбани и других мелких городков, лепившихся к краю воды, а теперь, выглянув в окно, Кейт увидела замерзшую по берегам реку и череду волнистых заснеженных холмов с разбросанными то тут, то там редкими фермерскими домами. Они выехали из Балтимора рано утром. Мисс Крамли лично отвезла их на станцию.

– Что ж, надеюсь, в новом доме вы будете вести себя лучше.

Дети стояли на платформе, каждый держал в руках сумку с одеждой и немногими личными вещами.

– Я сообщила директору вашего нового приюта, доктору Пиму – кажется, его зовут так, да-да, доктор Станислаус Пим! – что из вас могут вырасти настоящие разбойники и убийцы, и он заверил меня, что именно такие дети ему и нужны. Ха! Могу себе представить, что ждет вас троих!

Это происходило через две недели после злополучного визита миссис Лавсток. После ее отъезда мисс Крамли немедленно села обзванивать все известные ей сиротские дома в поисках места, куда можно было бы сбыть детей. Несколько дней назад Кейт проходила мимо ее кабинета и случайно услышала, как мисс Крам-ли умоляла по телефону:

– Я понимаю, что у вас приют для животных! Но уверяю вас, этим детям многого не нужно!

Наконец ей перезвонили из приюта, в котором согласились принять детей.

– Куда мы едем? – спросила Кейт.

– В городишко под названием Кембриджский водопад. Кажется, это где-то на границе. Я никогда там не была.

– Там, наверное, будет хорошо?

– Хорошо? – Мисс Крамли захихикала, словно это была лучшая шутка, которую ей довелось услышать в жизни. – О нет, я бы так не сказала! Нет-нет, нисколечко. Так, вот ваши билеты на поезд. Доедете до Уэстпорта. Выйдете и пойдете к причалу, прямо за главные доки. Там вас будет ждать лодка, она перевезет вас через озеро. Доктор Пим сказал, что кто-нибудь встретит вас на другом берегу. Все, идите. Я умываю руки.

Дети забрались в вагон, нашли свободное купе и уселись. Из окна им была видна мисс Крамли, наблюдавшая за ними с платформы.

– Вы только посмотрите на нее! – сказала Эмма. – Нарочно не уходит, хочет убедиться, что мы в самом деле уехали. Хотела бы я когда-нибудь с ней поквитаться! – Она сжала руки в кулаки.

– Никто не хочет конфетку?

Девочки изумленно вытаращили глаза. Майкл держал в руках пластиковый пакет, едва не лопавшийся от конфет. Поймав взгляды сестер, он пожал плечами.

– Я вчера вечером забрался к ней в кабинет.

Стоя на платформе, мисс Крамли с чувством глубокого удовлетворения проводила взглядом отходящий поезд. Но всю обратную дорогу в приют ее терзало воспоминание о том, как младшая хулиганка, Эмма, высунула язык, когда поезд тронулся. Мисс Крамли готова была поклясться, что девчонка сосала лакричный леденец. Но это было просто немыслимо. Откуда дитя могло взять конфету?

Во время остановки в Олбани Кейт выскочила из поезда и истратила свои жалкие сбережения на сэндвичи с сыром, которые они съели, пока поезд вез их все дальше на север и пейзаж за окном становился все более холмистым. Когда с обедом было покончено, Майкл и Эмма отправились осматривать поезд, а Кейт уселась поудобнее и закрыла глаза. Она уснула почти мгновенно.

Ей приснилось, будто она стоит перед большим каменным домом. Дом был огромный, темный и страшный, и Кейт ужасно не хотелось входить внутрь. Но потом она вдруг очутилась там и зачем-то пошла вниз по тускло освещенной лестнице. Дойдя до последней ступеньки, Кейт распахнула дверь и вошла в кабинет. На первый взгляд он был совершенно обычным – стол, кресла, камин, книжные шкафы. Но стоило ей отвернуться, как обстановка менялась. Стены отодвигались. Книги на полках перемешивались. Кресла менялись местами. А потом ее охватил жуткий, обморочный страх. Здесь притаилась опасность. Смертельная опасность для нее и ее брата с сестрой.

В этот момент поезд дернулся, и Кейт проснулась, прижимаясь головой к холодному оконному стеклу. В тот же миг она почувствовала, что ей нужно немедленно увидеть Майкла и Эмму, поэтому вскочила и бросилась на поиски.

Кейт, единственная из них троих, сохранила живую память об отце и матери, ибо воспоминания Майкла, которые он время от времени редактировал и приукрашивал, были не более чем смутными образами. Но Кейт ясно помнила красивую женщину с нежным голосом и высокого мужчину с каштановыми волосами. Она помнила дом, в котором они жили, свою спальню, Рождество… Она ясно видела, как папа сидит на ее кровати и читает ей какую-то сказку, вот только какую? На протяжении всех этих лет Кейт часами терзала свою память, пытаясь восстановить как можно больше фрагментов той прежней жизни, однако воспоминания предпочитали являться неожиданно и без предупреждения. Случайная фраза, запах или оттенок неба могли запустить какой-то загадочный механизм, и Кейт вдруг видела, как мама готовит обед, идет по улице под руку с папой – разрозненные картинки из того времени, когда они все были одной семьей. Но самое яркое воспоминание, которое всегда было с Кейт, относилось к той ночи, когда родители отослали их прочь. Кейт до сих пор чувствовала, как мамины волосы щекочут ее щеку, мамины руки застегивают медальон у нее на шее, и слышала мамин голос, шепчущий, что она очень ее любит и просит пообещать позаботиться о брате и сестре.

И Кейт сдержала это обещание. Год за годом, приют за приютом, она заботилась о брате и сестре, чтобы, когда родители вернутся, она могла сказать им: «Видите? Я сдержала свое слово. Они целы и невредимы».

Кейт разыскала Майкла и Эмму в вагоне-ресторане, где они сидели за стойкой, уплетая пончики с горячим шоколадом, которыми угостила их добрая официантка.

– Я придумал кое-что новенькое, – объявил Майкл, улыбаясь Кейт клоунской белой улыбкой, оставленной сахарной пудрой от пончиков. – Пагуиллоу.

– Пагуиллоу, – повторила Кейт. – Это настоящая фамилия?

– Нет, – ответила Эмма. – Это он только что сам придумал.

– Ну и что? – спросил Майкл. – Чем не фамилия?

В последние десять лет одним из главных занятий детей было ломать голову над тем, что скрывается за единственной буквой их фамилии. Они перебрали тысячи возможностей: Петерс, Паулсон, Пейзаж, Пикетт, Пуппс, Плутовски, Приступп, Плюшка, Платт, Пабст, Паккард, Падамадан, Пэддисон, Паес, Паганелли, Пейдж, Пингвин (бессрочный фаворит Эммы), Паскуале, Пулман, Першинг, Пит, Пикфорд, Пикуль и так далее и тому подобное. Они надеялись, что правильная фамилия пробудит память Кейт и она воскликнет: «Да, конечно! Это наше имя!» – после чего им останется только разыскать своих родителей. Но до сих пор этого не случилось.

Кейт покачала головой.

– Прости, Майкл.

– Да ладно. На самом деле это совсем не похоже на настоящую фамилию.

Когда официантка подошла подлить детям шоколада, Кейт попросила ее рассказать им что-нибудь о Кембриджском водопаде. Но добрая женщина покачала головой и сказала, что никогда не слышала о таком городе.

– Наверное, его не существует, – заявила Эмма, когда официантка отошла. – Спорим, мисс Крамли просто решила от нас избавиться? Она надеялась, что нас по пути ограбят или убьют или еще что-нибудь приключится.

– Вряд ли нас убьют всех троих сразу, – заметил Майкл, с шумом втягивая в себя горячий шоколад.

– Правильно, значит, убьют только тебя, – поддакнула Эмма.

– Нет, это тебя убьют!

– Нет, тебя…

– Нет, тебя…

Они развеселились, и Эмма сказала, что когда убийца поймет, какой Майкл бездарный и беспомощный, то убьет его просто из жалости, может быть, даже два раза, на что Майкл ответил, что убийцы уже выстроились в очередь, ожидая, когда Эмма сойдет с поезда, и даже устроили лотерею, разыгрывая право прикончить ее. Кейт не мешала им изощряться в остроумии.

На крышке медальона, который оставила ей мама, была выгравирована роза. У Кейт была дурная привычка, волнуясь, потирать металлическую коробочку между большим и указательным пальцем, поэтому за десять лет роза почти совсем стерлась. Кейт много раз пыталась избавиться от этой привычки, но все безуспешно; вот и теперь она принялась тереть свой медальон, думая о том, куда же все-таки заслала их мисс Крамли.

Уэстпорт оказался маленьким городком на берегу озера Шамплейн. Здесь вовсю готовились к Рождеству, поэтому все фонарные столбы были обвиты светящимися гирляндами, а над улицами висели иллюминации. Дети без труда нашли и пирсы и пристань. Но вот разыскать человека, который хоть что-то слышал о Кембриджском водопаде, оказалось гораздо сложнее.

– Какой еще водопад? – рявкнул человек с сердитым лицом и глазами-щелочками, которому на вид можно было легко дать и пятьдесят лет, и сто десять.

– Кембриджский, – повторила Кейт. – Это на другом берегу озера.

– Только не этого озера. Будь там какой водопад, уж я-то знал бы. Всю жизнь по нему хожу, по озеру.

– Я же вам говорила, – проворчала Эмма. – Крапивная Крамни просто решила от нас избавиться.

– Идем, – твердо казала Кейт. – Нас должна ждать лодка.

– Угу. Лодка в никуда.

Длинный и узкий пирс с выщербленным и полусгнившим дощатым настилом вел мимо широкой полосы льда прямо к открытой воде; дойдя до самого конца, дети остановились, плотно запахнули куртки и тесно прижались друг к дружке, как три пингвина, пытаясь защититься от пронизывающего ветра, задувавшего с озера.

Кейт то и дело поглядывала на солнце. Они ехали целый день, вскоре должно было стемнеть и стать еще холоднее. Несмотря на уверенность Эммы в том, что мисс Крамли отослала их к черту на куличики, и невзирая на то, что никто из местных жителей, похоже, и слыхом не слыхивал ни про какой Кембриджский водопад, Кейт продолжала надеяться на лучшее. Она знала, что злобность мисс Крамли ограничивалась щипанием, дерганьем за волосы и постоянными напоминаниями о никчемности всех окружающих. Но отделаться от троих детей, просто вышвырнув их в никуда посреди зимы, – нет, это уже выходило за рамки ее мелочной жестокости. По крайней мере, Кейт старательно убеждала себя в этом.

– Смотрите, – сказал Майкл.

Густая стена тумана двигалась по поверхности озера.

– Что-то очень быстро.

Майкл еще не успел договорить, как туман накрыл их. Они сидели на своих чемоданах, но теперь вскочили, вглядываясь в серую мглу. Бисеринки влаги выступили на их куртках. Вокруг все было тихо и неподвижно.

– Странно, – сказала Эмма.

– Ш-ш-ш-ш, – шикнул Майкл.

– Не шикай на меня! Ты…

– Да послушай ты!

Послышался рокот мотора.

Из тумана вынырнула лодка и направилась прямо к детям. Когда она приблизилась, тот, кто ею управлял, сдал назад, а потом заглушил мотор, так что суденышко бесшумно закачалась у пирса. Это оказалась небольшая широкая моторка, выкрашенная давно облезшей и облупившейся черной краской. На борту был всего один человек. Он ловко забросил трос на швартовочную тумбу.

– Вы трое в Кембриджский водопад?

У мужчины была густая черная борода, а глаза сидели так глубоко, что их почти не было видно.

– Я спрашиваю, вы трое в Кембриджский водопад?

– Да, – ответила Кейт. – То есть… ну да.

– Тогда давайте на борт. Времени мало.

Впоследствии дети так и не смогли прийти к единому мнению насчет того, сколько длилось плавание. Майкл говорил: полчаса, Эмма уверяла, что не больше пяти минут, а Кейт казалось, что прошло никак не меньше часа. Похоже, густой туман обманул не только их зрение, но и чувство времени. Они знали наверняка только одно: в какой-то момент из тумана вдруг проступила темная полоса берега, а когда они подошли ближе, то увидели перед собой пристань и фигуру человека, поджидавшего их.

Лодочник, не говоря ни слова, швырнул веревку мужчине, стоявшему на причале. Теперь Кейт видела, что это был пожилой человек с очень опрятной белой бородой, в старомодном, но чрезвычайно опрятном коричневом костюме и с исключительно опрятными маленькими ручками; ей показалось даже, будто лысый череп старичка нарочно сбросил все волосы, чтобы усилить впечатление опрятности. Встречающий не стал тратить время на приветствия. Подхватив чемоданы Майкла и Эммы, он сказал:

– Так, теперь сюда, – и ловко захромал по причалу.

Майкл и Эмма первыми выбрались из лодки, и Кейт уже собралась последовать за ними, как вдруг кто-то положил руку ей на плечо. Это был лодочник.

– Будь осторожна. И приглядывай за братом с сестрой.

Прежде чем Кейт успела спросить, что он имел в виду, лодочник отвязал свою лодку и оттолкнулся веслом от причала, так что Кейт едва успела выскочить.

– Скорее! – донесся голос из тумана.

– Иди сюда! – крикнула Эмма. – Ты только взгляни!

Кейт не тронулась с места. Она стояла и смотрела, как лодка тает в сплошной серой мгле, и боролась с желанием окликнуть лодочника, схватить брата с сестрой, вернуться в Балтимор и объявить мисс Крамли, что они готовы жить с Лебединой леди.

И тут ее схватили за руку.

– Нужно торопиться, – сказал старик. – У нас мало времени.

Подхватив ее чемодан, старичок потащил Кейт по причалу туда, где стояла запряженная лошадью повозка, в которой уже сидели улыбавшиеся до ушей Майкл и Эмма.

– Гляди! – показала Эмма. – Лошадка.

Старик помог Кейт сесть рядом с братом и сестрой, потом проворно вскочил на место возницы, схватил вожжи и с резким рывком, заставившим детей ухватиться за борта повозки, тронулся с места. Дорога почти сразу же резко пошла вверх, и чем выше они поднимались сквозь редеющий туман, тем свежее и холоднее становился воздух.

Они не проехали и нескольких минут, как Майкл вдруг изумленно вскрикнул.

Кейт обернулась, и не будь рядом с ней Майкла и Эммы, она решила бы, что ей это привиделось. Потому что прямо перед ними вздымались отвесные пики огромной горной гряды. Но как такое может быть? Из Уэстпорта они видели только плавную череду холмов вдали, но сейчас у них перед носом были самые настоящие горы – высокие, зубчатые и грозные.

Кейт подалась вперед, что оказалось довольно трудно, учитывая наклон повозки и то, как она подскакивала на разъезженной дороге.

– Сэр…

– Меня зовут Абрахам, мисс. Нет нужды величать меня сэром.

– Но…

– Хотите спросить, почему не видели гор из Уэстпорта?

– Да, сэ… Абрахам.

– По вечерам свет с озера шутки шутит. Обманывает зрение. А теперь сядьте-ка на место, мисс. Нам ехать еще около часа, и придется поторопиться, чтобы успеть до наступления ночи.

– А что бывает с наступлением ночи? – спросил Майкл.

– Волки.

– Волки?

– Ночь наступает. Волки выходят. Сядьте-ка.

– Ненавижу мисс Крамли, – процедила Эмма.

Чем выше они поднимались, тем более пустынным и безотрадным становился пейзаж. В отличие от пригородов Уэстпорта, здесь почти не было деревьев. Куда ни посмотри, всюду тянулась скалистая, унылая и пустынная земля.

Наконец, когда солнце опустилось за горы, красные полосы заката прочертили небо, а Кейт стали в каждой тени мерещиться волки, дорога запетляла по впадине между двумя горами, старик крикнул: «Кембриджский водопад, прямо по курсу!» – и впереди перед ними вдруг развернулась неровная покатая долина, пересеченная посередине рекой, похожей на поток, сбегавший со склона горы. Сам городок примостился на берегу реки, и вскоре путники поехали по дороге мимо домов и магазинов. Еще больше домов, разделенных кривыми и осыпающимися стенами, виднелось по склонам. Но при этом большинство окон в домах были темными, дым поднимался всего из десятка труб, а несколько человек, мимо которых они проехали, торопливо шагали куда-то, низко опустив головы.

– Что это за место такое? – пробормотала Эмма.

Абрахам резко хлестнул вожжами, пуская лошадь рысью. Дорога и городок заканчивались у широкой серо-зеленой реки, и здесь старик повернул повозку вдоль берега, следуя за свежими следами колес, темневшими на белом снегу.

– Где наш приют? – спросил Майкл.

– Через реку.

– А доктор Пим какой?

Абрахам помедлил с ответом. Потом сказал:

– Другой.

– Другой, чем кто?

– Просто другой. Да он все равно почти не у дел. Всем заправляем мы с мисс Саллоу.

– Сколько детей тут живут? – поинтересовалась Эмма.

– Считая вас троих?

– Ага.

– Трое.

– Трое? Что же это за приют такой, для трех детей?

Это был серьезный вопрос, заслуживающий обстоятельного ответа, но в этот момент они как раз проезжали вдоль края ущелья на высоте нескольких сот футов над рекой – здесь следует сказать, что после того, как городок остался позади, берега постепенно становились все выше и круче, и не успела Эмма договорить, как повозку занесло на обледеневшей дороге, отбросив к самому краю расселины.

– Нам обязательно гнать так быстро? – спросила Кейт, когда они все трое крепко вцепились в края повозки.

– Поглядите вверх, – ответил Абрахам.

Краснота догорела в небе, оставив после себя синеватую черноту, цвета застарелого кровоподтека. Вот-вот должна была наступить ночь.

Старик свернул на узкий мост. Когда лошадиные копыта застучали по обледеневшим камням, дети уставились на реку, воды которой обрушивались с высоты в ущелье. Переехав через мост, Абрахам направил лошадь на подъездную аллею.

– Почти приехали!

Жуткое предчувствие охватило Кейт. В этом месте было что-то нехорошее. Нечто худшее, чем отсутствие людей, деревьев и жизни.

– Это он? – воскликнула Эмма.

Они обогнули холм, и перед ними вырос самый огромный дом, который дети когда-либо видели в жизни. Он был сложен из черного камня, весь кривой и кособокий, с неровной крышей, ощетинившейся дымоходами. Башни по углам, высокие темные окна. Во всем здании светилось всего несколько окошек на нижнем этаже. Кейт подумала про себя, что этот дом похож на огромного черного зверя, притаившегося на склоне горы.

Абрахам снова щелкнул вожжами и громко крикнул.

И тут они услышали одинокий волчий вой. В следующий миг его подхватила вся стая. Но вой слышался вдалеке, а повозка уже подъезжала к дому – тому самому дому, который Кейт видела во сне.

Глава 3
Король и королевы французские

– Все еще почиваем, значит? Их величества король и королевы французские наслаждаются сном красоты, вот как? Нежатся в постельках, пока другие спину гнут! Так, значит, у вас принято в веселом-то Париже?

Кейт открыла глаза. Мисс Саллоу, старая кособокая экономка и кухарка, с шумом раздвигала шторы, впуская в комнату утренний свет. Эмма негромко застонала. Майкл натянул на голову одеяло.

Им отвели спальню на четвертом этаже. Из окна был виден городок Кембриджский водопад, лежавший за рекой. Проходя к двери, старуха сорвала с Майкла одеяло.

– Завтрак будет через пять минут, ваши величества.

С прошлой ночи, когда они прибыли в приют, мисс Саллоу успела уже раз двадцать обвинить детей в том, что они ведут себя как «король и королевы французские». Что заставило ее заподозрить, будто они считают себя птицами столь высокого полета, осталось загадкой. Не успели дети переступить порог, как мисс Саллоу набросилась на них с упреками, браня за опоздание:

– Я смотрю, вы не спешили сюда добраться? Ну, конечно! Наверное, юные леди и джентльмен ожидали карету, запряженную четверкой резвых жеребцов? Требовали шоколадок да пирожных, чтобы угощаться в дороге?

Экономка была одета в старый красный свитер с дырами на локтях и мужские галоши без носков. Ее седые волосы скрывались под вязаной шапкой. Не дав детям рта раскрыть, старуха подхватила чемоданы Кейт и Эммы.

– Я приготовила ужин. Вряд ли он угодит изысканным вкусам короля и королев французских, но другого не будет. Можете отрубить мне голову, коли не понравится, я не возражаю. Сюда, ваши величества.

Они ужинали за деревянным столом на кухне. Мисс Саллоу сновала туда-сюда, гремела кастрюлями и сковородками и без устали обличала многочисленные пороки, которые, по ее мнению, роднили детей с французской королевской семьей.

Но несмотря на все это, она подала им такой ужин, которого дети не видели долгие годы. Жареный цыпленок, картофель, немного зеленой фасоли и теплый рисовый пудинг. Если платой за такое угощение было присвоение титула короля и королев французских, Кейт, Майкл и Эмма нисколько не возражали.

Когда они насытились до отвала, мисс Саллоу завопила: «Абрахам!» – и через несколько мгновений старик приковылял на кухню.

– Значит, они уже поужинали, – сказал он, поглядев на чистые тарелки и сытые, осоловевшие лица троих детей.

– Ох ты, какой же ты у нас зоркий, Абрахам! – огрызнулась старуха. – Ничего не упустишь, верно?

– Да я внимание обратил, мисс Саллоу.

– Слава небесам за такую милость, а то страшно подумать, как бы мы, несчастные, обходились без твоей наблюдательности! А теперь ты, может быть, соблаговолишь проводить их королевские величества в отведенные им покои, или же тебя распирает от новых глубокомысленных наблюдений, которыми ты жаждешь с нами поделиться?

– Идем, молодые люди, – вздохнул Абрахам.

Он повел их по четырем разным лестницам и по темным извилистым коридорам. Свет газовой лампы колыхался в такт его хромающей походке. Эмма висела на руке у Кейт, а полусонный Майкл на ходу врезался в два стола, одну лампу и чучело медведя. Приведя детей в спальню, Абрахам первым делом разжег в камине жаркий огонь, которого должно было хватить на всю ночь.

– А теперь слушайте меня внимательно, – предупредил он. – Не вздумайте гулять по этим коридорам ночью. Они тут такие запутанные, что в два счета заведут вас туда, где вы и носа собственного не найдете, и придется вам звать на помощь мисс Саллоу, а уж когда она придет, то вы горько пожалеете о том, что не потерялись.

Он пошел было к двери, но вдруг остановился и вернулся обратно.

– Чуть не забыл. Я принес вам вот что.

Абрахам вытащил из кармана старый черно-белый снимок и протянул его Кейт. На фотографии было изображено широкое озеро и утыканные дымоходами крыши, выглядывавшие из-за видневшихся вдали деревьев. Кейт передала карточку Майклу, который, не открывая глаз, сунул ее в свою тетрадку.

– Я сделал этот снимок пятнадцать лет тому назад. Помните ущелье, через которое мы ехали? Там раньше была плотина, она перекрывала реку, так что между нашим домом и деревней лежало большое озеро.

– Плотина? – зевнул Майкл. – А зачем в деревне плотина?

– Скука, – пробурчала Эмма, отходя к окну.

Но Абрахам, нисколько не задетый их безразличием, продолжал:

– Ну, как зачем, для того, чтобы построить канал в нижнюю долину. Кембриджский водопад раньше-то жил горным делом, эту, значит, руду добывали из гор. Теперь-то это в прошлом, но прежде здешние места были совсем другими – приличное место было, ничего не скажешь. У мужчин была работа. Люди были приветливые. По склонам сплошь росли деревья. Ребятишки… – Он вдруг резко замолчал.

– Что ребятишки? – переспросила Кейт.

Внезапно, несмотря на усталость, она вспомнила, что, проехав через всю деревню, они не увидели ни одного ребенка.

Абрахам только рукой махнул, словно отгоняя ее вопрос.

– Да так, ничего. Поздно уже, мои старые мозги совсем заплелись, все перепуталось. Короче, я дал вам эту фотографию просто, чтобы вы знали: это место не всегда было таким унылым и выморочным, как сейчас. А теперь доброй вам ночи, да глядите, не бродите по дому!

С этими словами он ушел, закрыв за собой дверь прежде, чем Кейт успела его остановить. Когда они остались одни, Майкл и Эмма немедленно уснули, но Кейт еще долго лежала без сна, глядя на отсветы огня, плясавшие по потолку, и думая о том, какую тайну скрыл от них Абрахам. Страх, который она испытала, едва увидев этот дом, теперь холодным металлом обжигал ее сердце.

Но постепенно долгое путешествие, сытная еда и тепло очага одолели ее, и Кейт забылась неспокойным сном.

Дети заблудились, пытаясь отыскать кухню. Бесцельно скитаясь по коридорам, они забрели в какую-то комнату на втором этаже, которая, судя по всему, когда-то была либо картинной галереей, либо теннисным кортом. Все трое здорово проголодались и обозлились.

– А вот у гномов отлично развито чувство направления, – сообщил Майкл. – Они не могут заблудиться.

– Жаль, что ты не гном, – буркнула Эмма.

На этот раз Майкл был с ней полностью согласен.

– Никто не чувствует запах бекона? – спросила Кейт.

Двигаясь на запах, они через десять минут ввалились в кухню, где мисс Саллоу не замедлила объявить, что хотя она чрезвычайно польщена тем, что император и императрицы (за ночь дети каким-то образом получили повышение) соблаговолили оказать ей честь своим визитом, однако если они опоздают в следующий раз, то она отдаст их еду собакам.

– Мы должны научиться ориентироваться в доме, – объявил Майкл, вгрызаясь в толстую стопку блинчиков. Кейт и Эмма не возражали, так что после завтрака они все вернулись в свою комнату, где Майкл, порывшись в сумке, вытащил два карманных фонарика, фотоаппарат, бумагу и карандаши для составления карт, перочинный ножик, компас и клей. – Так, думаю, всем понятно, что я возглавлю экспедицию.

– Как бы не так! Кейт будет главной. Она самая старшая.

– Но у меня более солидный опыт исследований!

– Если под этим понимать копание в грязи с восклицаниями «Ой, вы только посмотрите на этот камень! Давайте вообразим, что он когда-то принадлежал гномику! Я влюбился в него с первого взгляда!» – то да.

Кейт сказала, что она готова подчиняться Майклу, а Майкл сказал, что Эмма может нести компас, чего та и добивалась.

В течение следующих часов они открыли музыкальную комнату со старинным расстроенным фортепиано. И бальный зал с валявшимися на полу и оплетенными паутиной канделябрами. Пустой крытый бассейн. Двухэтажную библиотеку с передвижной стремянкой, которая рухнула, когда Эмма попробовала прокатиться на ней. Игровую комнату с бильярдным столом, в сетках которого обосновались мышиные семейства, и спальни, спальни, спальни.

Майкл скрупулезно заносил каждый обнаруженный объект в список в тетради.

К обеду они вовремя явились на кухню, где мисс Сэллоу накормила их сэндвичами с индейкой и манговым чатни, добавив – очевидно, в награду за пунктуальность, – вдоволь жареной картошки. После обеда дети решили посмотреть на водопад, давший название городку. Сказано – сделано, и вот, сытые и довольные, они вышли из дома, перешли через узкий мост и отправились по снегу вдоль края ущелья. Вскоре впереди послышался ровный гул, а когда дети преодолели небольшой пригорок, земля под их ногами вдруг резко оборвалась, закончившись отвесной скалой. Они стояли на краю широкой заводи. Вдалеке виднелось сероголубое пространство озера Шамплейн с темным узлом Уэстпорта, цеплявшегося за его берег. А здесь, прямо под ногами у детей, река вырывалась из ущелья и с высоты нескольких сот футов обрушивалась вниз по склону горы. Это было что-то ошеломляющее – стоять среди грохочущей воды, холодными брызгами обдававшей их лица.

Эмма ухватила Майкла за куртку, когда тот наклонился вперед, чтобы сфотографировать поток.

Очень долго дети лежали, растянувшись на животах в снегу, и смотрели, как вода падает вниз с утеса. Кейт чувствовала, как куртка ее промокает от снега, но никак не могла заставить себя пошевелиться. Чувство притаившейся опасности, терзавшее ее с момента прибытия, никуда не исчезло. И еще ее одолевали вопросы. Что случилось с этим местом? Какая катастрофа убила все деревья? Что сделало людей такими хмурыми и недружелюбными? Почему из Уэстпорта не видно горы? Где таинственный доктор Пим? И почему – это тревожило ее сильнее всего – в Кембриджском водопаде совсем нет детей?

– Так, команда, – важно объявил Майкл, вставая и отряхивая снег с куртки, – пора двигаться обратно. – Став предводителем, он начал называть Кейт и Эмму командой. – У нас осталось еще несколько комнат, которые мне бы хотелось осмотреть до ужина. А я слышал, как мисс Саллоу говорила что-то насчет говяжьего жаркого.

Вернувшись в дом, они нашли комнату, заполненную одними часами, комнату без потолка и еще одну – без пола. А потом они открыли комнату с кроватями.

Эта комната находилась на первом этаже юго-западного крыла. И в ней ровными рядами были выстроены не меньше шестидесяти старых металлических кроватей.

– Спальня, – заявил Майкл. – Как в настоящем приюте. – Но когда они распахнули занавески, то обнаружили на окнах железные решетки. После этого детям не захотелось задерживаться в этой комнате.

Приближалось время ужина, когда они спустились по лестнице и открыли полусгнившую дверь в винный погреб. Здесь было холодно и пахло плесенью. Лучи карманных фонариков заскользили по бесконечным рядам пустых стеллажей.

Потом Майкл нашел узкий коридорчик в задней части погреба и, пройдя его до конца, уперся в кирпичную стену. Он как раз повернул обратно, когда Эмма и Кейт вдруг вышли из-за угла.

– Что ты нашел? – спросила Эмма.

– Ничего.

– Куда она ведет?

– Куда что ведет?

– Ты что, ослеп? Она!

Майкл повернулся. Там, где только что была сплошная каменная стена, теперь появилась дверь. Ему вдруг стало трудно дышать, и сердце быстро-быстро забилось в груди.

– Что случилось? – тут же спросила Кейт.

– Ничего, просто… – с усилием выговорил Майкл, – …просто этой двери только что здесь не было.

– Что?

– Он нас разыгрывает, – объяснила Эмма. – Разве ты забыла, что это обязательная часть его игры в исследования – притворяться, будто гномы существуют на самом деле, и сводить всех с ума этой тягомотиной?

– Это правда? – спросила Кейт. – Ты просто играешь?

Майкл уже открыл рот, чтобы сказать, что он ни капельки не играет, а говорит чистую правду, но заглянув в глаза Кейт, понял самое главное: если он это сделает, сестра немедленно заставит их отсюда уйти. И потом, что он, собственно, собирался сказать? Что дверь появилась тут из ниоткуда? Это невозможно. Такого не бывает. Очевидно, он ее просто не заметил.

Только это было не так. Майкл твердо это знал.

– Майкл?

– Ага. Я пошутил. – И он улыбнулся, давая понять, что все в порядке.

– Говорю же, он просто чокнутый, – поддакнула Эмма. – Ты только посмотри, как он улыбается.

Дверь легко открылась, за ней оказалась узкая лестница, ведущая куда-то вниз. Майкл пошел первым, вслух считая ступеньки. Двадцать, двадцать одна, двадцать две… сорок три, сорок четыре, сорок пять… пятьдесят… шестьдесят… Семьдесят. На восемьдесят второй ступеньке они очутились перед еще одной дверью.