Kitobni o'qish: «Моя Якутия», sahifa 4

– Так получается это было около двух месяцев назад? – Заметил Ньургун.

– Получается, что так. – Подтвердил рассказчик. – Остатки провизии и некоторые вещи пришлось выкинуть, все размокло, напиталось водой, испортилось. Мы берегли только патроны и ружья, в надежде повстречать на пути зверя. Дождь все лил день за днем. Голод и отчаяние крепчали. Не помню сколько дней мы так шли, но окончательно лишившись сил, мы просто повалились на сырую подстилку из мха под старой елью, накрылись с головой куском брезента и прижавшись как можно ближе друг к другу. Трясясь от озноба, нам все же удалось уснуть под утро.

– Эх беда. – Вздыхал водитель. – Шаман-дерево нужно было просить о защите. Духи были не рады вам очень.

– Утром из четверых, проснулись только трое. – Шмыгая носом продолжил попутчик. – Мы с трудом встали на ноги и огляделись. Дождь закончился, но теперь шел снег. Примерно в ста метрах от места нашего ночлега, виднелось зимовье с земляной крышей и почерневшими бревенчатыми стенами. Все это время спасение было так близко. Похоронив товарища в неглубокой могиле, мы уже втроём перетащили оставшиеся вещи в лачугу, растопили буржуйку и наконец то за долгое время согрелись. Но как же нам хотелось тогда есть.

Ньургун прижался к обочине, притормозил и обернулся к рассказчику с нетерпением ожидая продолжения повествования.

– Но как же вы там выжил тогда, без еды совсем, в глуши? – Поинтересовался Алексей, округлив в удивлении глаза.

– Мне друзья помогли. – Огоньки безумия блеснули в глазах мужичка. – Друзья не дали мне умереть от голода. Я сразу понял, что из этого путешествия вернется только один из нас. И тогда я решил их съесть.