Kitobni o'qish: «Нечестная игра. На что ты готов пойти ради успеха своего ребенка», sahifa 2
– Мы думали в следующем году отдать ее в «Одиссею», но нам эта школа вряд ли подойдет, – ответила Саманта. – Наша дочь слишком общительная. Школу Святой Бригитты мы тоже рассматривали. Та же проблема. К тому же Кев – член Городского совета, так что будет некрасиво, если Зи пойдет в частную школу.
– Значит, она будет учиться в «Ред Рокс», – утвердительно произнесла Роуз. Вопросы были здесь излишни: две Эммы были неразлучны с младенчества, а Саманта, кажется, не собиралась забирать дочь из муниципальной системы.
– Скорее всего.
Роуз ощутила тень сомнения в словах подруги. Неуверенность в голосе Саманты заставила ее резко обернуться.
– Кев рассматривает разные варианты, – уклончиво проговорила Саманта.
– Например?
– Самые разные. Например, есть независимая школа искусств недалеко от Денвера. Еще есть пара школ поближе. Посмотрим.
Роуз собиралась расспросить подробнее, но тут подошла официантка.
Школы поближе? Денвер? Роуз так и не сумела снова свести разговор к этой теме. Подруги допили коктейли. Когда принесли счет, Саманта молниеносно достала карту «Виза» и буквально впихнула в руки официантке. Роуз начала протестовать.
– Ты платила в прошлый раз, – беззаботно прощебетала Сэм.
Это была ложь, почти каждый раз это была ложь, но такова уж была Саманта. Роуз смотрела, как подруга оставила официантке на чай и расписалась на чеке, старательно не глядя на Роуз. В последнее время появилась в Саманте Зеллар некая скрытность. Она так аккуратно увиливала от определенных тем… Обычно, когда она узнавала какой-нибудь секрет, то не могла не проговориться. Слишком велико было для нее искушение поделиться тайной, о которой не знали подруги. И Роуз подозревала, что сейчас Саманта что-то пронюхала, но на этот раз юлила и не раскрывала карты.
На улице воздух отдавал гарью и бензином. Посреди тротуара жонглеры показывали огненное шоу. Их булавы были обернуты горящими тряпицами. Ассистент стоял чуть в стороне, держа наготове жидкость для розжига и огнетушитель. Переносная огненная чаша пылала и плевалась искрами, окутывая трюкачей пеленой дыма. Четыре подруги задержались посмотреть на представление и немного погреться.
2. Роуз
Роуз свернула к обочине Опалового переулка. В сумерках темный двор освещался теплыми огнями их домика с верандой. Двенадцать лет назад этот сколоченный вручную дом казался одновременно очаровательным и огромным: три спальни, полторы ванные комнаты, наполовину отделанный подвал. Такой дом очень бил по карману, ведь вся семья жила на одну зарплату (пусть и достаточно высокую университетскую зарплату Роуз). «Но если вы хотите жилье в черте города и притом к западу от 35-й улицы, то есть хоть немного ближе к горам, тогда будьте готовы к ценам, как в Пало-Альто», – наперебой твердили риелторы. Жестокая ирония для выпускницы Стэнфорда, которая еще со студенческими долгами не расплатилась.
Войдя в дом, Роуз положила сумку у двери и сбросила куртку, наслаждаясь ароматом чеснока, специй и теста: муж готовил домашнюю лапшу. При всех своих недостатках (а их было полно) Гарет кулинарил, как шеф-повар из телешоу, предпочитая богатые крахмалом и углеводами ингредиенты там, где Роуз приготовила бы для себя и Эммы что-нибудь из полезных для мозга овощей и продуктов, содержащих «постный белок». Но когда Роуз была так зверски голодна, как сегодня, ей казалось, что она осталась с мужем только благодаря его кулинарным талантам. Уж точно не благодаря его подвигам в постели.
– Привет, дорогая! – жизнерадостно крикнул Гарет с кухни. – Я открыл бутылочку неплохого шираза.
Роуз запрокинула голову и постояла так в темноте, глядя в потолок. «Бутылочку неплохого шираза», – повторила она одними губами и вдавила щербатую бороздку ключа в мясистое основание большого пальца. Так она и стояла, пока не услышала грубоватое хихиканье дочери. Роуз прошагала по узкому коридору, потом через гостиную и вошла в кухню, где ее муж колдовал возле плиты. Рваная серая футболка, заляпанная томатным соусом, бугрилась над наметившимся пузцом. Трехдневная щетина в день свидания.
Эммочки сидели вместе перед экраном ноутбука, болтая ногами под столом. Эмма Кью выискивала и нажимала, будто клевала пальцем, нужные клавиши.
– Привет, моя хорошая. Привет, Зи.
Роуз поцеловала дочь в макушку. Запах девичьего пота и цветочный аромат шампуня. Эмму Зеллар, дочку Кева и Саманты, она мягко похлопала по спине.
– Готовитесь ко Дню истории?
Кью кивнула, не отрываясь от занятия.
– Мы придумали шапку, – Зи показала на ноутбук.
– Она будет сверху, – пояснила Кью. – А теперь придумываем подписи к картинкам.
Роуз посмотрела на экран. Заглавие «РОЛЬ ЛОШАДИ НА ДИКОМ ЗАПАДЕ» было написано таким же шрифтом, как на вывеске салуна в старом вестерне «Додж-Сити». Эммочки вынашивали общий проект уже несколько недель, и тема была идеальной для двух пятиклассниц, помешанных на лошадях. Эмму Кью захватывала романтика выбранной темы, и она составляла списки прочитанных ею романов о лошадях и известных преданий о героических конях Дикого Запада. В прошлые выходные по настоянию Роуз Гарет поехал с дочкой в Денвер за дополнительными материалами. Вернулись они с охапкой старых открыток. На открытках были сцены объездки мустангов и портреты индейских вождей на боевых конях. В порыве вдохновения Роуз даже помогла им сделать подборку кадров из классических вестернов. А чтобы проигрывать эту нарезку, она пластиковыми хомутиками прикрепила к фанерной основе всего коллажа старый «Айпод».
Общий результат весьма впечатлял, хотя, по мнению Роуз, Кью сделала бóльшую часть рутинной работы, а Зи в основном командовала. За дело она бралась только тогда, когда не оставалось терпения наблюдать за неспешной Кью. Вот и сейчас Зи отпихнула подругу от клавиатуры и конфисковала ноутбук. Вся в Саманту. Уж она-то печатала вслепую. Глаза у Эммы Зи были как у отца, с тяжелыми веками.
Стуча по клавишам, девочка сосредоточенно смотрела в текст. Экран освещал ее лицо в форме сердца, так похожее на лицо Саманты: та же кремовая кожа, тот же идеальный нос.
Эмма Кью была более плотной комплекции, как Гарет. Роуз все ждала, когда у дочки уйдет «щенячья пухлость», хотя уже и смирилась, что, скорее всего, Кью так и не станет худышкой. Кожа у девочки была тонкая до прозрачности, вся пронизанная венами. В определенном освещении она даже казалась голубоватой. Тип кожи Эмме достался от матери. В юности Роуз очень комплексовала из-за своей бледности. Учителя считали, что девочка болезненная и к ней надо проявлять мягкость и заботу. Роуз очень быстро научилась пользоваться таким отношением к себе взрослых, хотя волновалась порой, что мнимая болезненность и пиетет, проявленные сердобольными взрослыми, переросли в совсем не воображаемую хрупкость Эммы Кью.
Девочки начали обсуждать подписи под картинками. Каждая мелочь тщательно обговаривалась. Роуз покачала головой.
– Что? – спросил Гарет.
– Да просто любуюсь девчонками…
Роуз кивнула в сторону подружек.
– Понимаю. – Муж глотнул вина.
– Они так усердно работают.
– Как и ты.
За эти слова Роуз готова была расцарапать мужу лицо, хотя и знала, что семейный терапевт тоже под ними подписался бы.
«Знаете, в основе каждого брака есть каркас, на котором все держится. Вам с мужем надо этот каркас выстроить заново».
Гарет моргнул дважды, удивленный мягким поведением супруги.
– Ладно, девочки. Макароны готовы, – сказал он. – Тесса будет с минуты на минуту.
Он водрузил на стойку две тарелки, на которых лежала гора спагетти, соус болоньезе и ароматные чесночные гренки по бокам. Зи закрыла крышку ноутбука, отставила его, и две Эммы принялись уплетать кушанье.
Звонок в дверь раздался, когда Роуз переодевалась в спальне. Женщина услышала тяжелые шаги мужа в коридоре. Входная дверь со стоном открылась.
– Здрасьте, Гарет.
– Привет, Тесса.
Роуз почувствовала легкую дрожь беспокойства, как только дочь Лорен вошла в их дом. Но она быстро заставила эту дрожь утихнуть. Мазнув по губам рубиновой помадой, Роуз направилась на кухню. Две Эммы пересели за стол. Теперь они стояли на коленях на стульях, склонившись над трехстворчатой основой для проекта, и старательно вырезали и клеили. Тесса сидела у стойки, скрестив голые лодыжки. Она уже раскрыла свой блокнот для зарисовок. Девушка неуверенно улыбнулась хозяйке дома.
– И давно ты решила вернуться к черному цвету?
Роуз подошла к ней и погладила по волосам. Волосы на ощупь напоминали солому.
– Да вот только вчера. – Тесса повернула голову, поправляя прическу. – Вам нравится?
– Очень!
«Гораздо лучше кислотно-розового», – подумала Роуз. Ноздри ее уловили химический запах краски для волос. Роуз посидела и поболтала с Тессой и поразилась, внезапно осознав, какой хорошенькой стала дочка Лорен всего за несколько месяцев в одиннадцатом классе. Новый цвет волос, стрижка. Каре открывало шею сзади и обрамляло бледное лицо, угловатый подбородок, гладкие щеки. Тесса часто моргала: может, контактная линза отошла или была суховата, но, что странно, эффект был волшебный. Казалось, что две бабочки синхронно складывают крылья. Глаза у девушки были цвета моря, и точно такого же цвета были горошки на свободно повязанном шейном платке. Азра как раз недавно упомянула о необычном образе Тессы: как удачно у нее получалось сочетать особенности своей внешности с неповторимым эклектическим имиджем.
Как приятно увидеть, как в этой девушке снова зарождается красота! Не один год Тесса была любимой няней для детей помладше. Она очень напоминала Эммочек, только повзрослее. Милая и открытая, острая на язык, немного болтушка, но очень приятная в общении, мамина гордость (которую Лорен часто проявляла в невыносимых формах). И действительно, было чем годиться. Овдовев, Лорен компенсировала утрату тем, что бросила все силы на развитие и образование дочки. Высшая математика, китайский, боевые искусства, уроки музыки от первой флейты Денверского симфонического оркестра… к восьмому классу Тесса стала ходячим эталоном всесторонне развитой девочки. Глянешь на нее – и начинаешь верить в правильность гиперопеки, которую проявляли к своим детям все четыре мамы-подруги (но не каждая такой подход за собой замечала и не каждая себя корила за это).
Потом, в летние каникулы перед старшими классами, Тессу будто подменили.
Роуз так и не выпытала у Лорен всех подробностей. Девочка начала очень изобретательно врать. Стала встречаться с десятиклассником с плохой репутацией. Потом было несколько рискованных затей. А однажды, когда Тессу попросили посидеть с Эммой Зи (которой тогда было всего восемь), нерадивая нянька оставила ее одну на несколько часов в пустом доме Зелларов. Когда Кев и Саманта вернулись, было уже за полночь. Их дочка накрылась одеялом и плакала, боясь сойти с кровати. Тесса сильно напилась и пригрозила, что если Эмма опустит ноги на пол, придут монстры и порежут ей ступни.
Сама Тесса объявилась только под утро. Под глазами круги от размазанной туши, в руках пакет из аптеки. Лорен с порога налетела на дочь с упреками, но та только рыкнула в ответ и закрылась в ванной. Через час она явилась оттуда преображенная. Вместо длинных угольно-черных кос – жалкие обрезки пошлого чернильно-синего цвета.
В начале переходного возраста было еще несколько гадких эпизодов. Спиртное, таблетки, резала себя, воровала в торговом центре. Попытки Лорен вмешаться только усугубляли ситуацию, и наконец пришлось поставить Тессе ультиматум: либо школа-интернат для трудных девочек-подростков в штате Миссури, либо интенсивный трехмесячный курс реабилитации в денверской наркологической клинике. Тесса выбрала реабилитацию и только через полгода после возвращения начала по-настоящему приходить в норму. Вынула пирсинг из носа, снова стала смотреть взрослым в глаза.
Несколько недель назад Лорен наконец уговорила Роуз пригласить Тессу посидеть с дочкой. «Тессе очень нужна работа, – упрашивала мать, – а Зеллары отказываются наотрез. Хотят посмотреть сначала, как она поведет себя с другими».
Азра говорила, что все болеют за Тессу, но Роуз не очень-то этому верила. Особенно в том, что касается Саманты. Та, похоже, испытывала постыдное удовольствие, подмечая признаки грядущего провала Тессы.
А Роуз видела просто девочку, которая балансирует над бездной и готова схватиться за протянутую руку.
В дверь снова позвонили. Гарет глянул в телефон и сказал:
– А это Кев.
Он вытер руки полотенцем. Вид у Гарета был недовольный. Роуз поднялась и пошла открыть.
На пороге стоял Кевин Зеллар. Он жизнерадостно выкрикнул: «Привет, док!» – и сверкнул улыбкой, которую обычно включал, общаясь с бизнесменами и инвесторами. Кевин обнял хозяйку, и его ветровка зашуршала. Его дыхание пахло мятой, но ароматизатор леденца не смог полностью перекрыть нотку бурбона. Волосы Кева были песочного цвета, расчесаны небрежно, глаза с тяжелыми веками, как у Эммы Зи. Гость бодрым шагом направился на кухню, и Роуз последовала за ним.
– Отлично получается, девчонки! – похвалил Кев, глядя на проект о лошадях. Он наклонился поцеловать свою Эмму Зи, взъерошил волосы Кью. – Когда сдавать?
– В понедельник, – ответила Зи. – За выходные надо все доделать.
– По мне, можно и так оставить.
– Вина? – спросила Роуз больше для того, чтобы досадить Гарету. – У нас есть бутылочка неплохого шираза.
– Почему бы и нет? – с чувством произнес Кев, сбрасывая с плеч ветровку.
Стоявший позади гостя Гарет раздраженно скрестил руки на груди. Муж хотел уже скорее поехать на свидание, но Роуз коротко кивнула ему, и Гарет налил немного шираза в баночку из-под джема. Кев сделал долгий глоток.
– Непростой выдался день? – спросила Роуз, наслаждаясь моментом.
– Да знаешь, док, все как обычно. Недовольные миллионеры, интернет-гуру не старше тридцати. Да еще и мэру задницу припекло на этой неделе. – Кев скорчил рожу, а потом опомнился и пристыженно посмотрел на девочек. – Прошу прощения.
– О, поверь, Кью в этом доме слышала слова и похуже, – заверила Роуз, адресуя реплику Гарету.
Тесса оторвалась от своего блокнота и рассмеялась. Кев отсалютовал баночкой из-под джема и тоже рассмеялся. У него был глубокий приятный смех брокера, который добавлял ему очков в политических и финансовых кругах, где вращались Зеллары.
Кев служил в Городском совете Кристала, да при этом еще управлял крупным фондом акционерного капитала и членствовал в советах десятков некоммерческих организаций и фондов. Он любил позаигрывать, но руки не распускал. Тем не менее обходительность Кева по отношению к Роуз временами действовала Гарету на нервы. У этих двоих было мало общего: что в поведении, что во внешности, что в устремлениях
(Роуз было стыдно, что она с таким равнодушием думает о своем преданном муже. Но она не терпела лжи и много раз повторяла терапевту, что ей противны все эти фальшивые уверения, которые шепчут друг другу супруги, лишь бы удержать свой брак на плаву.)
– Ну что, готова, солнышко? – спросил Кев у дочки.
– Можно я еще немножко побуду здесь? – умильно попросила Зи. – Хочу доделать подписи. Пожалуйста!
Кев посмотрел на Роуз. Та пожала плечами. Кев протянул баночку для джема Гарету, чтобы тот подлил ему вина.
– Пожалуйста, если хочешь. Мы едем в суши-бар, – ответил Гарет, игнорируя жест гостя. – Тесса, ты не против посидеть с обеими девчонками?
– Нет.
Тесса встала с табурета. Блузка натянулась у нее на груди.
Роуз сузила глаза.
– Тесса, – ласково обратилась она к девушке, – проследи, пожалуйста, чтобы Кью легла в девять. Скорее всего, тебе придется забрать у нее читалку.
– Конечно, – отозвалась Тесса. – Я буду в гостиной, если что.
И она вышла из кухни с блокнотом под мышкой.
Гарет отправился в спальню за чистой рубашкой и толстовкой. Когда они вышли из дома, Тесса сидела у плиты, а Кев за кухонным столом подливал себе вина и наблюдал за работой двух Эммочек.
3. Эмма Зи
«К пятому классу у ребенка формируется свое «я», неповторимое благодаря уникальным нейронным связям в мозгу. Кроме того, повышается способность к анализу, благодаря чему в извилинах пятиклассника…»
– Что такое извилины? – спросила Эмма Зи.
– Ой, извини! – Эмма Кью случайно задела волосы подруги раскрытым журналом. – Вот это. Твои мозги.
– Тогда почему бы не написать понятно?
– Не знаю, – сказала Кью. – Чтобы не повторяться. Извини.
Зи перевернулась на другой бок и выглянула из окна спальни подруги. Дом семьи Холланд-Квиннов был не такой большой и красивый, как у Зелларов. Из спальни Кью был виден только торец куда более крупного дома, строящегося по соседству. Маленький домик на том участке снесли прошлым летом.
«Все маленькие домики в Кристале обречены на снос», – часто шутил отец Эммы Зи.
– Будешь слушать дальше? – спросила Кью.
– Ладно, – вздохнула Зи.
Кью громко набрала побольше воздуха и продолжила читать.
«Кроме того, повышается способность к анализу, благодаря чему в извилинах пятиклассника появляется четкое и болезненное осознание, в каком качестве он вписывается (или не вписываются) в определенные социальные группы. Имея при этом богатое воображение, вашему ребенку может быть одиноко, он может чувствовать себя отщепенцем с низкой самооценкой».
Кью остановилась.
– Ой. Боже мой.
– Что такое?
– Неправильное подчинение деепричастного оборота.
Зи недоуменно молчала.
Кью объяснила:
– «Имея богатое воображение» не сочетается с фразой «ребенку может быть одиноко», оно относится к конструкции «ребенок чувствует себя так-то». Поэтому там не должно… а, ладно. Извини.
Эмма Кью вечно извинялась. За то, что говорила слишком заумно, за то, что тормозила, за то, что ела слишком быстро, за то, что читала слишком много. Хотя Зи было наплевать, как и сколько Кью ест, читает и говорит.
– А когда начнется интересная часть?
– Я уже подхожу к ней. – Кью перелистнула страницу. – О-о, а вот это здорово! Мама здесь даже подчеркнула. «Ваш пятиклассник, скорее всего, сейчас потихоньку вступает в переходный возраст, особенно если у вас дочь. Не медлите! Расскажите своему ребенку (независимо от пола) о физических изменениях, происходящих в пубертатном периоде: появлении груди, прыщах, лифчиках, волосах на лобке и под мышками, менструациях, увеличении тестикул…»
– Фу-у-у, какая гадость! – взвизгнула Зи, повернулась, схватила подушку и бросила ее в лицо Кью. Журнал выпал из рук подруги и перепорхнул на пол.
Некоторое время они катались со смеху, держась за животы. Подумать только, появление груди! Волосы на лобке! Менструации! И особенно тестикулы! Настолько мерзкого слова Зи в жизни не слышала.
Когда подруги наконец успокоились, Зи спросила:
– И почему твоя мама вообще дает тебе такое читать?
Кью пожала плечами.
– Она оставляет журналы на бачке унитаза. Говорит, я должна знать, что происходит с моим мозгом и с моим телом. И еще говорит, большинство родителей считают своих детей глупее, чем на самом деле, и пытаются от них что-то скрыть.
– А я вот сейчас читаю «Остров голубых дельфинов».
– Я его прочитала еще во втором классе.
– Я тоже.
По правде говоря, Зи пока даже не притронулась к книге, но она лежала у нее на прикроватной тумбочке вместе с десятью другими книгами, которые подсунула ей мама. Зи ненавидела читать, но делала вид, что обожает, просто потому что так было проще.
– И все-таки, как считаешь, это правда? – спросила Кью.
– Что именно?
– Насчет детей, которые не вписываются в коллектив. Которые в пятом классе начинают тосковать из-за того, что их не принимают?
– Ну конечно, правда, – подтвердила Эмма Зи, садясь на кровати, потому что вот эта тема была по-настоящему интересной. – В нашем классе полно ребят, с которыми мало кто водится. Вот, например, эта Кэти Джонстон.
– Она настолько толстая… – сказала Эмма Кью шепотом, несмотря на то что девочки были наедине.
– А Калеб Бингхэм?
– А он… ну ты поняла.
Зи подумала о Калебе с его ортопедическими фиксаторами на ногах. О его кособокой походке.
– Так жаль его, – произнесла она.
– Да.
Наступило полное сочувствия молчание. Зи взяла телефон и написала папе: «Может, пойдем?»
Внизу, на кухне, отец Эммы Зи сидел возле стойки вместе с Тессой и объяснял ей что-то про деньги. Зи залезла в шкаф, выудила из коробки третье по счету печенье, не обращая внимания на нахмурившуюся Кью. Роуз не разрешала дочке брать второй десерт.
– Но это, наверное, хорошая идея, как вы думаете? – спросила Тесса собеседника, убирая за ухо черную прядку.
Зи посмотрела на свое отражение в окне над раковиной и попыталась повторить это движение. Тесса стала намного красивее, но такой жест гораздо лучше подходил к длинным волосам, например к песочной шевелюре Зи.
– Тогда позволь спросить, – отозвался Кев, – сколько эти жмоты платят тебе, чтобы ты присмотрела за Эммой Кью? Десять долларов в час? Двенадцать?
– Пятнадцать, – ответила Тесса.
Кев удивленно поднял брови.
– Впечатляет. Ну что ж, положим, ты работаешь два часа. Уже тридцать. Еще четыре-пять раз посидишь с ребенком и можешь взять плеер за двести долларов в кредит на полгода под 2,7 процента. Пока что все ясно?
– Ага, – кивнула Тесса. Она бросила встревоженный взгляд на девочек и поджала губы.
Эмма Зи улыбнулась. «Попала Тесса», – подумала Зи. В кругу друзей часто посмеивались над тем, как папа любил разглагольствовать на тему денег. Мама Тессы однажды назвала это Кевлекциями. Лорен удивительно похоже изобразила папу в разгаре такой лекции. Теперь, едва он начинал трещать об инвестициях и накопительных счетах, в голове у Зи всегда возникала эта дружеская пародия.
– Через пять лет тебе накапает баксов тридцать процентов, – продолжал Кев. – Казалось бы, небольшая сумма. Но если сделать вклад в десять-двадцать раз больше, чем мы обсуждали, скажем, пару тысяч, то проценты будут составлять сотню-другую баксов. Опять же, не такая уж и большая сумма, но надо мыслить на перспективу, Тесса. И это мы говорили про какой-то вшивенький плеер. Может, подкинуть тебе идейку получше? Делаешь пенсионный вклад по упрощенной системе, потому что тогда можно будет получать проценты с…
Зи не выдержала и громко рассмеялась. Тесса отвернулась, пряча улыбку ладонью.
Кев откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Вот, значит, как! Похоже, дело всей моей жизни для вас, девочки, просто повод посмеяться?
Он взял дочку к себе на колени. Зи все хохотала и хохотала, и отец в конце концов ссадил ее на пол.
– Извините, Кев, – сказала Тесса.
– А я уже успел обидеться, – улыбнулся Кев. – Я просто хочу сказать, чем раньше ты начнешь откладывать, тем лучше. И не важно, по какой схеме.
– Я поняла.
– Да, кстати. – Лицо его стало серьезным. – Очень приятно тебя видеть, Тесса. Рад, что ты теперь снова с нами.
– Спасибо, Кев.
Тесса снова тряхнула головой, но голос у нее тоже был серьезный.
– Ну вот и хорошо. – Кев трижды стукнул костяшками пальцев по столу и посмотрел на сидящую на полу дочь. – Ты готова, родная?
Идя через двор к машине, Эмма Зи бросила взгляд на окно маленького домика. Тесса и Кью устроились на диване. Тесса что-то писала в телефоне, у Кью в руках была читалка «Киндл». Они даже не разговаривали. Если честно, они обе выглядели одинокими.
«Наверное, Кью очень обидно, – подумала Зи, – что ее папа не такой классный, как мой. А Тессе, наверное, вообще грустно, ведь у нее папы совсем нет».
