Kitobni o'qish: «Крапива, которая любила читать», sahifa 3

Глава 8

Едритные кочерыжки! Вот же садисты ненормальные. Главное – за что? За книжку? Да хоть женский роман, хоть букварь – парень же не секретами родины торговал и не людей ел. За что такое наказание? Просто власть потешить?

Надо бы вмешаться, наверное. Но не представляю как… и зачем. То есть умом понимаю, что зверство надо останавливать по мере сил. Особенно если при этом я ничем не рискую – меня точно в крапиву не засунут, а замуж и так почти выдали.

Но эмоции по этому поводу слегка приглушенные и думать не мешают. Что само по себе удивительно.

Такое впечатление, что из аптеки меня сперли, а вот гормональную систему с адреналином и кортизолом притащить забыли. Хм… я ведь реально не особенно переживаю. Ну попала. Ну в крапиву… нет, я, конечно, хочу обратно к своим порошкам и бабушкам. Но не умираю по этому поводу.

И с местными вот… казалось бы, надо затаиться и, коль скоро получила память Ортики, так и следовать заведенному сценарию. А я мамашей пренебрегаю, Рябину шокирую. Но…

Но. Обратно даже ударом по голове не получается. Это значит что? Это значит – я тут надолго. И жить как Ортика я не хочу. Смысл тогда притворяться?

Повод есть – два раза чуть не угробили. Имею право озвереть и начать показывать характер. И магия. Магия у меня, между прочим, очень опасная, хотя и слабая по местным меркам. Но то, что ее не принимают всерьез, – это козырь, а не недостаток!

– А есть ли у него возможность выжить? – спросила я как бы в воздух. Больше задумчиво, чем жалобно.

Почему-то этот парень меня волновал. Не как мужчина, нет. Хотя там действительно было на что посмотреть. Это была скорее интуиция – его надо спасти.

– Есть. Может пасть на колени и просить у главы дома прощения. Да только он так не сделает, гордый, как баран моего прадеда, – хмыкнула Рябина.

– И все? Попросить прощения, и все?!

– Ну… или, например, его кто-то захочет себе выкупить. Или просто забрать в личные люди – это если из семьи. Сейчас он лишен даже вассального статуса и вообще не человек, поскольку приговорен к казни. Его жизнь принадлежит дель Нериумам. Могут прервать, могут забрать себе. – Так. А вот это уже интересненько…

– А он точно не станет прощения просить? Все-таки глупо умирать по такому дурацкому поводу.

– Не станет. Там ведь унижаться надо и целовать сапоги вашего отца. – Рябина скривилась. – После этого его статус даже среди слуг упадет ниже нижнего. А главное, ваш отец может помиловать, а может и отказать. Тогда унижение будет впустую.

Рябина немного подумала и вздохнула:

– Я его даже понимаю. Лучше мучительно сдохнуть, чем так опуститься. Повод и правда глупый. А вот его гордость… неуместная. Но объяснимая.

Да, валькирия явно знала, о чем говорит. В памяти Ортики тоже есть разное-всякое на тему родовой чести и прочих местных заморочек. Но и я сама, без всяких дворянских корней, прекрасно понимала, что иногда легче умереть, чем терпеть унижение.

– А он… совсем-совсем идиот или все же на что-то способен? – В моей голове уже созревало решение, но я все еще не была в нем уверена.

– Нет, он не в этом смысле идиот. С мозгами у Нарцисса все в порядке. Иначе он не работал бы архивариусом в таком юном возрасте. Одна странность: как видит новую книгу – все. Мозги набекрень, и не оторвется, пока не прочтет от корки до корки.

– А… ну это не страшно. – Я машинально почесала бровь. – Это бывает.

– И характер у него, повторюсь, ослы позавидуют, – Рябина поджала губы, – поэтому его в доме терпеть не могут. Даже молодым господам перечит.

– Его характер волнует меня в последнюю очередь. – Я пожала плечами. Из памяти Ортики уже вылезло приемлемое решение, и оно не предусматривало свободы воли для вредных читателей.

– То есть вы решили… – до Рябины вдруг дошло. – Тикка! Не смей!

– Он молодой здоровый парень. Да еще и архивариус, знает много. Пригодится. – Я решительно встала. – И не спорь. Лучше проводи меня во двор.

– Не пущу! – Рябина застыла в дверях, и по выражению ее лица было понятно, что там она и врастет в каменный пол упрямым дубом. Кто бы еще ослов вспоминал.

– Тогда извини. – Я сделала пару шагов и едва успела поймать рухнувшее прямо на меня тело валькирии.

Уй! Тяжеленная какая! Надеюсь, правильно рассчитала дозу эфира, сконцентрированную магией возле ее лица. А что? Рогатую формулу-многочлен я как живую вижу, составить ее из кубиков-атомов – дело доли секунды, потом запустить копирование, ограничить область распространения, чтобы ненароком всю комнату не залило и меня саму не вырубило… короче, «наркоз» готов.

Во мне все больше и больше крепла эта странная уверенность. Парня надо забрать себе. Возможно, что-то зацепило меня в его взгляде или манере себя держать. Какая-то инаковость. И пусть я видела всего лишь нескольких человек этого мира, пусть мы даже не встречались с невольным стриптизером глазами. Надо!

А может, мне просто его голая задница понравилась. Чем не повод, в конце концов? Я тетенька взрослая, а задница там – загляденье. Совать такое в смертельную зелень – кощунство.

Гугл-карты у меня не было. И в памяти Ортики обнаружился легкий топографический кретинизм. Но кое-как все же сориентировалась. Значит, до козла, потом направо, потом… ага. Ого!

С башни клетка казалась менее страшной, а дворик менее жарким и пыльным. А еще, когда я в последний раз выглядывала из окна, возле пленника не торчала Магнолия и не совала между прутьями какую-то ветку!

– Попробуй, как оно? – почти мурлыкала мелкая садистка, оглаживая своей зеленью приглянувшиеся мне тылы. – И учти, эти листья срезаны вчера, с них уже наполовину выветрился яд! Свежей будет больнее! Но если ты поцелуешь мою туфельку, я могу попросить папеньку тебя помиловать.

Парень, распятый поперек узилища, молча корчился и извивался, но не разжимал стиснутых челюстей и упрямо жмурился, чтобы не смотреть на мучительницу.

Вот поганка!

– Магнолия! Ты что творишь! Ему еще даже приговор не вынесли, а ты уже лезешь! – Звонкий подзатыльник нахалке прилетел раньше, чем я осознала, что делаю.

Пришлось задрать собственный подол, чтобы обернуть руку и выдернуть у девчонки ее ветку. Сама Магнолия защитилась толстой перчаткой, но отбирать ее было некогда. Обошлась юбкой.

– Ты? – Кажется, сестра даже не осознала, что сейчас произошло. – Ты вообще что?! Как посмела?!

– Так же, как и ты сейчас смеешь пренебрегать мнением главы рода, – быстро выкрутилась я, бросая стебель крапивы на землю и наступая на него туфелькой.

– Тьфу! Теперь ты решила к папе подлизываться! – «догадалась» паршивка.

– Брысь отсюда, если не хочешь, чтобы я рассказала, как ты учишься вышивать ритуальный узор на черном дворе. – Улыбочка у меня вышла ласковая-ласковая. Как у акулы. А потом в лицо несносной девчонке прилетел заряд одного милого запаха – я с помощью магии Ортики синтезировала струю скунса.

– Гадина! – по-детски взвизгнула сводная сестренка и побежала к дверям, на ходу обдавая меня тучей грязных брызг. У Магнолии была стандартная водная магия, которая часто помогала ей с ядами. Но в силу возраста такие капли были ее единственным достижением. К моему счастью.

Я пожала плечами и вытерла заляпанное грязью лицо подолом. Так… поле боя за мной, но это ненадолго. Наверняка сестрица вернется с подкреплением. Надо торопиться.

Я заглянула сквозь прутья.

– Уф, и как же тебя оттуда вытащить?

– И зачем реплике из другого мира меня спасать? – Парень внезапно открыл на удивление ясные серые глаза.

Глава 9

– Задница у тебя красивая. – Я в очередной раз порадовалась тому, что мои гормоны потерялись по дороге попадания и адреналин не ударил по мозгам. – Знаешь много. А еще больше болтаешь. Так что извини, если у меня и были сомнения, ты их развеял.

– И что же ты собираешься делать? – вдруг всполошилась жертва зверской ботаники. Кстати, настеганное крапивой место у него здорово покраснело и уже пошло мелкими волдырями. Представляю, как болит…

– Хм. – Я примерилась, чуть сдвинулась влево, чтобы сподручнее было просунуть руку между прутьями, и подула на родовое кольцо, активируя печать.

– Не смей! – От крапивы этот чудик не орал, а сейчас заблажил на весь двор. – Ты не имеешь права!

– Да не ори ты, насиловать не буду. – Кольцо-печатка прижалось к голому плечу и слегка вспыхнуло. А на коже у юноши остался четкий след герба дель Нериумов, поперек которого вился мой личный крапивный побег.

– Ты очень скоро об этом пожалеешь, – едва слышно прорычал пленник, пронзая меня взглядом.

– Не фырчи, для тебя же стараюсь. Тоже мне, жертва угнетателей. Я запрещаю тебе рассказывать любым другим людям и существам о том, что ты обо мне узнал и узнаешь впредь.

И мое кольцо, и печать на плече парня снова вспыхнули. Он заскрипел зубами, а я выдохнула – чуть не спалилась! Вот помиловали бы умника сегодня без меня (ну мало ли), и он при встрече такой – о-о-о, реплика из другого мира! Было бы весело. Не мне.

А не помиловали бы – тоже ничего хорошего. Парень явно что-то знает полезное. Вдруг подскажет, как отсюда слинять?

– Тикка! – Голос отца прозвучал как гром среди ясного неба. А впрочем, почему среди ясного. Вон тучка Магнолия высовывается из-за папенькиной спины. А другие облачка – старшие братья – уже спешат через двор.

– Приветствую вас, отец, братья. – Я сделала традиционный неглубокий книксен.

– Объясни мне свое поведение! – По выражению лица я поняла, что папаша скорее удивлен и озадачен, чем зол. Все-таки я вела себя слишком отлично от прежней приемной дочери.

– Его жизнь принадлежит семье. – Я мило захлопала на папочку ресничками и подула в его сторону смесью запахов сдобы, молока и хорошего кофе. – Я часть семьи. Я захотела его себе. Почему нельзя? Разве это запрещено? Все равно он больше никому не был нужен и почти казнен. А так – он всегда мамины романы читал, наверное, ему нравится. Будет читать мне вслух. Мы сможем их обсудить. И вообще, почему у всех есть личные люди, а у меня только Рябина?

– Ты обязана была уведомить меня о своем решении. – Отец внимательно осмотрел композицию в клетке и поморщился. – Нарцисса никто казнить не собирался, это все досужие слухи. После заслуженного наказания он должен был отправиться по срочному поручению. Но теперь…

– Простите, отец, я не подумала. – Опущенные долу глазки, поправленный вовремя подол и запах лимонных карамелек. – Магнолия уже начала казнь, вот я и решила – зачем так глупо переводить добро? Вы ведь сами говорили сегодня, что не существует бесполезных людей.

– Магнолия?! Разве ты не «заметила подозрительное движение» из окна своей спальни? – О, кажется, глава семейства начал кое-что подозревать.

– Нет, отец, она не была в своей спальне. – Я сдала сестрицу как стеклотару, целиком и полностью, без зазрения совести. – Вот та ветвь, которую она использовала, вот следы на теле Нарцисса, – и для наглядности показала пальцем. – А если поискать в ее комнате, наверняка найдется перчатка, которой она держала побег.

Магнолия зашипела сквозь зубы, папочка посмотрел на нее и покачал головой. Потом бросил взгляд на пленника в клетке, и тот, что удивительно, тоже нехотя кивнул, подтверждая мои слова. Магнолия скисла. Да-да, правило семьи номер раз: «Не попадайся!»

Отец еще какое-то время молча смотрел. На пострадавшее место, на крапиву, на съежившуюся дочурку, на меня… на меня как-то задумчиво. А я еще на всякий случай добавила ему ноток мелиссы и ночной фиалки.

– Вы разочаровали меня, юные леди. Обе. И обе будете наказаны.

– Папа! Он всего лишь ленивый слуга! – взвизгнула Магнолия. – А она… она!

– Ты думаешь, я наказываю вас за унижение прислуги? – Похоже, кто-то сильно нарвался. – Кража из семейной оранжереи, клевета на родственника, пренебрежение решением и ложь главе рода… Мне продолжить?

Магнолия непритворно взвыла и очень красноречиво дернулась прикрыть мягкое место. О, кажется, розги тут в ходу не только среди мальчиков. Но до первого совершеннолетия. То есть мимо меня.

– Я понимаю, отец. – Безупречный книксен остался в наследство от прежней крапивки. – Я была не права, когда поспешила заявить право собственности, не дождавшись вашего вердикта. Я готова компенсировать семье убыток.

Все же в здешних нравах есть одно удобство – набор стандартных фраз почти на любой официальный случай жизни. Произносишь заданную формулу, и не надо ничего выдумывать.

– Убытка нет, ты часть семьи, – хмыкнул отец. – Но наказание я придумаю тебе сам. Например… теперь ты будешь отвечать за все проступки своей собственности. Лично. И содержать его разрешено лишь на собственные средства. Раз решила, что нужен личный слуга, и не проинформировала меня – неси все бремя ответственности сама.

М-да. Судя по тому, какая ухмылочка скользнула по губам моего приобретения, вот и засада. Впрочем, все еще подвешенный в клетке Нарцисс тут же скривился – зад ему припекало крепко. О, так мне ж его еще и лечить…

– Да, отец. – Снова безупречный книксен.

– Кажется, Люпин перестарался, роняя ее головой на каменный пол, – заметил вдруг один из старших братьев. Инермис, кажется. Он наблюдал за представлением с ленивым интересом.

А Вер стоял рядом с ним и пыхтел от недовольства и злости. Это же он поймал Нарцисса на проступке и приговорил к казни. А я всю лафу обломала.

Впрочем, он точно так же недобро косился на Магнолию. Она первая влезла не в свое дело. Милая семейка, так любят друг друга!

– Магнолия, отправляйся в кабинет. Тридцать розог. Вер и Инермис – за мной. Ортика… забирай свою новую собственность и иди к себе. На ужин не опаздывать!

– Уф. – Я невольно выдохнула, как только все скрылись за дверьми замка, и снова посмотрела на парня. А как его теперь оттуда достать?

Мы недолго посверлили друг друга глазами, рассматривая более тщательно. У пленника были каштановые волосы чуть ниже плеч и правильные черты лица. Чем-то он отдаленно напоминал актера, изображающего Дориана Грея в небезызвестном фильме. Возможно, такое ощущение создавалось еще и за счет какой-то непомерной самоуверенности и гордости в глазах.

– Дворецкий! – внезапно выдал парень.

– М-м-м?

– Позови дворецкого или главную горничную, дура иномирная. У них ключи. Или ты собралась пялиться на меня до ужина? – фыркнул он, как недовольный кот.

– Сам дурак, – пожала я плечами. – Очень болит?

– А ты как думаешь?!

– Думаю, что очень. Ладно, сейчас… – Я обошла клетку, приблизила лицо вплотную к прутьям и принюхалась. Ага… угу. Как удобно иметь в голове интуитивный химический анализатор, ешки-матрешки! Какой идиот обозвал этот дар бесполезным?

– Так, не дергайся. Это временная мера, но и она немного облегчит боль.

Протянутая сквозь решетку ладонь прижалась к покрытой волдырями заднице. Погладила. Нарцисс напрягся и задергался, глянув на меня через плечо дикими глазами. Но тут же замер.

Глава 10

Во-от… уй! Бедолага. Позже я наверняка синтезирую нейтрализатор посильнее, а пока и так хорошо.

Что такое запах? Летучая фракция, соединение определенных молекул. Если усилить концентрацию, то получится что? Правильно, пахучее вещество. А у вещества могут быть разные свойства. Жаль, моих сил хватает только на то, чтобы тоненькой пленочкой покрыть ладонь, а потом размазать по пострадавшему месту.

– Хм… – Кажется, в глазах узника в кои-то веки появилась капля уважения. – Достаточно интересный метод применения способностей. Впервые вижу, чтобы кто-то из людей столь умело использовал крупицы стихийной магии, спаивая их с родовым даром северных охотников.

– Ну так Ортика не с бухты-барахты тырила чужие знания, она долго примеривалась. – Я вздохнула. – Все, пошла за дворецким. Не скучай, дорогой.

– И не собирался, – слегка задумчиво донеслось мне в спину. Юноша спокойно прикрыл глаза, будто задремав. И не скажешь, что висит голым с ужаленной задницей посреди двора. Странные тут люди.

– Рябина, ты проснулась? – Я открыла дверь в свою комнату и с опаской вытянула шею. За моей спиной хмыкнул все еще неодетый Нарцисс. Ключи от клетки и колодок дворецкий мне выдал, а вот Нарциссовых трусов в наличии не оказалось – увы. Порвали, варвары, пока тащили парня на казнь.

– Нет, – угрюмо буркнули откуда-то из дальнего угла. Девушка явно на меня сильно обиделась.

– У тебя, случайно, нет запасных штанов? – Я вошла в комнату, убедившись, что валькирия не стоит за дверью с занесенным кулаком. А то кто ее знает… У нее, конечно, клятва. Но в детстве она раскапризничавшуюся Ортику могла запросто через колено перекинуть и отшлепать – никакая магия ей не мешала.

– Сами приобрели, сами и одевайте, а не обирайте и без того бедную служанку. В этом я полностью на стороне вашего батюшки.

– Да мои на него не налезут, а то поделилась бы. – Я повертела головой, нашла глазами надутую, словно мышь на крупу, служанку и вздохнула.

– Ваши проблемы, госпожа.

– Ну и ладно. О!

С ближайшей тумбочки, или как тут эта мебель называется, уж больно тонконогая и какая-то гнутая, я осторожно убрала несколько хрустальных пылесборников в виде статуэток и флакончиков, сдернула скатерть и не глядя протянула за спину:

– На!

– Мгм. – Скатерть у меня из рук пропала, но сзади донеслось недовольное бурчание: – Интересно, ты специально выбрала именно белую кружевную тряпку или просто мозгов не хватило понять, что она просвечивает?

– Да пусть просвечивает, тебе жалко, что ли? И так все всё видели, а кому надо, еще и вблизи рассмотрели, – отмахнулась я.

– Бесстыдство, – фыркнула из своего угла Рябина и запустила мне за спину еще какой-то тряпкой. – Прикройся, оглоед! Нечего юную леди развращать!

– Чтоб мне еще о бесстыдстве говорила северная дикарка, которая на третий день после прибытия изнасиловала конюха. – Ох, какие подробности. Кажется, эти двое прекрасно друг друга знают.

– Кого хотела, того и изнасиловала, мне можно, – хмыкнула Рябина, подходя поближе и зачем-то хватая меня за руку. – Зато я голой по замку не бегала и женских романов без трусов не читала!

– Если уж на то пошло, совсем не кого хотела. Изначально твоей целью был я. Только словарем по темечку и остановил.

Я осторожно вынула лапку из могучей длани валькирии, неслышно отползла к диванчику, взяла со стола вазочку с орешками в сахарной глазури и притихла. Еще бы! Такое представление.

Подробностей даже Ортика не знала, в девичьей памяти ничего такого нет. А я дня не прожила в ее шкурке – и уже цирк с доставкой на дом.

– Да толку от твоего словаря, – презрительно фыркнула Рябина. – Тоже мне оружие. Захотела бы – так взяла бы. Просто вовремя разглядела, что ты дохлый, подержаться приличной женщине не за что.

Нарцисс, замотанный в белую ткань, как в римскую тогу, возмущенно надулся, потом выдохнул и зашипел.

– Уверена? Просто видишь ли, приличные, – он голосом подчеркнул это слово, – женщины обычно предпочитают держать мужчин за то, что ниже пояса, а не за то, что над животом!

Сарказмирующий парень в кружевной скатерти действительно выглядел забавно. Как будто одеяние его ничуть не смущало.

– За что хочу, за то и держусь. А у тебя со всех сторон ме…

– Стоп! – Я с громким стуком поставила вазочку обратно на столик. – Брейк! В смысле, хватит, а то договоритесь сейчас до таких подробностей, о которых юной девственнице знать не положено. Рябина, ты голодная? До ужина еще далековато, а…

– Так и говорите, что моих блинов захотели, – тут же разворчалась личная горничная. – Нечего на мой аппетит намекать.

И как-то очень шустро ускользнула за дверь. Видимо, ей все же не очень нравилось такое вот разоблачение личных секретов.

– Ну-с, поговорим, цветочек? – почти серьезно спросила я, убедившись, что шаги Рябины затихли на лестнице.

– Лично мне не о чем с тобой говорить! – гордо вздернул нос «цветочек». – Но ты можешь задавать вопросы, так и быть.

– Вот и ладушки, – обрадовалась я. – Что такое «реплика из другого мира»?

– То и значит. Копия. – Собеседник слегка подозрительно прищурился в мою сторону. – Скопированное ритуалом сознание, не являющееся настоящим человеком.

– А оригинал там остался? – мгновенно просекла я главное. То есть кот и пес в квартире не помрут с голоду и не останутся беспризорниками. – В смысле – я? А здешний куда делся?

– Твой… оригинал, как ты его назвала, остался в своем мире. И скорее всего, даже ничего не понял. Возможно, голова сутки поболит, не более.

– Чудненько. А Ортика? Зачем она меня стырила, я в общих чертах понимаю – ребенок замуж не хотел, а хотел наоборот – чужие знания и силу на халяву. Но ей Люпин порошок с узора сдул, и что-то пошло не так.

– О! – Нарцисс на секунду задумался и забавно подвигал бровями. – Странно. Ты абсолютно не переживаешь, что являешься лишь сгустком воспоминаний, но беспокоишься за незнакомую криворукую девчонку.

– Так сознание Ортика скопировала, а гормональную систему забыла, – пояснила я. – Ну, я так думаю.

– Чушь! – фыркнул парень, усаживаясь прямо на пол возле моих ног. – Ее тело должно реагировать на раздражители как обычный женский подростковый организм. А ты…

– Перезаписалась неправильно? Хм… рецепторы пока не срослись? Думаешь, еще начнет колбасить? Не хотелось бы, мне и так неплохо. – Я машинально запустила пальцы в его волосы – ну сидел он очень уж удобно, и его голова была ровно на том уровне, где раньше торчала мохнатая макушка моего черного терьера.

– Дай проанализировать. – Парень подпер подбородок рукой, заодно смахивая мою ладонь. – Не мешай, теряю концентрацию.

– Концентрируйся, – согласилась я, снова берясь за вазочку. – Конфетку хочешь?

– Давай… хм. Вот, вот так, да. Похоже, эта дура перезаписала твое сознание поверх своего. Она себя стерла. Идиотка. И ты теперь…

– Что я теперь?