Kitobni o'qish: «Волки и ветер», sahifa 2
Дурманило разум, и Сарра мчался навстречу открытиям и тайнам. Мчался самозабвенно, закрыв глаза…
Так и рухнул бы в обрыв, если бы неведомое волшебство в последний миг не оторвало его от тверди. У волшебства было имя.
– Мама! – воскликнул волчонок.
Мать-волчица держала его за шкирку, а впереди, далеко внизу и за горизонтом, простиралась бесконечность. Местами она была скрыта полуночной дымкой, но жадно притягивала взор, звенела жизнью и пахла неизведанным.
Рухнув рядом с мамой, Сарра рассказал ей обо всём, что произошло с ним в мельчайших подробностях. Кормилица слушала, не отрывая взгляда от бесконечности, и понимающе молчала. Её глаза были прищурены, а сквозь прорези век виднелись очи её, драгоценными камнями взиравшие вглубь мироздания. Они отражались парой галактик, совсем незнакомых. Таких родных.
И только когда сын окончил свой рассказ, она уселась на холодный снег, разгребла меховым хвостом ковёр позади себя и заговорила:
– Ты понял, что такое честь, Сарра. Честь – это выбор. Ты сделал свой, не став убивать Нисса, а Старый Филин сделал свой и остался бит. И заяц сделал свой выбор, решившись заговорить с тобой. Вы оба вышли с той поляны победителями: и ты, Сарра, сын мой, и твой новый удивительный друг.
Цель охоты – не в том, чтобы насытиться, но в том, чтобы исполнить свой долг перед природой. Долг хищника – одолеть жертву, а долг жертвы – бороться за свою жизнь. Вы с зайцем не были в равных условиях. Схватив его, ты бы вступил в борьбу с его природой, ведь судьба велела ему жить.
Ты понял, что такое честь, Сарра; а значит, понял, что такое охота.
– Нисс назвал ещё одно слово, «отвага».
– Отвага, Сарра, это бесстрашие. Это умение позабыть обо всём и броситься на Филина, если сердце подсказывает тебе, что так будет правильно. Отвага – это умение отстоять свою честь.
– Выходит, я сегодня получил свою честь?
– Ты сохранил её, Сарра.
– Поступить так подсказал мне голос внутри. Я думаю, это был Волчий Волк. Он великий, как Небесный Волк, но живёт внутри меня.
– Что ж, сын, – Мать-Волчица улыбнулась. – Может, Небесный Волк и правда живёт внутри Луны. Но сегодня он был совсем близко к тебе. Прямо вот тут.
И она ткнула его носом в грудь. Почти рассмеялась.
– Поэтому ты можешь его слышать…
– Так вот, зачем волки воют на Луну, – догадался Сарра. – они говорят с Ним!
– Не совсем. Когда мы воем, мы говорим не с Ним. С Ним вообще не нужно говорить, Он всё понимает без слов. Таким необычным образом волки говорят друг с другом. Вой прекрасно слышен даже на больших расстояниях.
– А о чём они переговариваются? Я не могу разобрать ни словечка.
– О самых разных событиях. Для того, чтобы понять, что это означает, попробуй сам завыть.
– Но… как?
– Расскажи всем-всем волкам в округе о том, что произошло с тобой сегодня. Но учти, ты не должен произносить привычных слов. Ты должен вложить в один только звук все свои чувства и переживания. Давай, вот так; подними голову выше и выпрями спину.
Сарра немного замялся, но всё же вытянулся к небу, закрыл глаза и завыл. Для удобства он всё же представлял, что рассказывает обо всём произошедшем Небесному Волку. Вдруг тот всё-таки не до конца понял. Сарра старался чётко соблюсти последовательность событий: сначала он рассказал о пережитом открытии – вой получился торжественным и громким, затем – о встрече с Ниссом, потом об испытанном смятении – тогда вой сделался тонким и совсем уж жалостливым. Наконец, Сарра завыл о радости от встречи с Матерью-Волчицей и от того, что он сохранил свою честь. Он не был уверен, что рассказывать об этом было необходимо, однако последняя часть прозвучала особенно красиво. Волчонок смолк.
– Очень неплохо для первого раза, – сказала мама. – думаю, теперь уж точно никто не поверит глупому Филину.
По всей округе послышались отдалённые волчьи голоса – они тоже выли. Сарра вслушался и вдруг понял, что они хвалят его за то, что сегодня он, Сарра, сын своей матери, стал настоящим волком, пускай пока и маленьким.
Луна уже была далеко позади них, а из-за горизонта перед их глазами вставало аппетитное алое солнце, лучи которого покорно отражал снежный покров. Сарра часто размышлял о том, каково солнце на вкус, и тайно мечтал откусить хоть один кусочек, когда вырастет.
– Мама, ты сказала, что судьба велела Ниссу жить. Почему же тогда ветка перебила ему лапку? Ведь это не было чьим-то злым умыслом. Разве это не судьба?
Мама тяжело вздохнула.
– Раньше, – произнесла она. – Я бы согласилась с тобой. Потому что раньше в мире была только судьба, только природа и порядок. Но сейчас в мире появляются новые силы. И возможно, они нарушают порядок вещей. Скоро всё изменится.
– Но почему? Я не хочу, чтобы всё менялось!
– Это не зависит от нас. Мне тоже нравится наше нынешнее лежбище, но грядут сильные Ветра. Ты уже мог слышать их отголоски. Пока что они бушуют высоко над землёй – наверняка, именно они сломили ветку, которая придавила Нисса.
Сарра вспомнил, что действительно слышал завывания Ветра высоко в короне леса.
– Когда они спустятся на землю и достигнут Первозданной Силы, всему придёт конец.
– Мама, это ужасно! Что нам делать?
– Мы двинемся на запад – далеко отсюда. Там Ветер нас не достанет. Мудрец Ор'Таа знает всё о Ветре, он сам однажды спасся от него. Ор'Таа отведёт нашу Стаю в безопасное место. Но я предупреждаю тебя: нас ждёт долгий и трудный путь.
– А как же другие стаи? Что станет с ними?
– Наступает суровое время, Сарра. Боюсь, нам придётся думать о своей сохранности и быть сильными. Ты ведь сильный?
– Конечно, – кивнул он.
Мать-Волчица поднялась, оставив на снегу причудливый след и медленно зашагал прочь. Вскоре она остановилась и оглянулась: Сарра по-прежнему сидел на краю обрыва.
– Самое главное, береги себя.
– Небесный Волк не даст мне пропасть! – уверенно воскликнул волчонок.
– Он… очень постарается.
***
Перемены наступили слишком уж внезапно и отразились на всех без исключения. Шли угрюмые, носы повесив и глаза опустив. Солнце душило покрепче лишайника, и даже снег, бывший раньше хрустящим, таял и увядал под жаркими его лучами.
Никогда прежде волки не перемещались днём. Бурная жизнь в Стае расцветала под покровом темноты. Одной лишь Царице Ночей дозволялось быть свидетельницей героических охот и грандиозных пиров, мудрых речей и детских игр.
Но стоило Луне спрятаться за верхушками самых дальних западных рощ, как волчье лежбище погружалось в дрёму. Первыми спать ложились утомлённые жизнью старцы. За ними – уставшие Взрослые: охотники, хранители и жёны. Назло всему сущему, молодняк держался дольше всех. Тем не менее, природа брала своё, и юнцы валились с ног ещё до того, как солнце успевало выйти в зенит.
Раньше и Сарра поступал так же, но с недавних пор зарёкся никогда не перечить природе, и укладывался с первыми зорями. Так велела природа, и поэтому никогда прежде волки не перемещались днём.
А сейчас шли днём. Золотое пятно поднялось уже высоко, а они шли. Потому что обещанные Матерью-Волчицей перемены настали. Он ощущал их хвостом, носом и сердцем, однако заметить, как ни пытался, – не мог.
Мудрец Ор`таа вкратце объяснил, что Ветер набирает новую, доселе недоступную ему силу, названную в легендах Первородной. Это случится не сразу, но когда случится… А, впрочем, никто – даже мудрец Ор`таа – не знал, к чему приведёт возвышение Ветра. Он только сказал, что идти ночью нельзя – без присмотра стихия становится совсем необузданной: злой и страшной. В дневное время светило ещё имело власть над Ветром и сохраняло способность усмирить его, как всех других существ. «Поэтому, как бы ни было тяжело, идти придётся при свете дня» – так сказал Ор`таа.
Мудрец вёл Стаю на запад. Вчера ночью он сказал, что там, на западе, кончаются истории. А сегодня – тяжело шагал во главе своры, тоскливо перебирая лапами и громко хрипя – с таким звуком Ор`таа принюхивался. Следом двигались Мать-Волчица и ещё двое крепких волков: Лаэт и Корссун. Они выглядели бодрее старика Ор`таа, но Сарра хорошо знал, что устали они не меньше. Казалось, вот-вот гнёт раскалённого злата прибьёт их к молоку. Но с каждым новым шагом воля их крепла, а тело слабело.
Волчонок старался поспевать за мамой, да выходило скверно. Он то обгонял её, то заметно отставал. Когда пытался держать скорость, сосны справа и слева от него сливались в мутную кашу и плыли до одурения монотонно.
Час от часу, среди этой каши мелькали и исчезали незнакомые волки – из других стай. Они тоже плелись всем скопом на запад, и у них, разумеется, были свои мудрецы, которые указывали дорогу соплеменникам.
Одного Сарра не мог взять в толк: ежели цель у всех волков одна, почему не могут все стаи объединиться в своём путешествии? Единственной подсказкой стала недавняя фраза Ор`таа о том, что «в тяжёлые времена следует заботиться только о себе и своих близких родичах». Сарре почему-то казалось, что все волки – его близкие родичи, а может быть – и не только волки. Разве о них не нужно заботиться? Этого он не мог уразуметь, потому старался меньше об этом думать.
Голова сделалась совсем ватной от окружающей зелени и дневной духоты. Он почувствовал, что вот-вот начнёт клевать носом. Несколько коротких рывков, и на втором дыхании поскакал вперёд.
Позади запричитали, но без особого раздражения. Убежал и убежал – ничего с ним не случится. Смышлёный малыш, весь в маму. А какой шустрый! Прыг-скок, и не видать его!
Стая осталась позади – затерялась в густом ельнике. И даже Небесный Волк покинул его, устроившись в своей уютной норке по другую сторону планеты. Как и все приличные волки, днём он предпочитал спать.
Сознание вскоре вернулось к Сарре, и он начал любоваться миром. День, о котором волчонок больше слышал, нежели знал на самом деле, оказался… любопытным. Солнце, конечно, не внушало такого благоговения, какое умела навлечь Луна. Потому что стыдливо пряталось, окутав себя ярким светом. Луна тоже светилась, однако не так больно – её бледный ореол манил и притягивал; Царице нравилось, когда ею любовались и уделяли ей должное внимание. В то же время, Царь-Солнце не позволял присмотреться к себе – заставлял жмуриться.
Сарру до того разозлила неприветливость нового знакомца, что даже пропал аппетит. Чего его кусать, ежели он даже поглядеть не даётся? Наверное, и невкусный к тому же!
Тут стоит оговориться, что детёныши волков, равно как и человеческие детёныши, уж очень непокорные. На любую обиду они отвечают вдвое большей, а на любой запрет – небывалой прытью. Вот и теперь волчонка рассердило поведение солнца, и он, забыв о своей немой клятве, на зло законам природы, уставился на Царя.
На несколько секунд его хватило, а потом – белый, белый, колит, сиреневый, синий, больно, вниз, тесно… Зелёный, а вокруг жёлтые столбы. Сарра открыл глаза.
Где-то наверху парила стайка ворон, но её было скорее слышно, чем видно. Вороны гаркали.
Бо́льшую часть видимого теперь занимал сиреневый отпечаток солнца: отчётливое клеймо для непослушных волчат. А наверху парила стайка ворон…
Справа что-то вспыхнуло: ни-то красное, ни-то жёлтое. Это Сарра заметил краем глаза, но слишком отчётливо. Вспышка была не отблеском и не солнечным пятном, разноцветная кипа которых блуждала теперь по лесу. Нет, вспышка была самой, что ни на есть, взаправдашней.
Вдруг из-за сугроба, всего в десятке футов от него, показалась бурая кисточка. Разглядеть её Сарра не успел, так как пред очами по-прежнему рябила непроницаемая пелена.
Волчонок словно участвовал в какой-то забаве, правил которой ему не разъяснили. А вызнать их хотелось, как и всё на свете. Тогда Сарра по-охотничьи пригнулся и бесшумно – как ему представлялось – подобрался к сугробу.
Серьёзной угрозы ждать не следовало: если Ор`таа избрал этот путь, значит, он сравнительно безопасен. Да и другие волки, должно быть, не слишком далеко… Да и кто вообще в силах напугать грозного хищника?
Испугался Сарра, когда повалился на бок – на правый бок. Нечто грузное, но мягкое и, по первым ощущениям, безобидное, толкнув, выбило его из равновесия.
Не раскрывая век, Сарра попытался нанести несколько точных и сильных ударов лапами, но те очень быстро погрузились в снег, прижаты… другими лапами. Небольшими, мягкими и холодными, излучавшими, однако, тепло.
Раскрыв глаза, Сарра увидел пред собой другого зверька – точную свою копию, на первый взгляд. Только мордашка против него была рыжей с белой шёрсткой на подбородке и щеках. И ещё девчачей. Последним отличием, которое волчонок успел заметить, было то, что незнакомка беззаботно улыбалась, а глаза её шустро бегали по его лицу, будто пыжились поспеть за юрким жучком.
Сарра не улыбался. Наоборот, он поймал себя на мысли. Нельзя доверять незнакомцам – не родич она мне. Даже не близко.
– Зачем ты сопротивляешься, – задорно спросила незнакомка. – Ты уже проиграл!
– А я и не играл вовсе, – сердито ответил Сарра.
Давление ослабло. Волчонок высвободил лапы и тут же вскочил, отпрыгнул от непонятного существа и ощетинился. Ничего не произошло: зверёк смотрел на него, чуть склонив голову набок, с каким-то неземным любопытством.
– Кто ты? – поинтересовался юный хищник.
– Меня зовут Ласса, – непринуждённо отвечала она. – Я лисичка. А кто ты такой?
– Я Сарра, сын своей Матери, – гордо задрав нос заявил волчонок. – Я волк. И я никогда не слышал о лисичках.
– А я слышала о волках. Папа рассказывал мне, что вы такие же, как и мы, только…
– «Только» что? – язвительно переспросил Сарра, подавшись вперёд.
– Только серые.
– Зачем ты напала на меня?
– Хотела поохотиться. Я немного отстала от своих или обогнала их. И решила поохотиться.
– Вот глупая! Кто же охотится на охотника?
– Наверное, тот, кто может его одолеть.
Восходящая легенда леса попала в просак. И возразить нечего, и злость берёт. Но злость беспомощная, летучая.
– Ты отбилась от стаи? Может, тебе нужна помощь? – предложил Сарра и тут же осёкся. Помогать нужно только сородичам: так говорила Мать-Волчица, и так говорил мудрец Ор`таа. Но… она так похожа на меня. Даже на груди у неё такое же белое пятно, как и у меня.
– Нет нужды, – отвечала Ласса.
Немного поразмыслив, волчонок сказал:
– И вообще, ты плохо охотишься!
– Да ты что? Тебя-то сцапала!
– А если бы я был в десяток раз больше и сильнее?
– А таких зверюг не бывает!
– Вот ещё! Бывают! Я сам видел, как Риф`фа тащил огро-омного лося в дюжину футов высотой.
– Врёшь ты всё!
– Чего мне врать?
Так они пререкались ещё минут пять и сошлись на том, что лоси, всё-таки, чуть поменьше, но всё равно огромные. Тогда Сарра решил преподать Лассе пару уроков охоты. Он сам освоил их совсем недавно, и тем не менее, какое-то новое чувство подталкивало его к этому. Рядом с лисичкой он ощущал себя Взрослым – но вовсе не скучным, с сурово нахмуренным лбом, какими он привык видеть старших, а мудрым, ведающим чем-то запретным.
Раньше волчонок полагал, что когда он докопается до всех тайн, не расскажет никому о своих находках ни за какие сокровища. Теперь же он сам рвался поделиться своим знанием с Лассой. Ей удалось смягчить сердце Сарры, и это настораживало. Настороженность эта вызывала не колкий испуг, а приятную щекотку в пятках.
